Легенда о Короле и Воине: Пробуждение тьмы

— А потом у нас была вечерняя тренировка. Я уложила Сайлоса на лопатки. Потом он, конечно, сделал то же самое. Но я-то была первой! Правда он почему-то не согласен... Ещё был зачёт по отжиманиям. Лучше меня были только Сандр и Фил. С Сандром не удивительно, но Фил... В следующий раз я её сделаю... После тренировки мы пошли на ужин... Я ела бараньи котлеты и кашу. И хлеб. Чуть не уронила тарелку. Но! Я смогла её удержать! Это ведь хороший знак? Мне кажется, что да.       Сидя на чересчур жёстком стуле, Мишель быстро пересказывала Дендру события дня. Лекарь монотонно покачивал головой, мысленно отмечая, что купель Эрбы действительно сработала: удача вернулась к девочке.       И хоть это и стало очевидно с самого начала, Дендр предпочёл ещё несколько декад выслушивать рассказы Мишель о прошедшем дне. Сначала они встречались до ужина, но затем лекарь счёл, что гораздо удобнее проводить ежедневную беседу после еды.       Пришлось пойти на это из-за досадной ошибки. Лекарь полагал, что разговор будет ограничиваться парой фраз в стиле "всё в порядке" и "мне начало везти". Но Браво с самого первого вечера разрушила эту иллюзию. Как соловей, она заливалась почти полчаса, расписывая свои, как она их назвала, “полноценные дни”. Девочка восторгалась всем: своей комнатой, своей декадой, своими тренировками и даже учёбой. Прошло уже двадцать дней, но Мишель Браво по-прежнему нравилось решительно всё. От такого напора лекарю становилось не по себе. Сам он уже лет тридцать не встречал таких довольных жизнью людей.       Когда девочка закончила свой рассказ, Дендр кивнул и вежливо улыбнулся. — Думаю, это будет последняя беседа, — сказал он после недолгой паузы. — Правда? — нахмурилась Мишель. — А я уже привыкла! — Тебе это больше не нужно, — мягко возразил старик. — Ладно, — Браво соскользнула со стула и выпрямилась. — А это значит, что мне больше не надо пить эту дрянь?       Она указала на бутылёк с мутной жидкостью, которую Дендр прописал для скорейшего восстановления организма. — Нет, нет, — рассмеялся лекарь, качая головой. — Её ты будешь пить до конца месяца. — Но оно горькое! — возмутилась девочка. — Зато работает, — Дендр подошёл к шкафчику с лекарствами.       Девочка обречённо вздохнула, взяла пузырёк и, пожелав спокойной ночи, ушла.       Как лекарь, Дендр совершенно не понимал причины возмущения Мишель. После снятия заклятья её организму требовалось восстановление. Магия так или иначе ослабляла тело, тем более, что речь шла о древнем проклятии, для наложения которого требовался амулет. Мишель ещё повезло, что они быстро нашли способ исцелить её. За несколько дней заклятье не подействовало в полной мере. Однако Дендр предпочитал перестраховаться.       Да и к тому же, Браво досталось прекрасное зелье, которое пили многие драконы. Слабое успокоительное, помогающее уснуть и, самое главное, дающее возможность выспаться. И что немаловажно, от него никогда не возникало никаких побочных эффектов, разве что язык после долгого потребления становился жёлтым. "Но оно горькое!" — если бы кто-то знал, сколько раз Дендр слышал эту фразу. Взрослые, самостоятельные драконы, привыкшие проводить в небе не один час вне зависимости от погодных условий, страдали от вкуса лекарства. Иногда старый лекарь задумывался о том, что стоит добавить в него какой-нибудь подсластитель. Но каждый раз его останавливала мысль, что, в конечном итоге, это может привести к печальным последствиям.       Задача лекаря цитадели состояла в заботе о каждом её жителе. Это было сложно, ведь все люди разные. Именно поэтому Дендр вёл тетради, где записывал болезни каждого подопечного. Лекарь начал вести их ещё будучи учеником. Его наставник считал это пустой тратой времени. "В конечном счёте, — говорил он. — Не так сильно люди разнятся между собой. Кровь, мышцы, кости и органы. Им всем хватит одного лекарства." Долгое время Дендр верил в это. А потом один дракон умер, выпив лимонную настойку. Оказалось, он не переносил лимоны. После этого случая Дендр убедился в правильности своего решения. Он продолжил вести записи и со временем даже навёл в них некое подобие порядка. Записи о слугах отдельно от записей о драконах или стражниках. Каждые делятся на подгруппы в зависимости от года рождения или должности. Долго и муторно, зато надёжно. За годы самостоятельной практики никто из подопечных лекаря не умер от непереносимости какого-либо продукта. Это Дендр считал одним из главных своих достижений, если не самым главным.       