О яшмовых драконах, что возжелали огненный нефрит

Ханьсюэ-младший, вернувшись во Дворец Тасюэ, первым делом пошёл к брату. Застав того в состоянии полного уныния, он сразу почувствовал неладное, а сердце его кольнуло от нехорошего предчувствия. После взаимных приветствий, прозвучавших весьма напряженно, младший близнец сразу же спросил: — Брат, что случилось? Мэй-старший молчал. Хоть он и заранее готовился к этому разговору, но когда пришло время, не нашел слов. Зная своего старшего брата, как никто другой, Ханьсюэ решил зайти с другой стороны, и задать вопрос напрямую. — Это из-за Сюэ Мэна? Старший близнец, понимая, что лучше сказать о произошедшем чем что-то утаивать, собравшись с мыслями произнес: — Вчера здесь был Цзымин… Ханьсюэ не собирался рассказывать подробности их постельной баталии, а просто хотел сказать про ее финал, и поэтому закончил так: — В общем, я признался ему в своих чувствах. Мэй-младший оцепенел, такого быстрого поворота событий он от брата не ожидал. Что же теперь будет, и как это отразится на нас троих? — подумал в легкой панике Ханьсюэ. А вслух потрясенно произнес другое: — И что он ответил? — Что ему надо подумать, — бесцветным голосом сказал старший близнец, смотря в окно. — Я обещал, что если он не захочет меня больше видеть, то я отступлюсь, — прибавил он с болью в голосе. — Так что, если таков будет его ответ, то моя роль во всей этой немыслимой истории заканчивается. Останешься лишь ты, а с твоим опытом и терпением сомневаться в успехе глупо, — с горечью проговорил он. — У нас с тобой помнится был уговор — без обид и претензий, так кажется ты говорил? Так вот я сдержу слово. Ханьсюэ-старший наконец-то повернулся к своему брату. Мы так похожи, но все-таки очень разные, — невольно подумал он. Совсем как тепло и стужа. Мэй-младший, смотря на своего брата отчетливо понимал — слова утешения тут неуместны. Не мог же он сказать, что все образуется. Каждый из них желал Сюэ Мэна, и эта борьба, так или иначе, оказалась бы победной только для одного из них. Цзымин сказал что ему нужно подумать, — размышлял про себя Ханьсюэ-младший. Неужели на него оказал влияние наш разговор? Или, — в голове взорвалась догадка, — ему все-таки нравится мой брат? Под воздействием этого предположения он поспешно спросил: — Как он вел себя? В каком настроении ушел? — Вел, — задумчиво протянул старший близнец. Перед его глазами предстал рыдающий Цзымин, и то, как он его утешал. Наверно это последний раз, когда я касался его, — с болью в сердце подумал Ханьсюэ. Мэй-младший во время всего разговора, не спускал с брата взволнованных глаз. Тут явно что-то произошло, но он мне не откроется, — мелькнула мысль. А вслух опять сказал другое: — Да вел. Он был задумчив или расстроен? Обругал тебя или промолчал? — Он не ругался, но и не светился радостью, — все что смог сказать старший Ханьсюэ. Понимая, что из него больше ничего не вытянешь, и чувствуя как ему сейчас тяжело, светловолосый заклинатель прекратил свои вопросы. Прежде чем выйти из комнаты, он подошел к брату, и в немом утешении положил руку ему на плечо, а потом развернулся и тихо вышел. Пик Сышэн. Поздний вечер. Сегодня Сюэ Мэн решил допоздна задержаться в Зале Даньсинь. Все уже разошлись по комнатам, а ему идти в свою не хотелось. Глава клана сидел и занимался делами ордена, погрузившись в бумажную работу с головой. Только вчера он вернулся из Дворца Тасюэ, а ему казалось что прошла уже целая вечность. Вечность — которая разделяла его жизнь до признания Ханьсюэ и после. Если днем Сюэ Мэн занимал себя делами, то приближение ночи он страшился. Всю прошлую ночь Глава Сюэ томился от безысходности, и чувствовал что и эта будет такая же. Цзымин очень страдал, так как должен был дать ответ не только старшему Ханьсюэ, но и самому себе. Этот ответ уже вырисовывался на краешке сознания, но сказать его вслух он бы не смог. Для него это было слишком