«Одни объятия вместо тысячи оскорблений»

Приближающаяся зима всячески напоминает о себе: то появится тонкий слой льда поверх луж, то начнутся заморозки, понижающие температуру до нуля. Осенние каникулы обычно становятся предвестником предстоящих трёх месяцев, насыщенных обилием снега. Красно-золотые листья спадают всё чаще, заполняют собой дорожки или улетают при первом дуновении ветра. Детям нравится этот живописный сезон, порой депрессивный, но местами радующий сердце, отзывающийся глубоко в душе. Гречкин вряд ли способен вспомнить, когда впервые испытал искреннее счастье; родиться среди богатых и пустых равносильно лишиться подобных приятностей с самого старта. Родители всегда баловали его, обеспечивали необходимым, оставляя возможность собственного изучения мира. Улыбки девушек казались привычной реакцией, редкие хорошие оценки — обязательством, новые приобретения — нормальным явлением. Попробовав однажды алкоголь и наркотики, Гречкин испытал искусственный прилив эйфории, сочтя, что именно это и значит «быть счастливым». Каждая последующая доза обуславливалась желанием продолжать покорять гребень волны, навязывая ровно противоположное действительности. Оказалось, можно оступиться и упасть на самое дно, цепляясь за выступы, которые не готовы удерживать его дальше. Погряз в болоте — сам выпутывайся, только мажор уже лишился всех имеющихся сил. Кислородом стало появление Лёши — невинного юноши, сверкающего словно ангел, правда без нимба над головой и крыльев сзади. Чистые светлые глаза полнятся энтузиазмом, иногда сменяющиеся грустью или безудержной радостью, а улыбка способна озарить галактику целиком, избавляя её от тёмной материи. Слово «невозможно» вполне ассоциируется с ним, ведь какова вероятность родиться точно таким же? Привязанность углублялась к корням, хваталась за основание, подобно тяжёлому вирусу, который приедается и больше не отпускает, всюду сопровождая человека. Голова при виде сироты кружится до уровня карусели, поднимающейся в воздух и раскачивающейся по часовой со скоростью света. Им удалось найти силы и признаться друг другу, что всё-таки между ними есть нечто большее, чем просто отношения «куратор-подопечный». Тот момент заполнился искрящимися радужками, увеличившимися зрачками, смотрящими на объект интереса, красным лицом при свойственным ему смущении. Губы выглядели разбито после кульминации, однако привычная сухость сошла на нет. Зато родная улыбка перекрывала все минусы, если такие имелись; усталая, но довольная. Мысли о продолжении вечеринки улетучились самостоятельно, заменяясь младшим, какой занял головой колени и смотрел щенячьим взглядом — преданно и верно. Безразлично, как быстро пролетел вечер, как шум перестал мозолить слух, как мимо зачем-то проходили подростки и преподаватели. Окружающий мир в целом прекратил иметь хотя бы малейшее значение: под рукой находился близкий человек, незаметно занявший этот пост за прошедший период. Гречкин сравнивает себя с догорающим костром, куда резко подкинули сухое бревно, придавшее сил. Даже ломка от нехватки наркотика прекратилась — правда потом проявилась втройне, выжимая из парня частые вздохи и слабые стоны. Они лежали у стены порядка двух часов, а может и дольше, наслаждаясь тишиной и мягкими касаниями. Прощаться оказалось сложнее ожидаемого; при возможности мажор растянул бы сутки, выкроил обоим недостающие минуты и секунды, даже в малом количестве необходимые для счастья. И снова это слово, доселе неизвестное, представляющиеся ядовитым, с шипами. Теперь истинное значение воспринимается правильно; хочется выйти на широкую улицу, заполненную самыми разными людьми, подобно Таймс скверу, и прокричать нечто абсурдное, сорванное с языка. Двенадцатиклассник трепетал светлыми чувствами, которые стали целым неизведанным островом, где он, очутившись случайно, обнаружил кладезь золота. Ложился спать богач, думая о переменах, какие повлекут за собой столь сложное решение. Следующий день — страница новой жизни, начавшийся грёбаной тряской, охватившей каждый миллиметр тела. Парень ворочался по постели, испытывая желание либо пристрелить себя, либо сорваться и пойти к Альберту, закатывающему глаза всякий раз, когда Кирилл, покрытый потом, заявлялся и требовал «помощи». Трава не давала должного эффекта, возбуждая голод ещё сильнее, отчего пространство вокруг обрастало галлюцинациями, а уши ловили любой выпадающий