red thread on your wrist

Джисон весь замерзший, – Минхо не понимает, насколько легко нужно было одеться, чтобы успеть продрогнуть просто по дороге к такси, – руки у Хана вообще ледяные, а плечи немного подрагивают. Минхо вдруг понимает, что последнее не от холода. – Хани, – он говорит настолько мягко, насколько это возможно, всеми силами стараясь дать Джисону понять, что отвечать не обязательно. – Ты плачешь? Джисон только сильнее утыкается в плечо и мычит в ответ что-то неразборчивое. Минхо не давит, только убирает одну из рук с талии Джисона и невесомо проводит по волосам. – Извини, – Хан отстраняется ровно настолько, чтобы его слова были различимы, но Минхо все равно слегка вздрагивает от потерянного физического контакта. – Я сейчас перестану плакать. Я же обещал, что буду счастливым. Минхо грустно улыбается и, зарывшись руками в волосы Джисона, слегка надавливает на затылок, заставляя Хана уткнуться обратно в изгиб своей шеи. – Не надо, Сон-а, просто будь собой, этого достаточно. Джисон вдруг выпутывается из рук и смотрит с явным протестом в глазах. Минхо даже на секунду теряется. – Нет, я буду счастливым, – Джисон хмурится и упрямо поджимает губы. – И ты будешь. Мы должны стараться оба. Минхо только рассеяно кивает. – Ладно. Давай начнем с полуночи, идет? – у Джисона бывают эмоциональные перепады, это нормально, Минхо они не беспокоят до тех пор, пока не идут младшему во вред. – А пока можешь поплакать, если хочешь. Минхо понимает, что Джисон сейчас, возможно, просто развернется и уйдет, – все же настроение у младшего явно не очень, – но все же рискует снова раскрыть руки для объятий. И ощутимо расслабляется, когда Хан ответно льнет ближе. Джисон больше не плачет, но он явно напряжен, и Минхо не знает, с какой стороны подступиться. – Хочешь поужинать? – Минхо кивает в сторону заготовок для кимпаба, но Джисон только отрицательно качает головой. – Хорошо, может, ты примешь душ, и мы поваляемся вместе? На это предложение Джисон реагирует заметно живее. Расслабляет плечи, делает глубокий вдох и даже несмело поднимает на Минхо глаза. – Не хочу в душ, – Джисон говорит еле слышно, но капризные нотки в его голосе слишком очевидны. – Пошли просто поваляемся. Минхо в принципе нравится вырисовывающаяся тенденция. – Но ты замерз, Хани, – он выключает на кухне дополнительное освещение и кое-как распихивает продукты и столовые приборы по местам. – Сходи погрейся, а потом что-то вместе посмотрим. Джисон оказывается рядом как-то слишком неожиданно и мягко обнимает за талию. И так не особо впечатляющая реакция чутья на младшего в последнее время и вовсе стала почти нулевой. Остается надеяться, что остальные лисьи штуки все еще в рабочем состоянии. – Вот и согрей меня, детка, – голос у Джисона как мед, а пальцы заставляют Минхо чувствовать мурашки на коже вовсе не от того, что холодные. Минхо так давно не слышал от младшего их шутливого обращения, что даже на секунду зависает. Вдруг понимает, что не такое уж оно и шутливое теперь. Непривычно. – Минхо, ау, – Джисон тычется ему носом в шею и делает этим только хуже. – Положи уже этот нож и пошли в комнату. А то ты меня пугаешь. Джисон шутит, разряжает атмосферу и создает видимость нормальной жизни. Минхо ему за это благодарен. Они поднимаются наверх, тихо переговариваясь о какой-то ерунде, Джисон сразу с порога начинает стаскивать уличную одежду, пока Минхо поспешно ищет ему что-то потеплее из домашнего. В душ Хан идти все-таки отказывается, и это даже немного бесит. Минхо просто не в силах сдержать очередной язвительный комментарий в адрес Джисона, когда младший залазит на чистые простыни с влажными от уличной сырости волосами. – Да что ты пристал, хен? – Джисон хмурится так недовольно, что Минхо мысленно отвешивает себе подзатыльник. – Я что, для твоего чуткого нюха слишком воняю? Минхо говорит раньше, чем успевает в достаточной мере подумать. – Да нет, как раз наоборот. Джисон смотрит непонимающе. Наклоняет голову к плечу и закусывает губу. Думает. Минхо уже собирается перевести тему, но в глазах Джисона вдруг загорается огонек понимания, а рот приоткрывается в удивленном «о». Временами Джисон на удивление догадлив. Минхо не уверен, рад он этому или хочет провалиться под землю от стыда. – Ладно, – Джисон поспешно встает с кровати, путаясь в одеяле, и тянется за висящим на стуле полотенцем. – Дай мне десять минут. И уходит в душ без лишних слов. Как же Минхо его любит. Вот бы Хан умел все его мысли так легко считывать, проблем бы явно было меньше. Джисон действительно возвращается минут через десять и пахнет так, будто вылил на себя все моющие средства, какие только в ванной были. Но куда еще более отчетливо пахнет собой. И совсем немного, почти неуловимо, озоном. Идеально. Минхо даже не пытается сдержать довольную улыбку. Он приглашающе приподнимает край одеяла, но Джисон только смотрит в ответ как-то хитро и не двигается с места. – Твоя очередь, – глаза младшего сияют необычно ярко в свете прикроватной лампы, а уголок губ приподнимается в ухмылке. – Ты тоже недостаточно пахнешь. Минхо под таким взглядом Джисона чувствует себя кроликом, смотрящим в глаза голодному удаву, и это ощущение Ли на удивление нравится. – Ты все равно не почуешь, – он пожимает плечами, но все же встает и послушно идет в душ. Джисон провожает его таким взглядом, что Минхо с трудом сдерживается, чтобы не развернуться и не наброситься на младшего в ту же секунду. Его чертова лисья часть должна поумерить свой звериный пыл. Немедленно. Иначе придется сдаться ей на милость. И не то чтобы Минхо уж настолько против. Но все же разумная часть берет верх, и Ли принимает быстрый холодный душ, пытаясь вернуть холоднокровие путем буквального отмораживания конечностей. Джисона результат не особо воодушевляет. – Черт, хен, – Хан подпрыгивает в кровати, когда Минхо пытается подлезть ближе и прижаться к младшему боком. – Ты что, рептилия? Как можно быть таким холодным после душа? Минхо уже хочет отползти на свою сторону кровати, но Джисон