постыдно! Сюэ Мэн никогда, даже в страшном сне, не мог себе представить что его будет волновать мужчина. Это что-то из ряда вон! Тут он опять подумал о Мо Жане и Учителе. Они просто жили отдельно от всех, предоставленные сами себе и никому ничем не обязанные. А он? Он у всех на виду. Что скажут люди? Что скажет его клан? Его душа рвалась во Дворец Тасюэ, а разум удерживал на пике Сышэн. Это противоборство отнимало у него все силы, и не давало спокойно жить. За полночь, Сюэ Мэн наконец-то покинул Зал Даньсинь и медленно побрел в свою комнату. Все вокруг спали, и Глава клана искренне позавидовал им. Он даже не помнил, когда нормально спал в своей постели. А вот рядом со старшим Ханьсюэ ты прекрасно выспался, — подкинуло ему подсознание. Цзымин уже устал сопротивляться таким мыслям, с каждым разом воспринимая их все легче. От себя не уйти, — обреченно подумал он. Войдя в свою комнату Глава Сюэ зажег свечу. При ее неровном свете он разглядел небольшой свиток бумаги, лежавшей на столе. Вроде бы раньше его здесь не было, — подумал Сюэ Мэн, беря свиток в руки и разворачивая. От содержания этого послания ладони его вспотели, а ноги подогнулись. Мое сердце в томленье застыло, Ночь в меня свои корни пустила. Не печалься, Птенец драгоценный Для меня ты один совершенный! И тут он услышал прекрасную музыку, которая нежно переливалась в ночи. Сюэ Мэн узнал это звучание струн — Кунхоу. Глава клана подошел к окну и застыл прислушиваясь. Мелодия была кристально чистой и лирической, на его измученное сердце она лилась словно бальзам, окутывая душу спокойствием. Музыка была предназначена ему, Цзымин это почувствовал сразу. Она вплеталась в него мягкой лозой, обвивая тело теплом и согревая изнутри. В эту мелодию была вложена немалая духовная сила, которая своей мощью облегчала его страдания. Сюэ Мэн закрыл глаза, позволяя музыке утешить себя, его боль начала отступать и на сердце полегчало. Глаза Цзымина наполнились слезами, но теперь эти слезы уносили его печаль, принося облегчение. Сюэ Мэн вздохнул полной грудью и плечи его распрямились, как будто гнет последних дней наконец-то оставил его. Музыка закончилась, Цзымин открыл глаза и с благодарностью подумал о человеке, который подарил ее. Мэй Ханьсюэ младший. Он и сам не знал с чего так решил: возможно подсказка была в самой музыке, а может играющий передал это знание со своей духовной силой, или ему просто подсказало сердце. Теперь это все не важно, а важно было то, что наконец-то пазл сложился, и Сюэ Мэн осознал неприкрытую истину — оба брата Ханьсюэ были к нему не равнодушны. В чувствах старшего он не сомневался, не тот он был человек. А вот младший… сомнения в его полной искренности все же закрадывались. Вдруг он возжелал его только потому, что ему наскучили все эти легкодоступные девицы, вьющиеся вокруг него? Эффект от музыки еще не пропал, поэтому осознание того — что его любят двое братьев, не повергло его в шок. А наоборот, поддавшись соблазну увидеть Ханьсюэ, Цзымин даже выглянул в окно. Но ночь была темна, и его взгляд не уловил ни малейшего движения. Переведя глаза в ту сторону, где располагались горы Куньлунь, он одними губами прошептал, — Спасибо. Этой ночью Глава Сюэ наконец нормально уснул, и все бы ничего, но перед самым пробуждением ему приснился прежний сон: он опять очутился на развилке двух дорог, а сердце его нестерпимо болело. Проснувшись, Сюэ Мэна охватило нехорошее предчувствие — теперь этот сон несет для него дурное предзнаменование. Так как Дворец Тасюэ и пик Сышэн были союзниками, о чем и возвестили недавно миру, то и дела у них были общие. Но как вести теперь эти дела, когда сложилась такая неоднозначная ситуация, никто не знал. Сюэ Мэн больше не мог как раньше приезжать в горы Куньлунь, а при одной мысли что ему придется общаться с братьями, его прошибал пот, а ноги отказывались слушаться. Как и обещал старший Ханьсюэ, он его