В Башне Дендр провёл почти всю свою жизнь. И вполне искренне считал её своим вторым домом, а всех обитателей — семьёй.       В памяти навсегда сохранился день, когда он впервые прошёл через высокие ворота. Это случилось хмурым, но жарким днём. Дендру только исполнилось тринадцать лет, но мальчик уже решил, что хочет стать лекарем. Тогда он был конопатым юношей с непослушными кудрявыми волосами и далекоидущими планами. Мало кто решался предсказывать его дальнейшую судьбу. Слава богам, его мать знала Корнелию, сестру лекаря цитадели – Саймона, и при её содействии смогла пристроить сына на обучение. Тогда мальчик верил, что за пару лет он выучит всё необходимое, чтобы потом отправится исследовать мир. Реальность оказалась несколько иной. Наука врачевания заняла все его мысли, желания и время. И в конце концов юноше пришлось смириться с тем, что путешествовать ему придётся по книгам и карте в библиотеке.       Но Дендра это не огорчало. Ему нравилось учиться, узнавать новое, а больше всего — спасать людей. В этом заключалось его призвание, благодаря которому мужчина понимал, что его жизнь имеет смысл.       Проведя в Серой Башне шестьдесят один год, Дендр многого добился. Должности лекаря и советника коменданта крепости стали не единственными достижениями старика, пусть в официальных бумагах отмечали только их. В какой-то момент Дендр осознал, что является доверенным лицом почти каждого живущего в цитадели, и вот это уже действительно поражало. Любой человек знал, что лекарь никогда не откажет, никогда не станет смеяться и всегда поможет советом. В крайнем случае, даст успокоительное или снотворное.       Старик действительно любил слушать приходящих к нему людей, ведь все их рассказы расширяли его представление об окружающем мире. Нередко из множества несвязанных историй ему удавалось выловить ту единственную нить, которая, вполне возможно, объясняла абсолютно всё. А иногда благодаря историям Дендр мог предупредить какие-то неприятные события.       В последнее время приближение чего-то чувствовалось особенно остро. Едва ли в воздухе не витали слова "что-то грядёт". Что это и когда оно придёт, лекарь не знал, но в неотвратимости этого события не сомневался. От молний, грозящих обрушиться на цитадель, трещал сухой, пропитанный вереском воздух. Осталось лишь дождаться грома, который даст сигнал о начале этой бури.       Причина предстоящих событий, как вначале казалось лекарю, условно говоря, скрывалась на лестнице между вторым этажом, где жили ученики, и третьим, на котором размещались взрослые драконы. С одной стороны находился Медведь. Начальник сыска задался целью найти участников нападения, и потому без устали прочёсывал крепость. Из-за допросов и подозрений уже уволилось несколько слуг. Даже драконы, обычно смотрящие на всё это сквозь пальцы, начали бросать на Диаса подозрительные взгляды. Слух о том, что он допрашивал первогодок, потряс Башню. Многие начали задумываться, а не решит ли Медведь искать пособников магов среди самих драконов. С другой стороны расположились Таис и Роб Ломбары. Большую часть времени они представляли собой идеальных драконов: сильные, сдержанные, благородные. Они никогда не полезут в драку специально. Но теперь, когда брат и сестра почуяли угрозу для своих детей, Ломбары приготовились стоять до конца, даже против Медведя. И все наставники их в этом поддерживали. Да, ученики ещё не полноценные драконы, но они уже часть армии. Подозревать их всё равно, что подозревать Генерала. Хотя за второе Медведя бы самого незамедлительно записали в пособники магов.       Но противостояние разгорелось и затухло за несколько дней. Отголоски ещё давали о себе знать, но про споры и конфликты Дендр не слышал уже половину декады. И, прекратив отслеживать это, лекарь наконец заметил странность, которая пряталась уже не на лестнице, а чисто на втором этаже. Что-то творилось с декадами учеников. И лекарь постепенно приходил к мысли, что гроза родится именно там.       