вдруг притягивает его к себе и, еле слышно ворча себе под нос, обнимает со спины всеми имеющимися конечностями. Минхо давно не было так хорошо. Нужно почаще мыться холодной водой. Джисон рассказывает какую-то ерунду про то, как продуктивно он сегодня поработал, – на удивление последовательно рассказывает, неожиданно со стороны обычно хаотичного Хана, – но Минхо слишком занят впитыванием тактильных ощущений, чтобы слушать. Он изголодался по Джисону слишком сильно. И вряд ли у него есть шанс успеть в полной мере это наверстать. Но попытаться можно. – Ты же меня не слушаешь, – Джисон тихо хмыкает и запускает руку Минхо в волосы. Будь в Ли хоть на грамм больше звериного, он бы замурлыкал. – Ты проницателен, – отрицать смысла нет, да и Минхо знает, что Джисон не в обиде. – Я бы лучше послушал саму твою новую песню, чем рассказы о ней. Давай работай, вдруг я еще успею. Рука в волосах, до этого перебирающая прядки, замирает. Минхо мысленно отвешивает себе подзатыльник. – Перестань, – Джисон больше ничего не говорит, но звучит так разбито, что Минхо хочется удавиться. Они лежат еще пару минут в неуютной звонкой тишине, когда Ли вдруг чувствует, как Джисон с глубоким вдохом расслабляется и жмется ближе. Хани замечательный, он так хорошо старается. – Еще нет двенадцати, – Джисон выдыхает почти на ухо, и Минхо решает не поворачивать голову, чтобы не разбивать интимность. – Поэтому я скажу. Твоя взяла, Минхо, я смирился с тем, что тут вдвоем не выиграешь. Пусть так. Но и думать не смей, что я просто так дам умереть тебе. У меня тоже есть свой план и свои идеи. Это так, чисто на заметку. И только сегодня, после полуночи я больше говорить об этом не буду. У Минхо по спине пробегает неприятный холодок. Что Джисон вообще несет? Какой план? Какие идеи? Минхо изучил этот чертов Ритуал от и до, прочел за последние несколько недель больше книг, чем за всю свою жизнь, выискивал источники информации, ради которых приходилось чуть ли не с головой зарыться в пыльные архивы. Что может знать Джисон, обычный человек, который почти всегда был у Минхо на виду и ничего подозрительного не делал? Ничего. Ничего ведь? Джисон явно чувствует, как он напрягся, – Хан гладит по ладони слишком ласково, как для тех слов, что сказал минутой ранее, – и Минхо всеми силами пытается успокоиться. Нельзя показать, что его задели слова Джисона. Тогда Хан может правда поверить в то, что может все исправить, и снова начать творить глупости. А у них все только наладилось. – Иди сюда, – Джисон поворачивает его к себе почти насильно, и Минхо не успевает спрятать взволнованное выражение лица. – Смотри. Хан показывает экран своего мобильного. Одна минута за полночь. – Ты же хотел быть счастливым, – Джисон наклоняется ближе, а у Минхо сердце заходится так, будто он только что оттанцевал концерт без пауз на поговорить и подышать. – Вот и будь. Джисон целует нежно, но настойчиво. Минхо зависает на долгое мгновение, но потом все же заставляет себя расслабиться, закрыть глаза и ответить. Поволноваться успеет, пока Хан будет спать. А рядом с таким Джисоном нужно ценить каждую минуту. Джисон активнее и агрессивнее, чем обычно. Минхо почти закашливается, когда рука Хана слишком неожиданно оказывается под футболкой и проезжается по груди, задевая соски. Судя по тому, как довольно младший улыбается в поцелуй, реакция его порадовала. Минхо откровенно ведет. Он пытается контролировать себя жалкими остатками разумной части сознания, но Джисон везде, Джисона много и Джисон невероятный. Занимающий все его мысли. Опьяняющий. Тогда в отеле Минхо вело не меньше, но он думал, что это все от крови Джисона. А теперь начинает казаться, что от Джисона самого. Хан не лиса, он сильнее ментально, – Минхо тихо завидует, что Джисону не нужно отчаянно сдерживаться, когда он кусается от переизбытка чувств, – но слабее физически. Минхо может одним незамысловатым движением Джисона с себя скинуть и заставить слушаться. И лис внутри него этого хочет до одури. Но Минхо просто позволяет Хану делать то, что ему хочется. С одной стороны, это порадует Джисона. С другой, не позволит Минхо все испортить. Джисон садится на его бедра, чтобы стянуть с себя домашнюю кофту вместе с футболкой, и Минхо чувствует, как разум по крупицам утекает куда-то вниз. Джисон снимает футболку и с него до того, как Ли успевает опомниться. Джисон нависает сверху, целует, лижет и прикусывает. Минхо пытается отвечать в меру своих вынуждено ограниченных способностей. Лис внутри скребется и носится, отчаянно желая свободы, но Минхо обязан сдерживать себя. Ничем хорошим в отношениях с людьми потакание своему лисьему я не заканчивается. Минхо уже ученый. Джисон, кажется, что-то замечает. Отрывается от выцеловывания шеи, – Минхо еле заметно выдыхает, слишком чувствительно, – вопросительно смотрит в глаза и открывает рот, чтобы что-то сказать. Минхо разговаривать не готов. И успешно сдерживаться тоже. Нужно найти компромисс. Прежде чем Джисон успевает спросить что-то, на что Минхо давать ответ не готов, Ли впивается в губы младшего максимально требовательным поцелуем, на какой он только способен при этом не выходя за границы дозволенного. Джисон в его руках сразу обмякает и расслабляется. Хорошо. Минхо позволяет себе насладиться моментом и разрешает своим пальцам бродить по телу Джисона, а губам то и дело опускаться по шее к груди. У Хана трясутся руки, и Минхо ощущает, как постепенно Джисон переносит вес на него, почти ложась сверху. Минхо очень смутно помнит, когда он вообще в последний раз контактировал так с кем-либо. На его внешность многие клевали, но стоило им узнать Минхо получше, как очередь желающих познакомиться поближе резко сокращалась. Да и самому Ли это особо было и не нужно. Как минимум, не в таком большом количестве. У него были почти что долгосрочные отношения с лисом из его первой танцевальной команды. Это было еще до переезда в Сеул и запомнилось Минхо чередой невероятно неловких первых разов. Он до сих пор благодарен тому парню, что он согласился