больше не беспокоил, да и младший не появлялся на горизонте, понимая что Цзымину нужно время. Мэй-младший сделал свой ход. Он рисковал, но ему ничего не оставалось как тоже заявить о своих чувствах. Ведь он желал быть с Цзымином не менее страстно чем его старший брат. А Сюэ Мэн, оставшись один, начал ощущать острую нехватку внимания со стороны близнецов. Он был одинок, Учителя и Мо Жаня больше не было рядом, и его душу стали заполнять такие несносные, но одновременно притягательные Ханьсюэ. Каждый из них мечтал о встречи друг с другом, но если братья боялись прогневать Цзымина, то сам он начал бояться своих чувств к ним. Так пролетела неделя. По ее истечению, гонец из Дворца Тасюэ принес личное послание Главе клана Сюэ. Цзымин в нетерпении вскрыв его, увидел приглашение на званный ужин, посвященный выходу из медитации Главы Куньлуньского Дворца Тасюэ. Гонец, стоя в стороне, ожидал что скажет Глава клана. Молодой господин Мэй и один и другой, велели ему дождаться ответа Сюэ Мэна, что он смиренно и делал. У Цзымина не было повода отказать в визите, между его кланом и Дворцом было соглашение о союзничестве, и они теперь считались побратимами. Тем более в приглашении было указано, что и старейшины его клана могли посетить это мероприятие. Невежливый отказ может пошатнуть наш недавно созданный союз, — убедил себя Сюэ Мэн. Поэтому на приглашение было отвечено согласием. Дворец Тасюэ. Званный ужин. На званном ужине, как и ожидалось, присутствовали только представители двух кланов. Глава Минъюэ Лоу, вышедшая недавно из длительной медитации, сердечно приветствовала прибывших гостей с пика Сышэн. Вместе с Сюэ Мэном на приглашение откликнулись еще старейшины Таньлан и Сюаньцзи. В Зале Приемов было довольно многолюдно. Все старейшины и ученики Дворца собрались здесь, чтобы выразить свое почтение Главе. Минъюэ Лоу сидела на возвышении, её шикарное кресло напоминающее ледяной трон, было укрыто превосходными мехами. Собравшиеся в зале люди стояли небольшими группами и переговаривались. В воздухе витали прелестная музыка и благовония. Старейшины с которыми прибыл Сюэ Мэн быстро ретировались, оставив его одного. Во время приветствия, которым Глава Сюэ обменялся с Главой Дворца, он естественно видел обоих Ханьсюэ, но Цзымин тогда так смутился, что даже не смог поднять на них свой взгляд. Оба брата, видя его состояние, не осмелились подойти к нему, боясь что он просто исчезнет. Ни один ни другой, не знали что творится в голове у Цзымина, поэтому сейчас предпочли молча наблюдать за ним издалека. Конечно Сюэ Мэн тоже смотрел на них, но виду не показывал. Его сердце стучало как бешеное, и странное томление заполнило его грудь. Он страстно чего-то жаждал, но не знал чего. Сегодня Цзымин твердо решил не пить, но почему же тогда не проглотив и капли спиртного, он чувствовал себя словно пьяный? Отчего его мысли путались, а ноги дрожали? Может потому, что даже через весь зал он ощущал мощную энергию вожделения, исходившую от обоих Ханьсюэ? Или потому, что желал их сам. Эта мысль, накрывшая его словно водопадом, оказалась последней каплей терпения Сюэ Мэна. Глава клана побледнел, и быстро покинув зал, вышел на свежий воздух. Прислонившись к холодной колонне разгоряченным лбом, Цзымин пытался взять себя в руки. Морозный воздух остужал его пыл снаружи, но внутри горел огонь, который потушить было не так-то просто. Вдруг до его слуха донеслись шаги и женские голоса. Сюэ Мэн не желал попадаться на глаза, поэтому отступив в тень колонны, затаился. Девушки приближались явно спеша в зал, но на пороге все-таки остановились. — Лан Диу, — услышал Цзымин, — скажи я хорошо выгляжу? Прическа не растрепалась? А платье красивое? В ответ раздался девичий смех, и приятный голосок ответил: — Выглядишь ты прекрасно, и волосы в порядке. Только зря все это. — Почему же зря? — поинтересовался первый голос. — Я уверена что понравлюсь