шум. Мажор в такие приступы припоминал поучительные школьные лекции о вреде наркотиков, на что громко усмехался и мысленно оставлял поверх собственной кожи следы пощёчин. Хотелось вырвать глотку, вывернуть её наружу, лишь бы только перестать слышать и чувствовать слабость; сам позволил аду повториться, нужно вынести это достойно. Сойти с ума от Макаров он сумел, а вот от веществ ещё только предстоит. Парень еле выбрался из кровати, нашёл пакетик, наполненный белым порошком, высыпал на поверхность стола и банковской картой подровнял дорожку, пока руки суматошно дрожали, как у невротика. Кокаин быстро коснулся слизистой носа, проник глубже, вызывая приятные мурашки. В этот день многие ученики собирались домой, включая Альберта и Костю, которые с утра пораньше складывали вещи по сумкам, повышая голос, когда кто-то начинал кого-то выбешивать. Гречкин зашёл к ним под конец, увидел массив багажей и присвистнул, облокачиваясь на шкаф. Друзья шумно переговаривались, дополняя диалог язвительными фразами. Спортсмен заметил чужое появление, присмотрелся и, подметив выразительность зрачков напротив, фыркнул. Он заранее отдал половину снабжений Кириллу, подозревая, что тот вряд ли продержится без поставок ближайшие полторы недели. —Очнулся,—хмыкнул, пинком сдвигая тяжёлый рюкзак ближе к двери.—Обдолбался вчера и свалил?—мажор на минуту словил ступор, припоминая события минувшего дня: опять ушёл, никого не предупредив. Тот вечер стоил всех тайн, какими обросла история между ним и младшим. —Марихуаны перебрал,—Костя украдкой осмотрел друга, но промолчал. Его мало кто смог заметить как участника вечеринки; очевидно, в последние недели что-то терзало сердце самому бездушному местному человеку.—Она уже перестаёт приносить удовольствие. —Знал же, какими препаратами балуешься,—Альберт всегда говорит честно, срывая не обработанную появившуюся мысль с уст и донося её до собеседника.—Главное проживи тут. Контакты дилера скину, если потребуется. Только придётся выбираться в город. Друг поник после маскарада, а в голове всплыла картинка стоявших Риты и Ильи, счастливых посреди собственно созданного мирка. Спортсмен держался уверенно, не выказывая опустошённости, что снегопадом обрушилась на и без того изломанную личность. Многие его осуждают за жестокость и хладнокровность, однако подобные качества требуют выработки, чему поспособствовали некоторые обстоятельства — тут Кирилл гордится одноклассником и всецело поддерживает, только сам терпит эмоциональную нестабильность. Хотя, если выбор падёт между ним и Лёшей, Гречкин ещё сто раз обдумает, чью сторону принять. Около двенадцати часов компания выдвинулась на улицу, где уже большую часть площади занимали машины, школьники всех возрастов и родители. Налево и направо раздавались крики, словно зажимающие тисками голову и сдавливающие ими по полной программе. Младшие, будучи неугомонными и шумными, бегали поблизости, раздражая одним своим присутствием; мажор подумывал выловить одного и прилюдно полить словесной грязью, однако наркотик уже наполнил вены и артерии расслабляющим эффектом, делая тело вялым, а речь несвязной. За Альбертом и Костей приехал один автомобиль с личным водителем первого, которому, видимо, не лень сделать петлю вокруг города. Загрузив сумки, друзья встали под крыльцом, синхронно достали сигареты и бессовестно зажгли их, игнорируя возможные замечания взрослых. Мажор прикрыл глаза, довольствуясь нормальным состоянием, редко появляющимся в последнее время. Его внимание привлекла подошедшая Рита, смотрящая жалобно и неловко на спортсмена, который при виде неё ретировался, лишаясь возможности поговорить и обсудить ситуацию. Девушка поджала губы и направилась следом; смешок самовольно вырвался изо рта, отчего второй друг дёрнулся. Костя сопроводил уходящих пустым взглядом, оглядел постепенно освобождающееся пространство и, пожав Гречкину руку, без слов залез в машину. Через пару минут подбежал Альберт, наскоро попрощался и исчез на заднем сидении за тонированными стёклами. Парень подметил Макарова, стоящего подле неизвестного транспорта, который или случайно, или намеренно ответил взаимностью. К нему подоспел Илья, говорящий быстро и, вероятно, мало воспринимающий вылетающую информацию, однако это не помешало Лёше откровенно пялиться. Напарник умудрился подловить смещение внимания, нашёл невидимую нить и, преодолев её, обнаружил в