Соглашаясь остаться в Рождествено, я не учла, что мне буквально придется жить в этом огромном доме одной. До отъезда Пелагеи я и не задумывалась о том, что в доме на ночь не остается ни единого слуги. Вспомнился рассказ хозяек о том, что местные сторонятся усадьбы, считая ее проклятой.
В августе ночи стали холоднее и темнее. Я физически ощущала одиночество. Меня вновь стали мучать кошмары. Часто являлся образ Владимира. Я все больше думала о том, что предвидела его гибель за несколько недель до этого. Я видела и солгала ему. Могла ли я хоть что-то исправить?
В бессоных мучениях я бродила по дому и думала о том, что если какое-нибудь чудовище выскочит из-за угла и сожрет меня, всем, и в первую очередь мне самой, станет легче. Хотя, на деле, стоило мне оказаться в темноте одинокого дома, как стало казаться, будто
он следит за мной.
Так странно, словно пока рядом была Пелагея, пока я не была одна, и
его рядом не было. Нет, это лишь игра воображения. И все же, в попытке укрыться от пристального взгляда я свернула в ближайшую комнату — библиотеку. Поразительно просторная комната на первом этаже. Пелагея как-то обмолвилась, что занялись сбором книг из-за бывшей хозяйки, графини Вовк. Она наверняка рассказывала что-то еще, но я умудрилась позабыть.
В углу за диваном, тускло мерцал свет, очевидно одинокой свечи.
— Кто здесь? — почему-то я не чувствовала истинного страха. Кто бы там ни оказался, я была рада компании.
— Угадай! — поднялась кудрявая голова Мариши.
— Я думала, ты совсем одичала и ушла в лес, — я говорила нарочито беззаботно, хотя чувствовала едва уловимую вину. Что если Мариша все еще на меня злится?
— Вот еще, — фыркнула девушка, ничуть не уменьшив моих сомнений.
Я прошла в библиотеку, давно уже не ощущала такой неловкости. Даже, если она не хочет со мной общаться, едва ли это имеет какое-либо значение. Нет, значение это имеет, но я не хочу показывать, что меня это задевает. Леди Лара говорила, что подобное поведение по отношению ко мне — манипулирование. Мне нравится Мариша, но если она намерена играть в недомолвки, я участвовать не буду.
Составив столь логичный план в голове, я пошла вдоль длинных полок, стараясь найти хоть что-то. Раньше я любила читать, а ныне? И ныне, но вот присутствие Мариши, все то, что стряслось с несчастной мной… Я вздохнула и наугад вытащила какую-то книгу — сборник стихов.
— Слушай, у нас с тобой последний разговор странно сложился, — подала голос Мариша. — Хочу, чтобы ты знала: я к магии очень серьезно отношусь, а то, что ты про Кириллушку мне сказала…
Нет, если она продолжит, мы никогда не помиримся. Нужно брать все в свои руки!
— Прости, Мариша. Я сама училась карты читать… Я это для забавы делаю, не бери вообще в голову!
— Нет! — пугающая жесткость. — Я с Аксиньей об этом говорила, она тоже считает… В общем, не могла бы ты завтра со мной сходить к Аксинье? Она страшно хочет познакомиться!
Я задумалась. Пойти к местной сумасшедшей, которая мнит себя ведьмой? Собственно, а почему нет? Я люблю страшные сказки, а друзей в России у меня не так много, чтобы еще больше обижать и отталкивать Маришу. И вот, следующим днем, поспевая за резвой Маришей к кладбищу, я все думала, зачем на самом деле согласилась. Не оттого ли, что в глубине души хотела увидеть еще хоть одного человека, обученного какому-никакому колдовству?
За рекой, на пригорке, укрытая темными деревьями стояла одинокая избушка. В приятном дневном свете, все равно это место казалось зловещим. Не могу объяснить, здесь словно птицы петь переставали. А Мариша так беззаботно преодолела двор и постучала. Никто не ответил. Моя проважатая уже хотела толкнуть дверь, но тут мне на локоть опустилась клюка. Резкое движение, я вскрикнула и обернулась. Ссохшаяся старуха мрачно смотрела на меня.
