Легенда о Короле и Воине: Пробуждение тьмы

      Без друзей коридоры Башни словно опустели, как будто из них разом изъяли всё самое важное и нужное. Из-за карнавала Белла осталась совсем одна. Королева во время праздника не нуждалась в её помощи, а проводить много времени с Никки девочке не разрешал Дендр. Лекарь остерегался возможного заражения при длительном контакте. Но что ещё хуже, Мишель и Сайлос до сих пор не вернулись, и Принц просто не знала, что делать дальше.       С одной стороны, девочка прекрасно понимала, что причин для этого очень много, но в глубине души знала: случилось что-то плохое. Даже если бы дорога заняла больше времени, даже если бы достать цветы оказалось сложнее, чем они думали, Сайлос и Мишель вернулись бы в течение ночи, хотя бы чтобы рассказать об этом. Они бы не ушли в город. Ведь не ушли бы? Даже если бы Мишель захотелось чего-то такого, Сайлос бы её отговорил. Он всегда ответственно подходил ко всему. Впрочем, и Мишель всегда старалась держаться своих обещаний. И раз уж она сказала, что они скоро вернутся, то так оно и должно было быть.       Ещё больше страха на Беллу нагнал Никки. Когда девочка пришла к нему утром, чтобы поделиться своими опасениями, он рассказал ей о своём сне. — Мне приснился человек, который отказывался молиться богам, — сказал мальчик. —       Он связал белого и чёрного дракона и повёз их к трём крестам. — А потом? — Белла не хотела паниковать, но внутренне её уже поколачивало. — Потом я проснулся, — сконфуженно ответил Никки.       Белладонна никогда не верила в пророчества. Особенно от людей, не родившихся в Дунклеровских землях. Но сны Никки часто сбывались. Например, в ночь перед побегом, он рассказал, что видел двух птиц, влетевших в серое гнездо. Тогда ни он, ни Принц и не думали, что попадут в Серую Башню. Но вот они здесь, и в самом настоящем Сером гнезде драконов.       Правда порой "предсказания" Никки звучали очень странно. В одном из последних пророческих снов он видел, как со стороны Актара и со стороны Дунклеровских земель протянулись две руки – чёрная и белая соответственно. Столкнулись они близ высокой горы с белоснежной острой вершиной. Это больше напоминало очередной странный сон... Вот только после подобных снов обычно оставались лишь смутные воспоминания и ощущения, в редких случаях после пробуждения в памяти задерживались чьи-то слова или какие-то звуки и картинки. Но Никки помнил не только картинку. Самое главное, в его голове чётко отпечатался вопрос: "Белая и чёрная смерти – какая опасней?" В самом сне это не звучало. Пока что мальчик не знал, что это значит, но чувствовал значимость. В пользу того, что это очередное пророчество, говорило и то, что сон остался в памяти.       Теперь Никки рассказывал о драконах и крестах. И Белле не нужны были толкователи сновидений, чтобы объяснить значение этого сна. Белый дракон – Мишель, чёрный – Сайлос, а три креста – это герб Арахазского княжества. Официально его расшифровка звучала так: крест, как тот, на котором распинают магов – знак добродетели, крест, как крестовина меча – знак силы, крест, как перекладина, на которых несут знамёна богов – знак веры. Но среди рабов звучала другая версия: первый крест – распятие, второй – решётка, третий – крестовина меча. Иными словами – ненависть, рабство и кровь, или ещё короче – крест на жизни. И кем бы ни являлся человек, отказавшийся молиться богам, встреча с ним не сулила Мишель и Сайлосу ничего хорошего. Сама мысль о том, что её друзья станут рабами, вызывала у Беллы болезненный озноб и мурашки по всему телу. Только не они, только не теперь!       Прошло не так много времени, но Белла уже извела себя пустыми размышлениями. Сайлос говорил, что нужно идти к Флориану... Что он как-то поможет... Вот только Белла с ним почти не общалась. Она знала, что именно он помог донести её и Никки к Дендру. И что именно он сочинил им легенду, благодаря которой их не выгнали... Но всё же идти к нему Белла стеснялась.       