участвовать в этом обоюдном эксперименте познания собственной сексуальности. В Сеуле у него сначала не было времени, а когда время появилось, пришло осознание, что люди это не совсем та территория, где его особенностям рады. Он один раз попробовал с человеком, получилось дерьмово, а потом появился Джисон, и больше пробовать-то и не хотелось. Пусть младший и был скорее экспонатом за стеклянной витриной с табличкой «руками не трогать». Минхо чувствует, что начинают вылезать когти, и пытается снизить темп так, чтобы Джисон этого не заметил. Получается дерьмово. Джисон явно замечает. Младший приподнимается и снова садится ему на бедра, Минхо старательно пытается сделать вид, что все в порядке, параллельно напрягая предплечья в отчаянной попытке когти все-таки спрятать. Джисон смотрит внимательно, тяжело выдыхает и тянется к его руке. Когти как назло вылезают еще сильнее, и Минхо ловит не самое приятное дежавю. – Оставь ты их уже в покое, – Джисон берет его ладонь в свою и медленно подносит к лицу, будто разглядывая, как когти бликуют в свете лампы. – Что они тебе сделали? Минхо хочет было ответить, что Джисон все не так понял, но младший не дает ему и шанса. Смотрит непроницаемо, ухмыляется уголками губ и медленно подносит их переплетенные руки ко рту. Минхо приходится приподняться на локте, следуя за движением Джисона, но он этого даже и не замечает, зачарованный глазами напротив. Джисон ухмыляется более явно, мимолетно целует Минхо в костяшки пальцев и без лишних мыслей берет в рот его большой палец. Мягко придерживает зубами и проводит языком по когтю. У Минхо крышу срывает окончательно. Единственное, на что еще способна его рациональная часть – вынуть у Джисона изо рта свой палец, чтобы ненароком не поранить, прежде чем перевернуть младшего на спину и нависнуть сверху. Минхо уже не особо отдает себе отчет, что конкретно он делает еще будучи в рамках своего самоконтроля, а что явно его потеряв. Он кусает Джисона почти до крови, – на то, чтобы младшего не калечить, выдержки все-таки хватает, – зацеловывает каждый сантиметр его медовой кожи и в какой-то момент даже спускается губами к резинке боксеров. Джисон, уже окончательно поплывший, неосознанно подается тазом вперед, проезжаясь Минхо членом по подбородку, и у Ли вдруг срабатывает аварийный стоп-кран. Надо остановиться. Или хотя бы переключиться на что-то более безопасное. Пока он все еще хоть моментами в состоянии мыслить. Джисон под ним хнычет, жмется и ерзает в попытках избавиться от мешающейся одежды. Минхо смотрит на эту картину почти что с трепетом. Хан не зажимается, не закрывается и, казалось бы, совсем его не боится. – Хен, – в голосе Джисона невероятно милая смесь мольбы и недовольства. – Сделай уже хоть что-то. Как угодно, если брезгуешь брать в рот. Минхо такое заявление повергает в самый настоящий ступор. – Я не брезгую, – Ли отстраняется и выглядит почти оскорбленно, а Джисон только недовольно стонет, лишившись хоть какого-то физического контакта. – У меня клыки. Джисон выглядит так, будто аргумент его совсем не впечатлил, и Ли в каком-то странном порыве доказать, что причина весомая, приподнимает одной рукой верхнюю губу, а второй театрально тычет в заострившиеся зубы. Он может их спрятать, – сейчас, как только Джисон окажется хоть на сантиметр ближе, весь самоконтроль опять помашет ручкой, – но наоборот для пущей наглядности отпускает себя максимально. Джисон смотрит как-то странно, медленно моргает и с явным трудом переводит взгляд с его рта на глаза. – И что? Минхо непонимающе хмурится. На такое он ответа не готовил. – Тебя это разве не смущает? – Ли говорит осторожно, будто прощупывая болотистую почву. – Ты уверен, что твоему члену и моим клыкам стоит находиться в непосредственной близости? В последний раз, когда Минхо пытался отсосать человеку, ему ясно дали понять, что людям от такого соседства не очень кайфово. И от его когтей тоже. И вообще, если бы Минхо сразу упомянул, что он блохастая лиса, а не ищущий перепихон на одну ночь сексуальный парень, то куковать ему в баре в одиночестве дальше. Разумные люди лис опасаются. Джисон, видимо, неразумный. – Уверен, блять, сделай уже хоть что-нибудь. Минхо поражается сам себе, но делает. Стягивает с Джисона боксеры, – младший издает настолько довольный вздох, что у Минхо в животе что-то переворачивается, – целует в живот, покусывает бедра и дразняще проходится языком по члену. Джисон вздрагивает и нетерпеливо подается вперед. Лис внутри Минхо хочет издеваться, мучать и растягивать удовольствие. Сам Минхо просто надеется, что вообще все понял правильно. Аккуратно обхватывает губами головку, еле ощутимо двигает головой и поднимает на Джисона вопросительный взгляд. Хан, приподнявшись на локтях, смотрит так жадно и голодно, что Минхо начинает сомневаться, кто из них тут безнадежно потерял контроль. Картина откровенно воодушевляет и Минхо резко берет глубже, заставляя Джисона с тихим ругательством откинуться назад. Лис внутри получил свою порцию удовольствия – заслужил сегодня. Минхо аккуратен. Он вообще всегда и со всеми был аккуратен. Даже с лисами, которым мелкие травмы проблемы не представляют вообще. Но Минхо просто не хочет делать больно, пусть даже и совсем ненадолго. Джисон скулит, шумно дышит и пытается задавать темп. Минхо слушается и подстраивается под рваные движения бедер младшего. Джисон выглядит так, будто сейчас развалится на части. Минхо пытается поймать его взгляд, чтобы запечатлеть себе эту картину. Джисон все-таки смотрит ему в глаза. Минхо не успевает насладиться. Потому что Хан вдруг резко садится и, запустив руку в волосы Минхо, тянет его голову на себя. Минхо слушается сразу, не сопротивляется ни капли и с трудом давит раздосадованный скулеж. Ну вот и все. Он же знал, что этим все и закончится. Люди не любят спать с чем-то клыкастым и когтистым. Как минимум те, кто не страдают зоофилией. Минхо поднимает на Джисона взгляд и тихо надеется, что после этого у них все же останутся хотя бы мимолетные