Начинание начала

Ангел Зафаил никогда в своей жизни не испытывал такие эмоции и даже затруднялся их классифицировать. Разумеется, у них был семинар по эмоциям, из которого он запомнил, что самые непереносимые ощущения — это год после смерти близкого и последние сорок минут в пятницу перед неделей отпуска, но одно дело изучать что-то в теории, а совершенно другое — испытывать это внутри себя на практике. Как понимать, что состав воды — это две молекулы водорода и одна молекула кислорода, а потом увидеть, как на тебя надвигается девятый вал. Он бы сказал, что нести в себе эмоции оказалось сложно и прекрасно. Это когда почти непереносимо тяжело, но у тебя нет никакого желания выпускать это из рук. Его окружали зайцы. Зайцы казались ему символом всего самого прекрасного, что ждало его в этой жизни. Ради того, чтобы найти их, он прошёл пешком всю дорогу до охотничьего домика, потому что никак не мог понять, как туда переместиться, по дороге встретил много разных необычных личностей, даже какого-то смутно знакомого юношу верхом на осле. Зафаил уже начинал ориентироваться в мире. Если люди кричат и ругаются на него, это не всегда признак отрицательных эмоций, потому что, в конце концов, они чаще всего ему помогают и подсказывают. Некоторые люди испытывают боль и поэтому относятся хуже, чем хотели бы. Польские злотые очень классные, но их почему-то не принимают в некоторых странах. Утром города безбожно красивы, когда на них падают первые лучи солнца, а ещё прекрасны светофоры, нет ничего прекраснее зайцев и светофоров. Зафаил чувствовал, что начинает меняться изнутри, с ним происходили какие-то странные процессы, но не порочные, не дьявольские. Его как будто освещало изнутри. Он сиял, познавая всё, что есть в мире, воспринимая это, как нечто не-единое больше, не картинки, а реальные маленькие травиночки, которые очень приятно пахнут и, когда пролетает ветер, колышутся. Зайцы ели травинки с таким умилительным хрустом, что Зафаил готов был заплакать от любви к ним и всему сущему. Возможно, он так и сделал уже несколько раз, но история об этом умалчивает, потому что даже у персонажей может быть своя личная жизнь. Мы будем тактичны и не будем настаивать на излишних подробностях. У всех могут быть свои эмоции по отношению к таким прекрасным существам, как зайцы. — Эй, ты! — рявкнули ему. Зафаил обернулся и улыбнулся бородатому грязному фермеру, уже уставшему к десяти утра порядочно. — Здравствуйте, — сказал Зафаил. — Подскажите, пожалуйста, а для чего вы содержите в клетках такое большое количество зайцев? — Так на охоту… — на городского сумасшедшего этот парень, вроде, не был похож — одетый в дорогой свитер, джинсы и ботинки обычный афроангличанин с весьма аккуратными дредами. — А на кого охотятся зайцы? — с интересом спросил Зафаил. Всё-таки сумасшедший, заключил мистер Коньян. — На них охотятся. Ангел застыл и посмотрел на него. А потом спросил коротко каким-то севшим голосом: — Насмерть? — Ну, да, — ответил мистер Коньян. — Зачем? — Потому что по плану стоит охота, — ответил мистер Коньян. На самом деле ему было скучно, а беседа с этим странным парнем хотя бы немного раскрасила его будни в какой-то цвет. Возможно, синий. — Вы выращиваете этих прекрасных животных, даёте им жизнь, а потом загоняете и убиваете, потому что по плану стоит охота? — задумчиво переспросил Зафаил, словно спрашивал вовсе не о зайцах. — Ну, так, — сказал мистер Коньян и сплюнул. Зафаил посмотрел на зайца в клетке. У него был коричневый подшёрсток, по-глупому длинные тонкие задние лапы и смешной нюхающий нос. Нос, который дышал. Глаза, которые смотрели. — Ммм, — сказал Зафаил. — Зайцев я забираю. Но я вам за них заплачу, — он замялся. — Но пока польскими злотыми. Простите за неудобство.