Бесцельно бредя по очередному коридору, Принц услышала голоса. Не успела она моргнуть, как в нескольких метрах от неё появились Бен, Эрик, Ким и Оскар. Подобные встречи никогда не приносила Белле ничего хорошего. Однокурсники Сайлоса и Мишель невзлюбили её сразу. Каждый раз, когда Принц сталкивалась с ними в компании друзей, начинались неприятные комментарии. И, судя по словам Браво, Фил и Ким поднимали эту тему и без присутствия самой Беллы.       Обычно Мишель громко объявляла всем, что Принц её подруга, и никогда не перестанет быть ею, Сайлос уверенно кивал. Порой Белле казалось, что этот кивок весил даже больше, чем слова, таким серьёзным он выглядел. Сама она ограничивалась безразличным взглядом, ответить ей не позволяло её "арахазское воспитание". В этот раз Принц собиралась поступить так же, как и всегда, а именно просто свернуть в ближайший коридор и забыть о вездесущих учениках драконов, но Бен заметил её раньше: — Эй! Билли! — окликнул он её. — Белла, — механически поправила Белладонна. — Не важно, — Оскар, как всегда, расплылся в улыбке. — Ты ведь общаешься с Сайлосом и Мишель? — осведомился Гримо.       Белла хмуро посмотрела на Эрика. Чем-то он походил на Сайлоса, то же внешнее благородство, те же тёмные волосы. Вот только глаза… Глаза другие: карие, чужие и высокомерные. — Общаюсь, — Белла скрестила руки на груди и приподняла подбородок. — Где они? — Бен по привычке взлохматил рыжие волосы. — Мы их весь день ищем. — И ночью они были не в комнатах, — зелёные глаза Ким сузились. — Они мне не докладываются, — ответила Белла. — Они ведь будущие драконы. Зачем им передо мной отчитываться? — А зачем им с тобой общаться? — в тон ей протянул Оскар и оскалился.       Эрик и Бен дружно кивнули, только Ким осталась спокойна, и, как показалось Принц, даже чуть-чуть заволновалась. — Полагаю, что причины на то есть. И очень веские, — Белладонна картинно улыбнулась и сделала несколько шагов вперёд.       Она обвела глазами присутствующих и задержала свой взор на Ким Бенуа. — Но вам эти причины не понять. Прошу простить, меня ждёт королева, — Белла прошла между учениками драконов и гордо держа спину скрылась в коридорах.       Ким презрительно хмыкнула: — Совершенно не понимаю, как она сюда попала! — Вроде бы её Флориан Грин нашёл, — ответил Эрик.       На секунду он задумался, вспоминая. "Да, именно так говорил Сайлос," — кивнул сам себе Гримо. — Где нашёл? — удивился Блум. — То есть мы проходили отбор, а ей просто повезло?! — Это же немыслимо! — воскликнул Оскар. — Мы станем драконами, а она останется служанкой, — сухо прокомментировал Гримо.       Не успел Бен открыть рот, чтобы возразить, как раздался гул. Лампы на стенах зачадили чёрным и затрещали. С грохотом с потолка откололся и полетел вниз кусок камня, дети прыгнули в рассыпную. Ким влетела в Эрика, и они вместе упали на пол. Бен и Оскар тяжело дышали, прижавшись к противоположной стене, и нервно переглядывались. В следующую секунду пламя факелов вернулось к обычному состоянию. — Что? — пробормотала Ким, поднимаясь.       Она отошла от Гримо и посмотрела на всех: — Что это было? — в голосе прозвучали истеричные нотки.       Эрик ногой потрогал каменную крошку и молча покачал головой. Хороший вопрос, жаль, что ответа на него не предвидится. Мальчик посмотрел в сторону, куда ушла Белла. "Магов в Башне нет, — сказал себе будущий дракон. — Они не пройдут барьер." В другом конце коридора, скрытый каменным выступом, стоял один из эрбианцев. Звали его Эдгар. — Как хорошо, — пробормотал маг. — Как же хорошо...       