Так уж получалось, что ученики разных поколений редко общались до выпуска и ещё реже начинали друг с другом дружить. Они тренировались и ели вместе, учились в одних классах и спали в соседних комнатах. Но старших мало интересовали дрязги младших. В их возрасте даже год казался существенной разницей, мешающей взаимопониманию. В то же время младшие были слишком увлечены попаданием в Башню и превращением в драконов, чтобы обращать внимание на других. Правда, иногда они старались подражать выпускникам, но это ещё больше отталкивало последних.       Однако в этом году всё пошло не по плану. Тон всему задал Флориан Грин. Дендр редко с ним общался, но знал, что парень амбициозен и действительно хорош в своём деле. Портило его то, что он прекрасно об этом знал. В своей декаде Грин являлся главной звездой. Умный, сильный, красивый. Юноша стремился многое доказать. Декада от него не отставала. Все они готовились стать рыцарями, и Дендр искренне считал, что каждый из них сможет этого добиться. Ничего удивительного, если бы младшие начали им подражать.       Вот только младших выпускная декада долгое время не заботила. То ли они ещё не знали всех деталей, то ли Таис и Роб гоняли их так, что сил на подражание не оставалось. А потом Флориана внезапно назначали следить за Мишель. Наверное, потому, что взрослые драконы не выдерживали её напора (хотя Данайя справлялась довольно легко), а Грину отказаться не позволила бы подростковая гордость. И Дендр полагал, что на паре дней общения всё закончится. Не такой у Браво характер, чтобы надолго останавливаться на одной цели.       А потом лекарь заметил, что Мишель слишком часто упоминает Флориана и Летицию. Пару дней назад она начала рассказывать ещё и про Ванду и Эмина. Как выяснилось, она и Сайлос проводят с ними много времени. Выглядело так, будто бы выпускники решили взять младших товарищей под своё крыло, хотя раньше они предпочитали просто не замечать первогодок, пока те не становились слишком надоедливыми.       Задавшись целью, Дендр за пару дней разведал обстановку и выяснил, что первогодки в этом году пользовались невероятно популярностью. К примеру, черноглазая Сесиль, шестнадцатилетняя красавица, часто общалась с двумя девочками – Фелисити и Ким. Другой ученик, на год младше – Кол Реан – и вовсе позволял нескольким мальчишкам из младшей декады кататься на своей спине. Насколько знал лекарь, их звали Оскар, Джереми, Бенджамин и Эрик. Об этом ему рассказал помощник Медведя — Элиот Пиква-Лайм. Человеку, служившему у заместителя начальника сыска и суда на протяжении без малого пятнадцати лет, требовалось нечто совершенно особенное, чтобы удивиться. И этим чем-то оказались первогодки, катающиеся верхом на драконе.       Многие слуги и ученики рассказывали об этой странной дружбе. Так или иначе, самая юная декада оказалась на короткой ноге со старшими учениками. Понять причину аномалии старик не мог. На его памяти, если такая дружба и возникала, то заключалась в том, что у выпускника появлялся небольшой хвостик, который старался копировать его во всём. Это выглядело мило и забавно, но никогда не длилось достаточно долго, чтобы обратить на себя внимание большого количества людей.       Размышляя над этим, Дендр чувствовал, что где-то над Башней нависла рука искусного кукловода. Но что могло объединять всех этих людей? Сначала лекарь подумал о каком-то заговоре с целью “свержения” коменданта. Однако тут же с улыбкой отмёл эту идею. Аластора все любили. Он был честен и справедлив. Конечно, он отправлял людей на казнь и давал задания Медведю, но для большинства обывателей это проходило незаметно. Но если не заговор, то что? Эта мысль не давала Дендру спать по ночам. Ему страшно хотелось распутать этот клубок. Понять, откуда дует тот ветер, что гонит грозовые тучи к цитадели. Ведь, чтобы избавиться от этой угрозы, нужно понять, откуда она пришла.       Новые поленья летели в топку, а Дендр всё продолжал сидеть и размышлять над известными ему фактами. И порой в самые тёмные часы ночи лекарь, закрывая глаза, спрашивал сам себя, а не придумал ли он эту историю просто от скуки? В конце концов, Мишель легко могла подружиться с Флорианом, а потом и с другими учениками. А другие первогодки подтянулись.       