All for You

Менее чем через час дверь открылась, и появилась довольно расстроенная Сануки-сан. Сануки-сан подтащила стул и села на него, глядя на него сверху вниз. Хисаши заерзал. Все за одного был не из тех, кто дрогнет под пристальным взглядом. Он презирал якудзу, массовых убийц, героев, политических лидеров, самых разных людей и ни разу не дрогнул под их взглядами — первым всегда сдавался другой человек. Но Сануки-сан была одним из врачей Изуку. Она была одной из тех, кто возглавлял команду, которая заботилась о его сыне и следила за тем, чтобы он доживал до каждого утра. И Изуку был всем для Хисаши. Он не особо хотел расстраивать ее, особенно когда здоровье Изуку и ситуация с опекой над Хисаши были такими шаткими. Хисаши прочистил горло: «А, привет, Сануки-сан, я не знал, что раунды уже закончились…» «Как ты думаешь, в чем заключается моя работа здесь?» Сануки-сан спросила, перебивая его. Хисаши уставился на неё. Ему не нравилось это. Он знал ответ, но чувствовал какой-то подвох в вопросе, он слишком устал для разгадывания. " Чтобы следить за недоношенными младенцами?» он все равно ответил. “ Ты наполовину прав,» сказала Сануки-сан. " Другая половина моей работы — следить за тем, чтобы опекуны могли позаботиться о своих детях,» заявила Сануки-сан. " Я способе-» Хисаши перебил её, садясь ровнее. Хисаши снова заерзал. Ему это действительно не понравилось. «ТЫ не в той форме, чтобы заботиться о ком-либо,» сказала Сануки-сан, быстро затыкая его, " тем более о недоношенном ребенке.» Хисаши сел обратно, страх пополз по его спине, как толпа, которую он до сих пор видел в уголках глаз. Он с трудом сглотнул, но ему показалось, что кто-то душит его. Его воспалённые глаза защипали. «Ты,» выдавил он, его голос стал напряжённым, " Ты не собираешься…та.» Он не смог произнести эти слова. Он делал всё, что было в его силах, чтобы остаться со своим сыном. Всё. Что он сделал не так? Он не мог это исправить? Сануки-сан подняла бровь: " Чтобы забрать Изуку?» Хисаши молча кивнул. Она вздохнула: " Нет, Мидория-сан, я не рекомендую им забрать Изуку». Он снова мог дышать. Она смерила его ещё одним свирепым взглядом и Хисаши едва удержался от желания опуститься в кресло. " Я говорю, что мне нужно знать сколько времени прошло с тех пор, как ты спал?» Хисаши моргнул. Ой. Это было снова. " Это… не должно иметь значение, я использую причуды выносливости-» «Сколько времени прошло с тех пор, как ты спал в последний раз?» В голосе Сануки-сан не было места снисхождению. «… 8 дней,» неохотно пробормотал Хисаши. " Снова. " «… да.» " После 24 часов без сна, это равносильно тому, что ты слишком пьян, чтобы сесть за руль. После восьми дней, я бы не доверила тебе приготовить яичную болтунью. Причуда выносливости может немного помочь, но не настолько, чёрт возьми, сильно,» безжалостно говорила Сануки-сан, " В таком виде ты представляешь наибольший риск для безопасности Изуку, пренебрегая собственным здоровьем. Я знаю, Таро рассказала тебе, к чему приводит недосыпание, так что мы не будем это пересказывать. Вместо этого ты ляжешь и немного поспишь, и ты не будешь спорить со мной по этому поводу.» Хисаши слегка поник в своём кресле. По какой-то причине он немного чувствовал себя как отруганный ребёнок. «Хорошо», неохотно выдавил Хисаши, «Я пойду немного посплю.» Он не сдвинулся со стула. Как и Сануки-сан. Она медленно моргала. «Тогда иди», сказала она. «…Разве у тебя нет более важных дел?» проворчал Хисаши. К сожалению, Сануки-сан казалась совершенно невозмутимой. «Важные вещи, например, убедиться, что родители моих пациентов сами не станут моими пациентами?» возразила она. Хисаши нахмурился. Гнев боролся с тревогой в его груди. Он презирал, когда ему указывали, что делать, когда с ним разговаривали с высока, как с идиотом и всё