конце своего врага. Даже издалека заметно, как брови нахмурились, голос сменил тональность и стал заметно тише. Куратор что-то промямлил, натягивая свою фирменную улыбку, которая вряд ли пройдёт мимо девушек, заглядывающихся на одиннадцатиклассника; богач не раз лицезрел обилие заинтересованных представительниц женского пола, подмигивающих сироте и всячески намекающих о своём присутствии. Повезло иметь такого невнимательного мальчика, какому чужды отношения в их обыденном понимании. Или же просто Гречкин — беспроигрышный вариант, рано или поздно бы сдавшийся, становясь пленником скромного мучителя. Кирилл грациозно ушёл, довольствуясь полученным томительным настроением младшего, вероятно теряющего рассудок при мысли о конце октября и вечере, проведённом вместе. По-своему развратный образ Лёши после многочисленных продолжительных поцелуев вызывал табун бабочек, выбравшихся из заточения коконов спустя годы. Воздействие кокаина также подтолкнуло бесцеремонно подняться на третий этаж и зайти в открытую комнату, усыпанную солнечными лучами вдоль и поперёк. Спальня местами преобразилась, собрав внутри фотографии с друзьями и близкими, среди которых мелькали Лиза и Гром, новые рисунки, посвящённые красотам за окном или отдельным событиям. Небольшая стопка исписанных карандашом листов мирно покоилась поверх письменного стола, где не обошлось без тетрадей и учебников. Откопались ещё недавно проведённые самостоятельные Альберта, отличающиеся хорошими оценками, выделенными красной ручкой. На глаза попалось изображение со скейтбордом и двумя путниками, держащимися ладонями; уж больно что-то напоминало. Сердце невольно млело при тщательном осмотре деталей, идентичных действительно существующим. Он не заметил, как дверь шумно распахнулась, а на пороге застыл ошеломлённый от такой дерзости Макаров. Морская синева манила взор, заставляя приглядеться и различить другие оттенки. Их диалоги в последнее время — примесь ехидства и флирта, сквозившая и раньше, однако остававшаяся сокрытой. Губы самостоятельно нашли друг друга, повторяя предыдущий успех, только более уверенно. Лёша словно осмелел меньше чем за десять часов, перенимая инициативу, но всё равно оставаясь тем стеснительным мальчиком, какой единожды смог привлечь внимание мажора. Шустрые руки бегали по шее, рыжим волосам, касались скул, проводили линии на ещё никем не тронутых участках кожи. Мысль, что парень будет первым во всём для младшего, тешила сознание; бывшие любовницы насчитывали пять и более партнёров, с ходу заявляя о своём социальном статусе. Вырвавшийся из уст стон ударил маятником в колокол, прерывая процесс резким осознанием надвигающегося. Кирилл нехотя отстранился, почуял собственный страх, подступивший механически. Не хотелось торопить события, побуждать старосту к чему-либо непристойному — существует желание лежать рядом, болтать до потери сил и чувствовать себя комфортно. Наверное, именно это и называют домом. Гречкин ловил звёзды с потолка, слушал рассказы сироты из детского дома, гладил ладонь, отдалённо находясь за гранью реальности. Всё вокруг казалось сбоем в матрице: слишком хорошо кончился их диалог, слишком неожиданно жизнь повернула на загадочную тропу, куда ни разу не ступала нога богача. Мрачный мир постепенно озаряется, тени сгущаются и сбегают, уступая место личному светилу. Глаза слипались, рассудок уже помутнел, давая дорогу долгожданному сну, какого явно было меньше обычного. Говор куратора убаюкивал, наводил пыльный туман поверх зрачков, закрывающий образы перед лицом. То ли воздействие наркотика, то ли присутствие юноши — а может оба фактора сразу — успокоили душу. И стёрлись рамки, пока материя отходила на задний план и раздавалось тихое дыхание поблизости. *** Пустая столовая давит четырьмя стенами и открытым пространством, заполненным несколькими людьми, не хватающих для полноценной картины. Вилка копается в еде, пытаясь выцепить определённый кусочек, подобно детской игре, где надо избегать чёрные напольные плитки, иначе сгоришь дотла. Мажор сверлит взглядом краешек тарелки, выискивая там ответы на вопросы вселенского масштаба, однако результаты оказываются отрицательными. Зрачки обнаруживают вошедшего Лёшу, за которым следует Лиза — растрёпанная, но улыбчивая. Девочка приехала пару дней назад, получив разрешение от воспитателей и администрации школы; всё равно каникулы, надо развлекать себя по