По делам их

К величайшему разочарованию Роше эта ночь не стала исключением — стоило ему закрыть глаза, как кошмары снова схватили его за горло. Снова и снова исчезала в языках пламени Темерия, снова и снова клинок перерезал Фольтесту глотку и Роше утопал в его алой, дымящейся крови. Но каждый раз, когда он уже стоял на краю пропасти неизбывного, безграничного ужаса, горячая тяжелая рука касалась его плеча. — Это сон, — глухо бормотал Геральт, — просто дурной сон. Хватит дергаться, а то ты мне почки отобьешь. Чуть приоткрыв один глаз, Роше убеждался, что он по-прежнему лежит в своей постели, а вместо жара неистового пламени, готового пожрать весь мир, чувствует лишь тепло тела, прижавшегося к его спине. Это было неплохо. Это успокаивало. Змеящиеся черные ленты ужаса отступали всё дальше, укрываясь в бездне, прародительнице всех человеческих кошмаров, пока наконец Роше уже под утро не забылся тяжелым сном без сновидений. Из блаженного забытья его вырвал панически-частый стук в дверь. — Командир! Командир! — голосил один из его рекрутов, и первой мыслью Роше было: всё пропало. Город сгорел, рухнул и его затянуло в трясину! Иначе быть не может! Роше бросился к двери, удосужившись лишь пинком загнать за ширму разбросанную по полу одежду ведьмака, и торопливо отодвинул щеколду. — Что?! — гаркнул он. Юзек, один из свежих рекрутов, недавно получивший повышение до главы взвода, расплылся в широкой улыбке. Он был весь перемазан в крови, но, судя по его довольной физиономии, не своей. — Двух взяли в плен, остальных перерезали! — доложил Юзек, положительно сияя. — Вы велели доложить сразу же по возвращении. Белки были ровно там же, где вы сказали. Ну мы им и показали! — он ударил кулаком по раскрытой ладони. Кажется, он не то, что не смущался того, что застал собственного командира в таком неприглядном виде, а попросту не обратил на это внимания, довольный удачной вылазкой. Тяжело опираясь на дверной косяк, Роше ущипнул себя за переносицу. — Хорошо, Юзек, хорошо, вы молодцы. А теперь ступай, приведите в порядок себя и оружие. Я доложу о случившемся коннетаблю, а потом сам займусь пленными. Снова закрыв дверь на щеколду, Роше вернулся к кровати и уселся на край. Небо свидетель, Юзек принес действительно хорошие новости, но он предпочел бы, чтобы их ему преподнесли не таким образом. Хотя, пожалуй, для человека в его положении требовать такого — это уже чересчур… так же как идея позволить себе еще немного подремать. Непозволительная роскошь. — Что, уже подъем? — поинтересовался Геральт, не поворачиваясь к нему. — А тебе надо особое приглашение? — усмехнулся Роше, одним движением сдергивая одеяло с ведьмака. Право, если он уже не спит, почему Геральту можно отлеживаться?! Геральт выругался — скорее нарочито, чем действительно раздраженно — и, сев, широко зевнул. — Ну так что, с чего мне начать? — поинтересовался он, потирая чуть покрасневшие со сна глаза. — Сходи на кухню к Виту, он найдет тебе чего пожрать. У него же спросишь, где особняк маркиза Несторийской марки, — Роше принялся одеваться: рубаха, вторая рубаха, штаны, кольчуга, гамбезон. Всё как полагается. Да, конечно, в авангарде и то больше шансов выжить, чем при дворе, но такая защита лучше, чем никакая. — Маркиза убили как раз за день до твоего приезда. Прислуге скажешь, что у тебя особое поручение от совета регента. Придумаешь, словом. А мне уже пора. Отправив Геральта на место последнего убийства, надо первым делом наведаться к Наталису, сообщить о том, что паскудные белки узнали о маршруте обоза и решили напасть; какая же удача, что новые рекруты Синих Полосок по чистой случайности как раз оказались поблизости, чтобы отбить груз! Исключительно счастливое совпадение! Роше, разумеется, собирался умолчать о том, что без его участия белки ни в жизнь бы не догадались, когда именно и каким