О яшмовых драконах, что возжелали огненный нефрит

Мэй Ханьсюэ не спускал глаз со старшего брата. Выражение его лица после прочтения смягчилось, а глаза стали напоминать два чистых озера, на дне которых плескалось счастье. Да! Он был счастлив, и не собирался этого скрывать. Ханьсюэ перевел взгляд в изголовье кровати, туда, где лежала подушка — ленточки не было. Значит, когда Сюэ Мэн сидел возле него, он её увидел и забрал. Мог бы рассердиться, но все-таки ленточку вернул. Подарил добровольно. И эта записка, как ответ на его вопрос. Губы светловолосого заклинателя тронула внезапная улыбка. Увидев ее, Мэй-младший тут же спросил: — Как ты сумел заполучить ленточку? — Долгая история, — туманно ответил старший брат. — Расскажи, — потребовал младший. — Обещаю рассказать, если ты мне поведуешь свой следующий шаг по завоеванию Цзымина, — лукаво ответил он. — Нет, и еще раз нет! — возмутился Мэй-младший. — Значит, каждый останется при своем. Ханьсюэ ничего не оставалось, как закрыть эту тему. Но был еще один вопрос, который не давал ему покоя: — Что Цзымин написал тебе? — А что тебе? — таким же вопросом ответил Мэй-старший. Младший Ханьсюэ вытащил письмо и молча протянул брату. Старший решил что и ему скрывать нечего, и тоже отдал свое. На пару мгновений воцарилась тишина. Прочитав послания, близнецы подняли глаза друг на друга. Первый не выдержал старший: — Пику Сышэн будет ее не хватать! — воскликнул он в негодовании. — Ага, все так и есть, — самодовольно произнес Мэй-младший, забирая свое письмо. — Я очень хорош! Не ревнуй, твое послание не менее интересно, — добавил он очень серьезно. Старший выхватил свое письмо, и только потом ответил: — Эта моя гарантия встречи с ним. Я сейчас же хочу отправиться на пик Сышэн. — Только после того как заживет твоя нога. Не забывай — у тебя постельный режим еще как минимум неделю. Да и вообще, сейчас моя очередь, и на пик Сышэн отправлюсь я, — лучась от радости закончил Мэй-младший. Ханьсюэ не мог не признать правоту брата, поэтому ему оставалось только лежать в постели и «попивать уксус». Пик Сышэн. Прошло уже два дня как Сюэ Мэн возвратился на пик Сышэн, но его разум все еще находился в смятении. Глава Сюэ наивно верил — вернувшись домой и больше не видя близнецов, он придет в норму. Как же он ошибался! Да разве возможно забыть все эти нежные касания, и не придавать значение явно недружественным намерениям братьев? Когда-то Цзымин был невинен аки младенец, но последние события открыли ему глаза на многое. Может Ханьсюэ думали, что если его ближайшее окружение оказалось сомнительной ориентации, то и он такой-же? Сюэ Мэн воспротивился этой мысли. Встречаться с одним из Ханьсюэ! Увольте. Если старший брат праведен и честен, то младший недаром получил прозвище «ветренное семя Куньлуньского Дворца Тасюэ». Цзымин уже начал жалеть, что поддавшись порыву, он оставил им письма. Чем он только думал?! День у Главы Сюэ проходил в заботах, а вот ночью, оставшись один, он только и делал что размышлял о близнецах. Правду сказать, что все-таки Мэй-старший у него сейчас вызывал больше чувств, чем младший. Может потому, что он был ему благодарен за защиту, а может свою роль сыграла лента, которую Ханьсюэ, как верный влюбленный хранил под подушкой. Или все-таки то, что они держались за руку, подействовало на Цзымина больше, чем он ожидал. Невольно вспомнив этот момент, Сюэ Мэн почувствовал томление в теле, и проклиная себя за слабость — ударил по лицу. Пощёчина привела его в чувства, но он с горечью подумал о том: что если ему каждый раз, при мыслях о Ханьсюэ придется себя бить, то ходить ему постоянно с красным лицом. Утро следующего дня началось как обычно: завтрак и дела ордена. Ближе к обеду, когда прием посетителей наконец-то