ему. В прошлый раз он обещал, что мы еще обязательно увидимся. — Наивная дурочка, — послышался ответ Лан Диу. — Он так всем обещает, но дважды приходил только к одной. У Сюэ Мэна от этого разговора поднялась волна гнева. Бесстыдница, блудница, — ругал он про себя настырную девушку. И кто такой он, Цзымин сразу понял — младший Ханьсюэ. Ведь в этом месте, только у него была такая слава. Развратник, — бушевал про себя Цзымин, — ветренное семя Куньлуньского Дворца! Между тем девушки, не зная что их подслушивают, продолжили разговор. — Кто же эта удачливая дева? — с завистью произнесла первая. Тут голос Лан Диу понизился до шепота, и имя этой девицы Сюэ Мэн не услышал. — Неудивительно, она очень красивая, — протянула поклонница Мэя-младшего. Кто красивая? — думал про себя Цзымин. Ему до смерти захотелось узнать, что это за девушка, которую Ханьсюэ посещал дважды. Над причиной своего любопытства он как-то не задумывался. — И даже этой красотке было недавно отказано, — сказала Лан Диу, — и не только ей. Говорят, что в последнее время младший господин Мэй вообще перестал обращать внимание на женщин. Ходят слухи, что после истории с тем злополучным свитком, ни одна девушка не может похвастаться тем, что была с ним. — Ох, — с сожалением вздохнула первая. — Неужели он теперь будет как старший брат? — К слову о старшем господине Ханьсюэ. Знаешь последние новости? — встрепенулась Лан Диу. — Какие? — живо поинтересовались в ответ. — Он влюблен! — раздался торжественный голос. — В кого? — потрясенно спросила первая девушка. — Никто не знает, — ответила Лан Диу. — Ах! Кому-то так повезло! Счастливица! Многие все на свете отдали бы, чтобы оказаться на ее месте! «Счастливица», прячась за колонной залилась краской смущения. Вот черт! — думал Сюэ Мэн. Неловкая ситуация. Это наверняка та Сян Цзы, все растрепала. Девушки тем временем продолжали переговариваться. — Но не ты, — со смехом ответила Лан Диу. — Ты бы хотела младшего господина Мэя. — Естественно! Мне нравится плавиться словно свеча, а не замерзать на лютом холоде, — томно ответила поклонница младшего близнеца. — Я все же попробую подойти к нему, что я зря наряжалась? — добавила она. — Дело твое, — произнесла Лан Диу. Потом голоса стихли, и послышались удаляющиеся шаги. Сюэ Мэн покинул свое укрытие и пошел за ними в зал. Глава клана был просто ошарашен этим ненароком услышанным разговором. Вот значит как? Младший Ханьсюэ перестал бегать за девушками, а старший влюблен. Интересные новости ходят по Дворцу Тасюэ. Цзымин, которого все это непосредственно касалось, испытывал сейчас бурю чувств: раздражение, удовлетворение и… радость? Войдя в Зал Приемов он почти наткнулся на младшего близнеца. Благо светловолосый заклинатель стоял к нему спиной, но вот рядом с ним, чуть ли не вплотную, обтиралась какая-то девица. Наверное та самая, которая так жаждет его внимания, — недовольно подумал он. Сюэ Мэн теперь мог хорошо ее рассмотреть — она была нежной как цветок и гибкой как лоза, а в ее голосе, долетавшем до него, сквозила приторная сладость. Цзымин опять замер прислушиваясь. — Молодой господин Мей, — ворковала она, — вы сегодня прекрасно выглядите, впрочем, как и всегда. — Спасибо, дева Мин, — очень сдержанно ответил он. — Вы что-то хотели? Она посмотрела на него таким взглядом, в значении которого ошибиться было невозможно. — Господин Мэй, моя постель так холодна, — завлекающе протянула она, и игриво захлопала ресницами. Раньше этой фразы было достаточно, хотя бы для того, чтобы младший Ханьсюэ заинтересованно взглянул на нее, и начал флиртовать. Но не в этот раз. — Ничем не могу помочь, — холодность тона Мэя-младшего, сейчас могла соперничать с ледяным голосом его брата. Он уже хотел уйти, но девушка, пребывая в растерянности от такого приема, и желая удостовериться что это происходит наяву, подняла руку чтобы задержать его. Такой наглости Цзымин уже выдержать