Горячо. Будто вместо крови — жидкий металл. Бежит по венам, сжигая дотла. Пронизывает каждую клетку тончайшим острием, медленно распарывая, перестраивая, совершенствуя. А потом обращает в камень, лишая возможности ощущать боль. Это… радует.
Спокойно. В голове блаженно пусто. Кажется, всё забываю. Воспоминания тускнеют, окрашиваются в чёрно-белые цвета. Тайно молюсь, чтобы они исчезли насовсем. Хочу жить с начала, без навязчивого вопроса: «
А что, если?».
— Нельзя перечеркнуть прошлое, мой мальчик! — голос Хозяина мягок, но строг. Смущаюсь, хочется стыдливо опустить глаза в пол, да только они и так закрыты. — Прошлое дало тебе шанс выжить, — чувствую в голосе ласковую усмешку.
— Я… понимаю, — осмеливаюсь заговорить, хотя знаю: Говорить, когда не спрашивают — запрещено. — Просто… это… больно…, — Хозяин смеётся.
— Я знаю. Но именно эта боль помогает творить будущее. Исправлять ошибки. Переписать Судьбу. А между тем твоё время пришло. Проснись…, — и в глазах вспыхивает огонь костра, пляшут в ночном небе искры, звёзды кажутся яркими, большими, а луна приветливо глядит темнеющими кратерами, заставляя счастливо усмехнуться.
Жив.
***
Много лет проходит, прежде чем решаюсь заглянуть в гости. Не к родным, к дяде и кузенам. За себя не ручаюсь, не хочу торопить события. Хозяин говорит:
время мести настанет скоро.
Пахнет свежей кровью, слышны крики и горький плач. Осторожно заглядываю в окно. Молодой мужчина удерживает рвущегося из рук подростка, с силой прижимая к себе. В глазах — жгучие слёзы, на губах — бесчувственный оскал. Подросток кричит, проклинает весь мир, клянётся отомстить. Не отводит заплаканных глаз от лежащего в луже крови отца, чей череп пробит пулей насквозь. И от рук, методично вытирающих пистолет. Старший подхватывает на руки младшего, бежит что есть духу, не оглядываясь. Вдогонку им — издевательский смех. И приказ:
— Найти и убить негодников. Вознаграждение втройне, если найдёте всех четверых.
Глубоко вздыхаю. Ничего не меняется. Всё то же чудовище рушит жизни близких.
Спасти. Укрыть. Дать дом. Вот чего желаю больше всего.
Но пока могу лишь тихо шепнуть:
— Мне жаль, Вегас. Мне жаль.
***
У Вегаса имелись веские причины ненавидеть Основную семью, потому что ничего, кроме унижения, бесчисленного количества потерь и ежесекундного ожидания Смерти он припомнить не мог.
Побочная семья всегда выполняла всю чёрную работу. К каждому действительно опасному заданию Корн привлекал своего брата, Кана, и его старшего сына, абсолютно без стеснения говоря прямо в лицо, что ему безразлична их Судьба.
Но, в отличие от Кана, считающего племянников такими же ублюдками, как и Корн, Вегас предпочитал не стричь кузенов с их отцом под одну гребёнку, прекрасно сознавая, что положение Кинна и Кима отнюдь не завидное.
И хотя между ними пролегла пропасть, созданная отцами, он по первому же зову спешил на выручку.
По большому счёту Вегас — единственный человек, которому братья могли доверять. Его никто и никогда не мог подкупить. Он делал лишь то, что хотел.
Когда сыновья Корна начали вести бизнес в отрыве от отца, Побочная семья была жутко заинтригована внезапным поворотом. Кан следил за делами с волчьим интересом, выжидая момент, чтобы отпраздновать крупнейший провал Основной семьи, ведь он не верил в долгосрочность затеи, называя обоих потенциальных наследников никудышными и слишком вспыльчивыми для подобной работёнки.
— Нужен холодный расчёт, — говаривал отец обычно за обеденным столом, при этом внимательно смотря на старшего сына. — А эти болваны скорее друг друга поубивают. И поделом им! — Вегас только молча кивал, соглашаясь и пряча в уголках губ кривую ухмылку.
Не нужно Кану знать главную тайну: Основная и Побочная семья осталась лишь у них с Корном в головах, потому как конкуренция превыше всего. Обоим, ослеплённым жаждой безоговорочной власти и наживы, невдомёк, что борозды управления потихоньку уходили в руки только родившейся Союзной семье, в которую негласно, тайными манипуляциями Кима, был вписан Вегас.