закончился, глава Сюэ вздохнул свободнее. Только он собрался покинуть зал, как услышал легкие шаги, которые эхом отозвались в его сердце. Замерев, глава Сюэ растерянно смотрел как к нему приближается Мэй Ханьсюэ. — Что ты здесь делаешь? — вместо приветствия спросил Сюэ Мэн. Видя его смятение, Мэй-младший в душе рассмеялся. Все-таки им с братом удалось внести разлад в его неискушенную душу. — Уважаемый Глава Сюэ, ваш смиренный слуга пришел пригласить вас на дружественный обед, — высокопарно начал он. Сюэ Мэн уставился на него, не веря своим глазам. Вот наглец! — Не пойду! — отрезал он. Мэй Ханьсюэ, ожидавший чего-то подобного, сдаваться не собирался. — Когда-то, Глава клана Сюэ лично пригласил меня отобедать, но нам помешали. Неужели сейчас столь благородный муж, берет своё слово назад? — с притворным сожалением провозгласил Мэй-младший. Сюэ Мэн заколебался — в чем-то этот наглец был прав. Ханьсюэ, видя его нерешительность, продолжал давить: — Неужели Глава Сюэ, не желает разузнать за обедом, о здоровье моего брата? Этот аргумент окончательно добил Цзымина, и он нехотя ответил: — Ладно. Где находится столовая, ты знаешь. После этих слов Глава пика Сышэн пошел на выход, совершенно не обращая внимания на оставшегося позади Мэй Ханьсюэ. Тот усмехнулся, быстро догнал его и преградив дорогу, сказал: — У меня есть предложение получше. Сначала Сюэ Мэн хотел послать его куда подальше, но увидев как расцвела на лице Мэя-младшего неотразимая улыбка, а его зеленые глаза заискрились искренним восхищением взирая на его персону, Цзымин заколебался. Ханьсюэ же нисколько не сомневался в своем обаянии, и в том, что Сюэ Мэн обязательно пойдет с ним. У него уже было припасено десятки доводов его убедить, но Глава клана сдался быстрее. — И какое же? — недовольно спросил он. — Это будет сюрприз, — радостно отозвался светловолосый заклинатель. Мэй Ханьсюэ привел его в самую известную в городе харчевню, славившуюся лучшими блюдами. Сюэ Мэн решил что они останутся на обед здесь, и уже направился к ближайшему столику, но его остановили. Оказалось, Мэй Ханьсюэ сделал заказ заранее, и теперь они просто пришли забрать корзинку с приготовленной едой. Вот ведь самоуверенный наглец! — возмутился про себя Глава Сюэ. Чтобы не поддаться искушению надерзить, он перенаправил свои мысли в другую сторону: — Как себя чувствует Мэй Ханьсюэ? — с искренней заботой в голосе поинтересовался он. Эта забота, не укрылась от младшего близнеца. Про себя он тяжело вздохнул, а вслух произнес: — Ему намного лучше, жара нет, но к сожалению ему неделю придется провести в постели. Узнав что ему лучше, Цзымин даже повеселел, что вызвало еще один ревнивый вздох Мэя-младшего. — Я обязательно навещу его в самое ближайшее время. — Конечно приезжай, он будет очень рад тебя видеть, — серьезно отозвался Ханьсюэ. Когда заказ был собран, Мэй-младший потащил его на выход, при этом всунув ему в руку корзинку с едой. Выйдя из харчевни Ханьсюэ призвал меч, и подхватив за талию опешившего от такой вольности Сюэ Мэна, быстро взмыл в воздух. Цзымину же пришлось ограничиться отборными ругательствами в адрес Мэй Ханьсюэ, так как вырываться в полете было крайне неблагоразумно. Тот же только смеялся в ответ, и как показалось Сюэ Мэну, еще крепче прижался к нему. Вскоре они прибыли к озеру, и Цзымин вздохнул чуть свободнее. Эти объятия вызывали у него неопределенные чувства, в природу которых он не хотел вдаваться. — И что мы здесь делаем? — язвительно спросил он. — Как что? — удивился Мэй-младший. — Конечно обедаем на природе. — А почему здесь? — не удержался от вопроса Сюэ Мэн. — Здесь прекрасный вид! — смотря прямо на него пожирающим взглядом, ответил Ханьсюэ. От этого взгляда, по спине Цзымина пробежали