Ему только что минуло пятнадцать лет, ученик третьего курса, молодой дракон, он и не думал, что судьба сделает ему такой подарок. Элиот уже давно приказал всем магам Башни высматривать Манорока и Роталлеба, однако до сих пор поиски так и не увенчались успехом. Правда, последнее время Эмин стал ходить с таким непрошибаемым лицом, что всем казалось, что он уже как минимум подозревает, как зовут Короля и Воина. Но, похоже, в этот раз удача предпочла Эдгара. Он видел всю перепалку, видел факелы и падающий камень. Теперь зона поиска сужалась до четырёх человек. А если верить теории Элиота, то Эдгар только что увидел подтверждение того, что Оскар и Бенджамин и есть Манорок и Роталлеб. — За чем наблюдаешь? — от неожиданности маг дёрнулся, сжимая кулаки. — Не стоит так пугаться, — из-за спины Эдгара вышел Эмин.       Как же бесшумно он подошёл! "Безупречный! — подумал Эдгар. — А если он всё это видел? Сейчас он ещё украдёт мою удачу." — Я нашёл Короля и Воина, — похвастался Эдгар и тут же прикусил язык. — Ты уверен? — Я видел, как они не смогли сдержать свою магию. Эмоции хорошо выявляют магов, как думаешь? — Наверное. Если нет самоконтроля, то да, — Эмин убрал руки за спину, всем видом демонстрируя, что ему такие проблемы не знакомы. — И кто они? — Бен и Оскар, как Элиот и говорил.       По лицу Эмина разлилась сладкая улыбка. Он медленно кивнул, потирая руки: — Разумеется. Ведь Элиот никогда не ошибается!       Парень отвернулся. Как всё-таки хорошо, что все так сильно уважают Элиота, что практически не пытаются искать сами. А ещё лучше то, что, вопреки всеобщему мнению, Элиот ошибся. Оскар и Бенджамин! Как далеки они от истины. Всё равно, что сравнить некроманта и мага! Обидно, конечно, что кому-то придётся пострадать. Но ведь кому-то всегда не везёт. Так пусть в этот раз ими станут Оскар и Бен, а не истинные герои. — Так что здесь произошло? — спросил Эмин. — Ничего особенного. Они просто разозлись и чуть-чуть сломали потолок.       Эдгар кивнул на камень, лежавший посредине коридора. Эмин присвистнул: — Ничего себе! Кажется, Король и Воин действительно злы. Может, нам удастся переманить их на сторону магов? — спросил он, заворожённо разглядывая разрушения.       Выглядело действительно впечатляюще. При других обстоятельствах Эмин бы непременно поверил в магию. — Эдгар? — нахмурился эрбианец.       Эдгар не ответил. Эмин обернулся к нему и почувствовал, что немеет сам. Юный колдун застыл на месте, будто прирос к полу. Его тело вытянулось, словно струна, парня трясло, зрачки расширились, на лбу выступила испарина. Вдруг его колени подогнулись, и Эмин еле успел подхватить своего брата. По телу Эдгара пошли судороги, от которых руки эрбианца затряслись, словно ветки ивы на ветру. Спустя секунду парень замер. Эмин взял руку Эдгара, пытаясь нащупать пульс, но его не было. Тогда эрбианец опустил брата на пол и встал. Эдгар умер, и то, что его убило, пряталось где-то рядом. В ладонях мага вспыхнули белые точки. Он осмотрелся по сторонам и попятился назад, стараясь уменьшить зону риска. Эмин вовсе не собирался умирать здесь и сейчас.       Из-под тела выскользнула чёрная тень размером с упитанную кошку. Она подлетела к Эмину. Свечение в руках мага усилилось, точки стали походить на маленькие раскалённые добела луны. Тень отпрянула в сторону. Резко изменив траекторию, она пролетела мимо мага и скрылась в коридоре.       Эмин шарахнулся от тёмного сгустка и налетел на стену. Он сполз вниз и рукой отёр пот со лба. Тень не смогла коснуться его, зато окатила мощной ударной волной липкой, грязной магии. Колдун чувствовал, как бешено колотится его сердце, как слезятся глаза, как в горле при каждом вдохе и выдохе вырастают острые шипы. Кровь вскипела, и Эмин мог бы поклясться, что проще умереть, чем выносить это. Опершись на стену, парень с трудом встал. Ноги и руки тряслись, но Эмин всё же побрёл прочь от этого места. Со стороны его походка больше напоминала какой-то сложный южный танец. Шаг, другой, ничего сложнее Эмин ещё не делал.       