не мог. Этой Мин, дали ясно понять — ей не рады, тогда какого черта она еще и руки распускать вздумала. Не подумав о том, как со стороны выглядит его поведение, Птенец феникса не сдержался и перехватил руку девушки, не давая ей дотронуться до Ханьсюэ. — Соблюдай приличия, бесстыдница, — рявкнул Сюэ Мэн, отпихивая ее руку. Мэй-младший и девушка удивленно застыли. У Мин Юн задрожали губы, а глаза наполнились слезами — с ней так еще никто не обращался. Она с негодованием воззрилась на Главу клана Сюэ, и уже открыла рот чтобы возразить ему, но слова замерли на ее устах. Сюэ Мэн больше не смотрел на нее, он смотрел на Мэй Ханьсюэ, и от столь сильного зрительного контакта между двумя мужчинами, ей стало как-то не по себе. Взгляд Мэя-младшего потеплел, в нем почему-то читалось чувство вины, приправленное… восхищением? — Я искал вас, Глава Сюэ, — первым нарушил неловкое молчание младший близнец. — Пиршество начинается, прошу вас занять место за праздничным столом, — прибавил он. Его голос резко отличался от холодного тона, которым он говорил с девушкой. Мин Юн, глядя на такие перемены, удивленно захлопала глазами. Сюэ Мэн, под влиянием чувства собственничества, жестко сказал: — Иди и показывай дорогу, что встал как вкопанный! Несмотря на столь суровый тон, Ханьсюэ ничуть не обиделся, а улыбнувшись, игриво произнес: — Как скажете, мой господин. Глава клана фыркнул, и с чувством собственного достоинства прошествовал к столу, а Мэй-младший, не удостоив даже мимолетным взглядом деву Мин, поспешил за ним. Девушка оставшись одна, даже рот раскрыла от изумления. Что это сейчас было? — с досадой думала она, смотря им вслед. В этом зале, не только Мин Юн смотрела на Сюэ Мэна и Ханьсюэ, была еще пара зеленых глаз, не спускающая с них пристального взора. Когда Цзымин только покинул зал, старший брат проводил его лишь глазами, но помня обещание, не пошел за ним. Глава клана Сюэ долго не возвращался, и беспокойство за него перевесило обещание. Мэй-старший уже сделал шаг к выходу, но тут его окликнула Глава Дворца, не подойти к ней он просто не мог. Начиналось пиршество, и все садились за столы, поэтому за Сюэ Мэном пошел младший брат, которого и задержала в дверях Мин Юн, так не вовремя возжелавшая его общества. Гости расселись. Место Цзымина, как и следовало ожидать, оказалось между двумя Ханьсюэ. Сюэ Мэн сидел и вяло ковырял в тарелке, не испытывая ни малейшего чувство голода. Младший брат весело на него поглядывал, и как бы невзначай касался его ноги своим коленом. Глава клана, ничего не замечая, был полностью погружен в свои невесёлые думы. Я сейчас поступил крайне опрометчиво связавшись с этой девчонкой, — корил он сам себя. Зачем мне только понадобилось вмешиваться? Старший Ханьсюэ сидел с ледяным выражением на лице, не смотря на Цзымина, и уж тем более не касаясь его. Он видел как Сюэ Мэн перехватил руку той девицы, не разрешая ей коснуться брата. Наблюдая неподдельный гнев Главы клана, он все для себя понял. Вот значит как! Таков его ответ! В этот момент, в сердце Мэя-старшего поселился лютый холод, который теперь смертельными объятиями распространялся по всему телу. Я так и знал! — эта мысль билась в нем снова и снова. — Я так и знал, что этим все кончится. Тягостное молчание прервал вопрос Главы Минъюэ, обращенный к Сюэ Мэну: — Как дела на пике Сышэн, Глава Сюэ? Цзымин не сразу понял вопрос, поэтому ответ прозвучал с небольшой заминкой. — Спасибо, Глава Дворца Мин, все хорошо. — Вы же знаете, что всегда можете рассчитывать на мою помощь? — произнесла она приветливым тоном. — Знаю, — вежливо произнес Цзымин, и склонил голову в благодарственном поклоне. Глаза Главы Дворца Тасюэ, после этого непродолжительного диалога, теперь обратились в сторону Мэя-старшего, сидящего по правую руку от нее. Взгляд ее вдруг заискрился весельем, когда она иронично произнесла: — Мэй Ханьсюэ, не далее как сегодня, я получила