мурашки, и чтобы скрыть смущение он быстро отвернулся. — Хватит трепаться, давай есть, — грубо отрезал он. Не обращая внимание на его тон, Ханьсюэ рассмеялся. — Ты как всегда горяч, — ответил он с иронией. — А твой язычок такой-же острый, как суп гудон. Вот бы попробовать его на вкус, — лукаво добавил Мэй-младший. Сюэ Мэн задохнулся от такой прямолинейности. — Что ты сейчас сказал? — взорвался он. — Что ты хочешь попробовать на вкус? — Суп гудон, — невинно ответил Мэй Ханьсюэ. — А ты что подумал? Цзымин густо покраснел, и отвернувшись принялся доставать еду из корзинки. Раскладывая обед на циновке, он про себя отметил что блюда заказанные Ханьсюэ, все как на подбор были его любимыми: острый суп гудон, пара тарелок тонко нарезанной баранины, свежие и хрустящие побеги бамбука, овощи и жаренное рыбное филе — щедро приправленное специями. Так же к обеду прилагался кувшинчик легкого вина. Мэй Ханьсюэ вовсе не хотел иметь дело с пьяным Цзымином, а вот со слегка захмелевшим — другое дело. Какое-то время они просто молча ели, думая каждый о своем. Погода благоприятствовала аппетиту: светило солнышко, в ветвях деревьев пели птицы, а лотосы на воде были прекрасны. Эта гармония природы, постепенно проникла и в душу Сюэ Мэна, располагая к разговору. Насытившись, Мэй Ханьсюэ предложил выпить. Цзымин не стал отказываться, и залпом осушив первую пиалу, тут же протянул пустую чашу за добавкой. Мэй-младший подлил еще, и сам тоже выпил. Потом обратившись к Сюэ Мэну задал неожиданный вопрос: — Цзымин, а что ты думаешь об отношениях твоего Учителя и Мо Жаня? Этот внезапный вопрос, личного характера, просто пришиб Главу Сюэ. Он никогда бы не смог говорить на эту тему свободно, для него это было слишком болезненно. Видя его реакцию, Ханьсюэ, не настаивая на ответе, продолжил говорить сам: — Видно что Мо Жань его очень любит, и хоть образцовый наставник Чу, более сдержан в чувствах, но его поступки говорят сами за себя. На миг Ханьсюэ замолчал, а потом все-таки решился спросить: — Цзымин, ты понимаешь любовь? Понимаешь какое это чувство, и что оно заставляет делать человека? Сюэ Мэн был так потрясен этим разговором, что даже ни разу не выругался, а просто сидел уставившись на Мэй Ханьсюэ. К чему все эти вопросы? — молнией пронеслось у него в голове. Что он этим хочет сказать? Видя, что Глава Сюэ не расположен отвечать, Ханьсюэ все равно продолжил говорить. Это уже походило на монолог сам с собой, но его это ничуть не смущало. — Цзымин, — сказал он с нажимом, — если бы это не был твой Учитель и твой брат, ты бы мог принять такие отношения, или хотя бы относиться к ним непредвзято? Мэй Ханьсюэ наконец-то замолчал, ожидая ответа. Его глаза, в глубине которых сейчас читалась несбыточная надежда, вопросительно уставились на Сюэ Мэна. А Глава клана Сюэ не знал что и ответить. Раньше он бы обматерил Мэй Ханьсюэ последними словами, но в свете недавних событий во дворце Тасюэ, он стал терпимее к данному вопросу. Молчание затягивалось, и чтобы скрыть эту неловкость, Сюэ Мэн протянул пустую пиалу Ханьсюэ, и тот вновь наполнил ее вином. Одним глотком осушив чашу, и почувствовав благодатное тепло что разлилось внутри, он наконец-то смог разлепить губы: — Почему ты вообще задаешь такие вопросы? Какое тебе до всего этого дело? — Мне просто интересно знать твое мнение, — серьезно ответил близнец. — Мэй Ханьсюэ! — воскликнул в гневе Глава Сюэ. — Хватит нести чушь, тебе-то таким интересоваться? Сколько женщин побывало в твоей постели, и небось не только женщин… — тут он осекся, не смея продолжать столь щепетильную тему. — Ни одного мужчины в моей постели не было, если ты об этом, — тут же с твердостью ответил Ханьсюэ. — А что до барышень, то я никого не принуждал, — добавил он. — Не