Пёс и Тигр

      Ци течет по меридианам приятным теплом. Лишь пара из них остаются закрытыми, когда Юджин слышит странный шум снаружи.       За окном вновь темно. Кажется, в Ордене Инин не бывает солнечного света. Даже в дневное время суток облака плотно смыкаются над логовом заказных убийц. С улицы в помещение проникает слабый ветерок, мягко омывающий теплое тело. Подросток поднимается на ноги и, собрав всю свою храбрость воедино, подходит к окну.       Заклинатели Ордена Инин суматошно двигаются по двору. Они переговариваются, но Юджин различает только неразборчивые обрывки фраз, мало похожие на полноценную речь. Выделяется только один голос — тяжелый женский рык, издаваемый из-под плотной маски. Цай Бин отдает приказы.       — …ворота! Пусть пройдут сюда. Нам есть, о чем побеседовать.       Кто-то станет посетителем ордена. Слабая надежда зарождается в сердце — а если это наставник и герой? В то же мгновение эти мысли окутываются мраком. Если это так, то они в ловушке. Орден Инин не пощадит заклинателей, из-за которых Юджин был украден.       Грохот сопровождает открытие главных, тяжелых ворот. Они далеко от укромного уголка, где держат Юджина, но даже здесь слышно, как нехотя отворяется главный вход, как режет землю металлическая отделка. Юджин задерживает дыхание.       Знакомая гарь несется вместе с ветерком. Цветущая Пустошь.       Из слабо открытого окошка сложно что-либо разглядеть. На место заключения Юджина мало кто обращает внимание, но молодой заклинатель чувствует чужое присутствие у двери. Его держат по охраной и, судя по всему, достаточно внушительной, раз никому нет дела до происков ученика Хуан Ичена. Юджину приходится щуриться, чтобы опознать «гостей». Но, когда взору открываются черное и белое одеяние, все становится ясно.       У Я Вана есть три приспешника, которые не носят масок. Первая — Нин Ичжуо. О ней ходят слухи, будто бы она была когда-то возлюбленной Короля Темных Сил, и после становления Я Вана лидером темных учений осталась жить при дворе. Угасла ли их любовь, или нет — не ясно, но самой опасной женщиной в цзянху Нин Ичжуо считается не без причины. Остальные двое — Черный и Белый Дух. Они советники, пускай редко выходящие в свет, но доверенные. У них нет ни имен, ни возраста; ходят слухи, что Я Ван меняет их, как перчатки, стоит совершить малейшую ошибку. Теперь о связи Ордена Инин с Цветущей Пустошью не осталось сомнений.       Цай Бин сопровождает Черного и Белого Духов к беседке у быстро текущей реки. Почти ли от места, где держат Юджина, но пространство здесь открытое, и заключенный может спокойно наблюдать открывающуюся картину. Голоса не слышны; суматоха улеглась.       Не ясно, с какой целью советники Я Вана находятся в Ордене Инин. Черный Дух хмурится так сильно, что его острую мимику можно разглядеть даже с расстояния; у Белого Духа различим только затылок.       Юджин чувствует себя кроликом, наблюдающим за встречей трех тигров. Беседа напряженная — то и дело некоторые гласные срываются на крик, и только голос Белого Духа еще не доносился до «темницы». Сердце бьется быстро, но отступить не получается: тело будто застыло, взгляд намертво приклеился к темным заклинателям, коих страшится весь цзянху. Никто не видел их лиц, ведь потенциальные свидетели исчезали, не успев никому поведать о личности Черного и Белого Духа. Если Юджина поймают, он исчезнет вслед за ними. Нужно спрятаться в глубине комнаты. Не получается.       Когда их разговор заканчивается, на улице становится темнее, от чего зажженные факела горят еще ярче и мрачнее. Будто сгустки крови, пляшущие вокруг неизвестного света. Все трое поднимаются.       