Начинание начала

Проблема устоявшихся прочных отношений двух существ, которые прошли через непонимание и трудные ситуации, были рядом довольно долго и испытывают друг к другу исключительно положительные эмоции, заключается в том, что у них очень плохо получаются совсем уж трагичные расставания. Точнее трагичные расставания получаются, они разбивают всем сердца, приносят множество боли, проблем и ужаса, но когда твои мозг, сердце и тело настроены на определённое существо, ты в какой-то момент начинаешь ловить себя на мысли, что ничего страшного, по сути, и не произошло. И, что самое главное, что никакие разногласия не стоят вашего расставания, и вы можете пережить очень многое в плане привычек, поступков, слов своего д-друга (?) (????!), потому что вы знаете его слишком хорошо и осознаёте, почему именно он поступил так, как поступил, и этот поступок становится совершенно неважным в сравнении с перспективой никогда его больше не увидеть. Кроме того, остаётся же какое-то взаимное уважение. Разумеется, Азирафелю хотелось всё наладить — не в смысле, наладить на каком-то участке мира, а вообще всё в мире наладить, потому что на самом деле Азирафелю тайно хотелось, чтобы кто-то наладил его самого и позаботился о нём самом. Но хотя ему всегда казалось, что для того, чтобы наладить травму Кроули, нужно просто вернуть его на то же место, на котором тот был раньше, судя по всему, ангел ошибался. Может быть, Кроули вовсе и не требовалось, чтобы его вернули в ангелы. Может, дело было вообще не в том, чтобы вернуть его в ангелы или определить в демоны. А в том, чтобы от него не отказывались. От такого, какой он есть, и не пытались его переделать в кого-то лучше или хуже, меняя на нём шляпы разных цветов. Потому что дело не в шляпе, а в том, чтобы его принимали и — Азирафель сглотнул — любили. А он, получается, фактически сказал: давай мы тебя сделаем суперпозитивным хорошим персонажем с белыми крыльями, тогда мы сможем быть вместе. Разумеется, Азирафель ничего такого не имел в виду! Он хотел, чтобы они просто легально работали вместе, не дёргаясь каждый раз от мысли, что кого-то из них разотрут в труху к ланчу, да и вообще, Кроули же так хорошо понимал систему, он так нестандартно мыслил и понимал человечество гораздо лучше, чем сам Азирафель, и вместе они представляли из себя несокрушимую команду, которая… Азирафель прервался и дотронулся до своих губ рефлекторно, как делал это все последние дни, забываясь. Которая… Которая… Кхгм. Томлёная нежность затапливала его каждый раз при этом воспоминании с кисло-сладкими высокими нотками непереносимого волнения. Они вечно не совпадали скоростью восприятия: когда проявлялся единственный пиковый момент, когда Кроули мог сказать всё, что понял, Азирафель был не готов принять ничего из его признаний. А когда Азирафель это понимал, Кроули уже дотлевал и не был готов повторять это изматывающее мероприятие. И если бы Азирафель мог, он бы, наверное, прошёл к Кроули через всю комнату и… — Итак, — сказал Азирафель громко на весь пустой кабинет. — Саранча.