маршрутом проследует обоз. Оговорился там, по секрету сказал здесь, выразил опасение, что именно в этом ущелье будет непросто отбиться от возможного нападения — и осталось только приказать ребятам устроить облаву на облаву. В сущности, он натравил белок на обоз, а своих ребят спустил на белок. И все, чтобы показать Наталису, насколько же верные и хорошие солдаты служат в Полосках; право нет никакой необходимости ссылать их куда-то вместе с командиром! Вряд ли он сможет часто проделывать подобные трюки, но по крайней мере сегодня у него есть еще один «козырь на доске», как выразился бы Фольтест: он фактически задарма подрядил ведьмака разобраться с призраком. Наталису совершенно необязательно знать, что Геральт оказался в Вызиме скорее по случайности, нежели по приглашению (и уж тем более не надо знать, что задаток весьма понравился самому Роше!). Подумать только: теперь ему нужно периодически оправдывать собственное существование. Ведь солдатское братство — это, конечно, хорошо, но Роше по-прежнему пользуется славой бешеной псины, которую проще забить, нежели пытаться вышколить, и опрометчиво будет полагать, что Наталис ни за что не предаст негласную круговую поруку, если посчитает Роше бесполезным или напрямую вредным. А если для этого придется играть краплеными картами — что ж, он делал вещи и похуже. *** Место убийства маркиза Несторийской марки не наводило ровным счетом ни на какие подозрения о том, что в его смерти может быть повинна нежить. Ни эктоплазмы, ни стойкой, едкой вони смерти, которую чуют разве что ведьмаки и редкие охотничьи псы. Странным был разве что запах тины, как будто по комнате прошлись в заляпанной болотной грязью обуви. Странным образом запах сохранялся даже несмотря на то, что прислуга тщательно вымыла полы. По словам камердинера в комнате было полно следов самых обычных грязных сапог, но не навести порядок прислуга не могла. Сделано это было якобы «во исполнение воли его светлости», который, де, «не переносил вида крови и всеобщий, понимаете ли, бардак». — Его светлости не понравилась бы вся эта грязь, — добавил камердинер, чопорно поджимая губы. — Думаю, его светлости уже без разницы, — съязвил Геральт. Ведь ему самому эта грязь, конечно, пригодилась бы. Как он понял, тут была кровавая баня, следов должна была остаться уйма. Кто бы ни исполосовал маркиза кнутом, он должен был замараться по самые брови. Поначалу, Геральт подумал было, что слуги это сделали намеренно, чтобы прикрыть убийцу, но никак не мог взять в толк, будет ли кому-то из них выгода от смерти маркиза. «Бернар был старым сутяжником, который скандалил чаще, чем ссал, — сообщил ему Роше, — но он дожил до своих лет как раз потому, что не ввязывался в по-настоящему серьезные истории. Не трахал чужих жен, не лапал монашек, не переписывался с неблагонадежными личностями. По крайней мере, в противном случае, я бы об этом знал» Вспомнив о переписке, Геральт глянул на стол и сгреб лежавшие на самом верху письма. Наверняка какое-то из них маркиз писал как раз незадолго до смерти. У камердинера от такой вопиющей наглости ведьмака лицо вытянулось. — Поручение от совета регента, — напомнил Геральт. — Понимаете ли, его светлость не любил, когда бумаги не в порядке, — объяснил камердинер. Засунув письма за пазуху, Геральт сделал камердинеру знак помолчать, закрыл глаза и принюхался. Несмотря на тщательную уборку и оглушительно-сильный запах запёкшейся крови, он в целом мог сложить представление о том, как перемещался убийца. От окна к дальнему углу — затем к тому месту, где кровь засохла в стыках между камнями, — а затем снова к окну. Повторяя маршрут, Геральт подошел к окну и осмотрел его. Провел рукой по отливу и задумчиво уставился на засохшую грязь, оставшуюся на пальцах. И чего тут ему рассказывали о призраке? Не похоже, чтобы это вообще был призрак как