Многие удачные решения младший черпал у старшего кузена, поэтому каждая победа складывалась в историю объединения Семей подобно камешкам, балансировавшим на хрупком доверии между Кимом и Вегасом.
Кинн же относился ко всей этой авантюре с настороженностью, порой напоминая брату, что это может быть ловушка Побочной семьи, ибо их любезнейший братик отличался дьявольским коварством и хитростью, но тот заверял, что у него всё под контролем, и если заподозрит подставу, незамедлительно сообщит.
Тогда же Вегас познакомился с Питом — главным телохранителем Семьи и, в частности, Кинна. Поначалу он мало обращал внимания на улыбчивого парня, постоянно ходившего в пекло, словно на ебаную вечеринку, под музыку в наушниках, и комментировавшего каждое неуместное действие дерущихся с ним врагов.
Но, после совместного задания, после которого чудом выжили, у них завязалась дружба на почве окрепшего доверия мужчины к парню, доказавшему надёжность и преданность своим жизненным устоям перед ликом гибели.
Они стали проводить больше времени вместе, когда Вегас освобождался от работы, разрывающей на части, а у Пита назревал заслуженный выходной. Ходили в кино на разножанровые фильмы, дико веселясь от реакций друг друга, будь то притворное отвращение Вегаса, скучающе посматривающего слащавую подростковую комедию или искренний испуг Пита, смотрящего на летящий крупным планом осколок стекла.
В такие моменты наследнику Побочной семьи становилась ещё более очевидна разница между телохранителями обоих Семей. У телохранителей Кинна сохранилась человечность, они способны бояться, радоваться, сопереживать. Сострадать. Семья Вегаса всегда выбирала людей, не цепляющихся за жизнь, ничем не интересующихся, несчастных. Они — пушечное мясо, хладнокровные машины для убийств. Смерть для них приравнивалась к высшей награде за выполненную миссию. Именно поэтому его и зацепил Пит, с его тягой к жизни.
Он влюбился. Влюбился в всеобъемлющее понимание, отзывчивость и чистоту души. И, как оказалось, взаимно. Вскоре Пит переехал к Вегасу после долгого разговора Кима с Кинном, не хотевшим отдавать ценного человека. Младший убедил его, что Пит по-прежнему с ними. В конце концов пора признать: они с Вегасом заодно. На некоторое время в жизни Семей установилось равновесие.
Пока…
Однажды ночью Вегаса разбудил выстрел. Его кто-то схватил под руку, куда-то уводя. Перед глазами мелькали картинки, спутываясь в охваченном страшной агонией мозгу в клубок острой боли. Дядя Корн, презренно вытирающий пистолет, лицо Пита, пугающе серьёзное, не выражающее эмоций, плач Макао, горький и сочащийся первобытным ужасом и ненавистью, струйками стекающий в беззвучную клятву мести. И отец, раскинувшийся на полу, беззащитный и холодный, с простреленной насквозь головой. Мёртвый.
Пришёл в себя Вегас уже далеко от дома, и первое, что он услышал, стало:
— Прости, Вег. Но отныне ни у кого нет дома. Ни у Вас с Макао, ни у Кинна с Кимом. Вас ищут и хотят убить. Поэтому лучше объединиться. Вместе Вы сильнее, шанс выжить увеличится.
Теперь втроём парни отправились по горячим следам своих кузенов, горя желанием как можно скорее соединить их пути и Судьбы. Навсегда.
***
— Какими судьбами Вас сюда занесло? — первое, что вырвалось у Кинна, когда они с Кимом приземлились на длинный диванчик микроавтобуса Вегаса, в который тот буквально закинул их за шкирку, плотно закрыв двери. Прозвучало, видимо, громко, так как мужчина прижал к губам палец, кивая на свернувшегося калачиком Макао.
— Успокойся, — шёпотом сказал Вегас, вынимая из маленького холодильника три бутылки пива. — Узнал, что дядюшка Корн из кожи вон лезет, дабы отыскать своих нашкодивших котят, — с ядовитой ухмылкой продолжил он, и Киму пришлось ухватить брата за предплечье, не давая двинуться с места. — Отправился с остальными в погоню, авось поймаю и награду получу, — Кинн хотел было повернуться к младшему со словами: «Я предупреждал!», но голос Вегаса вмиг болезненно посерьёзнел, а колкий взор вперился в Пита, показывая братьям главную зацепку в правдивости будущих слов.