— Дошла все же, — проскрежетала бабка, продолжая осматривать меня.
— Вы Аксинья? Рада лично с вами познакомиться, — пробормотала я, чувствуя себя загнанным кроликом.
— Морок наводить ты мастерица… — словно не слышала меня старуха. — А я все думаю, отчего в твой сон попасть не в силах… Сама- то, чай, расхаживаешь по ночам? — она рассмеялась и мне стало совсем уж жутко.
— Аксинья, сами же знаете, как людей такими своими разговорчиками пугаете! — пришла мне на помощь Мариша.
Она подбоченилась и явно не испытывала тех тревог, которые одолевали меня. Верно, первое впечатление обманчиво. Мариша знает ее достаточно давно, достаточно для того, чтобы не бояться. Мне следует сделать тоже, коли я в гости решилась прийти.
— Брось! — Аксинья с силой ударила клюкой по ограде. — Она с чертями видится, неужто ведьмы испугается? — бабка снова расхохоталась, прошла мимо меня и заявила: — ладно, пойдемте, девоньки, я вам отвара налью!
Мариша быстро мне подмигнула, очевидно, показывая, что боятся здесь нечего. Какие черти? Какой отвар? Голос разума твердил, что бежать отсюда нужно. Но вопреки здравому смыслу, я шагнула за порог. В доме ведьмы оказалось прохладно, но не зябко. Я огляделась: стены завешанные травами, стеллаж с книгами и склянками. Аксинья казалась зажиточной.
— А ты как думала? — хмыкнула старуха, точно читая мои мысли. — Вся деревня ко мне за спасением ходит, неужто я магию совершаю за так?
Она расставила глиняные чашки с темной жидкостью, от которой шел приятный аромат. Странная старуха вела себя, как радушная хозяйка. Еще бы не делала эти жуткие замечания.
— Ну, с чем пожаловала? Чужеземная магия не поддалась, ты за нашей, родненькой явилась?
— Мариша сказала, что вы меня видеть хотели, — осторожно отозвалась я.
— Как тут не захочешь? — она выставила на стол какие-то пряники и ягоды. — Давно в наших краях существ волшебных не заносило.
— Я не существо… — почему-то отозвалась я.
— Существо, существо! — со зловещим дружелюбием закивала она. — Дай руку твою гляну! — она ухватила меня за запястье и, раньше чем я успел понять, что происходит, резанула по ладони клинком.
Кровь тонкой струйкой полилась в расторопно подставленную чашу, кажется, с молоком. Я так поразилась, что даже не отдернула руки.
— О, гляжу, ты и в самом деле в былое заглядывала, — старуха всмотрелась в эту странную смесь.
Я прижала к груди раненую руку и бросила взгляд на Маришу. Та лишь пожала плечами. Неужели ей кажется, что все это нормально?
— Я на карты раскладываю… — зачем-то пояснила я.
— Перестань про бумажки свои рассказывать! — отмахнулась ведьма. — Карты твою силу сдерживают, свое что-то нашептывают. Ты без них лучше и дальше видишь…
— Я бы так не сказала…
— Как хочешь говори, но хоть раз бумажки твои точно сказали, где наставницу твою носит? — она так зыркнула на меня, что внутри все сжалось.
— Вы знаете про Лару? — шепотом спросила я.
— Дорогая, кто же не знает про Лару?
Утверждение пусть и спорное, но спорить с ним не хотелось.
— Но я тебя не об этой гулящей разговаривать звала. Дело у меня к тебе… Как там наша Пелагея Макаровна говаривает? — она перевела взгляд на Маришу.
— Деловое предложение, — подсказала девушка.
Готова поклясться на этих словах за окном закаркали вороны.
***
Ночью я сидела в своей комнате и просто смотрела на карты. Карты, кажется, смотрели на меня. Но, впервые с момента, как я научилась их читать, я не решалась обратиться к ним за советом. Карты знают все и наверняка не захотят, чтобы я советовалась с человеком, который выступает против них.