принуждал? — с усмешкой сказал Сюэ Мэн, — но и не отказывал, — припечатал он. — Тут ты прав, — согласился с ним Мэй-младший. — Я просто надеялся… — но тут он внезапно замолчал, вынуждая Цзымина смерить себя пристальным взглядом. — Надеялся на что? — язвительно поинтересовался тот. — Надеялся таким образом встретить свою любовь, — тихо ответил Ханьсюэ и печально вздохнул. — Но это было очень глупо с моей стороны, — едва слышно прибавил он. Сюэ Мэн растерялся от такого признания. — Глупо? — пробормотал он. — И с чего ты теперь так решил? — Потому что глупо искать любовь через постель, — отрезал Ханьсюэ. — Любовь приходит по-разному, но ощущается всегда одинаково. В один момент ты просто понимаешь что не можешь жить без этого человека, и готов все на свете для него сделать. Даже если он не ляжет к тебе в постель, от этого любовь не угаснет. И не важно какого он пола или возраста, ты все принимаешь без раздумий. И я очень надеюсь что понимание этого, пришло ко мне не слишком поздно. От этой исповеди Сюэ Мэн опешил еще больше. Что сейчас пытается донести до него Мэй Ханьсюэ? А тот, желая вывести его на откровения, спросил: — Цзымин, если бы ты полюбил по-настоящему, был бы важен для тебя пол этого человека? Оттолкнул бы ты его, будь он мужчина? — Я не такой! — тут же вспылил Сюэ Мэн. — Я не люблю мужчин. — Мне кажется жизнь штука непредсказуемая и зарекаться никогда нельзя, — промолвил Ханьсюэ. — Даже если ты не такой, то ведь есть вероятность того, что тебя может полюбить мужчина. — Это полный бред! — отрезал Цзымин. — Почему же бред? Я думаю что такое вполне возможно, ты ведь и сам знаешь что неотразим, — с иронией сказал Ханьсюэ. На это Цзымину возразить было нечего, и он промолчал. А Ханьсюэ продолжал давить на него: — Представь ситуацию: мужчина, влюбленный в тебя, решает признаться в своих чувствах. Неужели ты проклянешь его только за то, чему он и сам неподвластен? Будешь насмехаться над его искренней любовью? Он же человек, а людям свойственно любить друг друга. Разве не так? — Это неправильно, — нарушил молчание Сюэ Мэн. — Людям — да, но мужчины… их не одобряют. — А, я понял, — с грустью произнес Мэй Ханьсюэ. — Вот если этот мужчина был девушкой, наверно ты бы проявил снисхождение? — Проявил, — промямлил Цзымин. — Вот я и говорю — двойные стандарты, — опять вздохнул Ханьсюэ. — Но это разные вещи! — запальчиво ответил Сюэ Мэн. — Почему же? — возразил Мэй-младший. — Чувства то одинаковые, так в чем разница? Цзымину было не под силу вести словесные баталии, он сразу понял — ему не переговорить Ханьсюэ. Да и весь этот разговор был настолько странный, что уже начал его пугать. А Мэй-младший, решивший что Сюэ Мэну теперь надолго хватит тем для размышлений, резко переменил тему разговора: — Выпьем? — произнес он, поднимая кувшинчик с вином. — Выпьем, — обрадовался Цзымин такому повороту в тяготившем его разговоре. Какое-то время молодые люди сидели и пили. Глава клана Сюэ молча смотрел на озеро, а Ханьсюэ на Цзымина. Мэй-младший не знал, скоро ли они увидятся вновь, и поэтому просто наслаждался красивым профилем своего избранника. Сам Сюэ Мэн не замечал направленный на него горящий взгляд, так как полностью был поглощен собственными мыслями. Последних было так много, что они кружились в его голове словно вихрь, и трудно было сосредоточиться на чем-то одном. В глубине души Цзымин осознавал смысл этого провокационного разговора, однако, предпочитал попросту не углубляться в море собственных неоднозначных ощущений. Он предпочел остаться на безопасной поверхности, которая, в данный момент, была подернута мягкой пеленой алкогольного опьянения. Кувшинчик незаметно опустел, принося легкость телу и разуму. На этом фоне наступивший вечер стал казаться