Ещё одна беда, мешающая спать по ночам — Манорок и Роталлеб, слухи о которых расползались со страшной скоростью. Из-за этого Аластор приказал Дендру разыскать об этой парочке магов всё, что только можно. Возражения лекаря, что всё это пустая трата времени, никого не интересовали. Отчасти Дендр понимал, что легенды могут содержать долю правду. Но разум учёного не мог не заметить, что большинство исторических прецедентов просто кричат: “Никаких Короля и Воина не существует!” Всё равно, что искать наследника Влада и Люси, двух героев дрейкского фольклора, которые, по легендам, вывели драконовы цветы. Говорили, что однажды их наследник выведет новую породу ящеров, которые окажутся бессмертными. Всё это было бабушкиными сказками, в которые верили разве что маленькие дети. Больше этой истории Дендра смешила только легенда о зажжении звёзд. Будто бы кто-то может воссоздать небесное светило! Сам для себя лекарь объяснил возникновение этого мифа так: давным-давно кто-то не знал, как отвязаться от чересчур дотошного ученика и дал ему подобный ответ, мягко намекая, что из сложившейся (боги знают какой) ситуации выхода нет. Впрочем, неважно кто, когда и зачем рассказал эту сказку. Ныне никто из драконов в это не верил. Зато легенды магов почему-то резко начали казаться им реалистичными! Как сказал Людовик: “Слишком невероятно для выдумки.” Будто бы маги могли придумать что-то адекватное!       С давних времён маги старались захватить власть. И ради этого не брезговали любыми средствами. Слух о Манороке и Роталлебе, скорее всего, являлся очередной уловкой, призванной разобщить драконов. Тот факт, что слух пошёл из Дунклеровских земель, ещё ни о чём не говорил. Все знали, что гадалки и маги вылезли из одной ямы. Единственной причиной, почему им разрешалось свободно практиковать своё грязное искусство, было то, что еще во времена Восхождения Дракона они встали на сторону Арлеонов в войне с Лансами, магами и некромантами. С тех пор минуло не одно столетие. И потому вполне логично, что они могли изменить своё мнение, избрав другую сторону. А даже если нет, предсказание будущего – искусство весьма туманное и неточное. Кто из шпионов так стукнулся головой, что решил им довериться? Сам Дендр этим проклятым прорицателям, закутанным в тонны лишней ткани, никогда не доверял.       Дендр всегда считал себя серьёзным человеком, лекарем и исследователем. Потому ему так претило желание Аластора и Бэрта верить этим глупостям. С другой стороны, судя по всему, тому же верили маги. По крайне мере, об этом докладывали многочисленные шпионы. Искусно спланированная подстава или первоклассный блеф? В этом вопросе лекарь и комендант придерживались диаметрально противоположных взглядов.       Но поскольку мнение Дендра хоть и считалось важным, но стояло, дай то боги, на третьем месте по этому показателю, каждый вечер перед сном лекарь просматривал записи о Великом Короле и Великом Воине, а по утрам докладывал обо всём Бейну. Днём старый лекарь помогал больным и страждущим, лечил и слушал. А в оставшееся время пытался решить неуловимую загадку, витавшую среди камней цитадели. Он чувствовал, что в его руках находились все куски головоломки. Но собрать её пока что не представлялось возможным. Тем не менее старик верил, что он сможет, и, как конопатый мальчишка шестьдесят один год тому назад, день за днём погружался в тайну. ***       Устроившись в своём любимом кресле и возведя баррикаду в виде книги, Сайлос внимательно наблюдал за происходящим в гостиной. За последнее время атмосфера как-то неуловимо изменилась. В начале обучения все быстро подружились и даже сплотились. Они проводили свободное время вместе, шутили и смеялись. Но с недавних пор все разделились на группки, взаимодействие между которыми происходило лишь по мере необходимости. И хоть и смех, и шутки остались, они стали более обособленными, теперь для их понимания требовалось объяснение.       Самая большая группа состояла исключительно из парней: Бена, Эрика, Джера и Оскара. Они стали просто неразлучны. Вместе сидели во время еды, вместе проводили свободное время, вместе делали уроки. Иногда они и вовсе куда-то исчезали, возвращаясь оттуда неизменно счастливыми и растрёпанными. При этом ходили с видом настолько таинственным и высокомерным, будто бы встречались с самой королевой. Для себя Элмас окрестил их квартетом. По его мнению, они слишком походили на группы высокомерных музыкантов, считающих остальных простофилями, не способными отличить лютню от мандолины.       