Аксинья предложила мне обучаться магии. Она сказала, что если я не возьму свои силы под контроль,
мои черти вырвутся из-за темной грани. Верила ли я в это? Скорее, да. В конце концов я так давно слышу
его шепот. Чо если
он и есть тот самый бес?
Я прислонилась к стене. Мариша сказала, что Аксинья никогда не будет учить воистину черной магии. Мариша сказала, что и сама обучается некоторому врачеванию и довольно преуспела.Мариша не видела в этом никой проблемы. Да она вообще ни в чем проблем не видела. А мне было невыносимо страшно. Я посмотрела на порез на руке. Это ли не черная магия? И что теперь Аксинья может сделать со мной, заполучив мою кровь?
Она так странно сказала, что я морок наводить умею. Что же это значило? Я подхватила портрет леди Лары:
— Что же мне делать? — спросила я у немого изображения.
А ведь Аксинья что-то про нее знает. Я уверена, что знает! Я так хотела узнать правду об исчезновении Кроунов, что должна пойти к ведьме еще хоть раз, лишь бы ответы на вопросы получить. А дальше… А дальше будь, что будет. Лара бы не стала мешкать. Вот и я не буду.
***
Темная изба на самом отшибе. Дом бабки, единственные соседи которой — неупокоенные души на кладбище. И я. И я, пришедшая за какими-то ответами.
— Ты не за ответами пришла, — раньше, чем я решилась говорить, заявила старуха.
— Зачем же тогда?
— За властью. Не об этом ли ты помышляла в Лондоне? — жестом Аксинья указала сесть за стол.
Я покорно опустилась на лавку напротив нее, заранее решив, что спорить с провидицей не буду.
— Не споришь, — одобрительно кивнула она. — Хороший знак. Мудрость твою показывает.
— Предположим, я соглашусь магии обучаться. Какова цена? Опыт научил меня, что платить за все приходится.
— О, цена… — протянула старуха. — Селяне за магию мою нательные кресты отдают.
Я замерла. Околоцерковная магия пугала.
— Не думай, я душу Дьяволу не продавала и чужие души забирать не в силах, — Аксинья рассмеялась, словно старое дерево в чащобе затрещало. — Не думай, не думай! Дьяволу души мелкие ни к чему. А душа, которую он примет, приходит к нам не часто.
От этих уверений спокойнее не стало.
— В тебе, дочка, сила редкая: ты энергии мира открыта. Где ты, там грань миров утоньшается. Потому и видишь то, чего иным видеть не дано. Неужто отрицать будешь, что свидетельницей смерти супруга своего стала?
Грань миров. Владимир. Холодный пот.
— Я тебе говаривала уже, у тебя к магии дар. Коли захочешь обучиться — труда не составит.
Она все говорила, а перед глазами алая кровь на мостовой. И жуткий силуэт — чудовище, впервые подобравшеся ко мне столь близко.
— Я бы все отдала, только бы дара этого не иметь…
— О, ну, каждому свое. Маришка бы и душу продала, имей она твои таланты! — старуха вновь рассмеялась.
— Если я обучусь, видений станет больше?
— Перестань делать вид, что сама еще не решила. Ты ко мне с какой нуждой пришла? Не от провиденья ж отказываться.
И в самом деле, какие могут быть сомнения? Я хотела колдовать. Не быть беспомощным свидетелем. Свидетелем. Именно. То за что я себя винила: я знала о многих грядущих событиях, но не смогла на них повлиять.
— Так, что, дочка, не боишься пойти со мной туда, откуда возврата нету?
Я пристально посмотрела на Аксинью.
— Душу мою видеть пытаешься? — хмыкнула старуха.
— Вы говорите, решение мое необратимым будет, — заметила я.
— Будет, деточка, будет, — она помедлила. — Но скажи-ка мне, милая, кое из твоих решений последствий не имело?
