Если бы однажды я решила перечитать свою биографию, наверняка бы задалась вопросом, почему так легко согласилась на эту авантюру. Но не думаю, что жалею о чем бы то ни было. Итак, к исходу зимы я вернулась к урокам магии. Не потому что хотела обрести власть или усмирить собственную энергию. Мне были нужны ответы. Мне нужна была помощь и единственный человек, способный мне ее оказать — Аксинья.
Все началось сразу после той гадальной ночи. Во сне мне явился
он.
Очутившись на прекрасном лугу, я зажмурилась. Я не любила видеть сны, потому что там меня вечно поджидало мое чудовище. А с момента моего приезда в Рождествено, я то и дело проваливалась в чье-то прошлое. Ладно, я была рада, что смогла увидеть Лару и, допустим, поверила, что она
гулящая. Мне было легче поверить, что она по времени ходит, чем смириться с ее смертью. Смерть — конечность, из смерти выхода нет. Смерть Ларе не подходит.
В любом случае, мне не нравилось то, что я видела вокруг. Слишком прекрасное место, в котором наверняка случится нечто жуткое. Я привыкла, что со мной хорошие вещи не случаются, что самый солнечный день может погрузиться в траур. Вспомнились похороны Владимира.
— Роксана… — тихий голос.
Я зажмурилась еще сильнее. Хотелось проснуться. Я ненавижу звук своего же имени.
— Рокса-а-на, — странно, словно нараспев, кто-то мужского пола повторял мое имя.
И что? Сколько можно жмуриться? Не пора ли встретиться лицом к лицу со своим страхом? Вспомнился монстр, склонившийся над Владимиром: думаю, можно и еще немного пожмуриться. А вот Лара не стала бы прятаться в ладонях! И я впервые гордо вскинула голову, чтобы встретиться с тем, кто так упорно зовет меня. Резкое движение и, несмотря на то, что мы явно были во сне, я со всей силы ударила макушкой об подбородок незнакомца.
Мы повалились в разные стороны. Голова не должна была болеть. Я всегда думала, что вещи из снов для меня неосязаемы. И все же, я терла ушибленную макушку, развалившись на траве.
— Ты что?.. За что?.. — жалобно поинтересовался тот, кто так настойчиво меня звал.
Я удивленно рассматривала незнакомца. Явно высокий, с очень длинными ногами и крупными ладонями, державшими раненую челюсть. Светлые прямые волосы, блестящие на солнце и светлые голубые глаза. Он был героем какой-нибудь русской сказки, которые рассказывала Маришка.
— Я вообще не понимаю! Разве можно бить по голове? — продолжал стонать красивый юноша, ощупывая лицо.
У него поразительно мягкие черты, присущие совсем юным людям. Однако едва ли его можно было назвать мальчишкой. Скорее, было в нем что-то беззлобное… Я не могла перестать его рассматривать. Но, наконец, собралась и резко встала на ноги.
— Хочешь меня убить? — я выставила руки вперед, так словно в них была волшебная сила. Так, словно я могла ему противостоять.
— Да как ты могла подумать подобную гнусь! — он тоже встал и поднял руки, будто поверил, что я могу его одолеть.
— Клянись! — от испуга приказала я, хотя разумом начала подозревать, что он меня не обидит.
— Клянусь! — он аккуратно протянул руку, словно в знак примирения.
Я недоверчиво покосилась на протянутую ладонь, но все же руку подала. У него были теплые пальцы.
— Ты человек? — спросила я, машинально делая шаг назад.
— Вот еще! — оскорбился тот. — Я - Невзор!
— Будто мне это о чем-то говорит… — пробормотала я. — Невзор — это твой вид?
— Населяли бы планету другие Невзоры, житье было бы куда приятнее! — заявил он и сладко улыбнулся.
Я скрестила руки на груди. Что-то в этом разговоре мне не нравилось. Вероятно то, что незнакомец знал меня, а я его нет.
— Зовут меня Невзор — ошибка неудалого чародея, вечный узник межземелья. А знатно ты меня шибанула! — он снова ухватился за челюсть.
— Прости, — извинилась я, хотя никакой вины не чувствовала. Наверное поэтому добавила: — но ты сам слишком близко подошел…
— Ладно, — снисходительно махнул он.
— Откуда ты меня знаешь? — я начинала тонуть в собственных гипотезах, потому поспешила вернуться к какой-никакой реальности.
— То есть? — не понял Невзор.
— Ты называл меня по имени, — напомнила я, не став добавлять, что прежде, в подобных галлюцинациях, по имени меня звал лишь мой монстр.
— А, — Невзор зачем-то пнул траву, — так я за тобой давно слежу. Говорю частенько. К слову, спасибо, что озвучиваешь мысли вслух. Я хоть вообразить мог, что кто-то со мной беседы ведет… И хорошо, что ты начала в наше межземелье заглядывать. А то и поговорить бы не смогли… Ты кстати, надолго?
— Не знаю… Я думала, что просто сплю…
— А, — отмахнулся Невзор.