Во вторую группу, точнее, пару, входили Ким и Фил. Их Сайлос тихо именовал вишнями, уж слишком девочки стали походить друг на друга. С недавнего времени они начали заплетать высокие кички, украшая их лентами, как старшие девочки. А ещё Фил и Ким сделались в несколько раз задиристее и надменнее. На уроках и на тренировках девочки старались быть лучшими из лучших: они зубрили все учебники и оттачивали до совершенства любые упражнения. К тому же, подруги резко отказались от всего сладкого и мучного. Видимо, это тоже пришло от старших подруг. Выглядело странно. Сайлос до сих пор помнил, с каким удовольствием Фил ела пирожные на ярмарке, а Ким за годы знакомства и совместной работы ни разу не отказалась от конфет, которые ей приносил старший брат, её последний родственник, оставшийся после смерти родителей. И вот теперь такое... “Что с ними произошло? — думал мальчик. — Откуда взялся этот странный идеализм?”       На фоне вишен обособленность Сандра и Фреда выглядела до ужаса правильной и естественной. Они словно бы и не изменились. Крейн и Хам и так мало общались с окружающими, так что их нежелание проводить время с другими не бросалось в глаза. В то же время они стали гораздо отстранённее. Между собой друзья говорили очень быстро и очень тихо, глотая некоторые звуки, словно используя какой-то неизвестный язык. Сайлос как-то послушал их и понял, что повторять этот опыт ему не захочется ещё очень долго. Глядя на них, Элмасу сразу же приходило на ум слово "близнецы", так он и окрестил их пару.       Самого себя и Мишель Сайлос отнёс в отдельную, четвёртую группу. От всех остальных она отличалась явным непониманием происходящего. Характер Браво понукал её общаться со всеми как прежде, и до какого-то момента ей это даже удавалось. Если бы она могла ещё избежать лишних вопросов... Без каких-либо задних мыслей Мишель спрашивала квартет об их таинственных прогулках, вишен о новой диете, а близнецов о непонятном наречии. И первым, и вторым, и третьим казалось, что она лезет не в своё дело самым грубым способом, и потому они злились. Браво в упор не желала замечать это, в то время как остальные медленно, но верно кипятились и готовились взорваться.       Когда начались эти изменения? Сайлос задавал себе этот вопрос и не находил ответа. Ему казалось, что он наблюдает за всем, что происходит в декаде, и если не держит ситуацию под полным контролем, то, как минимум, знает о ней всё. В действительности же Элмас не понимал ничего. Единственное, до чего он смог дойти, это то, что началось всё в те дни, когда Мишель валялась у Дендра. Или вскоре после этого. Но причину всё ещё скрывала завеса тайны.       Иногда мальчик начинал злиться, он верил, что, если бы ему дали пару свободных вечеров, загадка бы разрешилась. Но Мишель со свойственным лишь ей оптимизмом и, к тому же, полная нерастраченной энергии, ежедневно вытаскивала друга на прогулки по крепости. То они шатались по коридорам, изучая план цитадели, то развлекались с Флорианом, который, на удивление, возился с ними безо всяких вопросов и, кажется, сам получал от этого удовольствие. Один раз они даже умудрились уснуть на крыше. Привалившись к тёплой трубе с подветренной стороны и укрывшись плащом, взятым Сайлосом на всякий случай, дети заснули крепким и здоровым сном. Разбудил их мелкий дождик, начавшийся около шести утра. Пришлось быстро убираться с крыши.       Сначала эта активность раздражала Сайлоса. Он не привык заниматься чем-то, не несущим пользы и не дающим конкретного результата. И потому, стоило Браво что-нибудь предложить, мальчик начинал фыркать. В конце концов, им нужно учиться и тренироваться. Да и полноценный сон ещё никому не вредил. Но посидев один вечер без дела — он тогда отказался идти смотреть, как Флориан и Эмин сражаются на мечах — Сайлос пересмотрел своё отношение. Чтение всё ещё затягивало, но книг он уже видел много, а вот летающий меч Эмина, который так искусно выбил Флориан, ни разу. Плюнув на очевидную бессмысленность этих занятий, Сайлос стал носиться вместе с Мишель, радостно смеясь и изо всех сил стараясь не думать о возможных последствиях.       