Прекратилось всё так же резко, как и началось. В один момент парень ощутил нежданную лёгкость, словно с плеч стащили целую гору. Он тут же выпрямился и вздохнул полной грудью. Эмин оглянулся на Эдгара. Неужели это тень убила его? Убила мага? Пересилив свою тревогу, Эмин вернулся к телу и заглянул в глаза мёртвого брата. Бедняга. Он мог бы ещё так долго жить. Эрбианец сорвал с шеи умершего кулон с серо-зелёным кристаллом и спрятал к себе в карман. Затем Эмин опустил руку на лицо брата и закрыл ему глаза. ***       Первое, что ощутил Сайлос при пробуждении – боль. Маленькие искры одновременно вспыхнули по всему телу, стоило мальчику разлепить глаза, и с каждой секундой становились всё ярче и острее. Больнее всего пламя лизало согнутую спину и связанные руки. Сайлос зажмурился, надеясь провалиться в прежнее беспамятство. Голова напоминала чугунный колокол, по которому только что хорошенько ударили молотом.       Когда мальчик снова разомкнул глаза, то увидел прямо под собой землю. Она плыла, мерно покачиваясь. Напрягая все чувства, Элмас понял, что лежит на чём-то тёплом и твёрдом. Руки жгло, словно кто-то беспрестанно дышал на них огнём, шея казалась каменной. Чтобы размять её и чуть-чуть оглядеться, мальчик попытался повернуть голову. Очевидно, в этот момент он застонал, потому что спустя секунду Элмас ощутил глухой удар, и мир снова стал беспросветно чёрным.       В следующий раз Сайлос проснулся от холода. Мальчик вздрогнул, резко приходя в себя, и заозирался по сторонам. Он чувствовал, как по его голве, шее и спине текли струйки ледяной воды. Пытаясь согреться, Элмас начал крутиться. Но, быстро осознав бесполезность своих действий, Сайлос бросил эти попытки. Чтобы хоть как-то спастись от холода, мальчик втянул голову в плечи, спина тут же заболела с удвоенной силой. Немного поёрзав, Элмас стал оглядываться.       Прямо перед ним находился чей-то лагерь. Две косые палатки, спящие рядом с ними люди, псы, пара жердей с привязанными лошадьми, брёвна вокруг костра – вот и всё, что составляло убранство этой стоянки. Всюду сновали люди в одеждах какого-то странного, не то болотного, не то земляного оттенка. Двое мужчин стояли рядом с костром и разговаривали. Один из говоривших сжимал в руке пустое ведро. Из-за головной боли и шума мальчик не мог разобрать слов, до него долетали лишь обрывки фраз: — Те самые? — спрашивал тот, что с ведром. — Князь говорил о мальчишке и девчонке. — ... так нужны ему? — Да... мальчишка. — ... они? — державший в руке ведро, обернулся к Сайлосу.       Мальчик тут же инстинктивно закрыл глаза, зачем бы он им не понадобился, пока он без сознания, ему ничего не грозит. — ... похож... похожа... — долетел до него конец очередной фразы. — Доставим... разберётся.       Выждав, Элмас снова открыл глаза и оглянулся в поисках Мишель. Связанная по рукам и ногам, она лежала не так далеко от Элмаса. Рот девочки затыкал кляп, за её спиной темнел ствол какого-то дерева. Вопреки ожиданию Сайлоса, Браво не спала. Она бешено озиралась по сторонам. Когда они с Элмасом встретились взглядами, девочка заметно расслабилась.       Глядя на Мишель, мальчик догадался, что и сам он сидит около дерева с верёвками на руках и ногах и с какой-то тряпкой во рту. Элмас попробовал подняться, но ничего не вышло, слишком сильно болели мышцы. Зато мальчик понял, что к самому дереву его не привязали. Тогда он ничком рухнул на землю и, игнорируя липнущий к лицу снег, медленно подполз к подруге. “Должно быть, я похож на червяка,” — краем сознания подумал Сайлос. — Глядите-ка! Они уже проснулись!       Дети подняли глаза. Перед ними стоял человек с ведром. Крепкий мужчина приблизительного одного возраста с Медведем, лет сорока, может, чуть старше. Его длинные чёрно-серые волосы были завязаны темной атласной лентой, изодранной и испачканной в пыли, но всё ещё довольно дорогой. Глаза – серый и карий – глядели заинтересовано, внимательно и насмешливо. — И кто вы? — спросил мужчина хриплым басом.       