Шкатулка ценой в свободу

      Всю дорогу до Ка́ммена — первого крупного поселения от Маллоу, Арис просидел около окна, рассматривая пейзажи, к которым сам Верис уже давно привык, ещё будучи в составе Королевской гвардии. Леса, поляны, деревни — но всё это удостаивалось внимания омеги, который словно жизни никогда не видел. Возможно, не видел. Быть может, он всегда сидел в стенах замков и усадьб, будучи лишь рабом, которому не позволено выбираться наружу, поэтому сейчас он так цепко хватается за то, что видит своими прозрачными глазами.       Верис и сам не мог от него оторваться.       — Хозяин…       — Да, Арис.       — Вся Эстрия такая?       — Почти что. Есть горы, где всегда лежит снег, есть пески, которым нет конца, а за пределами Эстрии есть ещё множество других миров.       — Но… везде… везде там есть Матерь Кормящая, верно?       — Верно. Матерь везде, она питает нас и нашу землю.       Арис сжал губы, сложил пальцы на коленях, но потухшего взгляда от стекла не отвёл.       — Почему… Матерь обделила нас? Я имею в виду не вас, хозяин, а таких, как я — омег, рабов. Почему кто-то может использовать магию, а кто-то нет?       — Это мне неведомо, — честно ответил Верис, — и этого никто не знает. Лишь говорят, раз омеги могут давать жизнь, то творить другого им не дано.       Арис гас на глазах. От этих слов ему становилось дурно и не по себе. Даже волосы серели, влагой впитывая землю.       — Но так… Я бы… Другие… Могли бы защитить себя… Но Матерь нам этого не дала.       — Не Матерь решала, как люди будут пользоваться магией, верно? Кто-то использует свою магию для того, чтобы защищать, как Королевская гвардия. Но кто-то использует её для разбоев. Матерь дала средство, а каждый человек сам решил, куда его направить.       Омега опустил голову, скрыл волосами своё лицо.       — Вы правы, — прошептал он. — Абсолютно правы. Извините, что усомнился.       — Никто не знает, — продолжил обывательски Верис, — почему Матерь так поступила. Быть может, она рассчитывала, что обладающие силой будут защищать обделённых? Быть может, она видела своё будущее? Но не учла, что люди обладают своей волей, своим развитием? Никто не знает, сколько времени прошло с тех пор, как Матерь растворилась в мире. Быть может, людей тогда вовсе не было?       — Быть… может. — Арис не слышал и слушать не хотел.       Верис отвёл голову к окну. До Каммена они ехали в тишине, а перед выходом из экипажа, Верис повязал омеге на шею чёрно-золотую ленту. Принадлежность дому де Шель.       Каммен разросся не боле ста лет назад, но стал своего рода юго-западной столицей Эстрии. Здесь был свой центр Королевской гвардии, свой «Шополь», широкие улицы и множество людей, который толпились по мощённым перекрёсткам. Верис следовал в знакомый богатый трактир, а Арис шёл за спиной, не произнося ни слова.       Чёрный камзол графа привлекал внимание прохожих так же, как и белое платье с золотыми вставками, преследующего его омеги. Верис лишь раз обернулся, чтобы убедиться: Каммен для Ариса не важнее, чем его усадьба в Маллоу, его кабинет, чем был бы он сам, если бы не магическая шкатулка дома де Шель.       Ариса не интересовал мир, в котором он обделён, как человек и как маг. Сам мир, сама Матерь будто отвернулись от него и поворачиваться к ним лицом он не желал.       Верис взял омегу крепко за руку и заставил того поднять взгляд. Отразить в своих глазах облачное небо и потеряться на мостовой, среди снующих и оглядывающихся людей.       — Хозяин, я успеваю, — быстро проговорил он.       — Знаю. — Руку не отпустил, до самого трактира.       Там они заняли место в углу на втором этаже. Получили питьё и жаренное мясо. Арис ел скромно, не налегал. Верис утолял свой аппетит с дороги, облизывая пальцы. С первого этажа доносились громкие перешёптывания: «Мужчина со шрамами, чёрный камзол, Королевская гвардия, нужно, нужно ему сказать, при нём было оружие».       Верис приготовился принимать гостей, но те шли до безумства долго. Быть может, так долго даже Матерь не распадалась на магию, отдавая своё тело миру, а Арис смотрел на хозяина с вопросом. Не слышал тех разговоров, тех слов, не внимал окружающим его деталям и поэтому для него всё было чем-то новым, чем-то необычным. Матерь, Чудеса…       Послышались тяжёлые шаги, отдышка. На второй этаж по лестнице забралась тучная дама в грязном фартуке, но с боевым настроем. Сразу нашла в тёмном углу не менее тёмный камзол или, наоборот, светлое — белое пятно, которое было рядом с ним.       — Искренне прошу прощения за беспокойство, милок, — обратилась та, еле сдерживая себя, чтобы не перейти на привычную гибкому языку речь. — Из гвардии будешь?       — Как видно по мне, да, — пригубил Верис, отмечая про себя, как его Арис склонился перед представшей женщиной.       — Но и не из местных? Проездом? На задании?       — Путешествую по поручению королевы.       — Можешь ли ты, милок, задержаться? Очень и очень надо.       — А местные гвардейцы не могут?       — А что толку с них? — выдохнула она, выпячивая грудь. — Сколько бы их не просили… Не верят они, милок, в то, что видим мы.       — А что видите вы?       — В лесу нашем… Камменском… Нечисть там живёт, людей объедает. Уже несколько пропало, гвардейцы ходили, говорят, ничего нет. Но как это нет? Есть же, кровь, кости, мясо! — Её крик подействовал на Ариса, тот вздрогнул вместе с кружкой. — Извини, милок. — Женщина погладила его по плечу. — Мы всё видели. Не звери это, нечисть. Звери так не делают, звери от города далеко держатся, это только нечисть может так подобраться и пропасть.       — И вы хотите, чтобы я с ней разобрался?       — Необязательно разбираться, милок! Докажи гвардейцам, что она есть, и пусть они сами! Но если и ты справишься, вознаградим тебя, правда! Всю жизнь будешь у меня бесплатно питаться. И сейчас платить не надо, но только если ты пойдёшь в лес. Умоляю тебя… Хотя бы кусочек этой нечисти нужно принести, милок, чтобы поверили. Звери так не могут, не могут, я тебе говорю! Я зверей достаточно видела, а это… эта тварь готова всех тут изжить.       Всех навряд ли, раз прячется в лесу. В густонаселённое место не зайдёт, будет прятаться за оградой, там, где можно по одному отлавливать.       — Когда пропадают люди?       — Не скажу милок, и днём, и ночью. Не страшно солнце этой твари.       — А как выглядели останки людей?       — Милок! — Женщина сжала руку на плече Ариса. — От них куски оторвали. Немаленькие, не щенячьи, большие, живот весь оторвали. — Омега поставил кружку на стол и сидел поникший. Не слышать этого под собственным ухом он не мог. — С ног, с рук, голову откусывали… Что-то большое, один укус и половины тела нет.       — А следы?       — Только кровь. Потом исчезала.       — Я вас понял. Тогда укажите на карте, где пропали ваши люди, я схожу в эти места и осмотрю их.       — Милок! Благодати Матери на тебя нет! — восхвалила она. — Не плати ничего, не надо! Сразу видно, готов отдаться делу. Как мы долго тебя ждали!       Женщина побежала вниз по лестнице, а волосы Ариса качнулись.       — Хозяин, вы, правда, пойдёте в лес? — Крупинки льда блестели в бликах свечей.       — За осмотр денег не берут. Нужно отработать бесплатный ужин.       — Вам бы не составило труда его оплатить…       — Верно.       — Я… могу пойти с вами?       — Нет. Будешь мешать.       — Хорошо, я понял.       — Твоя задача будет состоять в том, чтобы придумать, как меня обрадовать после моей маленькой прогулки, — широко улыбнулся Верис и осушил кружку. Арис ему улыбнулся скромно, увядше.       — Я очень постараюсь, хозяин.       Пока Арис заканчивал с ужином, Верис спустился на первый этаж таверны, поговорил с постояльцами, голоса которых слышал ранее. Те говорили примерно то же самое, что и добротная хозяйка, но готовы были составить компанию, готовы были взяться за оружие, даже если не обладали магией. Верис качал головой и говорил, что ему нужны лишь конкретные сведения, а дальше он сам.       Ариса вернул в гостиницу, а сам двинулся к лесу Каммен пешком, вслушиваясь в движение города, поселения. Огромная животина, смеющаяся, разгульная, забывшая о труде и принявшая форму растекающегося теста. Верис не осуждал, Верис чувствовал и оценивал, и гвардейцы Каммена стали под стать городу — вольные, ветренные, взмахивающие руками на запросы жителей, а жители хотят получить своё. Им это нужно: безопасность, стабильность, уверенность.       Все нападения были разбросаны по лесу, от одного до другого не меньше часа пути. Из следов старая, засохшая кровь на траве и камнях. Однако после уже третьего места нападения Верис понял, с чем имеет дело. Везде он находил крохи костей, пыль, щепотки, мышиные лапки, кошачьи хвосты, собачьи позвонки. Осталось только найти саму гадину, которая кости эти разбрасывает и, как боялась хозяйка таверны, жрёт камменцев заживо.       