поцелуи. Джисон смотрит широко распахнутыми глазами, облизывает потрескавшиеся губы и втягивает носом воздух. Минхо уже готов уйти подальше, чтобы дать младшему время и пространство, чтобы прийти в себя. Но Джисон вдруг говорит то, что в картину мира Минхо не вписывается совсем. – Трахни меня. Джисон не просит и не предлагает. Джисон требует. Минхо в ответ только шумно сглатывает. Когда-нибудь потом его разумная часть выставит десятистраничный список аргументов, почему это плохая идея. Когда-нибудь потом он перед сном придумает двадцать один способ отказать Джисону так, чтобы его не обидеть. Когда-нибудь потом он сможет контролировать свое тело настолько, чтобы оно не отзывалось на два простых слова так сильно. Когда-нибудь потом. Точно не сейчас. Минхо редко чувствует себя лисой и еще реже себя в этом чувстве ощущает комфортно. С момента отъезда из Сеула он стал гораздо чаще показывать свои лисьи черты, уже даже об этом как-то и не задумываясь. Но все равно, когда коготь противно проезжается по тарелке во время мытья посуды, или Минхо ловит взгляд своих голубых глаз при вечерней чистке зубов, это все ощущается неправильным. Минхо не хочет быть лисой. Минхо это не нужно. Он бы и без всего этого отлично обошелся. Но сейчас Минхо рад, что он лиса, как никогда. Рад, что сильнее, что может Джисона придавить так, как ему нужно, чтобы целовать там, где хочется. Рад, что помимо опьяняющих пальцев младшего на теле и губ на шее, он может наслаждаться еще и его дурманящим запахом. Рад, что помимо физического наслаждения его накрывает еще и чистый восторг получившего наконец свободу внутреннего лиса. Что все ощущения так обострены. Джисон под ним такой открытый, податливый и невероятный. И такой по-человечески хрупкий. – Подожди, – Минхо собирает все оставшиеся крупицы разума в одну невпечатляющую своим размером кучу, чтобы уговорить свое тело оторваться от Джисона. – Я сейчас. Я купил смазку. Я за ней схожу. Быстро. На кухню. Джисон дышит тяжело, а смотрит почти изумленно. – Ты купил смазку и оставил ее на кухне? Минхо не в состоянии ответить ничего более внятного, чем сбивчивое мычание, слишком занятый попытками натянуть футболку хоть какой-то из сторон. – Тебе точно никогда не было тринадцать, – Джисон тихо смеется, откидываясь на подушки, и Минхо на сердце от этого как-то по-особенному тепло. Все спят, в коридорах темно, но Минхо все равно старается вести себя как можно тише и по минимуму включать свет. Ему кажется, что, стоит сделать хоть что-то не так, и вся окутавшая их с Джисоном атмосфера просто разобьется. Вернувшись, Минхо застает Джисона с легкой улыбкой на губах играющим от нечего делать со своим браслетом. Минхо даже на мгновение эту проклятую красную нить ненавидеть перестает. – Ты… – Минхо садится рядом, сжимая в руках бутылочку смазки, и говорит как-то слишком вкрадчиво. – Ты давно с кем-то спал? Вопрос почему-то кажется каким-то слишком личным и максимально неуместным. Минхо знает, что в бытность трейни Хан много с кем встречался. Пусть большую часть похождений младшего лично не застал, но был наслышан. Джисон даже продолжал с кем-то мутить, когда уже приближалось время их шоу на выживание, и вот это уже Минхо до ужаса бесило. Из-за того, что угрожало их общей карьере, конечно, а не потому что вид случайно замеченного обжимающимся с кем-то младшего оставлял неприятное тягучее чувство в груди. Но потом Джисон стал теплее, домашнее и спокойнее. Минхо даже не успел понять, когда произошла эта чудесная перемена. – Я про-айдол, если ты вдруг забыл, – Джисон только криво улыбается и почему-то отводит взгляд. – Не знаю, как у тебя, но у меня обстоятельства не располагают. Минхо на секунду кажется, что в голосе у Джисона какие-то обиженные нотки. Почему-то умиляется. – Ну это же не я звезда большей части стажерских баек, – Джисон только тихо фыркает, складывая руки на груди, и Минхо не может сдержаться от того, чтобы такого милого Хана обнять. – Не переживай, все нормально, позориться тут буду я. Джисон что-то недовольно бормочет, но заметно расслабляется. Минхо расслабляется следом. Голова слегка остыла, и контролировать себя ощутимо легче. Минхо позволяет себе оставить несколько ленивых поцелуев на шее Джисона и еле ощутимо прикусить ключицу, прежде чем отстраниться и сказать со всей возможной в моменте серьезностью: – Пусть я и буду позориться, но ты можешь не беспокоиться, о тебе я позаботиться в состоянии. Это я тебе обещаю, Джисон. Хан смеется тихо и гулко, у Минхо от этого звука по телу мурашки. – Я и не сомневался. Джисон целует с непривычной нежностью, и Ли медленно тает под губами младшего. Минхо все еще не может осознать реальность происходящего, пока разогревает между пальцев смазку. Джисон смотрит на него широко открытыми глазами, полными чистого обожания, и Минхо теряется в слишком большом количестве ощущений. Последние несколько недель худшие и одновременно лучшие в его жизни. На контрасте все ощущается еще ярче, и Минхо из последних сил цепляется за остатки трезвого сознания. – Только вот тут все-таки без когтей, ладно? – Джисон неловко шутит, когда Минхо пододвигается ближе. Хан явно старается не зажиматься, но у Минхо докторская степень по определению тревожных состояний младшего. – Хани, – он наклоняется к Джисону и невесомо гладит его чистой рукой по волосам. – Мы можем остановиться, если тебе некомфортно. В любой момент можем. Все нормально. Джисон только мотает головой, недовольно поджав губы. – Нет, – голос у Хана и вправду уверенный, и Минхо немного расслабляется. – Просто я немного отвык. Ты… ты мог бы меня поцеловать? Вот тут Минхо дважды просить точно не надо. – Сколько угодно. Джисон под его поцелуями и правда расслабляется, и Минхо, пользуясь моментом, вводит первый палец. Хан тихо выдыхает ему в губы, но целовать не прекращает. Джисон в принципе очень податливый и отзывчивый, Минхо даже позволяет себе слегка расслабиться и насладиться видом разбитого младшего, слегка отпустив уже начинающий вызывать тошноту