Darari Do

ЯнЯн с плеча выбивает дверь приёмной Секретарши, по инерции летит в следующую, которую Кащей даже не думал закрывать (до этого дня), спотыкается о ковёр, кувыркается через голову и, подскочив на ноги, с громким хлопком соединяет ладони: — Мистер Сэндман в баре, о любезнейший. Джонни поднимает взгляд от бумаг, натыкается на ожидающую награду улыбку Суетолога, но медлит: — Неужели? Как давно его не было? — Четыре месяца, о наищедрейший, — откровенно стебется мальчишка, только что руки не вытягивая. И получает за хорошие вести хорошую сумму. Джонни же спускается в бар, где сразу замечает своего особенного гостя. Приходится пропустить грустный вздох, а только потом опустить ладонь на плечо старого друга: — Мистер Сэндман. — Кащей Бессмертный, — язвит мужчина, зарываясь пальцами с седые волосы и дуя губы. Какое-то время они неловко смеются, затихают, прячут взгляды в бесконечном отражении черной столешницы. Они оба знают причину. И Кащей подзывает официантика, заказывает ром. Потому что Цянь Куна не берет пиво, вино, соджу; его не берёт местная волшебная пыль. В свои пятнадцать Мистер Сэндман уже стал тем, кто мог легко это всё синтезировать своими собственными руками, насылать сны на друзей, на самого себя, путешествовать по вселенным одним только вздохом, глотком, касанием языка. — Двенадцать лет прошло, Джонни, — Кун разом осушает стакан, даже не морщится, и официант наливает ему столько же, — А я только сейчас понял, куда потратил свою молодость. Кащей закусывает нижнюю губу. В его крови ещё играет азарт жизни, страсть до неё, он столького ещё не испробовал, ему столько предстоит, и он полон сил, а Кун он… Он пережил слишком многое ещё в свою молодость, в свою юность, разумеется, что он устал. — А ещё вчера я был у Магу, — Мистер Сэндман выпивает два залпом, достает из пачки самокрутку, демонстрирует сигарету Кащею — тот понимающе кивает, — Я был у Магу, выкурив пачку таких. Она была настоящей, а вокруг нас творилась магия. Неожиданно для Джонни, в руках Куна появляется медальон-сфера, вторая половинка которой… — У Магу, — подтверждает он, — Я крутил в руках сферу и говорил, что мы можем обернуть время вспять. Я смотрел на неё, и не было женщины прекраснее. Не было девушки очаровательнее. Магу — прозвище девушки, которая ответила на чувства семнадцатилетнего Куна взаимностью. Она была его прекрасной дамой, его музой, апогеем его сумасшествия. Чтобы выглядеть в её глазах лучше, чем он был, Кун врал ей столько, что не в сказках сказать, не пером описать. Всегда насмешливый, всегда или слегка пьяный, или 'на творческой волне' под магией волшебной, уникальной, его собственной золотой пыли — семнадцатилетний Мистер Сэндман делал деньги на соли и конопле, а для прикрытия играл перед Магу на убитом жизнью школьном рояле и уверял, что поёт в ресторанах, что пишет музыку — и даже писал, и даже пел, и даже имел успех. — Я спросил её: 'Если я сейчас верну нас в тот день, когда твоя мама говорит, чтобы ты не связывалась со мной, то ты бы послушала её? '. Я спросил её: 'Если я сейчас верну нас в тот день, когда я предлагаю тебя стать моей девушкой, то ты бы отказала мне? Поступила бы ты иначе, зная, что тебе предстоит пройти? '. Магу предстоял первый секс под влиянием чар волшебного песка Мистера Сэндмана. Головные боли и потеря ребенка, о котором восемнадцатилетняя девушка даже не подозревала. Ей предстояло узнать, спустя три года отношений, чем именно занимается Кун, а ещё через год она прошла настоящий Ад. — 'Я верну всё назад, моя Магу! — говорил я ей, — И ты не погубишь свою молодость. От тебя не отвернутся в презрении твои собственные родители. Тебе не придётся таскаться по судам и бросить университет. Тебе не придётся плакать на моих похоронах, не зная, что они — лишь фикция' — продолжает Мистер Сэндман. Мужчина сжимает в руке сферу с такой силой, что металл гнется, а декоративные завитки трескаются. На барную стойку сыпятся осколки. Официант наливает сразу в три стакана. — Знаешь, что ответила моя Магу? — у Куна мелко дрожат пальцы. Джонни не может знать, он не смеет строить догадок. — Она сказала, что если даже мы снова вернёмся в прошлое, она поругается с мамой и прибежит ко мне ночью. Она сказала, что снова доверит мне закапать себе в нос волшебного песка. Она сказала, что готова снова пережить всё это, и прийти к тому месту, где мы с ней стоим и обсуждаем возвращение юности, всё ещё храня сферы любви. Джонни поднимает ладонь, чтобы опустить ту на плечо старого друга в знак поддержки. Однако рука замирает в воздухе, когда на барную стойку рядом к обломкам сферы любви сыпятся крошки её второй половинки. — Я сломал их две, — Кун закусывает нижнюю губу, — Две наши жизни. Но Магу права в одном: даже вернувшись обратно, я бы не смог не обманывать её, и вряд ли бы выбрал себе другой путь. Даже зная, что буду разбивать себе сердце двенадцать лет подряд, наблюдая за тем, как она счастливо живёт с другим мужчиной. Магу ответила так, как всегда было достойно неё. И если бы она ответила иначе, я бы… Я бы возненавидел её. Мистер Сэндман смотрит на обломки своей любви, последнюю пыль своей молодости, когда вдруг улыбается и заказывает веселую пина-коладу, поднимает бокал в воздух: — За конец нашей сумасшедшей молодости, а Джонни? Соударив свой ром с коктейлем Куна, Джонни отзывается: — Да начнется степенная зрелость, Кун. Да не повторим мы наших ошибок.