каким-то уютным и немного интимным. Небо на горизонте окрасилось нежным оттенком розового заката, и Сюэ Мэн вдруг подумал о том, что ему совсем не хочет отсюда уходить. Его черты смягчились, а красиво очерченные полные губы слегка приоткрылись. Мэй Ханьсюэ, неотрывно наблюдающий за Цзымином вздрогнул. Эти чуть влажные уста, просто напрашивались на поцелуй. С трудом поборов искушение он отвернулся. Но надолго его не хватило, и Ханьсюэ поддавшись новому желанию неожиданно лег на землю, при этом удобно устроив свою светловолосую голову на коленях главы пика Сышэн. От такого нахальства Сюэ Мэн сначала растерялся, а потом придя в себя попытался отпихнуть Ханьсюэ. — Ты что делаешь? — с возмущением проговорил он. — Как я и говорил — двойные стандарты, — невпопад пробормотал Мэй-младший, довольно прикрывая глаза. — У кого двойные стандарты? — взъярился хмельной Сюэ Мэн. — Да черт с тобой! Лежи если хочешь. — Хочу, — промурлыкал Мэй Ханьсюэ, устраиваясь поудобнее. Цзымин неожиданно понял — сопротивлялся он скорее по привычке. Человек, который сейчас лежал у него на коленях, почему-то ничуть его не смущал. Это открытие настолько поразило его, что он застыл. Мэй Ханьсюэ пребывая в счастливом блаженстве, от такой близости к теплому телу своего избранника, очень надеялся что Сюэ Мэн все-таки сможет принять его чувства. Ведь и сам Мэй-младший, совсем недавно понял — насколько важен для него Глава клана Сюэ, и по какой причине он всегда хотел сделать его счастливым. Поддавшись своим эмоциям, Ханьсюэ застенчиво попросил: — Цзымин, погладь меня пожалуйста по голове. А потом смутился и покраснел, словно девушка. Сюэ Мэн от такой просьбы опешил, и уже решил резким словом отказать, но совсем некстати вспомнил о том, что в купальни Дворца Тасюэ и сам хотел это сделать. Алкоголь притупил бдительность, и желание потрогать это золотое великолепие неодолимым порывом охватило его. Поддавшись искушению, он неуверенно опустил руку на голову Мэя-младшего, и плавными движениями начал гладить того по голове. Ханьсюэ тихо застонал, а его тело отозвалось на прикосновения легкой дрожью. Такая реакция не укрылась от Цзымина, и в этот момент он вдруг ощутил себя, словно победитель на поле боя. Ведь сколько девиц желали Мэя-младшего, а тот сейчас дрожит в его руках, и от его ласки. Происходящее с ними было сродни наваждению. В глубине души Сюэ Мэн понимал — так делать нельзя, но уже не мог остановиться. Его рука гладила Ханьсюэ по волосам, зарывалась в них пальцами и слегка потягивала, вызывая весьма неоднозначные звуки со стороны младшего близнеца. Цзымин, как завороженный, смотрел на это томное лицо, на дрожащие чуть приоткрытые губы, плавную линию изящной шеи, и останавливаться ему совсем не хотелось. Мэй Ханьсюэ же пребывал в эйфории. Когда он озвучил свою робкую просьбу, то на такое даже и не рассчитывал. От слишком умелых действий Сюэ Мэна, его тело пронзали эротические молнии, а чувствительность возросла в несколько раз. Сердце Ханьсюэ зажглось пламенем страсти, и этот жар уже стал перемещаться ниже. В какой-то момент пришло понимание — пора прекратить, еще чуть-чуть и он овладеет Цзымином прямо здесь и сейчас. Отстраняться не хотелось, и жаль что это придется делать ему. Напоследок, Мэй Ханьсюэ схватил ладонь Сюэ Мэна, и нежно прижал её к своим губам поцелуем. Потом, не удержавшись, слегка провел по ней языком, а уже после отпустил и нехотя встал с его колен. — Что ты только что сделал? — прохрипел Сюэ Мэн, как заворожённый смотря на свою ладонь. — Возвратил поцелуй, — чувственно ответил Ханьсюэ, и уже привычным жестом погладил его щеку. На сегодня впечатлений Цзымину хватит с лихвой, — подумал он. Да и ему самому не помешает охладить пыл в холодных горах Куньлунь.