— Почему я смогла тебя ударить?
— В смысле? — рассмеялся он.
Я поняла, как глупо звучит вопрос и поспешила уточнить:
— Я думала, что за гранью ничто не имеет физической формы.
— А, — снова протянул он, — ты сильнее становишься, все, что раньше для тебя просто мороком было, нынче в реальность обращается. Тебе-то это только на руку быть должно…
Я хотела уточнить почему, но тут Невзор резко обернулся, словно что-то услышал, а затем встревоженно проговорил:
— Тебе следует проснуться! — он посмотрел на меня и, сложив губы в трубочку, подул, как дуют на одуванчики, чтобы их белые головки разлетелись по ветру.
С того момента я стала замечать Невзора в тенях, а его отражение в зеркалах. Я хотела быть рядом с Невзором. Я впервые не боялась засыпать. Не боялась, что там меня схватят за шею. Я перестала опасаться оглянуться.
Мы сидели под раскидистым деревом на холме. Здесь, в межземелье, всегда было солнечно. Словно это не тот мрачный мир, который преследовал меня в кошмарах. Я поделилась этим наблюдением с Невзором:
— Мы сами строим место, в котором живем, — пафосно, как он любил, сообщил юноша, — представь, каково это целую вечность провести в аду?
Я ничего не ответила. Не хотела представлять. И не хотела говорить, что сама жила в аду. Пусть и недолго.
— Так и как ты здесь оказался?
— Я не то, чтобы здесь… — Невзор запрокинул голову. — Я и в твоем мире часто бываю. Просто здесь я хоть на что-то влияю… — он говорил с горечью и досадой.
— Ты говорил, про… — я замялась, вспоминая странное слово, обозначающее злодея, заточившего Невзора. — тот, кто отправил тебя сюда.
— А… — Невзор закрыл глаза. — Он меня сюда не отправил, он меня отсюда не вытащил. Вот и сижу я сотни лет один…
Мне показалось, он хочет сказать что-то еще. Я вспомнила, как он обернулся на что-то и приказал мне уйти. Не думаю, что он и в самом деле здесь один… И все же, в глазах Невзора читалось жгучее одиночество. Эту пустоту ни с чем не спутать. И сначала я спешила к нему из жалости. Ладно, из жалости и любопытства. Между делом вновь пошла к Пелагее на поклон, но мысли старательно держала при себе.
Невзор не хотел всю историю рассказывать. Первому встречному. Это не как с Владимиром, когда мы друг друга с первого взгляда поняли. Мы привыкали друг к другу, как прежде я привыкала к Марише. Однажды, мы сидели под нашем раскидистым деревом в межземелье. Игриво я щелкнула пальцами и… И из них посыпались искры. Как от удара по огниву. Мелкие зеленые огоньки.
— Что ты так удивляешься? — не понял Невзор.
— Что это? — прошептала я, пялясь на покрасневшие кончики пальцев.
— Магия, — он спокойно пожал плечами.
— Магия, — повторила я, не в силах оторвать взгляда от рук.
Поймите меня правильно: одно дело карты раскладывать и в картинках что-то читать, совсем другое — выбивать искры из пальцев. Из своих пальцев.
— Чего ты удивляешься? — чтобы вывести меня из озадаченности, Невзор стукнул меня по рукам. Его большая ладонь полностью накрыла мою ручку. Тепло. Он не смотрел на меня и слава богу! Потому что мои предательницы-щечки вспыхнули, как вспыхивают шутихи на ярмарках.
— Ничего я не удивляюсь! — от греха подальше я вырвала ладонь и прижала к груди.
— Ты такая сильная, а искры правда впервые видишь? — наконец додумался Невзор.
Впервые я смутилась не оттого, что хоть как-то с потусторонним связана, а оттого, что связана недостаточно.
— Я не хотел обидеть, — он ткнул меня в плечо так просто, как сделала бы Лара. — Просто, ты такая сильная, что эти
глупости вообще никак удивлять тебя не должны.
***
Мне была нужна помощь, чтобы вытащить Невзора в наш мир. Чтобы завершить ритуал того неудалого волхва. Я ни мгновения не сомневалась, что должна это сделать. Ни секунду с того мига, как наши взгляды впервые встретились.
— И что? — вернула меня к разговору Аксинья.
Прежде мне казалось, что она специально уходит от ответа, говорит так размыто, что сути не уловить. Но теперь, когда она с искренним непониманием переспросила, я начала догадываться, что старая ведьма просто представить себе не может, будто кто-то не понимает таких простых вещей.
— Если вы считаете, что в Марише волшебного ничего нет, зачем учите?
— В Марише нашей волшебное упорство. Она хорошо в травах разбирается и знания сохранить может. Вот уйду я из этих мест, кто прочих ведьм обучит? — мне показалось, что Аксинья вздохнула с какой-то досадой. Может быть и она сожалеет о чем-то?
— Но она ведь верит, что сумеет колдовать! — мне почему-то стало обидно за подругу.
