«Одни объятия вместо тысячи оскорблений»

Порой Кирилл делал поспешные решения, совершал опрометчивые поступки, позднее даже не вспоминая о случившемся, полагаясь на мысль, что «если уже свершилось, какой смысл страдать и корить себя негативом?». Его беззаботности могли позавидовать все окружающие, даже с учётом негативных последствий. Гречкин приучился проявлять эгоизм, смотреть свысока, становясь тем самым стереотипом богатых людей. Впервые его сердце забилось иначе при виде Макарова в клубе; второй раз — когда младший позволил объятиям воплотиться; третий — их ночное своеобразное свидание; четвёртый — когда он обессилено встретил мяч собственным телом. Мажор слетел с места, ринулся к куратору так быстро, словно тот умирал прямо здесь и сейчас; мысль о вероятной потере била маятником, заставляла двигаться резче, параллельно проталкиваясь сквозь толпу набежавших подростков и взрослых. Веки неизбежно закрывались, тогда как грубые ладони чуть ли не со всей нежностью наносили удары по бледным щекам, таким холодным, будто неживым.  Лучший друг юноши тоже подскочил, пытался взять помощь в свои руки, однако получил острый взгляд от старшего, призывающий молчать и держаться подальше. Саша подозвал медсестру, продолжая не нарываться на чересчур напряжённого двенадцатиклассника. Он отдал мальчика кому следует—тренеру,—который благополучно унёс пострадавшего. Кирилл подошёл к Альберту, уловил радостные нотки, бушующие внутри победителя, и неизвестно почему оскалился, желая размозжить череп о ближайшую стену. Капитан натянул довольную улыбку, отбил каждому пять и посмотрел на недовольного компаньона.  —Я же говорил, что заберу эту игру.  —Путём нанесения травмы?—богач ощущал подступающий гнев, кипятящий кровь до состояния бурления. Спортсмен специально провоцировал народ вокруг, также питаясь их эмоциями. —Думаешь, это произошло специально? Нужно следить за мячом, а не стоять и вдуплять. Брось, мой дорогой,—омерзительно усмехнулся, будто знал слабости одноклассника,—все живы, а мы продвинулись вперёд. Или ты отдавал голос другому?—члены команды уставились на будущего участника, дожидаясь отрицательного ответа. Гречкин представил лицо, если бы всё оказалось ровно наоборот; ради этого стоило сказать совершенно обратное. —Было любопытно посмотреть за обоими сторонами и выявить минусы и плюсы. Предположим, что сегодня я — нейтралитет. —Смотри мне,—фыркнул Альберт, уставая натягивать актёрскую улыбку. Он выглядел устало, явно желая расправиться с ней поскорее.—Следующий раз уже станет твоим выходом. Не подведи нас. Спортзал опустел, а мажор всё сидел и анализировал произошедшее. Лизу увели неизвестно куда, Макаров, возможно, по-прежнему валялся на койке. Голова как архив столетней давности, где воспоминания, мысли и идеи спутались, превращаясь в одно сплошное месиво. Спустя какое-то время он вернулся к комнате, вызволил поговорить друга посреди коридора, не боясь лишних глаз; всё равно многие обсуждали между собой матч, выдвигая ставки касательно следующих игр. Капитан показательно зевал, но слушал Кирилла внимательно, изредка кивая головой.  —…Вам могли попросту дать фол, к чему подобные риски? —А тебе не хотелось бы показать малявкам где их место, м?—он приподнял уголок губ, видя, что богач замешкался.—Мне, конечно, следует закрыть глаза на твои взаимоотношения с куратором, но, спрашивается, какого хера ты его выгораживаешь и защищаешь? Напичкал тебя таблетками и понравился? Разве ещё недавно ты не жаловался на него мне и Рите? —Переосмыслил некоторые вещи, вот и всё,—многие пробовали выяснить причину почему Гречкин такой, однако натыкались на непроходимую стену.—Я не хочу, чтобы меня выперли ещё раз. —Живи спокойно, mon ami*,—французский из чужих уст звучал слишком мягко.—Не хочу терять твоего былого презрения к окружающим, иначе я останусь такой один. Как раз тогда заявился Лёша — весь растрёпанный, замкнутый и запуганный. Его внешний вид оставлял желать лучшего: на руках проступали синяки, одежда местами загрязнилась, а глаза пустовали, как и целый мир внутри. Юноша долго решался, по итогу протянул руку и поблагодарил за игру, которая обернулась не в их пользу. Кирилл столкнулся лицом к лицу с тем самым Макаровым, какой давно потерял всякую надежду. Зияющая дыра в душе тому показатель. Подопечный взял проблему себе, мысленно подбадривая мальчика. Ему хотелось уловить привычные искры фейерверков, лёгкую дерзость и слабую уверенность. Альберт стоял полный непонимания, меряя глазами двух других; у него давно могли сойтись звёзды относительно парочки, но либо спортсмену попросту слабо верилось, либо он и не задумывался вовсе. Младший, более-менее довольный, испарился в комнате Ильи, оставляя после себя желание закрыться с ним наедине, лишь бы почувствовать долгожданное единение.  