одно интересное письмо, касающееся лично тебя. Ханьсюэ с почтением поднял голову, и всем видом выразил внимание. Сюэ Мэн, услышав эту фразу, непроизвольно начал прислушиваться к разговору. Глава Мин продолжила: — Орден Целителей Гуюэе, хотят возобновить практики двойного совершенствования, и тебя считают превосходной кандидатурой. Как там написал Глава Цзян? «Нам нужен спокойный, рассудительный, не влюбчивый, отрешенный от мирских слабостей заклинатель, не поддающийся чувствам». Это все кажется про тебя? Оба Ханьсюэ и Сюэ Мэн пораженно застыли. Первый нарушил молчание младший близнец: — Интересно, почему Глава Цзян обратился к нам? Хочет опять заключить союз? Это что, так выглядит его протянутая рука перемирия? Или у них не нашлось подходящей кандидатуры мужского пола? — не удержавшись хохотнул он. Этот подонок Цзян Си, опять за свое, — тем временем в гневе думал Цзымин. Скотина! Уже давно пора забросить эти техники. Глава Минъюэ Лоу тоже улыбнулась, и ответила Мэю-младшему: — У них точно есть кандидатура женского пола. Как я поняла из письма, весьма красивая и целеустремленная барышня с большими амбициями в деле самосовершенствования. Видя молчание Ханьсюэ, и думая, что тот наверно обдумывает данное предложение, Глава Дворца прибавила: — Учти, если ты согласишься, тебе минимум на три месяца придется переселиться в Гуюэе, только у них хранится секретное руководство по данным техникам. Сюэ Мэн вздрогнул. Три месяца в ордене целителей, в постели с какой-то девицей? Волна неконтролируемой ревности затопила его. Не бывать этому! Мэй Ханьсюэ признался в любви ему! И вообще, он им не подходит. Ханьсюэ не такой, как о нем думает этот Цзян Ечэнь. Глава клана Сюэ с тревогой смотрел на Мэя-старшего, ожидая его ответа. Сам же виновник этого письма почему-то молчал. В голове Ханьсюэ мелькнула мысль, что наверное, для него это прекрасный выход из сложившейся ситуации — уехать в Гуюэе. Там его сердце не будет разбиваться на куски каждый раз, встречая возлюбленного с другим. Он просто закроется в холодной скорлупе, не позволяя чувствам взять вверх, и будет с трезвым расчетом изучать эти техники. Мимолетный порыв обуявший его быстро пропал, так же быстро как и появился. Зная себя, не смог бы он лечь в постель с какой-то неизвестной барышней. Ведь на всем белом свете ему нужен только один человек. Но прежде чем дать отрицательный ответ, ему захотелось взглянуть на Сюэ Мэна, увидеть его реакцию на это предложение. Мэй-старший поднял взгляд на своего возлюбленного, в нем как в зеркале, отразились все его чувства: боль, надежда и неприкрытая любовь. Цзымин был уже на грани, и ему нужен был лишь хороший толчок, чтобы окончательно прозреть. Плотина, которую он каждый день возводил в своей душе, рухнула. Сейчас, наконец-то он отчетливо понял — что не готов потерять этого мужчину. Этот человек принадлежит только мне! Больше не раздумывая ни секунду, Сюэ Мэн сделал в этой ситуации единственное, что было возможно — нащупав под столом руку Ханьсюэ-старшего, он переплел его пальцы со своими и крепко сжал. В этот момент оба одновременно почувствовали небывалое душевное волнение, которое ударило по ним взрывной волной. Мэй-старший вдруг осознал — он все это время находился на краю пропасти, и только рука Цзымина удержала его от падения. Ханьсюэ наконец-то посмотрел на Главу Минъюэ и твердо сказал: — Я отказываюсь. Для младшего Ханьсюэ этот ужин начался вполне неплохо, но вот его конец — привел близнеца в полное отчаяние. Если в начале он радовался что Цзымин как будто бы приревновал его, то теперь, глядя на реакцию Сюэ Мэна по поводу поездки брата в Гуюэе, он отчетливо понял одно — Глава Сюэ ревнует их обоих. Мэй-младший вспомнил тот вечер на берегу озера, где они вдвоем, хоть и ненадолго ушли от реальности. Подумал о мелочах, которые вроде бы по отдельности и не были заметны, но в общем составляли цельную картину. И