Семнадцать столетий бессмыслицы

Даже в жизни начальника четвёртого отдела случаются казусы и особо неудачные дни. Вечер одного такого дня застал Мюллера на обочине. Нет, все было не настолько плохо — обочина была дороги, а не жизни. Мюллер просто-напросто голосовал. Сегодня утром его «Мерседес» чихнул как-то очень жалобно, после чего отвозить его в автомастерскую пришлось на прицепе. И после напряжённого рабочего дня ковылять на другой конец Берлина на своих двоих Мюллеру совершенно не хотелось. Но вот показалась смутно знакомая машина. Прищурившись, Мюллер узнал водителя — ба, да это же никто иной, как штандартенфюрер Макс Отто фон Штирлиц! Такую удачу нельзя было упускать — и Мюллер активнее замахал оттопыренным большим пальцем. Однако Штирлиц, и бровью не поведя, на полной скорости проехал мимо группенфюрера, напоследок обдав его облачком душных выхлопных газов. Кашлянув, Мюллер мысленно послал ему вслед короткое ругательство. По всей видимости, у всего Берлина в этот вечер были не лады с автомобилями, потому что за следующие пять минут Мюллеру на глаза не попалось ни одно авто. И, когда вдали снова раздался грохот мотора, он с надеждой вгляделся — и тут же нахмурился. Опять Штирлиц. В этот раз Мюллер махал рукой уже на полную, едва ли не подскакивая — что, впрочем, нисколько не помогло, и все его труды оказались тщетны. Штирлиц опять проехал мимо. Вслед ему было мысленно послано куда как более содержательное ругательство. Ещё пять минут томительного ожидания — и снова тот же «Мерседес», глаза б Мюллера его не видели. Группенфюрер был близок к тому, чтобы выскочить перед ним на дорогу, но сдержался — и, как оказалось, не зря, потому что Штирлиц и в третий раз, не сбавляя хода, пронесся мимо. Ругательство Мюллера приобрело форму короткой пьесы в одно действие, лицами которой были все родственники Штирлица до пятого колена. Он уже даже не удивился, когда ровно через те же пять минут Штирлиц вновь ехал к нему. Но в этот раз он всё-таки остановился. Мюллер уже давно прошел все стадии принятия, поэтому, когда окно опустилось и Штирлиц вопросительно глянул на него, просто осведомился: — Издеваетесь? Штирлиц глянул сначала на Мюллера, затем на панель автомобиля, затем на наручные часы и наконец обернулся, оглядывая дорогу. — Кольцевая, — ответил он, снова поворачиваясь к Мюллеру. — Вас подвезти, нет? — Да, — бросил Мюллер, наконец-то падая на заднее сидение. — Сегодня вообще проблемы какие-то у всех с автомобилями, но у вас, погляжу, проблема особенная. Где-то в районе между водительским сидением и рулём. Штирлиц не ответил на эту колкость, надавливая на педаль газа. В отличие от всех прочих несчастных автомобилистов Берлина, он был в курсе, какой недуг поразил все хваленые «Мерсы». Два дня назад из Центра пришла шифровка, в которой приказывалось привести в исполнение план «Мерси, Баку», по итогам которого немецкие «Мерседесы» больше никогда не могли бы составлять конкуренцию «Запорожцам» и прочей продукции советской автомобильной промышленности. Одну ночь Штирлиц потратил на планирование, а за вторую собственноручно позаботился о том, чтобы каждый «Мерседес» в Берлине пришёл в негодность. А поскольку две бессонные ночи не красят даже бывалого разведчика, то, выезжая сегодня с работы, Штирлиц воспользовался пустотой на дорогах и задремал прямо за рулём. Он знал, что ровно через пятнадцать минут он проснётся и снова будет готов исполнять свой долг. Не учёл он, правда, того, что за эти пятнадцать минут Мюллер успеет трижды поупражняться в злословии. — Как это так вышло, Штирлиц, что сегодня на улицы не выехал ни один «Мерседес», кроме вашего? — между тем поинтересовался этот самый Мюллер, все ещё подозревавший в проделке Штирлица злой умысел. Штирлиц же был человеком, не допускающим осечек. Поэтому в ходе выполнения плана «Мерси, Баку» он, конечно же, сломал и свою машину. И Мюллеру ответил честно: — Утром успел починить его до того, как выехал на службу. — А-а-а, вот вы и попались, Штирлиц, — довольно протянул Мюллер, наклонившись к его плечу в проход между передними сидениями. — Ни один честный немец не станет сам копаться в кишках автомобиля. Он отбуксует авто в мастерскую. — Вынужден заметить, что ни один честный немец не станет так усердно и долго голосовать за кого-то, кроме фюрера, — не растерявшись, ответил Штирлиц. Мюллер откинулся на спинку сидения. Это была ничья — он уже сбился со счёту, какая. Сейчас им со Штирлицем нужно было уже наконец разъехаться по домам.