— При иных раскладах и одной веры достаточно, чтобы магию творить. Но с Маришей ситуация иная. В ее семье уже был гулящий и все чудеса на его долю выпали…
— Кириллушка… — догадалась я.
— Ага, славный парнишка, да ты и сама знаешь! — ведьма то ли закашлялась, то ли рассмеялась. — У многих волшебных существ дар есть — они простым людям нравятся.
Я вспомнила, как все дивились тому, что Лара, позволяя себе неслыханную дерзость, пользуется расположением практически всякого.
— Да, — подтвердила мои мысли Аксинья.
Я напряглась. С того момента, как возобновила магию с наставницей, старалась держать мысли при себе. Не хотела, чтобы она узнала о Невзоре до срока. Все же, она просила меня не гадать, не тащить кого бы то ни было в наш мир.
— Они, если нравиться не будут — помрут, — Аксинья продолжила, вероятно не успев заглянуть в другие уголки моих мыслей. — А им нельзя… Вообще, гадкая у них доля.
— Почему?
— У гулящих жизни нет. Они вольные и легкие, гуляют по времени, как по хоромам барским. И все у них вечно ладится и всем они вечно нравятся. Только места родимого нет. Никто их никогда не ждет… — она задумалась. — А если и ждут, то не дожидаются.
— Выходит, Лара совсем одна? Но как же Сирил? Он же ее ждал…
— Так кто тот Сирил? — старуха снова засмеялась каркающим смехом.
— Кириллушка? — спросила я, не веря в подобные совпадения.
— Они вместе связаны. У них судьба общая, но и она не ладится… — старуха притихла, раздумывая над чем-то своим.
— А Мариша не может оказаться такой же
гулящей, как брат?
— О, нет, такого приключиться никак не может. Гулящие всегда одни в своем поколении. Они как последняя веточка на дереве. Высочайшие существа, слишком сильные, чтобы дать потомство…
— Они не могут иметь детей? — с неподдельным страхом спросила, но тут же вспомнила: — у лорда Кроуна есть бастард, как такое могло случиться?
— Сама уж думай, как такое чудо приключилось! — она не дала мне ничего добавить, пододвигая талмуд с древними славянскими заговорами.
Занятия эти были ой как кстати. Магия в моих руках стала проявляться все чаще. Я не спешила озвучить это Аксинье, но подозревала, что все ей уже известно.
***
В те времена, когда на брегах Невы не было гранита, не возвышались дворцы, а золотые шпили не тянулись к небесам, на топких землях процветала магия, селились древние чародеи — волхвы. Люди тогда веровали в разных богов и каждый бог помогал тем, кто знал, как быть услышанным.
И в краю диком и сыром была гармония и был порядок. Жители чужого не брали, а своим делились. И славной жизнь была. Но не всяком под силу гордыню усмирить. Не каждый волен искушению противостоять.
Молодой кудесник Сафроний Гранислав вознамерился богом стать, человека нового создать. Он призвал все силы земли, всю магию живого и, отдав жизнь взамен новой, стал создавать свое идеальное творение.
По великому замыслу Сафрония новый человек должен быть пригож лицом, натурой пылок, но в мыслях чист, а разум его превосходить по уровню всякого мудреца будет. Долго Сафроний продумывал свой ритуал. Не прося помощи иных богов, выждал он лето и стал творить.
В пелене часа рассветного явился образ юноши. Высок был дух призванный и собой хорош. И сила в его руках заключена была бы, сумей он человеком обернуться.
Могуч был кудесник, но не в силах один человек создать иного. Не хватило таланта Сафронию вытащить своего идеала из-за черты миров. Остался он, юноша, в междуземье. Приговоренный к вечности в думах мудрых и одиночестве смертельном.
Прознали про это боги. Сжалились над духом несчастным и даровали ему силу в мир людской проникать, да в отражениях и тенях показываться. Но видели его лишь те, кто магию чувствовать умел. Нарекли страдальца бессмертного — Невзором, ибо взору людскому недоступен он.
Идея для романа?
Рождествено, весна
***
— Так что ты за помощь мою отдать готова? — внезапно спросила Аксинья, когда я, подхватив тетради, спешила вернуться в усадьбу дотемна.
Я замерла, но нашла в себе силы обернуться.
— Не думай, давно про твоего беса знаю. И о помыслах твоих мне все известно.
— Вы мне поможете? — не было смысла отпираться.
— Если цену разумную заплатишь…
— Какую? — я нервно вцепилась в бумаги.
— Талантом одним со мной поделись. Даже не весь отдай, а лишь частицу. Да книжицу мне свою французскую принеси. Тебе все равно без надобности. — она улыбнулась этой своей страшной улыбкой, от которой лицо, точно трещинами, морщинами разбивалось.
— Я согласна! — слишком отчаянно, наверное, чтобы не успеть окончательно впасть в ужас, воскликнула я.
— Славно, — прокаркала старуха, — ритуал через неделю проведем в ночь безлунную. Заодно я и посмотрю, хватит тебе магии, али помрешь…