контроль. Конечно не настолько, чтобы Джисону хоть как-то навредить. У Минхо пальцы короткие, но пользоваться он ими умеет. И пусть это и занимает какое-то время и целых три пальца ленивой и неторопливой растяжки, но Джисон все-таки в какой-то момент вздрагивает и, тихо выругавшись, тянется за поцелуем. Минхо улыбается младшему в губы и имевшее успех движение пальцами повторяет. Ждет немного другой реакции. Джисон в ответ вдруг откровенно больно кусается. Минхо даже на секунду отстраняется и, проведя языком по горящей губе, почти обиженно тянет: – Эй, ты-то себя в руках точно держать в состоянии. Джисон в ответ смотрит почти с вызовом. – Прекращай дразниться, и буду. А вот тут Минхо бы не мешало попросить не единожды. Потому что все еще это как-то слишком нереально. Есть ли вероятность, что он что-то не так понял, и прямо сейчас разрушает все, что так долго с Джисоном выстраивал? Точно должна быть, не может же все просто быть так хорошо. Однако пальцы Минхо все же послушно вынимает, тянется за откинутой куда-то вбок бутылочкой смазки и вдруг ловит себя на неожиданно очевидной мысли. – У меня нет презервативов, – честно, Минхо совсем про них забыл, увлекшись выбором специй, лучше других подходящих к курице. – А у тебя есть? Минхо ответ предполагает. Но Джисон почему-то только фыркает, на мгновение приподнимается только лишь для того, чтобы затянуть слегка подзависшего Минхо в очередной поцелуй, и утаскивает старшего обратно на подушки. – Знаешь, – Джисон говорит быстро, пытаясь успеть в перерывах между поцелуями. – Мне кажется, что о презервативах после вампирских игрищ с кровью думать уже как-то неактуально. Какой-то части сознания Минхо аргумент кажется весомым. Он не совсем уверен, адекватной человеческой или голодной до Джисона лисьей. Но в любом случае он готов эту часть сознания послушать. Зря, наверное. Минхо отстраняется, нащупывает рукой снова куда-то откинутую смазку и выдавливает вязкое содержимое себе на руку. Слишком резко размазывает по своему члену, громко шипя то ли от холода, – для себя греть только время тратить, – то ли от нахлынувших ощущений. Минхо всегда казалось, что, по сравнению с клыками-когтями и уж тем более запахом, контролировать свои оргазмы это сущая ерунда. Теперь вот почему-то уже не кажется. Джисон смотрит как-то странно, улыбается прищуренными глазами и кусает губу. Минхо несколько раз проходится глазами по лицу младшего, но эмоцию считать не выходит. – Да что ты так смотришь? – вопрос вырывается сам по себе, а у Джисона предательски подлетает уголок губ. – Красивый ты. На этом все. Как человек Минхо закончился окончательно. Остался только как неумеющий говорить себе нет лис. Минхо входит максимально аккуратно, зацеловывая Джисону все, до чего в состоянии дотянуться. Хан откровенно напрягается, но для прикосновений все еще открыт. Минхо в восторге от захвативших его ощущений, в ужасе от того, насколько легко он перед этими ощущениями капитулирует, и просто в бреду от такого Джисона. Хан дышит шумно, жует нижнюю губу и косит глаза на кончик носа. Минхо не знает, как успокоить и расслабить еще больше, но все же отчаянно пытается, между поцелуями начиная лепетать какую-то милую ерунду в адрес Джисона. Хан вдруг и правду выдыхает спокойнее и даже слегка смеется, когда Минхо выдыхает очередной комплимент прямо на ухо. Минхо в том, что Джисону нравится в постели, не эксперт совсем, но в обычной жизни он реакции младшего изучил досконально. Поэтому Хан еще только успевает открыть рот и набрать воздух для того, чтобы попросить слегка замедлиться, когда Минхо уже целует его в висок с тихим: – Конечно, Сон-а, все, как ты захочешь. Минхо знает Джисона, и ощущение восстановленного контроля над ситуацией откровенно успокаивает. Джисон понемногу привыкает, расслабляется и дает добро продолжать, и Минхо смелеет. Двигается резче, пару раз заставив младшего рвано выдохнуть куда-то в изгиб шеи, но нужного угла не находит. Ожидаемо, но обидно. Джисон все равно ерзает по одеялу с явным удовольствием и распадается в его руках, но Минхо этого недостаточно. Его лису недостаточно, его желанию сделать Джисону приятное недостаточно, его эгоистичному порыву стать для Джисона хоть на какое-то время номером один в личном списке недостаточно. Минхо слегка отстраняется, меняя угол, и толкается снова. Джисона всего прошибает, он сжимается в руках Минхо и впивается Ли в плечо зубами, пытаясь подавить стон. Ну вот, так-то лучше. – Блять, – голос у Джисона горячее его тела, что явно на грани возможного. – Ты, я посмотрю, быстро не только удачные ракурсы для фото подбираешь. Минхо уже хочет пошутить про то, что он вообще все быстро делает, и в определенным моментах Джисон такой скорости рад не будет, когда младший вдруг хватает за волосы, затягивая в мокрый и жадный поцелуй. – Знаешь, – Джисон отрывается от его губ всего на мгновение, но Минхо уже скучает. – Я почти год ни с кем не спал, потому что боялся, что в процессе назову кого-то ненароком твоим именем, пойдут слухи, и это сольют в Диспач. Минхо бы на шутку посмеяться, но выходит только сдавленно рыкнуть. И потерять контроль, от которого и так остались одни крупицы, еще больше. Джисон и правда кончает с его именем на губах, и у Минхо от этой картины так сносит крышу, что он без предупреждения кончает следом. Валится Джисону на грудь, тяжело дышит и пытается на самом деле не замурчать от ощущения руки младшего, перебирающего волосы. – Черт, извини, я не хотел, – Минхо нехотя отлипает от Джисона, чтобы выйти из него и лечь рядом, все так же умостив голову у младшего на груди. Джисон выглядит уставшим, разбитым и довольным. – Если ты извиняешься за такое, то я хочу узнать, каково это, когда ты собой полностью доволен. Минхо только тихо фыркает и льнет ближе к теплой руке. – Тебе придется сходить в душ. – Да тебе тоже не помешает. Минхо отчаянно пытается не разнежиться окончательно, но в следующий раз, когда Джисон к нему обращается, Ли уже почти спит. Джисон его будит мягко и почти ласково. Они