Они видятся позднее, на просмотре фильма, подлавливая взгляды друг друга. Гречкин готов громко смеяться каждый раз, когда куратор своими любопытными глазами смотрел издалека, потом, сталкиваясь с чужими зрачками, тщательно увиливал. Разговор по ту сторону зрительного зала — слабость, искушение, которому поддался богач, дабы приблизиться к этому человеку. Парень ругается про себя при появлении Лизы; почти исполнилась идея, о какой Кирилл млел последние несколько дней. Лёша уходит с ней, оставляя Кирилла Альберту, который как раз вышел поискать друга. Глаза за очками сужаются, стараются выяснить что-то втайне, но принимают нормальную форму через мгновение. К ним присоединяется Костя, покончивший со своим лакомством в первую половину просмотра. Одноклассник бодро делится впечатлениями, вспоминая схожую ситуацию при приёме дозы. Наверное, он даже не подозревает обо всём происходящем без его личного участия.  Невольно подкрался детский вопрос, до ужаса банальный: беспокоился ли Макаров, когда видел обкуренного вусмерть старшего? Желал ли избавить от страданий, заменить собой ту дрянь, что растекалась по организму и делала жизнь краше? По сути так и случилось: мажору даже нет необходимости брать сигарету, косяк или алкоголь, дабы почувствовать себя иначе. Эти обыденные эмоции получаются другим путём — одним новым веществом, которое проникает глубже остальных и оставляет крупицы, какие, возможно, никогда не обретут полную форму. В зале парень внимательно следит за компанией одиннадцатиклассников; они, вероятнее всего, решили развеяться и отвлечься, забив на каждого недоброжелателя. Лёша умудряется смеяться, светить ярче Солнца, быть собой. Дыхание становится прерывистым, тогда как сердце отбивает чечётку на нервах. Господи, блять, спаси и сохрани.  После просмотра фильма он ещё пробует подловить юношу, но не находит возможности вырвать его из заточения команды; ребята словно намеренно вьются поблизости, заполняя собой пространство. Илья и Саша, подозревая о каком-то смятении друга, держатся настороже, меряя Кирилла презрительным взглядом. Первый явно знает нечто большее: радужки полнятся сомнением и неуверенностью, абсолютно никак не связанными с богачом напрямую — только если Макаров до сих пор хранит секрет о каждой встрече. Вряд ли те двое хотя бы немного представляют, какой сирота в действительности. Им неведома сторона стеснения, когда великий ледник начинает таять от внезапного глобального потепления; те моменты, где куратор становится сплошной лужей, пусть и скрывая столь очевидный факт. Гречкин способен оставить его разбираться со всем самостоятельно, но тогда сам лишится рассудка окончательно, вырвет уже ненужные органы, кости, дабы избавиться от вечных страданий. Чёртов мальчишка.  Выходные пролетают незаметно, следом — будние дни, смешивающиеся воедино без всяких запоминающихся событий. Мажор посещает тренировки по баскетболу, медленно вливаясь в коллектив и занимая позицию тяжёлого форварда вне основного состава. Альберт составляет пары уже устоявшихся игроков и только недавно присоединившихся, тем самым распределяя силы. Занятия — сплошная рутина, куда приходится ходить ради элементарного приличия. Лёша появляется отнюдь редко: его удаётся застать почти только за обедом или на стадионе, где тому приходилось следить, а не участвовать. Даже издалека чувствовалась грусть, сформировавшая своеобразный купол. Под конец недели удаётся увидеться лишь единожды — когда кураторам необходимо собрать сведения у подопечных касательно проблем с учёбой и прочими формальностями. Макаров, весь приодетый, словно для старшего, занимает преподавательский стол, располагая пятую точку поудобнее. Кирилл успевает представить старосту учителем, учитывая блядскую выглаженную белоснежную рубашку и облегающие мышцы брюки. —Как твои дела?—спрашивает так спокойно, будто за прошедшее время они виделись только в начале года. Это бы значительно упростило Гречкину жизнь, если честно. —Всё чики-пуки, мышка. Учусь, конечно, не на пятёрки, но иначе ты офигеешь конкретно,—мягкая улыбка напротив провоцирует ответить тем же. Богач, подобно кубику льда, стремительно меняет агрегатное состояние.—А у тебя как? —Действительно интересно?