А что, если это история про нас/If it was about us

Как только в окне появились первые лучи солнца, она вскочила. «Как я могла целые сутки не проверить, как ребята?» «Жан, Конни? Как они? Они, кажется, ведь превратились обратно? Что с ними? Что с капитаном? Он бы просто так не ушел. Перевернул бы все сотни лежащих на земле титанов, только чтобы найти раненых товарищей. В этом весь он». Боль и стыд были теперь ее вечными спутниками. Она уже бежала по разрушенному Либерио в надежде, что хотя бы поймет, куда она бежит. На плече была уже другая сумка. Микаса нашла ее в доме. В сумке болталась одна единственная плотно закрытая банка, которая должна была отправиться в последнее путешествие. «Но потом. Это я еще успею. Он уже никуда не убежит». Вдруг в тумане она увидела здание, похожее на госпиталь. «Надо же. Эрен решил не разрушать госпиталь. Какая ирония». Она решительно направилась к зданию. И тут она увидела Армина. Он шел и держал за руку Энни. Она улыбалась. «Надо же. Для кого-то история, кажется, только начинается». — Армин! — Микаса?! Он бросился к ней и стиснул ее так, как будто уже никогда не собирался увидеть ее. «Да, кажется, вчера он попрощался не только в Эреном. Наверное, у меня было такое сумасшедшее выражение лица, что он точно что-то подумал». — Ты здесь? Ты все еще здесь? — Армин, почему ты мне не сказал, что я спятила вчера? — Микаса… — Армин, как, как я доберусь обратно? Это сейчас невозможно… — А как же? — Не беспокойся. Он тут. Она показала на сумку. Глаза Армина округлились. Примерно то же самое произошло с Энни. «Вау, Микаса, ты смогла вызвать у нее эмоцию». — Армин, я конечно, сошла с ума. Но не настолько. Это прах. Я отвезу его на родину. Как и обещала. Но Армин. Вчера я поняла, что мне нужно перестать думать только о себе. Я не могла вас так просто бросить. Даже Энни пришла, чтобы помочь нам… Энни скривилась. — Даже Энни пришла. Капитан из последних сил боролся. Хотя уже не мог. А я? Я продолжала думать только о себе. О своем горе. До вчерашнего дня я даже не понимала, сколько горя мы принесли в этот мир. Что наделал Эрен. Для нас. Якобы для нас. — Микаса… Армин обнял ее и заплакал. — Армин, я здесь. Я пришла, чтобы наконец-то сделать что-то полезное. Я не могу больше убивать, понимаешь? Где ребята, как капитан? Он наверное уже орет там на всех, раздает указания. На ее лице показалась едва заметная улыбка, когда она представила его раздающим указания. — Как его нога? Как эти малявки? Оньянкопон? Он выжил? А Райнер? Пик? Энни, Армин, не молчите! Энни опустила голову. Армин поджал губы. — Армин, только не говори мне, что ребята не смогли превратиться обратно! — Нет, Микаса. Капитан… Микаса сделала пару шагов назад. «Нет, этого не может быть. Происходит не со мной». «Микаса, останься со мной». «А я ушла. И он один. Умер… Совсем один?» Что-то оборвалось внутри нее. Что-то, чего она, кажется, никогда не замечала. У нее просто не было на это времени. За эти секунды у нее в голове пронеслись тысячи мыслей. И его глаза. Голубые глаза, которые всегда так осторожно исподлобья смотрели на нее. — Микаса, капитан без сознания. Не приходит в себя уже сутки. — Но он жив?! Ей снова вернули возможность дышать. — Где он? Почему ты стоишь до сих пор на месте, Армин?! Обычно в такие моменты Армину везло, и рядом находился капитан, чтобы сказать ей, чтобы она успокоилась. Но сейчас не было такой опции. … Армин и Энни едва поспевали за ней, когда она неслась по коридору больницы, заглядывая в каждую палату. — Микаса, стой! Да подожди ты. Я же знаю, куда идти. Подожди, я покажу. Еще три двери. Там ребята. Больница была переполнена людьми. «А чего еще ждать? Массовые акты террора обычно имеют такой итог». Всюду были слышны стоны. Какой-то мужчина звал свою мать. Ей показалось, что это был он, но нет. — Сюда! Армин показал ей дверь. В палате сидел Жан с перевязанной рукой и Конни. В углу — дети, Габи и Фалько. Еще у дверей они столкнулись с Оньянкопоном. Микаса хотела что-то спросить у него, но передумала. Жан чуть было не подхватил ее на руки. Но к счастью для Микасы, одна рука у него была сломана, поэтому все обошлось объятиями. Она была рада. Она была рада, что он жив. Что все ребята живы. Тут же подскочил Конни и дети. — Микаса, как ты? Странный вопрос, прости… — Я… Я в порядке. Она продолжала обнимать друзей, не веря, что они все живы. И тут она увидела его. Его лицо было неподвижно. И, кажется, он как будто бы немного улыбался. У нее задрожали губы. Но она сдержалась. Высвободившись от объятий, она присела на стул около его кровати и взяла здоровую руку в свою. — Как он? — Прошли сутки. Никаких изменений. Жан покачал головой. — Он дышит. Доктор говорит, что, кажется, важные органы не задеты (ну не считая уже причиненного ущерба). Еще его нога. Колено, говорят, удалось спасти. Но неизвестно, сможет ли он ходить. И, кажется, он сильно ударился головой при падении. Мы нашли его сидящим около камня. Микаса, если бы ты видела! У него одна рука была сжата в кулак и прижата к груди. Как если бы он… И он как будто улыбался. Нам даже сначала показалось, что он… Но потом мы проверили пульс. — Он спрашивал про тебя, — пролепетала Габи. Микаса изменилась в лице. — Ну то есть он как будто бы спрашивал про Вас, — добавил Фалько, — он иногда шепчет отрывистые фразы. Когда мы сказали, что Вы выжили, он замолчал и больше ничего не говорил. «Он спрашивал обо мне. Даже без сознания. Он волновался о своих людях. А я. Бросила их. Бросила его. Ради трупа». Микаса уронила голову на ладони и больше не могла сдерживать слез. Армин обнял ее за плечи. — Армин, сколько можно? Сколько еще товарищей мы похороним? — Микаса. Капитан очнется. Он сильный. Ты знаешь. Она снова посмотрела на лицо Леви. Оно не менялось. Казалось, он очень крепко спал. Это случалось с ним редко. «Пусть отдохнет, — подумала она, — может быть, ему просто надо отдохнуть». — Ребята, идите. Вы устали. Вам всем надо отдохнуть. Габи, Фалько, идите к своим родителям. Обнимите их. Вам очень повезло, что вы можете обнять их. Я побуду здесь. Присмотрю за ним. Он не должен оставаться один. — Микаса… — Я в порядке. Ты же знаешь, Армин, ты знаешь меня. — Да, я знаю. Тебе всегда надо о ком-то заботиться. — Армин, иди. Энни, забери его. Я уверена у вас найдется чем заняться. При этих словах Армин почему-то покраснел. Выходя из больницы он с облегчением выдохнул. — Ну вот, а ты говорил, что не знаешь, когда она оправится. Может быть, ей это поможет, — ободрила его Энни. Все вышли. Микаса осталась с Леви. Она снова бережно взяла его руку в свои. — Я с тобой. Отдыхай. Но пожалуйста, возвращайся.