медленно разбредаются по ванным, – гель для душа Феликса уже стал для Минхо почти родным, – и, приведя себя хоть в относительный порядок, еще какое-то время просто обнимаются в кровати, пока сонно сопеть не начинает уже Джисон. Минхо давит зевок. Уснет Хан – он пойдет тоже. – Хен, – у Джисона лицо в подушке, и Минхо приходится откровенно вслушиваться, чтобы разобрать, что младший от него хочет. – Разбуди меня завтра, как встанешь. Минхо мысленно прикидывает, сколько сейчас времени. – Уже почти четыре, Сон-а, мне привычно вставать рано, а ты не выспишься. Зачем оно тебе? Джисон резко поворачивается лицом, хмурится, не разлепляя зажмуренных глаз, и с силой утыкается носом в изгиб шеи Минхо. Молчит так долго, что Ли кажется, что Хан уснул. – Хочу побыть с тобой подольше. Джисон больше ничего не говорит, мерно дышит и расслабляется всем телом. Уснул. Минхо с грустной улыбкой на губах заставляет себя порадоваться, что у Джисона все же с их ситуацией смириться вышло.

🦊🦊🦊

Утром Минхо Джисона, конечно, не будит, но и сам тоже надолго не уходит. Быстро чистит зубы, берет для них с Джисоном бутылку воды с кухни и под удивленные взгляды младших отказывается от завтрака. Поест потом с Ханом вместе. В кровати с Джисоном так тепло и уютно, а в телефоне так мало интересного, что Минхо чуть не засыпает снова. Голос Джисона выдергивает его из полудремы. – Я же просил меня разбудить, – у младшего низкий голос со сна и до умиления недовольное лицо. Минхо только неоднозначно ведет плечами. – Я только встал. – Неправда. – Правда. Джисон приподнимается на локте и тычет Минхо пальцем куда-то в лоб. – Ты причесался. Ну ладно, на это у него нет аргументов. Утром от вида того, что творится у него на голове, рука сама потянулась к расческе. Минхо был в состоянии аффекта. – Я обижусь, – Джисон садится в кровати, складывая руки на груди, и смотрит и вправду недовольно. Минхо не в силах сдержаться, чтобы не разгладить морщинку между бровей младшего невесомым поцелуем. Джисон ожидаемо тает. – В следующий раз я тебя разбужу, – Минхо врет, но никакой тяжести от этого не испытывает. – Нет, в следующий раз я поставлю будильник. Джисон приводит себя в порядок на удивление быстро, а потом тащит их обоих завтракать. Минхо чувствует на себе взгляд младшего, пока ставит кипятиться воду, пока роется в холодильнике в поисках молока и тянется к верхнему шкафчику за парой чашек. Джисон смотрит на него так, что становится почти неуютно. Минхо не выдерживает на третьем глотке не лезущего в горло кофе. – Что-то не так? – он правда старается убрать из голоса любой намек на претензию или недовольство. Джисон в ответ только мягко улыбается и со все тем же пронизывающим до костей взглядом говорит: – Да, слишком сильно тебя люблю. Минхо почему-то легче не становится. Мемберы играют в гостиной в какие-то настолки, и Джисон предлагает посидеть со всеми за компанию. Минхо не противится, хотя лучше бы посидел с Джисоном в их кровати. На их приход реагирует только Феликс, выдавая какую-то странную улыбку, и Минхо почти всеобщий игнор радует. Хан тащит его на диван и заставляет лечь как можно дальше от края. Сам же юркает Минхо в объятия и прижимается спиной. Очень расслабляюще и умиротворяюще. Минхо гладит тыльную сторону ладони младшего, наблюдая, как Чонин в очередной раз обыгрывает страдающего Хенджина в какой-то незамысловатой карточной игре, когда Джисон вдруг начинает ерзать. Минхо объятия ослабляет, позволяя Хану отстраниться, если ему захочется. Но Джисон наоборот поворачивается лицом, жмется ближе и тычется носом в подбородок. Минхо не задумываясь его в нос чмокает, наблюдая уже за дуэлью Сынмина с Феликсом. У Енбока дела явно не очень, но вида Феликс не подает. Губы Джисона вдруг оказываются у него на челюсти, и Минхо от неожиданности даже отдергивает голову, чтобы посмотреть Хану в глаза. Они почти черные, голодные и какие-то потухшие. Джисон смотрит в ответ, облизывает губы и лезет холодными пальцами Минхо под футболку. – Мы сюда раньше пришли, идите в другое место заниматься непотребствами, – голос Сынмина возвращает его к реальности, и Минхо с благодарностью цепляется за спасительную ниточку. – Так со старшими не разговаривают, Сынмин-а, – Джисон даже головы не поворачивает, все продолжая смотреть прямо в глаза и выводить на животе узоры пальцами. – Не нравится – не смотри. Минхо за собой такой уверенности не отмечает. В особенности перед Сынмином. Ким же все знает. Он понимает, что Минхо сделал с Джисоном. Понимает, что все это очень жестокая по отношению к младшему игра ради удовлетворения хотелок самого Минхо. Понимает, что ничего хорошего из этого не выйдет. – Я пойду доделаю кимпаб, – Джисон выглядит на самом деле недовольно, когда Минхо мягко убирает от себя его руки. – Я вчера начал, немного осталось. Ли подрывается на ноги так быстро, будто доделать чертов кимпаб его жизненное предназначение, и нервно поправляет футболку, надеясь, что за отросшими волосами не видно горящих кончиков ушей. Джисон говорит почти требовательно: – Я тебе помогу. Минхо любит Джисона. Обожает. Души в нем не чает. Но не сейчас. Сейчас ему жизненно нужно заземлиться. Нужен кто-то, кто вернет ощущение реальности со всеми ее проблемами и плохими финалами. – Мне Хенджин поможет, – вырывается как-то само по себе. Хван издает полный недовольства стон, а Джисон смотрит так, будто Минхо на его глазах только что задушил котенка голыми руками. Хенджина утащить на кухню все же удается, его недовольное лицо помогает немного отвлечься от мыслей о том, насколько портит фигуру Хана эта мешковатая футболка, а запах чуть ли не флакона вылитых Хенджином на себя духов не дает сдаться перед идеей эту самую футболку с Джисона стянуть насильно здесь и сейчас. Когда Хан, уже явно престав дуться, все же присоединяется к их небольшому кулинарному кружку имени Минхо, – Хенджин все равно просто сидит рядом и ноет, ничего не делая, – у Ли в голове уже достаточно ясно, чтобы компании младшего порадоваться. Он даже льнет