А несколько дней назад они ещё и занялись самостоятельными тренировками. "Ведь если мы хотим стать хорошими драконами, мы должны уметь сражаться! — заявила Браво. — К тому же, мы ведь должны помочь Королю и Воину!" Сайлос тут же согласился. Им ведь нужно уметь защищаться. А на общих тренировках не всегда хватало времени отработать всё. Тем более, что упражнения на бревне до сих пор вызывали у Элмаса вопросы, уж лучше бы и правда с мечом занимались. На своих тренировках друзья работали именно с оружием, изредка откладывая его для кулачных поединков. Конечно, клинки они брали тренировочные, но даже это ощущалось, как быстрое движение вперёд. Девиз этих тренировок звучал так: никакой пощады. Только так друзья могли убедиться, что они действительно чему-то учатся. Даже если при этом оба получали синяки и царапины.       В общем, времени для того, чтобы хорошо подумать над сложившейся обстановкой, Сайлосу категорически не хватало. Когда он оказывался в своей кровати, у него оставались силы лишь на то, чтобы заползти под одеяло и уснуть. От усталости мальчик даже снов толком не видел. На тренировках, во время уроков, в столовой – одним словом нигде Сайлос Элмас не мог найти спокойствия, необходимого для долгих, серьёзных размышлений, и со временем мальчику стало казаться, что ему это и не нужно… Эта мысль настолько поразила и напугала его, что он стал ещё отчаянней искать время для раздумий.       Единственным свободным периодом дня оставалось время, когда Мишель общалась с Дендром. Тогда у Сайлоса имелся гарантированный час, когда можно подумать. Правда, обычно он посвящал его чтению. Вот только в этот вечер что-то не ладилось. В сознание постоянно врывались мысли о странных изменениях в декаде, которые Элмас игнорировал до тех пор, пока они не разрослись до размера дракона. Трудно оценить изменения, наблюдая за ними с близкого расстояния. Они происходят медленно, и оттого становятся ещё менее заметными.       Из размышлений его вырвал громкий голос. — Сайлос! — прокричала ему на ухо Мишель.       Она пришла в гостиную минут пять назад и всё это время пыталась разбудить друга. При взгляде в фиолетовые глаза сразу становилось ясно, что их обладатель захвачен тяжёлыми мыслями. Мишель даже пожалела, что ей не под силу их прочитать. — А! Что? — мальчик вздрогнул, едва не выронив книгу. — О чём задумался? — весело спросила девочка.       Она выхватила у него из рук книгу и прочитала: — "Герои Эпохи Войн". Интересно? — Безумно! — насмешливо фыркнул Сайлос, вставая и потягиваясь.       Он попробовал забрать книгу, но подруга быстро вывернулась и продолжила читать, еле сдерживая смех: — Среди многих и многих великих воинов!.. Особое место, — она снова поднырнула под руку Сайлоса, пряча от него книгу. — Особое место занимают герои Эпохи Войн. Эта Эпоха!..       Наконец Элмасу удалось выхватить книгу. Мишель весело рассмеялась. — Интересно, — выдохнула она. — Нет, правда. Я тоже многих оттуда знаю. Могу рассказать.       Прищурив глаза, мальчик наклонил голову к правому плечу и хитро улыбнулся. В глазах Браво вспыхнули крохотные искорки. — Не вздумай! — взвизгнула Мишель и бросилась в сторону. — Стой! — отбросив книгу, Элмас кинулся за ней.       Вскоре они оказались на полу. Сайлос весело хохотал, щекоча подругу, пока та пыталась отбиться от его атаки, заливаясь смехом. — Вы можете помолчать?       Над ними нависла Ким. В комнате воцарилась тишина, разрываемая прерывистым дыханием Мишель. Мальчик тут же постарался принять самый невинный вид, в то время как Браво пыталась отдышаться, не прекращая улыбаться. — Прошу прощения, — галантно произнёс Элмас. — Рыцарь... — прыснула Браво. — Тут люди отдыхают, — надменно заявила Бенуа, морщась. — И они хотят делать это в тишине, — заметила со своего места Фелисити Град.       Брови Мишель взметнулись вверх. Она рывком поднялась и отряхнула руки: — Мы просто смеялись. — Можно и потише, — предложила Ким. — Всё что угодно, лишь бы вам не мешать, — кивнул Элмас. — Это называется взаимное уважение. — Нужно запомнить. — Мы пойдём, — Браво ухватил друга за локоть и потянула к выходу. — Прощу прощения, что потревожили!       Когда они оказались за дверьми, Мишель прижалась к стене, запрокинула голову и улыбнулась: — Они стали какие-то злые. Это всё влияние диеты. — Типичные вишни, — пожал плечами Сайлос. — Это прозвище в честь их кислых лиц? — усмехнулась девочка.       Элмас улыбнулся, конечно, именно поэтому. — Ладно, — девочка пожала плечами. — Какая нам разница? Пусть и дальше сидят, скучают, а мы... — Пойдём потренируемся? - предположил Сайлос. — Пойдём потренируемся, — кивнула Мишель.