А что, если это история про нас/If it was about us

Он поднялся с постели и заковылял к двери. Уже на лестнице его поймал Армин. — Капитан, вернитесь в постель! — Если я вернусь в постель, вы, мелочь, забудете, что я существую! После разговора с этой «отвратительной женщиной» Еленой, по пути обратно в каюту они с Армином наткнулись на Микасу. Она сощурила глаза. Армин пожал плечами со словами. — Можешь ничего не говорить, я пытался — он сам захотел встать. — Вы очень упрямый человек, капитан. Ее губы слегка искривились в улыбке. — Армин, иди, тебе тоже надо прийти в себя, я провожу капитана. На этот раз Леви сощурил глаза. И нехотя оперся на ее плечо. Она довела его до каюты и помогла улечься. — Я не буду Вас тревожить, отдыхайте. Она уже почти вышла, но внезапно повернулась и добавила. — Капитан, я думаю, Вам не нужно участвовать в битве. Простите, я это зря говорю. Я знаю, что Вы все равно никого не послушаете. По ее тону он чувствовал, что она говорит эти слова с какой-то досадой. Как будто ожидает наказания взамен. Но Леви нисколько не разозлили ее слова. Он даже сам этому удивился. После того, как сорвался на Армина. «Но разве я могу злиться на нее?» — Микаса, ты знаешь, что я должен. Если ты не сможешь, это должен сделать я. Больше некому. Ее лицо снова исказилось от боли. — Вы все-таки думаете, что нет больше надежды? — Микаса, я не знаю. — Я еще хотела… Простите меня. Просто я чувствую, что несмотря ни на что, Вы обязательно выживете, и если Эрен и я… Понимаете? В Шиганшине есть одно дерево. Оно стоит на высоком холме, отдельно от других. Его несложно заметить. Мы любили это место, когда были детьми. Все трое. Эрен, Армин и я. И я хотела бы найти там покой, если… Вы мне можете пообещать, капитан? Леви изменился в лице. Ему захотелось выругаться. «Это уже слишком…» Но вместо этого он ответил. — Мне никогда не понять. Но я обещаю. Она опустила голову и вышла. Леви остался один со своими мыслями. «Кажется, я раздал слишком много обещаний, чтобы успеть все выполнить. Однако это, наверное, не нужно будет, потому что я сдержу другое. Устраню опасность, которую представляет Эрен. И это, наверное, будет моя последняя битва. А потом они просто забудут обо мне. И к лучшему». … Но так уж вышло, что его вечно кто-то опережал, торопясь на тот свет. — До скорой встречи, Ханджи. Теперь наша очередь. Смотри. Леви не мог плакать. «Зачем. Какой смысл. Кто меня пожалеет?» Это был его последний друг. «Это моя вина. Если бы я прикончил этого ублюдка Зика еще там, в лесу, ничего бы не было. Ребята не должны бы были убивать наших товарищей». «Какой смысл в моем существовании, если я всех их подвел. Какой смысл?» «Лица Жана и Конни. Даже Райнер, этот ублюдок, который все начал. Да и он ли все начал? Кажется, все началось намного раньше». Леви уже давно начинал чувствовать, что мир совсем иной, чем он когда-то представлял. Когда-то, когда он жил под землей, его единственной мечтой было увидеть небо и солнце. В редкие моменты, когда он взмывал в небо на тренировках, он чувствовал это. Чувствовал какую-то непередаваемую свободу. Когда он начал истреблять титанов, он и не предполагал, кто они. Он не чувствовал стыда или сожаления, убивая их. Только ощущение выполненного долга. Ощущение, что его жизнь все же не зря. Что его вечное существование «на обочине» не зря. Что его друзья умерли не зря. Но когда он услышал, что титаны на самом деле — люди, превращенные в чудовищ, у него внутри будто что-то умерло. «Я стал убийцей. Столько смертей. И ни одной попытки спасти этих людей. А может быть, это было можно сделать? Или другого выхода не было?». Он не знал ответа. Эрвин научил его не сожалеть ни о чем. И он не сожалел. У него просто не было на это времени. Он не сожалел, потому что нужно было смотреть вперед. Продолжать бороться. Но при этом не забывать тех, кто пожертвовал собой ради того, чтобы он продолжал бороться. Эрен и Армин. Эти двое были его последней надеждой. Эти двое, так верившие в то, что они могут изменить мир. И он тоже верил в это. Он никогда не думал, что он сам может что-то изменить. Он просто делал, что мог. А они верили. Эрен точно верил. И Леви тоже какое-то время верил в него. Он верил, что наступит день, «когда в мире уже не будет необходимости кого-то убивать». Он высоко в небе. «Как близко к солнцу…» Это его второй полет на подобном аппарате. «Первый был на дирижабле, когда мы отправились убивать женщин и детей. Кого я обманываю?» А второй и, кажется, последний — нужен был, чтобы положить всему конец. Убить Эрена. «Но, может, есть еще другой выход?» Он видел в ее глазах какую-то смутную надежду. На то, что Эрена еще можно спасти. Да и кого он обманывал. Ему самому «не хотелось убивать этого мелкого засранца». «Что я могу сделать? Что я теперь могу сделать?» — Эрен связан с Зиком. Если мы убьем Зика, то сможем остановить гул. Все посмотрели на него. — Я сделаю это. Я убью Зика. Последние слова дались ему тяжело. Губы дрожали. — Помогите мне. Она смотрела на него. Кажется, в ее глазах было написано «спасибо». В его груди снова все сжалось.