—получает кивок, отчего выступает проглядываемый румянец.—Устал. Готовимся к пятому числу везде, где только можно.  —Увижу Ваше Величие на сцене? —Порой твоя острота меня поражает,—Лёша расслабляет плечи, до этого поразительно долго державшиеся напряжёнными. Ну прям к казни готовился.—Мы будем выступать с музыкальным кружком, так что…—закатывает глаза,—надеюсь, придёшь посмотреть. —А я могу иначе?—парень не выдерживает, срывается и подходит настолько близко, насколько возможно и позволительно. Сирота задерживает дыхание, смотрит по-щенячье, непроизвольно облизывая нижнюю губу. Ебучий космос, или галактика, или целая, мать вашу, вселенная — другими словами нельзя описать человека перед собой, который одним видом сносит крышу с фундаментом сразу.—Ты пиздец, малой. —Кто бы говорил. Он хватается за шею, притягивает её к себе и утыкается кончиком носа, впитывая неизвестный для себя парфюм, от какого становится не по-человечески плохо. Кирилл ожидал всего другого, кроме подобного; сначала застопорился, а затем обратно приблизился. Пальцы очерчивают родинки, маленькие крапинки веснушек, пустые участки. Другая рука льнёт к волосам, вытягивает пряди и пропускает сквозь, перебирая одну за другой. Лёша молчит, однако мажор ощущает, что его «рыжику» всё нравится, как если бы лису обхаживали в национальном парке. Парни наткнулись на лабиринт, надеясь рано или поздно пройти и найти выход; итог — полная противоположность, где оба теряются, спасаясь обществом друг друга, покуда ещё есть возможность. Говорят, запретный плод сладок; Гречкин упивается им, переживая, что упустит шанс полакомиться сладким кусочком, или грёбаным бриллиантом, ценник у которого начинается с миллиона долларов. Макаров — это и высшее произведение искусство, не имеющее конкретной стоимости, и самая обыденная для человека вещь, без какой нормально прожить вряд ли получится. Молчание — алмаз, а тихие вздохи мальчика — отполированный бриллиант. Двенадцатиклассник забывает о счёте времени, отметает оставшиеся дела, отнесся их к бессрочным. Кому какая разница, когда рядом находится то чудо, что способно изменить фундаментальные физические законы? —Ты умеешь кататься на скейтборде?—выдаёт староста спустя неопределённое количество минут. Кирилл отстраняется, натягивая усмешку; лёгкий перевод от темы, которую не хочется поднимать прямо тут. —Не-а.  —Могу научить,—уверенно говорит, будто готов заставить медведя ехать на одноколёсном велосипеде: при желании он, вероятнее всего, способен горы свернуть.—Просто период осени — самый подходящий. Зимою будет скользко, весной тает, а летом куча иных развлечений. Тем более школу ты окончишь и больше никогда не воспользуешься моими навыками репетиторства. —Ну раз предлагаешь,—парень видит бурлящее пламя в глазах и соглашается легко, без промедлений.—Сегодня? —Сейчас,—куратор спрыгивает с законного места, поправляет причёску и изучает взглядом территорию за окном.—Встретимся возле ворот, ключи выпрошу. Постарайся надеть что-то менее вычурное, жалко пачкать. По очереди бесшумно покидают кабинет, куда, по ощущениям, они ещё вернутся. Мажор пролетает этажи, забегает в комнату и выворачивает половину гардероба, выбирая наиболее удобный вариант. Он забивает на бренды, где именно покупалась та или иная вещь или за сколько. Глаза находят цветастый спортивный костюм, мысленно представляя реакцию младшего; колкостей не избежать. Гречкин стремительно покидает обитель, сталкивается внизу с Альбертом, который окидывает друга недоумённым взглядом. Вполне возможно, что спортсмен проследит, выяснит причину такой необычной реакции, однако Кирилла это ебёт в последнюю очередь. Богач встаёт перед центральными воротами, успев пробежать порядка двадцати метров и ощутив приближающуюся отдышку. Из кармана достаёт ранее отложенную упаковку сигарет, вытаскивает одну, но разочаровывается отсутствию зажигалки. Подошедший Лёша знатно пугает старшего неожиданностью, отчего тот чуть ли не прокусывает кончик во рту.  —Убирай. —Нянька явилась,—хмыкает Кирилл, пресмыкаясь и повинуясь. Он оббегает глазами юношу, оценивая внешний вид: простая чёрная футболка, спортивные штаны и кеды.—Вам в детдоме халявную одежду выдавали? —Сам купил,—отрезает Макаров, направляясь к воротам. Подопечный удивлённо смотрит вплоть до выхода, вызывая некое раздражение у сироты.—Летом Гром помог устроиться в отделение бухгалтером. За месяц собралось, вот и обновил старое. А ты, походу, ждёшь Новый год, раз вырядился ёлкой,—мажор пихает «рыжика», вызывая неподдельный смех.