Элмас еле удержался, чтобы не начать биться, словно рыба, выброшенная на берег. Главное, чтобы первым спросили его. А то Мишель точно ляпнет что-нибудь не то. Мужчина опустился на корточки и посмотрел поочерёдно на мальчика и девочку: — Ты, — он вытащил кляп изо рта Сайлоса.       Мишель глянула на друга и приготовилась внимательно слушать. Она не любила лгать, но сейчас это уже не выглядело чем-то столь ужасным. — Мы из Каннингема, — сказал Элмас. — Из Каннингема... — мужчина вытащил из сапога нож и приставил кончик к горлу пленника. — И что делают дети из Каннингема ночью на дороге? Совсем одни. — Хотели посмотреть цветы Утопленника. — А родители? — Так мы из приюта.       Мужчина убрал нож и вытащил кляп Мишель: — Раз из приюта, то вы родились в Каннингеме? — Да, — активно закивала девочка. — Мы из Центрального приюта. — И кем были ваши родители? — Они были торговцами, — мечтательно произнесла Браво. — Они погибли, когда на них напали разбойники. Очень давно.       На сухих губах незнакомца возникло подобие улыбки. Хотя в большей степени это напоминало оскал. — А как Вас зовут? — продолжила говорить Мишель. — Томаш. — Красивое имя, — заметила девочка и улыбнулась. — А как зовут вас? — спросил Томаш. — Я Флориан, — представился Элмас. — А это Летиция. — Занятные имена.       Томаш встал и, погрозив детям кинжалом, ушёл. Он подошёл к лысому мужчине в сером плаще, стоявшему на прежнем месте у костра. Выслушав Томаша, лысый кивнул и недобро улыбнулся.       Убедившись, что их не слушают, Сайлос прошептал: — Где мы? — Без малейшего понятия, — шепнула Мишель. — В лесу. — Значит, скорее всего мы едем в сторону Пустоши, в какое-то княжество.       Вечером они снова отправились в путь. На сей раз Сайлос и Мишель шли пешком. Им развязали ноги, а верёвку от рук прикрепили к седлу лошади Томаша. Рядом с ними шли ещё десять-пятнадцать человек, все как один мрачные и несчастные. Даже под слоем грязи Сайлос различил синяки и раны, очевидно, следы неповиновения и слабости. А уж какой стоял запах! Элмас старался лишний раз не приближаться к своим спутникам и, по возможности, не смотреть в их сторону. По разговорам он понял, что идут они в Арахазское княжество, где все пленные станут рабами. Большинство из тех, кто шёл со связанными руками, поймали недалеко от их деревень, но были и такие, кого работорговцам продали их родные.       Из тех же разговоров стало ясно, что двигаются они в основном ночью. Как только на землю спускались фиолетовые сумерки, главарь – лысый мужчина, с которым разговаривал Томаш – командовал собираться в путь, но стоило солнцу подняться над голыми ветвями, как арахазцы тормозили коней, и начинался привал. Всё время перехода пленников не кормили. Останавливаться им тоже запрещали. Сами работорговцы ехали верхом, их личные рабы передвигались на тощих мулах, все остальные шли на своих двоих. То и дело кто-нибудь останавливался или падал, тогда в воздухе свистел тонкий кнут с железным шариком на конце, и вслед за этим слышался крик нерадивого пленного. Даже скользкий лёд и снег не служили достаточно веским оправданием или поводом для смягчения наказания. Бить продолжали до тех пор, пока несчастный не начинал двигаться. К концу перехода Сайлос уже начинал чувствовать тошноту, слыша тонкий свист и душераздирающие крики. Один старик так и не смог подняться. Его зарезали.       После перехода Сайлосу и Мишель кинули куски вонючего хлеба, которые и внешне, и по вкусу больше напоминали помои, и оставили привязанными к дереву на некотором отдалении от остальных невольников. Не сложно было заметить, что относились к ним несколько иначе. Сразу после разговора с Томашем разбойники надели им на шеи маленькие деревянные кулоны с какими-то странными рунами, при этом верёвки затянули так, что первое время было трудно дышать, держали их всегда под присмотром, и никто из рабов не смел с ними говорить. Хотя с остальными невольниками они общались вполне спокойно, даже сочувствовали тем, кто ещё не до конца понял, куда попал, и что его ждёт.       