же… Действительно ли он представлял такой большой риск для безопасности Изуку? Это было не похоже на то, что он вёл машину или даже жарил яйцо — он просто сидел в кресле и присматривал за своим сыном. «Я раньше работала медиком в Тартаре,» сказала Сануки-сан, абсолютно не меняя сурового выражение лица. «Это ерунда — смотри на меня сколько хочешь, но это не изменит моих приказов.» «Сколько вреда я на самом деле могу причинить, просто сидя здесь?» Хисаши отодвинулся. Ему трудно было поверить, что он действительно делает что-то не так здесь. Даже попытка представить реакцию своего младшего брата-идеалиста — что, как правило, было довольно хорошим показателем того, было ли что-то «правильным» или «неправильным» в соответствии с идиотскими моральными уставами общества — говоря ему, что с ним всё в порядке. Хотя он предполагал, что если он бы представил Йоичи намного моложе, чем обычно, он бы расстроился из-за того, что Хисаши не спит. «Это,» сказала Сануки-сан, указывая на него, «саморазрушительное поведение. Ребёнку не нужен саморазрушительный родитель, потому что именно этого взрослого он в конце концов, будет воспитывать.» Хисаши был жестоко отброшен назад, в те дни, когда он всё ещё жил с Йоичи в доме их родителей. Учился готовить, когда едва мог дотянуться до плиты. Убирал гниющий мусор и стеклянные бутылки, чтобы Йоичи не пострадал. Отвлекал, успокаивал или утешал своих отвратительных, никчемных, жалких родителей, чтобы они оставили его — и, что намного важнее, Йоичи — в покое. Сама мысль о том, чтобы стать родителем, хотя бы отдаленно похожими на его собственных, была настолько отвратительной, что вызывала у него тошноту. «Дети копируют поведение, которое они видят в других, особенно в своих родителях, Мидория-сан. Если я или любой другой практикующий здесь, позволит вам приобрести привычку пренебрегать собой сейчас, то вы подарите плохой пример Изуку. Ты обрекаешь его на неудачу». Закончила Сануки-сан. Часть его хотела попытаться выяснить, были ли её слова попыткой манипулировать им, чтобы заставить делать то, что она хотела, или это была простая горькая правда. Его мелочная гордость, не стоила здоровья его сына. «…Понял,» сказал Хисаши и заставил себя встать. Он посмотрел на Изуку сверху вниз, проведя рукой по инкубатору. Он мог бы быть лучшим родителем, чем его собственные. Планка была ниже нуля. … Он должен был быть лучшим родителем. Хисаши медленно оторвал руку от инкубатора и пробормотал «Я сейчас вернусь,» направился в ванную, чтобы быстро приготовиться ко сну. Он спал не в джинсах. Когда он вышел, Сануки-сан все ещё была там, наблюдая за ним. Хисаши остановился у своего стула, сопротивляясь всеохватывающему желанию откинуться на спинку и отказаться двигаться. Бар был ниже уровня земли. Он должен был быть лучше. И если первым шагом к выздоровлению был сон, значит он будет спать. Он продолжал ходить и сел на матрас. Это была больничная койка, поэтому простыни были накрахмаленными и жёсткими, а матрас посредственным. Это все равно было похоже на рай. Он натянул простынь на колени и посмотрел на Сануки-сан. «Довольна?» Спросил он, не в силах сдержать сухость в голосе. Она посмотрела на него, изобразила едва заметный намёк на улыбку и кивнула. «Я останусь, пока ты не уснёшь. Если что-то пойдет не так, сработает сигнализация, и ты проснешься первым. Изуку в безопасности. С Изуку всё в порядке. Будет лучше для всех участников, включая Изуку, если ты выспишься. А теперь спи». Неохотно Хисаши кивнул. Толпа притаилась по углам комнаты. Их тени постоянно двигались. Их горящие глаза сузились до ненавистных щелочек. Их руки всё ещё царапали стены и пол, но…они не приблизились к Изуку. Он заставил себя лечь и закрыть глаза. Он отключил свои причуды выносливости и мгновенно отключился. Ему ничего не снилось.