Сердце Юджина, кажется, останавливается, когда Белый Дух становится в профиль, покинув каменное сиденье. Он далеко, черты лица не могут отметиться в сознании слишком четко — вернее будет сказать, не могли бы, если бы Юджин не нашел их знакомыми. Эта мягкая, тонкая мимика, с которой Белый Дух говорит, присуща лишь одному человеку в поднебесной. Глаза, словно два ярких нефрита, блестят так же живо, как и годами ранее. И даже улыбка — слабая, поддерживающая, — выделяется так сильно, что Юджин и в самом деле отступает и, потеряв равновесие, падает на пол. На создаваемый им самим шум плевать. Тот страх, что выхватил из груди остатки сдержанности, режет куда сильнее, чем любое лезвие охранников Ордена Инин.       — Ханбин-хен, — шепотом.       Это был Сон Ханбин.       Это невозможно, ведь Ханбин умер на глазах Юджина.       Слезы горячими струями стекают по щекам. Юджину приходится прижать ко рту ладонь, чтобы случайно не выпустить наружу рвущийся из горла крик.       В собственном ужасе он не смог разобрать, как трое людей приблизились к его «темнице».

— — —

      — И вот мы снова застряли в Клане Цянь, — усмехается Хуан Ичен. — Я ведь странник. Не припомню, чтобы за последние пять лет оседал где-то столь на долгий период.       Заклинатели идут вдоль уложенных камнем тропинок внутри территории клана. После признании невиновности Шен Гуанчжуя, споры среди заклинателей продвигались в зале суда еще какое-то время, прежде чем притихли вынужденно из-за громкой речи Сяо Деджуна.       — Общее решение — это мнение большинства. Присутствие несогласных — нормально. Однако я надеюсь, что Шен Гуанчжуй вновь сможет оправдать свой высокий титул и вернет себе прежнее имя.       — Можете быть в этом уверены.       Но покинуть территорию Клана Цянь им не позволили. Идти некуда — так объяснили люди Клана Тысячи Троп; мол, врата закрыты, и даже героям нельзя пока покидать Чжанцю. Также им пообещали, что вскоре предоставят воинов, которые помогут вызволить ученика Хуан Ичена. До тех неопределенных пор заклинателям придется оставаться запертыми на территории Клана Цянь.       Хуан Ичену это не нравится. Даже согласившись с невиновностью вольного заклинателя, великие семьи все еще желают держать его в своем поле зрения. Будто Шен Гуанчжуй — артефакт, одновременно могущественный и губительный, не хуже «Десяти обратных путей ци». Вот только играет он на светлой стороне.       Об ученике Хуан Ичен не мог не беспокоиться. Теперь, когда они на воле, и жителям Чжанцю это известно, никакая стена не сможет удержать новости об этом. Значит, и Орден Инин поймет, куда высылать почтовых птиц. Их появление — вопрос времени.       Раньше темницы, где держали Хуан Ичена, были закрытыми и находились под землей. Сейчас он томится в темнице под открытым небом и с полным запасом духовной энергии внутри; даже с напарником рядом, а бежать нельзя.       — Я прекрасно понимаю твое недовольство, — Шен Гуанчжуй останавливается подле пруда. Помнится, здесь они спасали Ли Юнциня от Сумрачного Волка. — Мы связаны лишь словами, быть может, это хуже, чем снова гнить в цепях.       — Это ведь лишь слова. Почему бы нам…       — Шен-сюн! Хуан Ичен!       О нет.       Лю Янян появляется, как из-под земли. Просто нарисовывается на другой стороне водоемчика, где кланяется и открывает веер. Он бодро идет к заклинателям, за ним не спеша ступает Ли Юнцинь. Когда стресс частично улегся, этот ученик смог вернуть прежнее уважительно-гордое состояние. Манерами и отношением к людям Ли Юнциня восхищались даже простые люди Чжанцю, далекие от мира заклинателей. Сбивать его с уверенной тропы могли две вещи: травмирующие событие и ходячее бедствие-шиди.       — Лю Янян, Ли Юнцинь, — приветствует младших Шен Гуанчжуй. Хуан Ичен как обычно кланяется и за себя, и за героя.       — Рад видеть уважаемых заклинателей в добром здравии, — Ли Юнцинь не отказывает себе в крохотной улыбке. — Хуан-сюн. Я хотел… я был весьма бестактен, когда вы томились в темнице Клана Цянь. Оставим это в прошлом.       Хуан Ичен хлопает глазами. Лю Янян заходится смехом.       — Это мой шисюн так извиняется, — поясняет ученик. — Гордость наследника Клана Цянь на большее не способна.       — Да ну тебя, — отмахивается Ли Юцнинь.       Хуан Ичен замечает забавную мелочь: по отдельности оба ученика Клана Цянь совсем не похожи на тех себя, что появляются, стоит им оказаться рядом. Может, так и рождается самая крепкая дружба, ведь именно раздражающий Лю Янян и способный терпеть его Ли Юнцинь не боятся перед друг другом показывать настоящих себя. Поэтому Хуан Ичену удается частично похоронить желание рассказать пару ласковых о своем заключении.       — Главное, что Шен-сюн жив и я могу не переживать о его сохранности. Пока я рядом, ему ничего не угрожает, — не без гордости заявляет Хуан Ичен. Лю Янян помахивает веером: «ну-ну». Мимика Ли Юнциня читается плохо.       А вот реакции Шен Гуанчжуя он не добивается вовсе.       — Прошу прощения, что увожу разговор в другое русло, — тихо произносит Шен Гуанчжуй. — Встречался ли вам Сумеречный Волк?       Хуан Ичен хмурится. Они ведь так и не подняли тему того, как герой связан с шестеркой Цветущей Пустоши. Оба были слишком уставшие, чтобы говорить о произошедшем, но теперь, услышав знакомое «имя» снова, Хуан Ичен напрягся. Приходится закусить кончик языка, чтобы не встретить героя обратным вопросом.       — Проницательность Шен-сюна достойна самых высоких похвал, — кивает Лю Янян.       — Это верно, — соглашается Ли Юнцинь. — Не так давно я выходил в город для встречи с Сон Юци. По пути в Клан я заметил, что кто-то меня преследует. Это был Сумеречный Волк… Старшие об этом не знают.       — По нашим догадкам, как вы знаете, — продолжает мысль Лю Янян, все еще спрятавшись за веером, — Сумеречный Волк — это Ван Исянь, сын главы павшего Ордена Ван-Шен. Наш с шисюном друг, о как. Поэтому мы склонны думать, что ему зачем-то понадобилось встретиться с шисюном. Зачем? — усмешка. — Боюсь, не удосужилось пока у него узнать. Но позвольте спросить вас: почему вы вдруг вспомнили о нем? Не помнится мне, чтобы Сумеречный Волк объявлялся с той поры, когда вы ворвались в Клан Цянь.       — Лю Янян, — строго цедит Ли Юнцинь. Слова Лю Яняна могли бы прозвучать грубо, но Хуан Ичен, кажется, потихоньку начинает привыкать к специфичной манере речи этого ученичка. И к тому, как улыбчиво он закрывает веер и пожимает плечами, тоже. О его настроении судить никогда не получится.       Что не скажешь о Шен Гуанчжуе. Герой мало проявляет свои эмоции — это скорее внешние крохотные изменения, слабые движения, чуть чаще вздымающаяся грудь. Шен Гуанчжуй предпочитал прятать правду внутри себя, а наружу выпускать только спокойный и стойкий холод. Вот только что-то в нем Хуан Ичен уже начал запоминать.       Стоит Шен Гуанчжую заволноваться, пускай и волнением это чувство можно назвать довольно в малой степени, герой опускает веки и дышит ровнее. Обратная реакция, будто он готов войти в состояние медитации в любой момент, но никак не забеспокоиться.       — Боюсь, что Клан Цянь находится в опасности, — объясняет Шен Гуанчжуй. — Сумеречный Волк не покидает близких к клану территорий. Вам обоим стоит быть предельно осторожными, если не хотите почувствовать на себе влияние Пустоши.       — Так значит, не случайно старшие говорили, что видели героя вместе с этим псом, — Лю Янян щурится. — Занятно. Герой же, думаю, ничего мне не расскажет. Но мне и не надо. Хуан-сюн, удачи вам.       Ли Юцнинь все-таки замахивается, чтобы стукнуть друга по затылку, но Лю Янян уворачивается и вовсе сбегает прочь. Сын Цянь Куна вздыхает и ставит руки на бока, понурив голову.       — Простите. Он такой всегда, — произносит Ли Юцнинь. — Не знаю, что происходит у вас с Сумеречным Волком, но я и вправду стану осторожнее. Благодарю уважаемых заклинателей за предупреждение.       И благодарно кланяется. Шен Гуанчжуй кивает.       — В таком случае, благого тебе дня, Ли Юцнинь.       — И вам, Шен-сюн, Хуан-сюн. Я вернусь к тренировкам.       Хуан Ичен кланяется и провожает ученика Клана Цянь взглядом. И все-таки хорошо, что эти двое объявились. Теперь им точно есть, за чем скоротать время, которое придется провести в Клане Цянь, пускай и растягивать его на еще один разговор не хочется.       Сумеречный Волк и Шен Гуанчжуй как-то связаны, и даже если герой все еще остается в глазах Хуан Ичена фигурой сугубо положительной, оставлять такую недосказанность между ними нельзя.       — Дорогой друг. Поведай мне правду о Сумеречном Волке.       — Боюсь, что мне известно не больше, чем тебе. Знаю лишь то, что это приспешник Цветущей Пустоши, — и опускает взгляд вправо-вбок, словно врет. Хуан Ичен непонимающе хмурится: герой не мог давать таких очевидных намеков о собственной лжи. Он оборачивается.       Двое заклинателей Клана Цянь на другой стороне двора буднично что-то обсуждают, даже не глядя на гостей.       — Слежка, — догадывается Хуан Ичен. Шен Гуанчжуй расправляет рукава.       — Я утомился за гуляниями. Не желаешь ли ты вернуться в гостевые покои, что нам любезно предоставили?       — Утомился? Неужто твои духовные силы так сильно развеены, что даже прогулка тебя утомляет? — спрашивает Хуан Ичен.       И вот снова. На него смотрят, как на дурака или глупого ребенка. Мозаика в голове складывается.       — О-о, да, ты прав, милейший мой друг, — Хуан Ичен потягивается, придавая себе непринужденности. — Я ведь даже проголодался. Будет честью сопроводить тебя в наши покои.       Шен Гуанчжуй хмыкает и отворачивается. Хуан Ичен идет следом.       У маленького гостевого домика на этот раз нет стражи, как было при их прошлом визите. Даже если их приняли, как положительную сторону происходящего лишь на словах, количество наблюдающих за ними если и не уменьшилось, то точно стало менее очевидным. Одна лишь только служанка поливает растения, пышно цветущие в саду. К ней Шен Гуанчжуй и подходит. Хуан Ичен, решив не уточнять, доверчиво идет следом.       — Барышня, подскажите, — поклонившись, привлекает ее внимание Шен Гуанчжуй. — Мой спутник желает отобедать. В каком часу стоит ожидать трапезу?       — Уважаемый герой. Для меня честь говорить с Вами, — вежливо улыбается служанка. — Сегодня поздний обед, ближе к часу петуха. Но я могу приготовить нашим гостям закуски.       — Нет нужды, мы дождемся общей трапезы, — отказывается Шен Гуанчжуй. — Лучше скажите, к чему так?       — Ох, Вы не знаете? В Чжанцю прибывают императорские войска из Клана Джинцзы. Его Величество поручил им провести расследование в отношении Цветущей Пустоши и обговорить с Главой Цянь последующие действия. Уверена, наших известных гостей так же будут рады видеть в этом деле.       — Ах, вот оно как. А я думал, как до Клана Цянь добрались почтовые птицы императора, — Шен Гуанчжуй улыбается. — Прекрасные животные.       — Верно, Шен-гунцзы. Его Величество содержит невероятной красоты птиц. Их оранжевые перья — дорогое украшение для дамских платьев. Когда увидела их сегодня утром, не могла наглядеться.       — Я лишь слышал о них. Быть может, еще доведется повидать своими глазами.       — О, вам стоит обратиться к Главе Цянь, — служанка кивает в сторону покоев Цянь Куна, находящиеся за несколькими домами от места, где они находятся. — Я не видела, чтобы птицы покидали территорию клана. Думаю, они отдыхают сейчас у Главы Цянь в цзинши. Путь от императорского дворца до Чжанцю не короток.       — Я обязательно спрошу Главу Цянь об этом. В таком случае, доброго дня Вам, барышня.       Уже в гостевых покоях Хуан Ичен спрашивает героя, к чему он вообще вел беседу с занятой работой служанкой. Птицы — странный повод, чтобы завести с барышней светскую беседу. Да и интерес к этой беседе сомнителен. Барышне, Небеса ради, уже шестой десяток идет, и вряд ли герой был так заинтересован в пожилой особе. Шен Гуанчжуй складывает руки на груди. Он выглядит озадаченным.       — Подумай, бродяжка, вот о чем, — предлагает он. — Зачем Его Величеству отправлять людей-следователей, когда в Чжанцю существует Клан Тысячи Троп, известный своими удивительными силами по оперативным поискам? Или Клан Цянь, мудрость которого способна дать ответ на любой заданный вопрос?       Хуан Ичен задумчиво трет подбородок. И вправду странно. Не было бы вопросов, если бы Клан Джинцзы прибыл с целью быстрых действий. Люди Чжанцю не так давно потеряли свою силу — Орден Ван-Шен, — и сейчас нуждались именно в новой защите. Но служанка, до которой доходят лишь всяческие поручения из верхушки клана, слышала лишь о расследовании. Конечно, император может не доверять Чжанцю, учитывая, как легко этим округом манипулирует Цветущая Пустошь. Но здесь есть Сяо Деджун — почему тогда он не докладывал императору о происходящем?       — Я сомневаюсь, что только нам кажется это странным, Шен-сюн, — вслух говорит Хуан Ичен. — Ты уже сказал, Клан Цянь — мудрые люди. Они не могли не подвергнуть сомнению происходящее.       — Верно. Но они этого не сделали.       — Сяо Деджун близко общается с Цянь Куном. Быть может, он и объяснил Главе Цянь их план?       — Быть может, и так, — Шен Гуанчжуй садится у маленького столика в центре комнаты. Хуан Ичен садится напротив. — Вернее будет сказать, что так и есть. Сяо Деджун объясняет Цянь Куну достаточно. Не кажется ли тебе, в таком случае, еще один момент достаточно странным?       Хуан Ичен молчит. Шен Гуанчжуй терпеливо ждет — им некуда спешить.       — Почтовые птицы императора, — Хуан Ичен щелкает пальцами. Озарение приходит внезапно. — Верно. Здесь, в Клане Цянь, уже есть человек, с которым император может связаться без отправки птиц. Клан Джинцзы известен своими заклинаниями, благодаря которым члены клана связаны духовно и могут общаться на расстоянии. Нет нужды высылать письма, когда их посыльный сам может передать Главе Цянь новости о прибытии Клана Джинцзы…       — Птиц императора обучают особенным образом, — продолжает мысль герой. — И это предполагает, что они способны летать на огромные расстояния, потому что после дрессировки они просто не способны на усталость. Служанка же поведала нам, что птицы остались в покоях главы Клана Цянь.       — Но зачем он их там удерживает?..       — Он не удерживает птиц, — Шен Гуанчжуй слабо улыбается. — Потому что знает, что такие птицы сразу улетают прочь. Глава Цянь не стал бы держать под рукой императорских птиц насильно. Он не настолько глуп.       — Тогда…       — Ты видел Цянь Куна сегодня?       Хуан Ичен качает головой — не видел. От количества мыслей начинает закипать голова. Что-то определенно происходит, и герой заприметил это куда раньше, чем удалось заклинателю. Не зря Шен Гуанчжуй говорил, что может предоставить Хуан Ичену именно знания в странствиях. Этот человек куда более проницателен, чем тысячи других, коих заклинателю довелось за жизнь повидать.       — Значит, — Шен Гуанчжуй говорит тише. — Его и нет. Изначально в Клане Цянь был человек, который выдавал себя за другого. Человек, который имеет в себе силы менять внешность, а также которому поведали по старой дружбе, как снимать и восстанавливать купол над Кланом Цянь. Этот человек должен быть знаком с Цянь Куном достаточно давно, чтобы он ему доверял, и чтобы был благостно расположен к нему.       