Стемнело. Лес окутал мутно-белый туман. Верис бродил из одной стороны в другую, не пытался дозваться до твари, вслушивался, всматривался, наматывая на кисть золотой, святящийся солнцем жгут, созданный из частиц Матери. Он его вёл меж деревьями, кустами, травами, среди которых выискивал кости. Они были разбросаны по всему лесу, нужно лишь было угадать, где тварь решится объявиться. Или выманить её.       Достав из ножен свой серебряный клинок, Верис нанёс себе рану на левой ладони и окропил близлежащие кости грызунов, затем — стволы деревьев и землю. Оставалось ждать. Вслушиваться, ощущать, что творится с магией Матери, а она начинала тухлеть, вонять. Кости под ногами зашевелились, поползли. Из-за деревьев появился чёрный силуэт.       Верис обмотал золотыми плетьми деревья, освещая тварь. Перед ним стоял Угу́рд — существо, полное отмершей магии, отмершей материи. Оно создаёт своё тело из трупов животных, птиц, насекомых, людей. Морда этого Угурда состояла из черепов лошади, оленя и человека, а нижняя челюсть принадлежала собаке. Он выбрал себе форму парнокопытного, высокого, крупного, возможно, лошади или оленя, из которого был создан. В левой глазнице билось человеческое сердце, из битых рёбер вылезали кишки, разорванная человеческая плоть, копытами его были с руки и ноги людей, которые он успел отцапать, а вся его морда была медной от крови.       Глаз не было, но он смотрел на Вериса, чувствовал его кровь своими костями, своей омертвевшей магией, которая гноилась и разлагалась вместе с отхваченной от живых плотью.       Угурд понял, что может расти, становится больше, и этим он занимается ночами и днями, когда к нему приходят люди. Когда в его лес, приходят люди. Он находится в каждой части леса, оставляя себя, и готов появится там, где ощутит вкус плоти.       Угурд юркнул и резко метнулся к Верису, но тот даже не шелохнулся. Угурда нужно было устранить, не нужно доставлять живьём, кому-то что-то доказывать. Тварь красивая, хорошая, живучая, и её он связал своими золотыми плетями, подвешивая за ветви деревьев.       Угурд забрыкался, взбеленился, заржал бы, будь ему чем. Открыл пасть, плеснул смрадной тёмной жидкостью, а Верис в одно мгновение сжал кулак, проводя им по воздуху. Плети затянулись и переломали костяное тело, разрезали тухлое мясо. Угурд повалился на землю.       Его это не убьёт. Это лишь даст время уйти. Верис взял с собой самое главное — голову, и направился в Каммен. В таверну, где получил заказ.       Его ждали, и когда увидели в руках трофей, заликовал, но он усмирил всех взмахом окровавленной ладони.       — Нужен осветитель, — доложил Верис, укладывая голову на стол. — Если не очистить Матерь в Угурде, он снова соберётся.       — Так это Угурд, милок? — охнула хозяийка. — Костей у нас тут хватает! — сказала она, кидая взгляд на кухню. — Срочно тогда в Орден очищения!       Мужик, сидящий за столом, схватил голову без намёка на брезгливость и побежал из таверны прочь. За ним понеслось ещё несколько постояльцев. Быть может, их близкие и пострадали, поэтому действовать быстро они не боялись.       — За одну ночь справился! — воскликнула хозяйка.       — А я смотрю, вы и не спали.       — Вестей ждали.       — Вот и все ваши вести. — Верис указал на жидкость, оставшуюся под черепом Угурда. — Пусть Матерь накормит ушедших, а мне нужно возвращаться.       — Милок, милок! — закопошилась хозяйка. — Приходи утром! И днём, и вечером! Я обещала тебе — обещала! Лица твоего никогда не забуду. И суженого своего бери, накормим вас от души!       Верис ухмыльнулся и спросил, осталось ли что-нибудь из выпечки, а хозяйка сказала, что сейчас сготовит. Сготовила булочек с маком, цветами, корицей, а Верис направился к себе.       Он был уверен, что его «суженый» уже не ждёт. Уже давно закрыл глаза и видел сны, но, открыв дверь, обнаружил Ариса мирно сидящим на постели и опустившим голову.       — Хозяин? — сказал он тихо и сонно посмотрел замутнёнными глазами. — Вы вернулись…       — Да, вернулся. — Верис отставил корзину с выпечкой и подошёл к омеге.       Тот медленно встал на колени и, увидев всё ещё на входе, взял своего хозяина за левую руку, на которой была размазана засохшая кровь.       Арис поцеловал её, коснулся гладким, мягким языком. Зализал рану аккуратно, словно в слюне его была живительная сила, прикрывая глаза, смыкая белые ресницы, а Верис второй рукой погладил его по волосам.       Рабы сужеными не бывают.