Разбор фильма "Не покидай..." (1989г.)

- Людей сколько надо, столько и возьмёшь, хоть весь гарнизон; собак - всю псарню. Только чтоб канцлер ничего не знал. Это не его дело, это наше дело! Обложишь по всем правилам. Да, Удилаша? Понял? Приведёшь Милорда - полковником сделаю. В герои произведу!

Позицию короля Теодора внутри семьи мы уже знаем по сцене завтрака: он всячески пытается рассеять однообразную дворцовую рутину, а если для этого приходится грубо шутить – тем ему лучше. Теперь же нам представляют короля как правителя Абидонии… и очень быстро выясняется, что он даже спустя шестнадцать лет не уверен в своём умении руководить государством. И дело не только в том, что он поручает большинство своей работы канцлеру (канцлер для того и существует, чтобы было, кому делегировать некоторые обязанности), а главным образом в том, что он всячески убеждает себя и остальных в своей важности и занятости. Также он не стесняется пользоваться всеми привилегиями, сопутствующими его титулу. Другими словами, всю свою бесцеремонность и безответственность Теодор объясняет тем, что он король, ему всё можно. Просить пришедшего с донесением о задержанных в трактире подозрительных личностях Удилака прислуживать себе (подлить горячей воды в корыто, принести после бани пиво) – нормально, он же король, а Удилак – всего лишь офицер! Видеть, что Удилак облизывается, глядя на пиво, но якобы не замечать этого – нормально, ведь с чего бы королю угощать подданного? Сетовать, что придётся допрашивать задержанных вместо канцлера, которого угораздило именно в этот день наесться персиков и заработать насморк (какой насморк? Не важно, пусть будет артиллерический) – вполне обоснованно, король бы ведь мог в это время чем-нибудь ещё заняться. Второй приём Теодора – показывать, что он опытный и знающий. Этого очень легко достигнуть перед Удилаком, который если и доходит своим умом для каких-либо предположений, то или молчит, или просит уточнения у короля. Естественно, на фоне офицера король выглядит очень умным хотя бы потому, что точно знает, что человек, выдающий себя за Пенапью – самозванец или сумасшедший, и что непременно и его надо проверить на вшивость перед тем, как пускать во дворец. Не забывает Его Величество и об узкой области, в которой заслуженно считается экспертом – подмечает, что лошадь, с которой явился во дворец пенагонский принц, не соответствует его статусу. И то, что его указание Марселле проследить за тем, чтобы причёска Альбины напоминала конский хвост – не к месту, тоже не проблема: он ведь король, ему можно. Однако стоит отдать должное обаянию актёра: даже со стороны зрителя хочется признать, что король действительно разбирается в жизни. Убедить нас в этом особенно помогает его песня о грядущем прибытии Пенапью. Понятное дело, что произвести на жениха дочери хорошее впечатление, а потом устроить свадьбу – хлопот не мало, а вот у Его Величества вроде всё под контролем: примерный план приёма и свадьбы имеется, после свадьбы о Пенапью можно будет забыть, так что расслабиться можно уже сейчас. Заманчиво звучит, не правда ли? Да ещё и сразу по окончании песни король объявляет о своём намерении заняться внезапно свалившимися на голову актёрами и принцем, чтобы и с этой задачей поскорее расправиться – и тогда снова можно будет отдыхать. Допрос задержанных король устраивает с наслаждением. Будучи уверен в том, что перед ним – всего лишь проходимцы, он приводит довод за доводом, почему он не может им поверить и не сомневается, что рано или поздно на чём-нибудь их поймает. Во-первых, Пенапью не похож на собственный портрет. А, это оттого, что художник приукрасил его внешность? В таком случае спросим Жака и Марту, откуда они знают, что он принц. А, он такой откровенный, что ему можно верить на слово? Да что вы говорите, он наверняка обвёл вас вокруг пальца (как это постоянно делается в Абидонии). А, этот Пенапью ссылается на усталость и голод и перед тем, как сможет подтвердить свою личность, просит напоить его кисленьким морсом? Ну вообще обнаглел, вон, даже фигура военного около стола согласна. (Кстати, для короля одетые в форму фигуры, занимающие почётное место по бокам королевского стола – всё равно что для Альбины – Патрик. В каком-то смысле Альбина воспринимает его как такое же чучело, которое не сможет возразить высказанному мнению, ведь молчание – знак согласия.) Когда королю надоедает игра в кошки-мышки с задержанными, он решает положить ей конец и просит Пенапью назвать главного королевского конюха Пенагонии. В принципе с этого вопроса можно было бы и начать, если бы король поставил себе цель поскорее закончить допрос, но, очевидно, ему захотелось сначала поиздеваться над пленниками, ведь им тоже можно показать, какой он важный и смекалистый король. Пенапью даёт верный ответ и вместе с тем рассказывает, что разбойники украли пенагонского коня Милорда, которого Теодор очень мечтал заполучить. Не в силах допустить, чтобы возможность завладеть Милордом ускользнула, король посылает в погоню за разбойниками весь гарнизон и обещает Удилаку звание полковника в случае удачного исхода дела. Импульсивный приказ из-за одного лишь каприза (желания заполучить коня), просьба не сообщать об этой операции канцлеру (ибо он вряд ли одобрит такую эксплуатацию войск) – всё это рисует Теодора как ребёнка, которому по какому-то недоразумению просто досталась большая власть. Однако сделав всё, что мог для поимки Милорда (позаботившись о личной прихоти), король сразу же возвращается к важному для всей семьи прибытию принца: радушно приветствует Пенапью, торопит готовящихся к торжественному приёму королеву и принцессу и отправляется напомнить канцлеру о речи в честь приезда гостя.