теперь Ханьсюэ размышлял о том, не допустили ли они с братом ошибку, ухаживая за Цзымином одновременно? Что если он и сам не понимает того, что они оба стали ему дороги. Сюэ Мэн на данный момент никого из них не выделял больше, а просто реагировал на обстоятельства так, как будто они оба принадлежат ему. Конечно, это чистая правда, но в итоге он должен выбрать одного из братьев. А что если он не сможет? — посетила его непрошенная мысль. Мэй-младший совсем растерялся от таких размышлений, и так как ужин уже закончился, он потихоньку удалился в свои покои. Все равно смотреть сейчас на Цзымина и своего брата, было выше его сил. У них обоих было почти одинаковое выражение лица — смущение, приправленное внутренним сиянием. Сюэ Мэн и Мэй Ханьсюэ так и сидели, не разнимая рук. Оба были охвачены неистовым огнем, пожирающим их изнутри. Эта энергия требовала выхода, и поэтому наклонившись к Цзымину, Ханьсюэ очень тихо сказал ему: — Прогуляемся? Сюэ Мэн молча кивнул в ответ. Оба встали одновременно, руки их разжались, и они не привлекая внимания пошли в сторону выхода. На улице была метель, Мэй-старший накинул меховой плащ на Цзымина, а потом и на себя. Выйдя за порог, он сразу же взял Сюэ Мэна за руку и увлек в сторону уединенного павильона, стоявшего в стороне от жилых строений. В павильоне стояла темнота, но разве им требовался свет? Мэй-старший, как только переступил его порог, сразу же притянул к себе Цзымина, обняв того за талию. Сюэ Мэн поддался, не сопротивляясь. Ханьсюэ зарываясь лицом ему в волосы нежно прошептал: — Я сдержал обещание, и не тревожил тебя. Но ты сегодня сам взял меня за руку. Означает ли это, что я хоть чуточку дорог тебе? Цзымин молчал, но Мэй Ханьсюэ и так понял ответ. Его возлюбленного била сильная дрожь, а дыхание стало частым и прерывистым. Такое неподдельное волнение было красноречивее тысячи слов. Мэй-старший чуть отстранившись посмотрел в лицо Сюэ Мэна. Падавший с улицы слабый свет позволил увидеть стыдливо склоненную голову Главы Сюэ. Ханьсюэ протянул к нему руку, и ласково взяв того за подбородок, приподнял голову. — Посмотри на меня, Сюэ Цзымин, — прошептал он. Сюэ Мэн поднял на него свои глаза. Сейчас в них читалось ранее неведомое этому человеку смирение. Ведь он все поставил на кон: свою судьбу, свою репутацию, свое доверие. — Я очень хочу поцеловать тебя, Цзымин, — наклоняясь прошептал ему прямо в губы Мэй Ханьсюэ. У тебя еще есть возможность уйти, но если останешься… Договаривать не требовалось, Сюэ Мэну и так все было ясно. Он остался, и мягкие теплые губы накрыли его уста обволакивающим поцелуем. Цзымин никогда не целовался, как и Ханьсюэ, но их взаимное желание было столь велико, что неопытность перекрыло общее старание. Их губы сначала очень нежно изучали друг друга, то сходясь в трепетном прикосновении, то на мгновение расставаясь. Немного привыкнув к ощущениям, они зашли чуть дальше. Их уста медленно приоткрылись, и кончики языка соприкоснулись в нежном порыве. Поцелуй углубился, губы до того трепетно изучавшее друг друга, усилили нажим, а языки постепенно переплелись в неистовом эротическом танце. Мэй Ханьсюэ чувствовал себя человеком долго умирающим от жажды, но внезапно нашедшим чистый родник благодатной воды. Он приник к этому живительному источнику, и больше не мог остановиться. Губы Цзымина были такие теплые и податливые, такие желанные и неповторимые, что Ханьсюэ никак не мог ими насытиться. Сюэ Мэн же просто растворился в океане страсти поглотившем его, он как утопающий хватался за плечи Мэя-старшего, тая под его неистовым напором. Тела их были так близки, что и капля воды не просочилась бы. Оба уже задыхались от нехватки воздуха, но отстраниться было выше их сил. Поцелуй продолжался уже довольно долго, когда Сюэ Мэн почувствовал руку Ханьсюэ в своем самом сокровенном месте. Мягкая и теплая ладонь нежно поглаживала его член, слегка сжимая