к Джисону ближе, когда тот подходит, чтобы обнять сзади, и слегка наклоняет голову, давая явно нацелившемуся на шею с поцелуем Джисону больше пространства. Хенджин смотрит на них как-то странно, но Минхо это не волнует ровно до тех пор, пока все же соизволивший помочь с мытьем посуды Хван не режется о кончик выскользнувшего у него из руки ножа. Совсем слегка режется, пусть и с драматично громким ойканьем. Для лисы вообще пустяк. Но Минхо вдруг чует. Даже сквозь эти ужасные духи. Они тоже цветочные, как и запах Феликса. Хенджин постоянно их на себя выливает. Но Минхо чует все равно. От тела Хенджина пахнет духами, но от крови абсолютно точно Феликсом. – Джисон, – Хан, все также прижавшийся к его спине и почти что на плече придремавший от неожиданно резкого тона ощутимо вздрагивает. – Выйди, пожалуйста. Джисон открывает рот, явно намереваясь возмутиться, но Минхо говорит раньше: – Я серьезно, выйди. Младший смотрит удивленно, но ничего не спрашивает и молча слушается. Минхо понимает, что, вероятно, выглядит достаточно красноречиво, чтобы дать понять, что спорить – плохая идея. Хенджин пытается как ни в чем не бывало продолжать мыть посуду, у него предательски дрожат руки, и тарелка с тихим стуком бьется о края раковины. На Минхо он упорно не смотрит. – Что происходит? – Минхо говорит сразу, как за Джисоном закрывается дверь. – Сам расскажешь или мне тебя заставить? На самом деле для угроз нет ровным счетом никакого повода, – Хван еще ничего, что бы говорило о его нежелании отвечать, не сказал, – но Минхо просто не в силах держать себя в руках. Ему нужно максимально быстро опровергнуть то, что еще со вчера засело у него в голове. Хенджин вдруг с несвойственной ему агрессией швыряет недомытую тарелку в раковину, выключает воду и медленно поворачивается на пятках. Смотрит Минхо в глаза и цедит сквозь оскаленные зубы: – Да все то же, что и у вас. Что, вы, по-твоему, одни такие особенные и достойные? Минхо на секунду даже теряется. Лис внутри злобно рычит на окончательно обнаглевшего более слабого Хвана, и Минхо с трудом сдерживает себя, чтобы не поддаться инстинктам и не осадить Хенджина физически. – Что за бред ты несешь? Минхо искренне хочет услышать ответ. Желательно содержательный. – Почему у тебя может быть карманный человек, а у других нет? Хенджин почти переходит на крик, и Минхо на мгновение жалеет, что чуткий у него слух, а не нюх. Будь наоборот, заметил бы все происходящее раньше. – Ты не понимаешь, о чем говоришь, – Ли говорит слишком тихо, чтобы его слова достигли обозленного Хенджина в достаточной для понимания мере. – Не надо в это лезть. – Почему? – Минхо вообще не помнит, когда видел Хенджина настолько злым. – Тебе, значит, можно быть счастливым, и все это должны молча проглотить, а другие пусть сидят и облизываются? Внутри у Минхо что-то со звонким хлопком лопается. Вот как, он, оказывается, самый счастливый. Поделился бы Хенджин своей убежденностью, что ли. Очень кстати было бы. – Я не счастлив, Хенджин, – Минхо говорит раньше, чем сказанное осознает. – Мы с Джисоном не счастливы. Хван накалившейся атмосферы явно не ощущает. – Да? А со стороны что-то и не скажешь. Минхо бы порадоваться, что у него выходит исполнять свою роль достаточно правдоподобно, – а Джисон, возможно, и правда счастлив, а это Минхо просто нагнетает? – но нервная система дает сбой. – Так очки купи, – он почти рычит и, схватив Хенджина за руку, тащит к двери. В коридоре топчется ничего не понимающий Джисон, но с ним Минхо разберется позже. Вместо этого он волочет слабо сопротивляющегося Хенджина прямиком в гостиную. – Енбок, – Феликс удивленно вскидывает голову в ответ на непривычно грубое обращение от обычно милого по отношению к нему Минхо. – Немедленно иди сюда. Чонин, с которым Феликс только что начал очередную партию, с удивлением провожает взглядом послушно встающего со своего места младшего Ли. Минхо кажется, что еще немного, и он начнет рычать как тринадцатилетний лисий подросток, которого штормит в пубертат. Хенджин смотрит на него с вызовом, Феликс с ледяным спокойствием, а Сынмин как-то слишком понимающе. У Сынмина чуткий нюх. Очень. Сынмин бы почуял. Черт, Минхо его придушит ночью. – Мне это сделать или ты сам? – Минхо выхватывает краем глаза тихо прошмыгнувшего в гостиную Джисона, но все свое внимание продолжает отдавать Хенджину. Хван хмурится слишком как для себя серьезно, делает шаг к ничего не понимающему Феликсу и мягко берет того за руку. Смотрит Минхо прямо в глаза с чистой ненавистью, когда подносит ладонь Енбока ко рту и кусает. Феликс почти не реагирует, его кровь тонкой струйкой стекает по пальцам и пахнет смесью цветов и моря. Минхо еле сдерживается, чтобы не завыть то ли от досады, что слишком зациклился на себе с Джисоном и пропустил такое, то ли от ужаса, что никого больше ситуация, по видимому, особо не волнует. Бросает короткий взгляд на Сынмина. Ким не удивлен, его лицо буквально иллюстрация спокойствия. Пиздец. – Доволен, убедился в своей правоте? – Хенджин слизывает кровь, вызывая у Феликса резкий выдох. – А теперь иди к черту и не лезь не в свое дело. Минхо почти зачарованно смотрит, как Хенджин слегка царапает себя за руку и дает Феликсу слизнуть выступившую кровь. Енбок закусывает слегка испачкавшуюся губу и смотрит на Минхо почти враждебно. – Зачем ты втянул его в это? – получается совсем жалко, Хенджин резко поднимает голову и Минхо приходится поддерживать неожиданный зрительный контакт. – Если ты его любишь, то зачем тащить его в этот мир? Даже если ты его всего в своей крови искупаешь, он все равно будет пахнуть чужаком. Твоя семья его никогда не примет. Из этого ничего не выйдет. У них с Джисоном ничего не выйдет тоже и, будь у Минхо возможность все изменить, он бы лучше и не пытался вовсе. У Хенджина еще не все потеряно. Хенджин еще может отступить. – Твои названные родственники вообще на голову отбитые, но тебе же это не мешает. Минхо чувствует спиной пронзительный взгляд Джисона, слышит сдавленный вздох Сынмина