Тяжело. Хуан Ичен не силен в расследованиях, и в Клан Тысячи Троп никогда не стремился, чтобы приобрести особую наблюдательность. За свою жизнь он изучал несколько другие техники, больше совершенствуя навыки сражений, нежели логического ума. А еще он и вправду голоден.       — Там, где глупость, там нет просветления, — устало произносит Шен Гуанчжуй. Хуан Ичен не успевает возмутиться. — Сумеречный Волк то пропадает, то появляется, и точно не скажешь, в какой момент это происходит. Когда я раскидывал талисманы по всем живым душам в Клане Цянь при твоем вызволении, я удивился, что один из них вернулся назад. Тогда я подумал, что от спешки допустил ошибку в расчетах, но теперь я понимаю, что считал я совершенно правильно. Просто один человек покинул Клан Цянь и успел поменять внешность при этом. Теперь я точно могу назвать его имя.       — Не томи, герой, молю.       — Терпение — это ключ к гармонии, — Шен Гуанчжуй качает головой. — Нам он известен как Сяо Деджун. Его истинную личность зовут Сумеречным Волком — самым сильным заклинателем из Цветущей Пустоши, как мы уже знаем, который носит имя Ван Исянь. Уверен, ты знаком со «Сменой Сущности»…       Знаком. «Десять обратных путей ци», третья глава. «Смена Сущности» — темное заклинание, которое Хуан Ичен так и не смог выучить по одной простой причине. Чтобы перевоплотиться в человека, нужно убить его и изъять кровь прямиком из сердца. Только в этом случае использующий «Смену Сущности» сможет поменять свой облик. Это требует очень больших затрат темной энергии и невероятного контроля над разумом.       Ван Исянь всю жизнь провел в затворничестве из-за болезненности. Этого времени было достаточно, чтобы сделать так, чтобы не он подчинялся голосу разума, а, наоборот, подчинил разум самому себе.       — Сяо Деджуна нет в живых, — продолжает Шен Гуанчжуй. — А Сумеречный Волк ведет свою игру. Мы обязаны вмешаться, пока не стало слишком поздно. Кто знает, что произойдет, когда охрана городской стены откроет врата Клану Джинцзы и кто пройдет на территорию Чжанцю вместе с ними.       Хуан Ичен рефлекторно касается рукояти Цзыде. Близится час петуха — времени у них ничтожно мало. Цянь Кун, даже если жив, не сможет отдать людям Клана Цянь какие-либо приказы. Им придется столкнуться с Сяо Деджуном, — Ван Исянем, — один на один, если они хотят заранее расправиться с корнем проблемы, найти Цянь Куна и предупредить клан об опасности. В их положении даже это сделать нелегко. Мало кто на самом деле доверяет заклинателям, которых лишь день как не кичат врагами.       — Мы должны выдвигаться сейчас, — тихо, но четко говорит Хуан Ичен. Оба заклинателя встают из-за стола. Из рукава в ладонь Шен Гуанчжуя падает талисман.       — Пойдем, — кивает он.       Они делают лишь пару шагов по направлению к двери, но она отпирается сама, впуская внутрь уличный ветер. Гаснут свечи. Помещение покрывается мраком, в котором Хуан Ичен разглядывает черно-золотые одеяния, блеск которых померк в опустившейся темноте.       Сяо Деджун прикрывает за собой дверь так спокойно, как будто Хуан Ичен не успел обнажить меч.       Шен Гуанчжуй поджимает губы. Хуан Ичен понимает — герой этой встречи ожидал, но не думал, что она произойдет уже в гостевых покоях. Долго не думая, заклинатель становится перед другом, протягивая перед ним лезвие Цзыде. Используя «Смену Сущности», темный заклинатель действительно получает под контроль перевоплощение в живое тело, с теми же силами и способностями, которыми человек обладал. Сяо Деджун не был темной тварью, ради которой Шен Гуанчжуй согласится обнажить меч. Хуан Ичен должен быть начеку.       — Герои, — громко говорит Сяо Деджун. — Так случилось, что я проходил мимо, и моих ушей коснулась ваша беседа. Вы полагаете, я предатель, но, спешу вас заверить — я честный человек, слуга Его Величества, и не посмел бы желать вреда Клану Цянь.       — Его Величества — Короля Темных Сил? — небрежно бросает Хуан Ичен. — Не нужно этих выдумок. Ты ведь слышал, что мы раскрыли твой план.       — План? И какой же? — спокойно и не без улыбки интересуется Сяо Деджун. Хуан Ичен поправляет стойку.       — Все это время ты притворялся Сяо Деджуном, давним другом Цянь Куна, и даже мудрого Главу Цянь смог обвести вокруг пальца, потому что ты — Ван Исянь. Ты с детства дружил с его детьми, для тебя не составило бы труда поладить с Главой Цянь под маской Сяо Деджуна. А посланник императорского двора внезапно исчез. Клан Джинцзы засуетился и отправил войска, чтобы выяснить, что происходит в Чжанцю. А ты только этого и ждал, — Хуан Ичен сжимает ладони на рукояти меча, — чтобы впустить в город людей Цветущей Пустоши.       — Как ловко Шен Гуанчжуй смахнул вину на другого, — Сяо Деджун вздыхает даже грустно. — А ведь я верил тебе, герой. Что ж, раз так. Стража…       Хуан Ичен без раздумий бросается вперед, занося меч для удара. Что бы Сумеречный Волк ни выдумал, заклинатель уже убедился в верности их с Шен Гуанчжуем решений. Лезвие ударяется о чужое оружие, и Хуан Ичен сталкивается мечами с «Сяо Деджуном», который при этом звонко усмехается и скалится.       — Смело, — клацает он зубами, прежде чем оттолкнуть от себя заклинателя и тут же наброситься следом.       Хуан Ичен ныряет под удар, отступает назад, но, обернувшись, понимает, что его и не преследуют. «Сяо Деджун» обращает удар на место, где секундой ранее стоял Шен Гуанчжуй, и его меч разрубает бедный маленький столик пополам. Шен Гуанчжуй оказывается подле друга и выпускает из рук талисман.       «Тень Гуань Юя» взрывается в ногах у «Сяо Деджуна», густой белый дым расплывается по помещению. Герой выхватывает второй талисман.       — Бродяжка, позови на помощь, я его отвлеку, — просит Шен Гуанчжуй. Хуан Ичен кивает.       Он помнит, что раны героя только восстановились, но все равно доверяет. Поступь Листопада ведет к двери, но заклинатель резко поддается назад, когда перед лицом пролетает золотая игла — секретное оружие Клана Джанцзю. Гремит еще один взрыв.       — Я разберусь с вами двумя сам.       Из тумана показывается силуэт Сяо Деджуна. Они вновь скрещивают мечи с Хуан Иченом, создавая серию бесконечных ударов. Шен Гуанчжуя нигде не видно — заклинатель начинает беспокоиться.       — Хуан-гунцзы, — так же спокойно произносит «Сяо Деджун», продолжая серию нападений. — Почему ты так веришь Шен Гуанчжую?       — Потому что он не безмозглая собака Пустоши, как некоторые, — раздраженно отвечает Хуан Ичен. Лучше бы молчал, потому что его противнику ответ явно понравился. Хуан Ичен получает удар ладонью в живот, но только на мгновение пошатывается, прежде чем напасть.       — Тогда скажи, — улыбается «Сяо Деджун». — Почему тогда твой друг скрыл от тебя то, что знает Сумеречного Волка? И почему сейчас сбежал? Не думаешь ли ты, что ему просто выгодно тобой пользоваться?       Хуан Ичену удается задеть мечом край шеи противника. По ней вытекает крохотная струйка крови. Бой продолжается. Усталость даже не думает подступать после стольких дней восстановления сил. Шен Гуанчжуй не обманул — медитация дает свои плоды.       — Мною, и выгодно? — Хуан Ичен прорезает воздух между ними. «Сяо Деджун» отпрыгивает. — Ты мне льстишь.       — Что невыгодного в том, чтобы держать под рукой выходца из Медного Листопада, одинаково подчинившего темную и светлую энергии?       