возможности. Макарова-младшая мало понимает, что происходит между её братом и мажором, какие то и дело обмениваются незримыми фразами, смотрят долго и пристально, тайно шушукаются. Куратор мог бы приоткрыть завесу для родного человека, но неведомая причина постоянно его отдёргивает, возвращая к исходной точке. Гречкин невольно перенимает подавленность, пусть и остаётся рядом, выражая поддержку словами и долгими объятиями за закрытой комнатой; тело распирает наплывом эмоций, увернуться от которых весьма проблематично. Староста сажает сестру подле двенадцатиклассника, а сам идёт получать порцию еды. Лиза щурит глаза, пронзительно — прям как брат — исследует каменную физиономию, самостоятельно делает некие выводы и выпрямляется при появлении Лёши. Староста ставит поднос, занимает место возле подопечного и подозрительно осматривает обоих; Кирилл, буквально недавно вставший с постели, ополоснувший заспанное лицо и затянувший косяк перед завтраком, до сих пор не особо воспринимает окружающее, перенимая образ пугала на ферме. —Чем мы сегодня будем заниматься?—девочка принимается трапезничать, изредка поднимая зрачки, проверяя мало ли что изменилось.—Хочу поиграть в баскетбол! Ты,—она обращается к юноше,—кстати, обещал меня научить. —Ростом не подходишь,—Макаров хмыкает, видя недовольно поджатые маленькие губы.—Ладно, у нас спортзал открыт, сходим. —Можно арендовать площадку,—жмёт плечами мажор, мизинцем касаясь основания ладони; тот дёргается от неожиданности, но, встречая полный теплоты взгляд, унимает дрожь.—Я организую, не парься,—сирота, когда дело доходит до финансов, отнекивается, выставляя гордость напоказ; котёнок пускает когти, никак иначе. —Кирилл… —Мы согласны,—выпаливает мелкая раньше, чем куратор успевает договорить. Радужки, помимо небесной синевы, искрятся, пылают неописуемым восторгом, когда Лёша устало кивает головой, молча приступая к еде. Сестра ему, конечно, дороже безосновательных препирательств, особенно если это затрагивает её прихоти. —Тогда позавтракаем и я позвоню для брони. В столовой иногда мелькают новые лица, однако каждый любопытный удосуживается обвести троицу странным взглядом, будто уличая творящееся беззаконие. Старосте мало приносит удовольствие столь преувеличенное внимание к его персоне, даже среди десяти оставшихся учеников; пройдут выходные, и сплетни разлетятся подобно вирусу. Строить отношения с человеком, фактически являющимся врагом не только компании Ильи, но и класса,—целое испытание, требующее развитый уровень красноречия и немного удачи. Богач улавливает проявившееся смятение, поворачивает голову и одаривает школьников недовольством, отчего те звучно ойкают и уходят в угол помещения. Лиза вытирает рот салфеткой, подходит к брату, что-то шепчет и довольная уходит с подносом. Макаров приподнимает уголки губ, краем глаз ловит немой вопрос, оставляя его без ответа; подобная загадочность медленно убивает парня, однако это привлекает ещё больше — все люди отчасти мазохисты. Они быстро доедают, расходятся на лестнице, мимолётно целуются, переполненные азартом и риском быть замеченными. Найти просторный корт в огромном Санкт-Петербурге не вызывает особой трудности, особенно когда есть лишние связи, приобретённые за время обучение в другой школе. Тяжелее приходится после окончания лёгкого кайфа, полученного менее серьёзным наркотиком: организм уже давно перестал насыщаться дурью, какой мажор пробовал заменить нечто хуже. Однако такая афера имеет пагубные последствия, с которыми приходится сталкиваться повсеместно. Обшарив тайники, парень обнаруживает лишь одно крупное «ничего», что тут же провоцирует злобный удар кулаком о дверцу шкафа. Внутренности чешутся, дрожь бежит по коже, поднимая неприметные волосинки вдоль руки. Через список контактов находится номер дилера, поставляющего товар Альберту, используя свои каналы. Пальцы еле попадают, пишут краткое «нужно встретиться, скину адрес», почти роняют устройство; судороги сопровождаются неприятными ощущениями, словно тысячи насекомых прорыли норы и захватили артерии. Кирилл проклинает себя, своё неотвратимое желание употреблять дальше, но с проложенной тропы не своротить. Ответное сообщение «ок» немного успокаивает, а когда позади слышится стук, то мажор моментально настораживается, хоть и догадывается, кто стоит за дверью. Лёша заходит тихо, обеспокоенным взглядом окидывает комнату, заканчивая переключением на парня. Выглядит он свободно, одет в широкую спортивную форму, украсил образ той самой знакомой серьгой. Гречкин теряет под собой пол, готовится упасть наземь и стать единым целым с точкой, из которой произошёл Большой взрыв. Макаров приближается плавно, давая себе время, прежде чем мир массово рухнет. —Всё нормально?