По ту сторону зеркал

Тяжёлый кашель сотряс его лёгкие, живот скрутило и вязкая кровь заполнила горло. Перепуганный дух носился по дому, почти обретя телесное воплощение от переполнявших его эмоций, впрочем, так даже лучше, теперь он мог без проблем брать необходимое. Сбежав по лестнице на первый этаж, он забегает в ванную, сливая кровавую воду из тазика в раковину. Пока вода снова набиралась, дух открыл шкафчик, выгребая пачки бинтов и складывая все в карманы плаща. Аккуратно поднимаясь по лестнице, дабы всё не расплескать, он ускорил шаг, услышав задушенные хрипы. Ставя тазик на пол, сущность подходит к скрюченному на полу телу, хлопая по боку. — прости, прости меня, пожалуйста, я не должен был, — мужчина смахивает слёзы с мальчишеского лица, раскрывая пачку бинтов и прикладывая кусочек к кровоточащей ране на ребре. Конечно, всё не так плохо, как могло бы быть, тигриная регенерация очень помогает, но это не исключает мучительной боли от постоянно рвущейся плоти. Он знал, что не должен был вступать в связь, Ацуши не раз предупреждал его, дух не знал почему, но мальчик рассказывал, что так было не всегда. Но, черт возьми, ему стало так обидно за него. Этот Куникида говорил вещи, о которых не имел ни малейшего понятия и представления. Ради бога, мать Ацуши умерла из-за этого. А этот человек мелет своим пустым языком. Он прикладывает бинт к рвущейся коже на ноге, останавливая поток крови, смачивает полотенце, укладывая на лоб Накаджимы. Тот протестующе стонет, но ничего не предпринимает, только быстро и тяжело дышит. Дух вздыхает, выглядывая в окно: на небе начинали сгущаться тёмные тучи. Нехорошо, все очень плохо, если он правильно понимает. Ацуши сейчас слишком ослаблен, чтобы поддерживать астральные барьеры, что может привести к выходу тамошних демонов. На Йокогаму свалится груда убийств, и никто не будет знать, как их предотвратить. Упомянутый юноша захрипел и закашлял кровью, перекатываясь на бок. Мужчина подхватывает его под руки, укладывая грудью на своё колено, слегка ударяя по спине, чтобы он смог откашляться. Ему нужна помощь, один не справляется. Дух надеялся на то, что Дазай придет, не мог не прийти, он же знает, что случается с Ацуши, он же так лелеет этого ребенка. Может... Может Ёсано смогла бы здесь помочь. Он вытирает засохшую кровь с ног и боков и молится всем известным ему богам, чтобы всё обошлось. Тишину дома, заполняемую лишь тяжёлым дыханием, разрывает звон разбивающихся стекол. С раскрытыми от шока глазами, мужчина выбегает из комнаты, наблюдая на другом конце коридора треснувшее зеркало, с некоторыми осыпавшимися осколками. И было бы не так страшно, если бы не тёмные силуэты, столпившиеся по ту сторону и громкий горловой рокот. Дух слышит стремительно приближающиеся шаги и бросается обратно в комнату, закрывая собой бессознательное тело Накаджимы. Шаги стихают, достигнув поворота комнаты, будто пришедший притаился, чтобы напасть, но мужчина для себя уже всё решил. Может он умрёт второй раз, защищая ребенка за собой, но это будет того стоить. В проёме показывается ухо, затем второе и наконец пришедший гость замечает их. — Как я рада, что всё хорошо. Сакуноске-сан, спасибо, что присматриваешь за ним, но нужно уходить, — девушка-кицунэ опасливо осматривалась по сторонам, возвращая взгляд на него. — Откуда ты? — мужчина с шоком смотрел на неё, совсем забыв о происходящем. — Сейчас не время, уходим, — она подбежала, обходя его и поднимая Ацуши на руки. ⁃ Возьмите все что необходимо, светлячки вас проводят. И кинулась прочь, выпрыгивая в окно. Сакуноске ещё какое-то время смотрел им вслед, но прошедшая по материи рябь быстро вернула его. Хватая с кровати сумку, он закидывает в неё бинты, собранные с пола, и анальгетик, так же выпрыгивая в окно, не решившись выйти за пределы комнаты. Следуя за светлячками, он обернулся, печально смотря на дом, что окутывается темной дымкой, не видной ни для кого другого. Тьма наступает. Жучки завели его глубоко в лес, к небольшому деревянному домику. Не отвлекая себя рассмотрением окружения, он зашёл в дом. В углу на футоне он замечает лежащего Ацуши, слишком серого для здорового человека, и следует к нему, кладя руку на лоб. Слишком холодный... Ода оборачивается на звук шагов и с напряжением смотрит на девушку. Та закусывает губу, лихорадочно заламывая руки. — я боюсь... Я боюсь, он может не выжить.