— А теперь шутки в сторону. За мной и моим братом также гонятся все банды Таиланда. Наш отец мёртв, — на этой фразе мужчина поморщился, с болью вспоминая безжизненный труп с простреленным черепом. — Мы с Макао остались живы благодаря Питу и Бигу, подогнавшим этого малыша, — взгляд Вегаса смягчился, с восторженной нежностью проходясь по салону, теперь служившему им домом. — Пит поехал с нами, поклявшись защищать ценой собственной жизни, — Кинн устало вздохнул, закатив глаза, ибо слышал историю любви этой парочки неоднократно, а Ким деликатно глотнул пива, чтобы не уснуть от непрекращающихся новостей и событий, мозг явно перегрелся. — Предлагаю дальше ехать вместе. Места здесь достаточно, да и с наличкой у меня дела гораздо лучше, — братья переглянулись, потом дружно перевели глаза на рассевшегося напротив Вегаса, ласково положившего ноги младшего брата к себе на колени, наконец ловя ободряющий кивок Пита, говорящий:
«Вам нечего бояться, господин. Вы ведь доверяете мне?»
— Есть ли у нас выбор? — прошептал Кинн, вставая и медленно идя по салону. — Мы уже однажды объединились, и у нас неплохо вышло сотрудничать. Видно, судьба нам бороться бок о бок. Но если предашь — убью без раздумий, — твёрдо закончил он, протягивая раскрытую ладонь усмехнувшемуся Вегасу.
— Аналогично, мой дорогой Кинн, — в голосе послышался саркастический смешок, с которым мужчина имел обыкновение заканчивать любой из редких разговоров с кузеном. Сначала это бесило, а затем превратилось в своеобразную фишечку, без которой диалог братьев казался незавершённым. — А теперь позволишь взять ключи от вашей машины? — тот непонимающе нахмурился. — Отведу любопытных от следа, — терпеливо пояснил Вегас, снова шёпотом. Кинн посмотрел на диван, печально улыбнувшись уснувшему брату. — А вы пока поспите. Завтра отправимся в сторону побережья. Я уже подыскал там место, где можно побыть несколько дней в безопасности, — мотнув головой, старший отдал ключи, чуть ли не падая рядом с братом и сразу вырубаясь. Пит аккуратно укрыл их пледом и приглушил ночник, выскальзывая из автобуса.
Снова сигарета в зубах, Вегас погрузился в невесёлые мысли.
— Жалеешь? — вопросил Пит, следя за выражением освещаемых огоньком глаз. Мужчина тяжело вздохнул.
— Нет, Пит, не жалею. Я знаю, они в таком же дерьме, как и мы. У них никого не осталось, кроме нас. Так что, нам нужно держаться друг за друга, — он провёл кончиками пальцев по щеке парня, ощущая, как тот прижался плотнее к загрубевшей от мозолей ладони. — Останься с ними, сегодня они беззащитны. Я вернусь к рассвету. Не волнуйся, хорошо? — мужчина наклонился, оставляя на губах Пита нежный поцелуй. — Не грусти, солнышко, — и вспыхнувшая улыбка, полная лукавства, растворилась в ночи.
***
POV Кинн
Если ты далеко,
Ветер сильный в лицо —
Глас услышь издалека:
«Дом твой — это душа!
Иное небо.
Свой приют найдёшь ты здесь,
Для любых мечтаний песнь».
На этот раз на пляже неспокойно. Тёмные волны океана с грохотом бились о скалы, и белая пена растекалась по песчаному берегу, касаясь штормовым холодом босых ног. Небо заволокли тяжёлые тучи, подсвечиваемые вспыхивающими молниями, окрашивающими мир вокруг в чёрно-белые тона.
К моему плечу прислонился Порш. Его кожа в свете молний мерцала мягким, жемчужным сиянием, глаза блаженно прикрыты, а сочные губы слегка распахнулись, обдавая горячим дыханием.
— Знаешь, я ведь тоже нахожусь в поисках давно утраченного покоя, — проговорил он, поворачиваясь ко мне лицом. — Очень давно ищу потерянную душу. Хочется вновь ощутить, как она трепещет под натиском незнакомых чувств, — я слушал голос, таящий в себе глубокую страсть и сломленную смиренность, не смея отвести взгляда.
Порш ярко ухмыльнулся, теснее вжимаясь обнажённой грудью в прохладную бледность кожи, будто вселяясь в каждую клеточку моего существа, оставаясь там пылающими лепестками огненного цветка, тенью отражающегося в темноте очей. А в голосе — завораживающий зов, толкающий меня к нему, заставляющий возжелать найти его. Сводящий с ума.
— Быть может, ты — моя душа, Кинн?