—обжигающая рука аккуратно трогает подбородок, челюсть, проводит отрезок до морозного лба.—Ты какой-то бледный. Беспокоит что-нибудь? —А ты сможешь побыть медсестричкой для меня?—юноша закатывает глаза, тыльной стороной ладони измеряя температуру. Мурашки суматошно бегают, поднимая тревогу и включая воздушную сирену.—Ну, сколько насчитал? —Наверное, тридцать шесть и три,—оттенки радужек темнеют, выдавая сомнения с повинной.—Если у тебя плохое самочувствие, ты скажи. —Потому что небезразличен?—Кирилл ухмыляется, припоминая разговор накануне вечеринки; один из тех, что сподвиг разлом прочной стены.—Это мне следует беспокоиться о тебе. —Приезд Лизы немного пошатнул моё состояние. Боюсь, она не готова принять меня таким, какой я есть,—сирота прерывает зрительный контакт, уводит зрачки подальше, прячет.—Да и мне самому это сложно сделать. —Мышка, посмотри сюда,—мажор следит за «рыжиком», его приподнятыми бровями, надкусанными губами, возле которых тут и там виднеются маленькие ранки.—Запомни: нужно ценить себя, любить и посылать всех нахуй, кто думает иначе. Я тебе отличный пример, на меня равняются только совсем отбитые. Ты же — другой случай. —Про отбитого точно сказано,—двенадцатиклассник ловит смешок, целует нежно, успокаивающе, контролируя действия не только старосты, но и свои. Их прерывает громкий скрип со стороны коридора, затем — отчётливые шаги, направляющиеся в противоположную сторону. Школьники переглядываются, строя предположения по мере возрастания уровня опасности. Лёша снова сжимается, однако не рискует выйти, дожидаясь, когда подопечный переоденется. Гречкин улавливает любопытный взор, пока натягивает белую футболку и щеголяет перед куратором полуголым. Ситуация остаётся напряжённой, посему спальня погружается в чан с могильной тишиной. Собравшись окончательно, они спускаются вниз, обнаруживают уже на улице Лизу, несколько скованную и потерянную. При появлении брата и «друга» девочка меняется, трещит до упаду, интересуясь банальными вещами относительно баскетбола. Дорогая машина производит впечатление: Макарова-младшая восхищённо осматривает каждую деталь, задаёт сотню вопросов, вызывая у мажора радостную улыбку. Ей приходится залезть назад, но похвальные комментарии продолжаются; староста шикает, умерив пыл той, а сам облокачивается на дверцу и незаметно засыпает. Шоссе за городом пустует, перед глазами расстилается широкий горизонт, еле слышимое радио транслирует современную музыку. Кирилл смотрит вправо, видит скрючившегося юношу и улавливает отголоски прошлого. Всё такой же хрупкий, такой же необычный, как в звёздную ночь возле реки. Лиза подсаживается к середине, заглядывает вперёд и старательно тихо шепчет: —Между вами что-то ведь есть, да?—богач переводит зрачки с лобового стекла, щурится, ощущая сквозящую заинтересованность. Ему впервые приходится говорить ребёнку правду, даже если та кажется неправильной по чьему-либо дурацкому мнению.—Я видела, что вы целовались. Мне не стоит объяснять причину появления ваших чувств, просто…—мнётся, отлично пародируя брата.—Он умолчал об этом. —Лёша защищает тебя от некоторых вещей. Да и слишком многое меняется буквально за мгновение,—осенний ветерок залетает через образовавшуюся щёлочку спущенного стекла.—Не представляю, какая должна быть смелость поделиться подобным. Общество относится к этому негативно, поэтому приходится молчать. —Я хочу, чтобы он был счастлив, вот и всё,—девочка меряет Гречкина взглядом.—Ты ведь позаботишься о нём? Не предашь? Будешь честен?—шум по ту сторону Ламборгини перебил тяжёлый вздох, вырвавшийся автоматически. Кирилл едет втайне покупать наркотики, ни разу не заикнувшись, как ему плохо; Макаров и так страдал всю жизнь, зачем усугублять положение? На этом моменте монологическая речь о доверии обрывается. Лиза выжидает ответ, хочет добиться подтверждения, что мажор способен стать необходимой опорой. —Да, безусловно. Парень секундно прикрывает глаза, мысленно матеря себя за очередную ложь, какая складывается в одну высокую башню, грозящую когда-нибудь рухнуть.