Меня зовут Ханджи Зое

- Ну и страшная ты, четырехглазая. – сказал Леви. - А? – задумалась Ханджи. – Правда? - Чистая правда, титаном ты была бы уродливым, хотя, скажу честно, красивых я еще не встречал. - Ох, - обрадовалась возможности подискутировать Зое, - ну, а Эрэн? Такие зубки и взгляд… - Не дергайтесь, госпожа Ханджи, - устало-раздраженно прошипел Моблит. «Спасибо, Бернер. Ты избавил нас от необходимости трепаться об Эрене». Ханджи не то в силу естественного интереса, не то от опьянения, наперекор Моблиту полезла к открытой ране. Ее движения были резковаты для одурманенного сознания подчиненного: руки чуть тряслись, да и периодически тошнота накатывала, видимо, от вида крови. Однако рефлексы были рефлексами – Бернер успел перехватить ее руку, прежде, чем она стала бы там ковырять грязными пальцами. - Давай привяжем ее, - предложил Леви, - до следующей вылазки. - Вырвется, - холодно заметил Моблит, - подержите руки, капитан. Аккерман схватил запястья, неудобно. Сидит, башкой дергает, руки вырывать, бормочет что-то об Эрене. И их даже не видит – она вообще никого не видит. Смотрит не в сторону, где стоит Леви, не назад, где спотыкается Моблит, а только вперед. Почти в светлое будущее. - Давай на кровать ее, - прозвучала команда, - только простыни сними, на таком собаки даже не спят. Мордой вниз, я прижму, а ты стекло вытаскивай. И да, - осекся Леви, - ты руки мыл? - Ле-е-е-е-ви! Мо-о-о-облит! – ревела Ханджи, - ну черт возьми вас… где… Она вообще трезвеет? «Сколько же выпила госпожа Ханджи? Если так пойдет, то вытаскивать стекло и зашивать рану будет совсем не больно, но сложно… Эх, стоило самому меньше выбухивать, руки слабые совсем… Надо. Просто надо. Соглашаться. Вытаскивать. Зашивать». Моблит испытал настоящую тоску. - Я прошу просто подержать руки, капитан Леви. Нет никакой необходимости затаскивать ее в койку, - зло парировал Моблит. - И точно, Мо-о-облит, ты такой молодец, - мечтательно протянула Ханджи, - Ты все-е-е-егда поступаешь правильно… И… Я так горжусь тобой… «Гордится?» Что ж, тепло растеклось по телу, на лице проявилась слабая одобрительная улыбка. «Уже что-то» - думал Леви. Уже что-то. Уже вроде и не совсем одерживая, уже вроде способная на чувства. Глаза ее видят чертовски плохо, но и сквозь алкогольный полусон-полуявь, она услышала голос Бернера. И гордится им. И у Леви есть шанс. Моблиту хотелось прогнать взашей капитана-чистюлю. И вообще, он не хотел, чтобы кто-то слышал столь интимное, как он сам чувствовал, признание. Великолепная женщина: чертовски умная, непосредственная, да и красивая, наверное… Из плохого в ней только зрение – вот так. Да и недостатков – хоть отбавляй. Да только интересует ли недостатки влюбленного парня? Настолько Моблит был наивен и предан. - Ты какого хрена раскраснелся? – напускная злость. – На кровать клади, швы, пока она сидит, не наложишь. - Вы думаете, что в этом разбираетесь? – тоже злость, но не напускная. - Я разбираюсь в… - начал было парировать Леви, но его перебили. - Мо-о-облит разбирается, - пела Ханджи, - командуй, Мо-о-облит, ты тут командир… Ханджи помогала сквозь сон. Защищать подчиненных – прямая обязанность командира. Особенно от других командиров. Неосознанно. У нее бешено стучало сердце, голова, кажется, болела, но сознание боль не обрабатывало. Дышать было тяжело, говорить тоже, а тянуть имена приносило странное удовлетворение. Жарко, но знобит. Рана чесалась, а эти двое руки заламывают. «Руки, где мои руки? Ни черта не вижу». - Мо-о-об, что с руками? Я их совсем не ч-чувствую… - Ослабьте хватку, капитан. - мельком он глянул, как Леви сжимал запястья. – Да у госпожи Ханджи руки синие. - Что за нелепая драма? Она не сдохнет от этого, зато ты свою работу сделаешь и пойдешь со спокойной душой дрыхнуть. И я тоже пойду. - Идите сейчас, мы справимся. «Справитесь, да, знаю, что справитесь. Я не хочу уходить, не хочу… Хочу быть с вами. Тут по-человечески уютно, хоть и грязно, как в хлеву». - У меня приказ главнокомандующего. В такое время пьянствовать – не грех. Хоть и Зое не сильно этим увлекалась. Вот и Эрвин такой же, то есть выпивал, только чуточку. Словно по-детски забавляясь, Ханджи с коварной ухмылочкой, а Эрвин с добрейшей