у самого основания корня Ян. Цзымин дернулся, но отстраниться ему не дали, другая рука Мэя-старшего крепко удерживала его за талию. Сюэ Мэн сгорал от таких ласк, ноги его дрожали, а на сопротивление не было сил. Да и хотел ли он сопротивляться? Нет! Он хотел отдаться на волю этим рукам и губам, полностью покоряясь своему мужчине. Возбуждение Цзымина настигло крайней точки невозврата. Потушить огонь его страсти, сейчас мог только Ханьсюэ. Губы Главы Сюэ были в плену губ прекрасного светловолосого заклинателя, который страстно и без устали терзал их: то посасывая, то кусая, то нежно целуя. А его мужское естество плавилось от жара в его крепких и нежных руках. Сюэ Мэн был настолько поглощен своими чувствами, что забыл где находится. Сейчас, покоренный, он мог только стонать, когда его зацелованные губы на миг освобождались от жаркого плена. Ханьсюэ уже начал терять остатки разума, а его жажда обладать этим человеком усилилась многократно. Его пах остро чувствовал возбуждение Цзымина, и понимая что их влечение взаимно, не смог больше противиться своим неистовым порывам. Рука Мэя-старшего проникла в нижнее одеяние Сюэ Мэна, и обхватив ладонью его возбужденный член, начала активную стимуляцию. Губы Ханьсюэ наконец-то оторвались от уст Цзымина и переместились к его ушку, с наслаждением посасывая его. Такое действие вызвало табун мурашек у Сюэ Мэна, который уже непрерывно стонал от столь сильной стимуляции. Его шею непрерывно покрывали поцелуями, вперемешку с легкими укусами, нежную кожу потягивали и облизывали, а член испытывал доселе невиданное наслаждение. Чувствуя что разрядка близка, он еще крепче вцепился в Ханьсюэ, а тот усилил напор и чувственно сжал набухшую головку. Наступивший оргазм заставил Цзымина вскрикнуть и уткнуться носом в шею Мэй Ханьсюэ. Даже после разрядки своего возлюбленного, Мэй-старший не сразу выпустил его член из своей ладони, а продолжал все так же ласкать его. Сюэ Мэн же на пару минут потерявшийся в омуте своих ощущений, наслаждался моментом. Ханьсюэ, прекрасно понимая его, продолжал стимуляцию не только руками, но и губами. Он целовал его лицо, шею, губы, как будто хотел продлить этот прекрасный момент для Цзымина. Сейчас Мэй-старший позабыл о своем до крайности возбужденном достоинстве, а думал лишь о том, чтобы доставить удовольствие Сюэ Мэну. Цзымин наконец-то начал приходить в себя, неохотно покидая страну грез. Он по-прежнему находился в объятиях Ханьсюэ, который непрестанно покрывал его лицо поцелуями. Как только кто-то мог думать что он холодный и бездушный? — мелькнула в его голове мысль. Медленно открыв глаза, Сюэ Мэн тут же встретился взглядом с Мэй Ханьсюэ. Во взоре светловолосого заклинателя читалось легкое беспокойство. Всё ли было хорошо? Цзымин, понимая его без слов, поднял руку и приложил ладонь к щеке Ханьсюэ, при этом застенчиво улыбаясь. Мэй-старший потерся об эту ладонь и ласково улыбнулся в ответ. Этот немой диалог прекрасно был понят обоими, слов и не требовалось. Не сговариваясь, они вновь заключили друг друга в крепкие объятия, не в силах расстаться. Через некоторое время, Сюэ Мэн услышал тихий голос Мэй Ханьсюэ: — Цзымин, любимый, останься сегодня со мной… В этом шепоте было столько страстной мольбы, столько желания, что Сюэ Мэн чуть не поддался искушению. Но почему-то в этот момент он внезапно вспомнил строчки стихотворения которое написал для него младший брат, и тогда Глава Сюэ понял: Не могу я остаться здесь на ночь, зная, что он где-то неподалеку. Видя, что Сюэ Мэн молчит в нерешительности, Мэй-старший не стал настаивать. Осознавая тот факт, что этой ночью ему опять придется заняться самоудовлетворением, он печально вздохнул, и негромко произнес: — Могу я хотя бы завтра приехать к тебе на пик Сышэн? — Конечно можешь, — ни секунды не раздумывая ответил Сюэ Мэн. И в подтверждении своих слов, первый раз сам коснулся его губ робким поцелуем.