Удивление длится совсем недолго. Меньше мгновения, в котором у Хуан Ичена выбивают из ладоней меч, и Цзыде вонзается в дальнюю стену помещения. Приходится отбиваться ладонями, уворачиваясь от многочисленных ударов. В нападение пойти сложно.       — Императорская власть тебе не враг, — «Сяо Деджун» заходит со спины, и Хуан Ичен уворачивается от трех выпущенных золотых игл. — Я готов протянуть тебе руку, если ты отдашь нам Шен Гуанчжуя.       — Императорская власть мне не враг, — вторит ему Хуан Ичен. — А вот шавка Я Вана — вполне.       «Испепеление ядра». «Сяо Деджун» даже не уворачивается, и темная энергия из ладони Хуан Ичена точечно ударяет чуть ниже живота, пролетая насквозь. Из тела брызгает смешанная с темной ци кровь, черно-бардовая, и изо рта «Сяо Деджуна» брызгает аналогичная пропахшая гарью жидкость. Он скалится. Хуан Ичен возвращает в руку Цзыде, чтобы добить упавшего на землю заклинателя и покончить с Сумеречным Волком.       В момент удара его хватают за пояс ханьфу и с силой оттягивают назад. Он, потеряв от неожиданности равновесие, так и падает на неизвестного человека за спиной, смягчая падение себе, но явно не этому дураку, не давшему заклинателю убить двойника.       И сразу после становится неизвестному безмерно благодарен.       Из тела «Сяо Деджуна» наружу рвется ярко-синее пламя, выжигая плоть и пробегаясь по ткани дорогого ханьфу. Когда сосуд «Смены Сущности» повторно погибает, он просто сгорает заживо. Дыхание обычного заклинателя давно бы сбилось от ядовитых паров, которыми Хуан Ичен дышит спокойно — он привык, что инь сотнями маленьких иголок впивается в меридианы изнутри. А вот его спаситель…       — Шен-сюн! — восклицает Хуан Ичен, когда разбирает за собой прижавшего тряпочку к лицу Шен Гуанчжуя. Тот свободной рукой пинает от себя заклинателя, из-за которого оба упали, и встает на ноги, устремляясь к выходу. Хуан Ичен бежит следом, по пути из-за плеча различая, как среди синего пламени очерчивается волчья маска.       На улице собрались люди Клана Цянь. Шен Гуанчжуй, оказавшись снаружи, отбрасывает прочь платок, спасший его от ядовитого дыма, и с шумом расправляет бело-красные от потраченной на талисманы крови рукава.       — Времени нет, — четко говорит Шен Гуанчжуй, приманивая к себе сотню настороженно-взволнованных взглядов. Люди Клана Цянь даже не знают, что произошло в гостевых покоях только что. — Цветущая Пустошь приближается к воротам Чжанцю. Нам нужно…       — Шен-сюн, сзади! — кричит Ли Юнцинь, стоящий в первых рядах. Хуан Ичен реагирует достаточно быстро, отражая удар меча Сумеречного Волка. Он не дал им себя ждать, сразу покинув выброшенную бесполезную оболочку. Теперь в правоте героя не осталось никаких сомнений.       Клан Цянь вскинул оружие, но Шен Гуанчжуй, доверив вновь сражение с приспешником Пустоши Хуан Ичену, сделал несколько шагов заклинателям клана навстречу.       — Оставьте здесь четверть воинов, остальные должны идти к главным воротам города. Доверьтесь мне, уважаемые заклинатели, — спокойно и четко произносит от. Затем выпускает талисман за спину — вовремя. Хуан Ичен как раз был в шаге от того, чтобы остаться без руки. Сумеречный Волк отпрыгивает и хватает собственную сяо. На ней повис лавовый нефрит, горящий переливающимся черно-красным. Шен Гуанчжуй сжимает следующий талисман, брызгая туда больше крови.       Хуан Ичену кажется, что герой в ярости.       Большинство собравшихся заклинателей не мешкая отправляется прочь. Шен Гуанчжуй и оставшиеся заклинатели, в числе которых Хуан Ичен различает Ли Юнциня, бросаются в сторону скрытого за маской человека.       Сумеречный Волк рычит, прежде чем растворяется в черном дыме.       В отдалении гремит взрыв, из-за которого птицы, лишь только взмыв с деревьев в воздух, падают замертво.       Они опоздали.