усмешкой, подливали себя в кофе чего-нибудь горячительного. Иногда вместе, а иногда каждый сам по себе, по мере необходимости. И Моблит ни сном, ни духом. Эрвин – симпатичный, ради него девчонки и шли в сомнительную организацию, имя которой – разведкорпус. Ханджи давненько просекла этот момент, ибо пока играет молодость, влюбленность и умереть не жалко. Помирали ради Эрвина, считай. Стоило поднять возрастную шкалу, но тогда появляется и страх, а тело Смита, блондинистые уложенные волосы и напускное красноречие уже не перевешивают желание жить. «Но ведь я дура – я шла не к Эрвину. Но все равно была с ним, - вот так, - кофейка бы». - Давай пере-е-е-еспим, Ле-е-еви? М… Эрвин все сделал «как надо». Любая девчонка мечтает так: приторные поцелуи в губы, длинные пальцы водят по шее, через одежду ощупывает грудь, бедра, раздевает медленно, «с чувством». «Будто задеть боится. Кого? Меня то?» - вспоминала Ханджи. И вспоминалось все, как воспоминание с детства, где трава была зеленая, а небо голубое – с ностальгической улыбкой. Тогда она просто обнимала Смита, сидя на нем, он, заботливо давая Ханджи расслабиться, сам то приподнимал ее бедра, то резко тянул вниз. «Чтобы хоть что-то похожее на секс чувствовалось, ха-ха». Верх-вниз, верх-вниз, верх-вниз. Тогда оставалось только радоваться, что на свете живет такой человек, «красавец-мерзавец», как Эрвин Смит. Скучный Эрвин… - Ни за что. - …о-о-облит… - Проспись, дура, - выплюнул Леви, помолчал, - а ты чего застыл как изваяние? Когда титаны жрать будут, так же стоять будешь? Как это было непрофессионально со стороны Моблита, Леви это разозлило. Несмотря на вдохновляющие речи Смита, относительно благородных подвигов и спасения человечества, в разведкорпусе явно водились одни «девственники-идиоты». Живое подтверждение – Бернер. «Черт, еще и его в чувство приводить». - Хах-ха… Ты всегда такой строги-и-и-й, Леви. А ты, Мо-о-б, просто чудо. Я вас так люблю, мальчи-и-ки-и. - Идите, капитан Леви, прошу вас. Мы справимся. «Я не хочу уходить, даже так не хочу, что бы Ханджи там не сказала – не хочу». Вердикта для этой ситуации – ровно два: либо беда, либо оргия. - Для главнокомандующего я напишу подробный отчет… ну… все как надо напишу, - Бернер был бледнее трупа. Звонкий голос звучал, словно через боль зачитывал заунывную поминальную речь на могиле дорогой начальницы. Он хотел отвадить беду. Но не «то самое». - Ты рехнулся, Бернер? Теперь безумие по воздуху передается? «Нет уж» - думал Аккерман. Одного сумасшедшего еще можно было контролировать, но когда к нему плюсуется второй – это беда. Пьяный секс, нежелательные беременности, еще одну Ханджи Зое этот мир не выдержит. «Хоть эти двое смотрятся всяк лучше, чем Ханджи с Эрвином» - иронически промелькнуло в голове. А если серьезно, как бы не глумился Леви над фанатичной Ханджи, кадром она была ценным. Он даже представил, как спокойный и флегматичный Эрвин стремится переломать ему все кости за то, что Зое на «неопределенный период» будет выведена из строя. А в другой жизни он бы их даже поздравил. Может быть. Скорее всего, нет. Определенно, нет. - Ты с ней справишься, да? У нее до сих стекло в башке, полночи я торчу на этой свалке, а ты, тупица, развесил уши. Какого хера ты выжидаешь? Или руки, алкаш, у тебя трясутся? Боишься, да, Бернер? Работай! Моблит коротко подумал, что нехер было коротышке размахивать бутылками. - Безумие не переда-а-ается по воздуху, Ле-е-е-ви. Ты дурак, если таких очевидных вещей не знаешь, хаха-ха… Сам-то чего боишься? Хаах-ха.. - А ты все не трезвеешь, четырехглазая. «Защищает. Защищает. Защищает. Она его защищает, внимание на себя перетягивает». - Вы могли бы извиниться, капитан. Мы все здесь только из-за вас. - Перед тобой я должен извиниться, трясущиеся ручки? - Перед госпожой Ханджи. - Она не обижается, - изрек Аккерман, - не обижаешься ведь, четырехглазая? – ирония, сарказм. Сплошное глумление. - Не-е обижаюсь, Ле-е-ви… Только и ты не обижайся на меня, ха-ах, я, кажется, чувствую боль… чеше-е-ется… «Чешется у нее» - Леви. Ирония. «Выпить бы» - Моблит. Нервное. «Так хочется чего-нибудь поделать, коварное…» - Ханджи. Остатки алкоголя. - Извини, Ханджи, - он наконец отпустил ее ледяные руки с синими ногтями.