Мишель это сильно напрягало и нервировало. Целый день идти молча, стараясь игнорировать быстрый темп и вечный свист хлыста. Если она правильно поняла, они шли к князю Никлаусу. Тому самому, от которого сбежали Белла и Никки. Невольно Браво вспоминала все истории, которыми с ней поделилась Принц. И про камеры с цепями, и про безвкусную баланду, которую иной раз варили из старой обуви, и про вечные крики. Нужно было срочно бежать. Сайлос говорил про это ещё в начале дня. И Браво надеялась, что ему удалось придумать план более реалистичный, чем её, строившийся на быстром беге. Но обсуждать такое в пути не стоило.       Подходящий для этого момент удалось улучить только после еды, когда их наконец-то оставили наедине. Не сговариваясь, дети сели спинами, так, чтобы служить друг другу опорой. Они опустили головы на плечи и, прижавшись друг к другу ушами, начали шептаться. Со стороны выглядело, будто бы они спят или отдыхают. Хотя на таком холоде и то, и другое казалось невозможным. — Придумал? — первым делом спросила Мишель. — Возможно. — Как это? — удивилась Браво. — Зависит от того, сможем ли достать мой нож, — шепнул в ответ мальчик. — У тебя остался серп? — Я им цветы резала, — Браво покрутила шеей, разминая её. — Он наверно всё ещё в долине. А у тебя не забрали нож? — Тот, который я из столовой взял. Видимо, они его не заметили. Когда все заснут, нужно будет разрезать верёвки и бежать. — Говоря откровенно, я бы поспала. Ноги отваливаются. — Если уснём, то сами не проснёмся. — Тогда не будем.       Они замолчали. Сайлос почувствовал, как Мишель водит шеей, пытаясь устроиться поудобнее. Мальчик чуть-чуть отклонил голову, позволяя подруге расслабиться. Он тяжело вздохнул, нужно немного отдохнуть.       Сквозь полуоткрытые веки Сайлос наблюдал за лагерем. Неподалёку на привязи за кусок мяса дрались псы. На другом конце лагеря лысый и Томаш расставляли часовых. Напротив какой-то странный мужчина с крюком вместо руки отдавал приказы рабам. Тут же невольники расставляли куцые палатки. Когда солнце поднялось в высшую точку, а тени стали такими короткими, что на снегу от них остались лишь светлые чернильные пятная, Сайлос легонько толкнул Мишель плечом. Девочка вздрогнула и разлепила глаза: — Что-то случилось? — спросила она. — Пора, — шепнул мальчик.       Они отползли друг от друга. Сайлос ещё раз огляделся по сторонам. По его наблюдениям, часовые, которым велели обходить лагерь и наблюдать за обстановкой, успели умыкнуть пару бурдюков с вином. И, скорее всего, они уже успели осушить хотя бы один. Сайлос попытался просунуть руку в сапог, доходящий ему до середины голени, но верёвки оказались слишком прочные. До ножа он не достал.       Скривившись, Сайлос взглянул на Мишель. Та кивнула на свои руки. Изогнувшись Элмас постарался отогнуть верхнюю часть голенища. После нескольких неудачных попыток, Мишель наконец подцепила рукоять ножика. Спустя несколько минут упорной работы он оказался у неё. — Никогда так не радовалась столовому прибору, — улыбнулась Браво. — Угу, — хмуро кивнул мальчик. — Режь.       Элмас протянул руки подруге. При этом он подозрительно осмотрелся по сторонам: часовые, обходившие лагерь, судя по странным шевелениям ветвей, уже сидели под кустом и наслаждались прекрасным вином, стараясь не будить начальство, псы спали, пугая своим храпом лошадей. Сайлос сосредоточился на Мишель, та, закусив губу, старательно резала верёвки. Когда они наконец упали на землю, Элмас не смог сдержать громкого вздоха облегчения: — Боги! — Сайлос коснулся мест, ещё минуту назад перетянутых грубой бечёвкой. — Волшебно!       Словно на обожжённую кожу вылили прохладную воду и нанесли мазь. Сайлос прикрыл глаза от удовольствия. Такого чистого наслаждения он не испытывал ни разу в жизни. Усилием воли вернув себя в реальность, Элмас забрал нож и занялся путами Мишель. — О-о-о! — выдохнула девочка.       