По ту сторону зеркал

Ацуши застонал, обхватывая голову руками. Он очнулся на холодном полу от звона керамических чашек на нижнем этаже. Во рту чувствовался отвратительный вкус крови, а в глаза будто песка насыпали. На пробу, пошевелив руками, юноша вздохнул, вновь укладываясь на старом паркете. Кости ломило и будто бы выворачивало наизнанку с такой силой, что встать не представлялось возможным. Осмотревшись, Ацуши заметил, что все свечи были зажжены, даже на первом этаже, судя по отблескам на стенах. Но привлекло его внимание движение на лестнице, а именно то, как небольшая чашка, на первый взгляд будто «поднималась» по лестнице. И в тот же момент по дому разнесся радостный смех, парень прикрыл ладошкой рот, пытаясь спрятать улыбку. «Так вот оно что», — подумал он, не отводя взгляд от чашки. Вернее от того, кто пытался её дотащить к нему. Призрак мужчины, Ацуши так и не удалось выведать его имени, злостно бухтел, пытаясь настроить циркуляцию энергии по телу, чтобы просто взять эту несчастную керамику. Он появлялся время от времени у него дома, чаще всего в подобные моменты, когда юноша не мог позаботиться о себе. Ацуши считал это милым, он не знает кто этот призрак или причины, по которым это происходит, но он не смел отказываться от этого. И наконец, спустя целых десять минут, перед мальчиком стояла чашка с горячим чаем. — Спасибо тебе огромное, дорогой, — прошептал он, пытаясь опереться на дрожащие руки, чтобы сесть. С болезненным стоном Ацуши прислонился к стене, подтягивая к себе чашку. Призрак присел напротив него, глаза сквозили беспокойством. — К тебе должны прийти сегодня, — юноша уставился на мужчину, после чего мягко улыбнулся и кивнул. — Не волнуйся, я буду в порядке, просто старые друзья, — молчание окутало их, но, как ни странно, оно не было неловким. Просто давало пространство подумать о чём-то своём и не находиться одному. Приятная тихая компания. Блаженно выдыхая, Ацуши поставил чашку на пол. Это действительно помогло, кипяток, будто маслом разлился по костям, уменьшая боль при движении. Еще раз поблагодарив добрую сущность, парень встал, и придерживаясь за перила побрёл на первый этаж. — Господи, время почти восемь, —скорчив гримасу, Накаджима спустился и свернул налево, доходя до стены и направо, проходя через небольшой коридорчик в холл. Подойдя к зеркалу, он скинул с него полотно, разглядывая себя: растрепавшийся хвост, испачканное кровавыми пятнами ханьфу и засохшая кровь на подбородке. Бледное, почти белое лицо ужасно контрастировало с синяками под глазами и посиневшими от холода шрамами, что тянулись от уголков губ до самых скул. — Вот это луна расцеловала конечно. Не поскупилась, — юноша усмехнулся, проводя пальцами под глазами. — Тебе действительно нужно больше спать и лучше заботиться о себе, — Ацуши развернулся, смотря на мужчину, что оказался позади. — Может быть, — пожевав внутреннюю сторону щеки, парень накрыл зеркало. - Пришло вдохновение? Хочешь продолжить писать? Наблюдая за замявшейся сущностью, он не смог сдержать очередной улыбки. — Я оставил всё для тебя в комнате наверху, и предыдущие заметки тоже. Я найду тебя позже. Мужчина кивнул и ушёл, пройдя сквозь стену. Ацуши всегда приходил к выводам, что мертвая душа была замечательным человеком. Может, даже благородным при жизни, с работой писателя и добрым сердцем. Но ничего узнать никогда не удавалось, мужчина предпочитал уходить от тем, связанных с его жизнью. Парень мог понять почему, но всё же. Несмотря на то, что сущность теряла своё тело, она оставалась такой же, как в момент смерти. Данный «экземпляр» умер от пулевого ранения. Светло-коричневое пальто, оставшееся как атрибут из жизни и фиолетовая рубашка были пропитаны кровью в области живота. Волосы сохранили свой бордовый цвет, и глаза в темноте отдавали зеленым отблеском. Умер довольно рано, даже жаль. Но Ацуши не покидало ощущение, что он знал его. Можно было бы порыться в файлах и узнать. В любом случае, если его не просят, лезть он не будет. Накаджима вновь прошел на второй этаж, в спальню, и скинув ханьфу на пол, подошёл к шкафу. Вновь одеваться в тяжелые одежды не хотелось, кроме того, он остается дома. Так, натянув белую безразмерную футболку и черные спортивные штаны, парень закрыл шкаф и схватил с комода у кровати расчёску и черную маску для лица. Завязав пучок, он надел маску, поправляя её на носу, и подобрав ханьфу с пола, пробежал до лестницы и с тонким писком съехал по перилам. Пройдя в ванную, юноша скинул одежду в корзину, как вдруг услышал еле уловимый голос: «Боже, он действительно здесь живёт?» Ацуши нахмурился на это: «Как некрасиво, мне нравится мой дом». Но отбросив это, засеменил к двери. Глубоко вздохнув, Накаджима повернул ручку, впуская холодный ночной воздух. Перед ним, в свете луны, стоял никто иной, как Осаму Дазай, с лицом полным удивления и занесенной рукой для стука. Не сдержав хищной широкой улыбки, которая осталась незамеченной, юноша раскрыл руки для объятий. — Давно не виделись, золото.