откуда-то сбоку, понимает, что впился когтями себе в ладонь слишком сильно. – Мешает, – Минхо буквально телепатически ощущает, как вздрагивает Джисон. – Наши отношения обречены, то, что мы продержались так долго, – чистая удача. Через неделю у нас будет последнее испытание, и я там умру. Хенджин скептически вскидывает брови и громко фыркает. Смотрит на Минхо как на поехавшего, смотрит долго и вдруг слегка хмурится. Переводит взгляд на поджимающего губы Сынмина. Слышит сбившееся дыхание Джисона. – Нет, это все бред какой-то, хен, – Хван явно пытается звучать уверено, но выходит не очень правдоподобно. – Хен, ты дорам пересмотрел. И просто хочешь заставить меня чувствовать себя виноватым. Джисон, подтверди, что все это неправда. – Да, неправда, – Хан поджимает губы, а Минхо стреляет в него раздраженным взглядом. Зачем он врет? Все все равно рано или поздно узнают, а Хенджина нужно вернуть на землю здесь и сейчас. Джисон резко выдыхает, сжимает кулаки и смотрит прямо на Минхо, хотя обращается вроде как к Хенджину: – Потому что умру я. Минхо даже слегка расслабляется. Джисон просто начал свой бред по новой. Ну, если ему нравится так думать, то пусть развлекается. У Хенджина реакция прямо противоположная. Он смотрит на Джисона так, будто у того отросла третья рука. Минхо вдруг почему-то хочется Хвана успокоить. А еще совсем чуть-чуть осадить Джисона. – Не волнуйтесь, не умрет он, у него не получится, я ему не дам. В этот раз таращится уже Феликс. Почему они все выглядят так, будто они с Джисоном парочка умалишенных на прогулке? Бесит. – А может все же никто? – голос у Сынмина слишком спокойный для сложившейся ситуации. Минхо не может сдержаться от того, чтобы закатить глаза. – Перестань, Сынмин-а, даже до Джисона уже дошло. Минхо и сам не знает, откуда в нем столько этого нездорового веселья. Со стороны, наверное, выглядит странно, но Джисон к счастью с ним на одной волне. – Эй, хен, звучит так, будто я тупой, – Минхо замечает, что Хан каким-то образом подошел почти вплотную, только когда младший неприятно тычет пальцем в бок. Как хорошо, что можно смотреть на чересчур активно балующегося Джисона, а не на кучу паникующих лиц вокруг. Минхо кожей чувствует, как накаляется атмосфера. – Пошли, Сон-а, они сейчас отвиснут и начнут тратить наше время на бессмысленные вопросы. Джисон на удивление бойко хватается за протянутую ему Минхо руку и сам тащит в сторону двери. Минхо тихо радуется, что не ему одному, видимо, легче жить в отрицании. Он бы все равно ушел отсюда, но с Джисоном лучше. Уже почти будучи в коридоре, Ли вдруг останавливается, ощутимо дергая не ожидавшего такого маневра Джисона, и поворачивается к Хенджину. – Я расскажу об этом в агентстве, – взгляд многозначительно перемещается Хвану на запястье – Хенджин следит и намек явно понимает. – И твоим родителям, Енбок. Будьте уверены, на это мне времени хватит. Реакцию Хенджина Минхо уже не видит, позволяя Джисону увести себя наверх. Дверь за ними закрывается, но Джисон руки не выпускает, а только ведет вглубь комнаты и утаскивает с собой на кровать. Они молча лежат рядом, переплетя пальцы, и Минхо на удивление комфортно не думать ни о чем. – А сколько… – голос Джисона нарушает приятную тишину, и Минхо неосознанно морщится. – Сколько у нас времени осталось? Минхо отвечает настолько быстро, насколько вообще в состоянии, чтобы не дать вопросу неприятно повиснуть в воздухе: – Не знаю, неделя? Две? Думаю, я еще успею подарить тебе что-то на день рождения. Джисон сжимает руку сильнее, и Минхо давится вымученной улыбкой. – Я не хочу, – голос у Джисона уверенный и даже слегка капризный, Минхо не в силах не умилиться. – Хочу подарки только после испытания. Минхо понимает, что лучше не заострять внимание, проглотить все эти выступления Джисона и съехать с темы, но поведение Хана его уже откровенно нервирует. То младший вроде бы с ним на одной волне, то опять начинает тешить себя бессмысленной надеждой. Минхо и так из последних сил держится, постоянные провокации ни к чему хорошему не приведут. А то он вдруг тоже во что-то несбыточное поверит. – Джисон, мы уже об этом говорили, – получается грубее, чем хотелось бы, и Минхо мысленно одергивает себя, заставляя успокоиться. – Пожалуйста, Хани, не начинай снова. Джисон же, судя по ровному дыханию и ледяному голосу, спокоен абсолютно. – Если ты что-то подаришь мне раньше конца последнего испытания, я тебя брошу. Минхо откровенно расслабляется. Джисон просто шутит, чтобы сбросить стресс, – ни к чему так загоняться. Нервы совсем ни к черту. – Не могу поверить, что дал тебе такую карту для шантажа, – Минхо позволяет себе слегка улыбнуться. Подыгрывать Джисону в его глупых сценках всегда было приятно. – Ее можно использовать в обе стороны, хен. Хан почему-то звучит не очень весело, и Минхо приподнимается на локте, чтобы попытаться заглянуть смотрящему в потолок младшему в глаза. Не может прочесть в них ни одной эмоции. – Хани, я тебя не брошу ни при каких обстоятельствах, – Минхо мягко расплетает их пальцы и тянется рукой к волосам Джисона, чтобы приободряюще потрепать. – И даже в шутку такое говорить не буду. Джисон поворачивает голову слишком резко и смотрит убийственно, пальцы Минхо от неожиданности замирают, так волос и не коснувшись. – Но ты ведь это и делаешь, – голос Джисона слушается, не срывается, но он будто весь из одной сплошной боли. – Бросаешь меня. Минхо всего передергивает. И от этих глаз, и от слов, и от интонации. И от горечи во всем этом. Поэтому он просто прижимает Джисона к своей груди так, чтобы не видеть лица младшего, гладит по голове почти истерически и шепчет куда-то в затылок: – Быть счастливыми, Хани, помнишь? Минхо на мгновение кажется, что он говорит это больше себе, чем Джисону. Джисон отвечает почти безжизненно, все так же пряча лицо в его груди: – Я счастлив. А ты? Минхо действительно пытается, чтобы это было правдой. Старается изо всех своих сил. Дни напролет повторяет себе это как мантру. – И я тоже счастлив. Мантра не работает.