—Разве я не прав? —Тебя хотел закадрить, но кому-то долго доходит. Их выпускают на просторное шоссе, проходящее вдоль леса. Идти пешком — дело скучное, однако когда поблизости есть неугомонный подросток, то всё автоматически забывается. Староста идёт по бордюру, выстраивая ступни согласно определённой траектории, потом почти падает, попадая в сильные руки напарника. Они плетутся вперёд, навстречу бескрайнему горизонту. Солнце медленно пересекает небосвод, преодолев точку зенита, направляясь к неизбежному концу. Лёша ставит скейтборд на тротуар, хочет сам забраться, но травмы вряд ли успели так быстро зажить; кивком указывает парню. Гречкин слишком самоуверенно ставит первую ногу, заметно напрягаясь, когда доска двигается.  Всё кажется каким-то неправильным: мажор, будучи привередливым и безобразным в абсолютно любых значениях, находит отдушину вблизи одиночки, которая оказывает куда лучший эффект, нежели что-либо ещё. Отец приучал его с самого детства отдавать преимущество дорогому и роскошному, находить людей, которые станут сувениром среди посторонних знакомств. И даже первого сентября, когда они впервые увиделись, Кирилл маловероятно мог предсказать дальнейшее развитие их отношений. Позднее — резкие перепады, склоняющие часы весов туда-обратно подобно аттракциону. Макаров редко подпускает кого-то так близко, придерживаясь пословицы «доверяй, но проверяй». В сравнении с Ритой, Ильёй и Сашей мажор представляет собой чёрное пятно, какое вирусом истребляет светлые клетки, оставляя чернь позади. Юноша хватает застывшую руку, разгоняется и отпускает подопечного восвояси. Ветер развивает волосы, касается открытых участков кожи, вызывает лёгкое волнение, сменяющееся восторгом. Адреналин течёт внутри, подпитывает кровь; Гречкин срывается на крик, переполненный чем-то глубинным, что давно таится за чертогами внешнего сознания. Ему хорошо, лучше всех в этом мире. Тело становится более подвижным, левая нога уже самостоятельно отталкивается, придавая механизм движению. Лёша мчится к нему — рыжие волосы горят алым закатом. Маленькая комета, пересекающая космос, хвостом пишет картины, иллюстрирует подноготную человеческой жизни.  Момент, и миролюбивая история разрушается, а крик боли смешивается с явным непониманием. Макаров тут как тут появляется, начинает осматривать место повреждения, тихонько дует, создавая прохладный поток. Ушиб жжёт постепенно, наращивая силу. Куратор вертится вокруг, прикладывает собственную ткань, вытирая кровоподтёки. Губы оставляют возле мокрый след, пытаясь отвлечь пострадавшего от негативных мыслей; мажор аж при падении перестал понимать, что происходит и каким образом. Он замечает Лёшу только при непосредственном контакте как физическом, так и зрительном. Лица обоих меняют оттенок, однако это не останавливает младшего. —Сильно болит?—шёпот разрезает полотно звуков природы, собравшее в себе шелест травы, отдалённое пение птиц, завывание ветра, затрагивающее каждую веточку. —Всё нормуль,—и потом шипит, как только холодный воздух делает кульбит и проносится вблизи. Староста слабо улыбается, помогая встать; Кирилл впервые ощущает некую нестабильность, из-за какой становится сложно делать что-либо. Макаров ненароком подмечает изменённое поведение, самостоятельно взбирается на скейт и, терпя столько, сколько возможно, толкается, двигаясь дальше. Гречкин, ввиду малой скорости, поспевает и шагает рядом, следя за отточенными действиями.—Ты же знаешь, что необязательно себя подвергать опасности? —Для меня это нормально, Кирилл,—он останавливается, смотрит пристально, избавляясь от прищуров или иных заметных внешне реакций.—Взлёты не бывают без падений. —Хочу ещё,—выдает богач, который и сам слабо представляет о чём просит. Лёша вскидывает брови, однако отказать попросту не может, глядя в кристально чистые радужки, переполненные энергией и желанием.  Юноша помогает взобраться, удерживает ладонь и бежит вместе с ним, разгоняясь до скорости, сравнимой по ощущениям со скоростью света — пусть и действительно не являясь таковой. Они летят неизвестно куда, устремлённые к бесконечности; их перекликающиеся взгляды — константа, не рушимая под натиском мира. Безразлично время, отведённое им на двоих, глубоко плевать, какие последствия за собой повлекут, и как отреагируют близкие, узнав о порочной связи. Школьники, игнорируя социальную разницу, пробегают по крылу Вселенной, устремлённые либо стать жертвой друг друга, либо найти спасение там, где его никогда не было.