Она посмотрела на кровавые отметины и облегчённо выдохнула. Как же хорошо! Девочка зачерпнула пригоршню снега и принялась растирать повреждённую кожу. Блаженство тут же сменилось обжигающей болью, впрочем, вскоре Мишель снова ощутила лёгкость.       Тем временем Сайлос уже работал над верёвками на их ногах. Закончив, он сунул нож обратно в сапог. Ползком дети перебрались в подлесок рядом с поляной. Там они встали, отряхнулись и, в последний раз взглянув на своих похитителей, рванули в лес. В лагере их отсутствия пока что не заметили.       Как же Сайлос радовался тренировкам! Все круги, которые он пробежал по залу, больше не казались ему бесполезными. Благодаря им ему теперь хватало сил, чтобы не останавливаться. Бег дарил ощущение свободы, необходимость думать о неровном снеге и корягах, торчавших рядом с деревьями, помогала освободить голову от ненужных мыслей, забыть о вероятных преследователях. Лишь когда в боку начало колоть, а воздух в лёгких обратился в нож, мальчик стал замедляться.       Первую остановку дети сделали рядом с каким-то непонятным кустом. Мишель упёрлась руками в колени и исподлобья посмотрела на друга: — Мы хоть туда бежим? — Надеюсь, что да, — ответил мальчик. — В любом случае, мы примерно отсюда пришли.       Он потёр горло и прокашлялся, нужно отдохнуть. Браво рухнула на землю: — Ещё пара метров и я сдохну! — Думаю, я тоже, — Элмас сел рядом и прижал руку к правому боку.       Несколько секунд они молчали. Слышно было только усталое дыхание. С губ срывался полупрозрачный белый пар. — Нужно как-то замести следы, — сказал Элмас. — Некогда, — Браво потёрла руки.       Лес вокруг пугал тишиной. Молчали даже птицы. Лишь вдалеке несколько раз что-то хрустнуло. Видимо, с верхушек деревьев упал снег, а может какой-то зверь нечаянно оступился и сломал ветку. — Кошмар, — Мишель взяла пригоршню снега и отправила в рот. — Боги… Я так пить хочу. — Снег вроде бы нельзя, — заметил Сайлос.       Секунду он колебался, но, глядя на довольное лицо Мишель, спустя секунду последовал её примеру. Снег обжигал губы. Зубы тут же заныли от резкого холода. Сайлос заставил себя проглотить ледышку и тут же стал дуть на руки. — Нам пора… — протянул он. — Как ты думаешь, они скоро пойдут за нами? — Как только проснутся, — Сайлос усилием воли поднял себя на ноги.       Мишель встала следом. Синхронно вздохнув и переглянувшись, друзья кивнули друг другу и медленно пошли вперёд. Если направление выбрано правильно, то им оставалось только идти вперёд и молить всех богов, чтобы работорговцы не кинулись за ними в погоню сразу. — Зачем мы им были нужны? — спросила Браво. — Просто... Зачем им дети? Я имею в виду, что от нас толку было бы немного. Только если в будущем. Но ведь мы могли бы и не дожить. А если бы и дожили, то, возможно, не окупились. Хотя, конечно, они бы сделали всё возможное, чтобы этого не случилось. А вообще, страшно подумать… Ведь мы могли бы стать рабами! Я как подумаю, так дрожь пробивает. А Белла и Никки были рабами всю жизнь. Ужас! Мне кажется, я до сих пор не понимала, какого это! Ух… Подожди.       Мишель остановилась около несчастного, наполовину укутанного снегом, куста. Недолго думая, Браво отодрала большую ветку. Чтобы это выглядело не столь заметно, она накидала туда снег. — Буду потихоньку заметать следы — объяснила она. — Хотя нам бы снегопад. Но раз его нет, то хоть так.       