***
Кинн проснулся от звонкого хохота рядом, протирая заспанные глаза и напарываясь на сияющего Кима с куском какого-то пирога во рту, что-то объясняющего младшему брату Вегаса.
— Ну наконец-то! Я уж думал, ты до вечера дрыхнуть собрался! — черноволосый сдвинул широкие брови, всем своим устрашающим видом посылая кузена на известное местечко, чему тот не особо удивился. — Мы уже в дороге, — добавил он, стоило вопросительно открыть рот.
За окном зелёной лентой проносился лес, создавая по обе стороны подобие стен растянувшегося лабиринта, из которого заблудшие в поисках покоя мальчики слепо надеялись выйти живыми. Вскоре лес сменился полями, распростёршимися бархатными коврами и, казалось, исчезающими в неведомой бесконечности.
Кинн любил природу. Он следил за ней с восторгом, радуясь ласково шумящей листве деревьев, каплям тёплого дождя или простому взмаху прозрачных крыльев пролетающей мимо стрекозы, чем-то напоминающей ему малюсенький космический кораблик.
Вот и сейчас он с удовольствием устроился у окна, впитывая в себя представшую очам красоту мира и вздыхая полной грудью. На душе спокойно.
Вдруг автобус остановился.
— Чёрт! — выругался Вегас, глядя на ряды машин и лавирующих между ними полицейских, держащих в руках, как уже понял мужчина, портреты.
Их, блять, портреты!
— Скорее, прячьтесь! — скомандовал Пит, не отпуская руля. Кинн и Ким бросились в туалет, не придумав ничего круче, как залезь в поддон, прикрывшись занавеской. Младший буквально впечатался в спину старшего, места было катастрофически мало.
Вегас же, предварительно наказав Макао лечь и притвориться спящим, влез в диван, притаившись. На мгновение воцарилась тишина.
— Здравия желаю! — пробухтел седовласый мужчина, едва Пит опустил стекло. — Права? — телохранитель немедленно предоставил все необходимые документы. — Угу, — пробормотал полицейский, даже не взглянув на бумаги. — Тут такое дело. Мы ищем опасных преступников, — он повертел перед носом парня распечатками весьма посредственного качества. — Может, Вы где-то видели их? — Пит старательно сделал вид, что изучает портреты, а затем невозмутимо произнёс:
— Никогда не видел, — послышался какой-то звук. Телохранитель прикрыл глаза.
— Вы ведь не одни? — отчеканил мужчина, подозрительно нахмурившись. — Откройте-ка двери, — парень безропотно подчинился. Выбора не оставалось.
— Идиот! — шипел Кинн, пытаясь хоть немного раздвинуть согнутые ноги и выпрямить спину, дабы скрыться из поля зрения. — Подвинься! — Ким отклонился назад, ища способ высвободить клочок необходимого пространства.
Чужие шаги заставили их замереть.
— Это мой… дружок, — донесся до братьев уверенный голос Пита. — Не тревожьте его, господин. Всю ночь не спал, бедняга, — раздалось противное чавканье, совсем рядом. Ким затаил дыхание, зажмурившись. Он чувствовал, как Кинн нервно напрягся, удерживая тело неподвижно и дыша через раз. На секунду всё стихло, а потом отодвинулась дверца. Мужчина пожал плечами, не заметив ничего предосудительного, и направился к выходу, оставив дверь открытой.
— Что ж, счастливого пути Вам с другом, — Пит кивнул с лучезарной ухмылкой, заводя автобус. Он гнал так, как никогда в своей жизни, мечтая увезти Вегаса и остальных подальше от опасности.
— Тихо, солнышко, езжай помедленнее, — голос у самого уха вызвал волну мурашек, и Пит вздрогнул, отрываясь от дороги и встречаясь с блестящими от гордости и облегчения глазами Вегаса. — Мы справились. Только благодаря тебе. Спасибо, Пит, — последнее прозвучало хором, за спиной стояли Кинн и Ким, разминающие затёкшие конечности. — А тебя, Ким, стоило бы наказать. Не хуй так громогласно чихать.
— Захлопнись, пожалуйста, — скучающе поведя бровью, парировал младший. — Долго ещё ехать? — осведомился он, садясь на соседнее сидение рядом с Питом. Вегас мягко рассмеялся, присаживаясь на край дивана и отвечая загадочным полушёпотом:
— Океан дождётся нас к вечеру.
Тяжелые предчувствия повисли в воздухе,
Как покойник, вздернутый на белом дубе.
Люди, сидя на крыльце,
Размышляют о привычном ходе вещей.