Через несколько шагов стало ясно, что пользы от ветки никакой. Она только замедляла темп. Пришлось бросить только что добытый трофей. Мишель лишь пожала плечами и философски заметила: “Я слишком юна, чтобы ходить с посохом.” Её это не расстроило, по крайней мере, на способности говорить это никак не отразилось: — Я когда-то слышала про такой способ ухода от погони. Но почему-то никто не говорил, что конкретно эта часть легенды – выдумка. Обычно все твердят, что не нужно верить в фей и гномов, а не верить нужно, как оказалось, в палки! Какой ужасный обман. Можно сказать, заговор…       Всю дорогу Мишель болтала без умолку. У неё накопилось столько мыслей. Ещё чуть-чуть, и голова бы просто треснула от их количества. Ужас пережитого вызвал в ней бурный подъём самых разных эмоций и чувств. Страх, ужас, горечь, усталость. Но при этом странное любопытство. Стыдно признаться, но работорговцы и Арахазского княжества успели её заинтересовать. Что бы случилось, когда они бы туда попали? Как бы отреагировали драконы? Что бы сказала Таис? Роб бы наверняка разозлился. Он бы сначала стал похож на мраморную статую, а потом превратился в лавину. А Таис бы сразу же начала рвать и метать, словно шквалистый ветер. И на этой почве она бы подняла всех и вся и заставила бы идти спасать своих подопечных. По крайне мере, Мишель представляла себе, что всё происходило бы именно так. — А как думаешь, что бы сделали в Башне? Может быть, они бы доложили самой королеве? Представляешь, самой королеве! А прикинь, если бы за нами послали армию. Или хотя бы отряд. Или хотя бы пару драконов.       Речь Мишель напоминала барабанный бой, не дающий армии сбиться с ритма. Это помогало не заснуть и не уйти слишком далеко в свои тревоги. Сайлосу это удавалось с трудом. Он привык спать мало, но совсем не отдыхать оказалось тяжело. Иногда ему мерещилось, что кто-то идёт рядом с ними, но в белом лесу любого постороннего они бы увидели сразу. Поэтому, чтобы не тратить силы, Сайлос слушал молча, изредка кивая и выдавая односложные ответы. Он следил за дорогой. Работорговцы шли на восток, значит, сейчас следовало идти на запад.       Каждый раз, когда Сайлос отвлекался, у него в голове начиналось столпотворение мыслей. А вдруг он сбился? А вдруг их нагонят? А вдруг?! Эти мысли бились ранеными птицами в разуме будущего дракона. Скорей бы выбраться из леса. Там уже рядом Каннингем, Серая Башня, а главное люди – нормальные люди, а не работорговцы. Ещё мальчик начинал беспокоиться о еде. И, судя по тому, как плавно речь Мишель перетекла к праздничному ужину в Башне, она тоже чувствовала приближение голода. Работорговцы не то чтобы считали нужным кормить своих пленников, напротив, они предпочитали давать им несколько кусков хлеба и кружку воды. Еда и вода были отвратительными, но они обеспечивали хоть какую-то тяжесть в желудке. Теперь же дети остались одни в лесу, без запасов пищи, без какого бы то ни было оружия, если не считать столового ножа.       Привал устроили лишь на закате. Всего несколько часов, но без них ни Сайлос, ни Мишель не прошли бы больше ни шагу. Кинув жребий, они определили, что первый час будет стеречь Сайлос, второй – Мишель. Пожелав удачи, девочка рухнула на землю около дерева и, сложив руки под головой, мгновенно заснула. Не помешал ей даже усилившийся к ночи мороз. Сайлос сел под соседним деревом.       Взяв лежащий рядом прутик, мальчик начал царапать им на снегу странные узоры, чтобы не заснуть. Ему вспомнилось, о чём говорила Мишель. А стали бы их спасать в случае чего? Наверное, да. Ведь драконы своих не бросают. С другой стороны, они ведь пока что ещё не совсем драконы. Оставалось надеяться, что сейчас их отсутствие в Башне просто не заметили, и поэтому их никто не ищет.       Всё же интересно, зачем их увезли. Ведь дети и правда не лучшие рабы. Наверное, сломать их проще... Хотя им уже по двенадцать, почти тринадцать. Лучше ломать тех, кто младше, кто ещё не видел жизнь. Сайлос нарисовал на земле знак вопроса. И ведь очевидно, что князю почему-то потребовались именно они с Мишель. Вернее, те, кто на них похож. По крайней мере, так Элмас понял разговор Томаша и лысого.       В какой-то момент мальчик ощутил, что начинает засыпать. Он поднялся и начал ходить из стороны в сторону, размахивая руками, как во время разминки. Почувствовав тошноту, Сайлос сел на прежнее место и, чтобы не заснуть, принялся решать арифметические задачки.