таковой: их племя не топает по городу в грязных сапогах, и уж тем более не перелезает через подоконники! С другой стороны — Геральт свесился из окна, оценивая расстояние до земли, — это ж как надо лазать по отвесным стенам, чтобы сначала забраться сюда, а потом еще и выпрыгнуть, не расшибившись. Не может же это быть еще один ведьмак-убийца? Нет, конечно, многих жизнь потрепала настолько, что они подались в наемники, охранники и — чем черт не шутит — купцы, но какой ведьмак рискнет быть вздернутым на шибенице из-за не короля даже, а дворянина? Не удовольствовавшись осмотром комнаты, Геральт забрался и на крышу, предположив, что убийца мог спуститься по веревке и влезть в неплотно закрытое окно — но на крыше следов не обнаружил. А туда уж точно не забрался бы чрезмерно ретивый камердинер с тряпкой, чтобы уборкой успокоить дух своего господина. К тому же последнее время дни стояли безоблачные, ни намека на дождь, так что пройдись кто тут в грязной обуви — наследил бы будь здоров. Придя к выводу, что убийца, очевидно, влетел в окно на крыльях ужаса, избил маркиза и смылся тем же путем, что явился, Геральт решил, что теперь надо опросить жителей соседних домов, а потом и перечитать письма. Может быть там всё-таки есть намеки на заклятых друзей или давнюю кровную вражду? Жители королевского квартала — точнее, их прислуга, которая, как известно, куда лучше, чем господа, осведомлена о всех последних новостях и свежих сплетнях — к удивлению Геральта не смогли рассказать ему ничего нового. Призрак есть и он на днях убил маркиза. А до этого — виконта. А до этого — герцога. И так далее. Вот и всё. В купеческом квартале люди оказались куда разговорчивее. Так, продавщица в галантерейной лавке добрых полчаса убеждала Геральта, что выведала о призраке ну просто всё. Навалившись объемным бюстом на прилавок так, что в глубоком декольте очень хорошо были видны кружева лифа, женщина, накручивая на пальцы и без того кудрявые волосы, настойчиво намекала, что поделится этими бесценными сведениями, если только ведьмак согласится составить ей компанию, когда она заглянет в кладовую. Звучало заманчиво, только вот она упорно отказывалась даже подсказать, какой же информацией она обладает, и после настойчивых расспросов призналась, что ничего не знает о призраке. — Но я столько слышала о ведьмаках! — сделав умильнейшее выражение лица, лавочница схватила Геральта за рукав и провела пальцем по тыльной стороне его ладони. — Ну хоть разок-то по-быстрому, а? А потом я тебе про призрака что хошь совру. И хотя Геральту действительно непросто было оторвать взгляд от бюста и в любой другой момент он бы с легкостью согласился, сейчас он поймал себя на том, что не в настроении. Да и у него заказ. Хорош он будет, так просто плюнуть на своё основное дело! Геральт с кривой улыбкой высвободил рукав: — Нет, милая, давай не сегодня. — Завтра? — Посмотрим. Бывай. В целом и теории о призраке в купеческом квартале оказались куда более изощренными: каждый норовил рассказать новую версию. Призрака наслала оскорбленная бродяжка, которую пинками прогнали от порога богатого дома. Призрака призвала чья-то дочка, согрешившая до свадьбы (как Геральт ни думал, он не смог найти этому логическое объяснение). Призрак — кара Мелитэле за то, что не уберегли короля. Призрак при жизни был рыцарем, который после смерти десятилетиями томился в лаборатории королевских советниц и вырвался оттуда после их побега. Магички сами создали призрака для своих темных дел, ведь это чародейское племя чего только ни творит там у себя за закрытыми дверьми, тьфу-тьфу-тьфу! У каждого было свое мнение, каждый пятый видел призрака своими глазами, когда тот совершал прогулку по ночной Вызиме, каждый третий видел того, кто видел призрака, каждый второй точно знал, что призрак появился вскоре после похорон Фольтеста и коронации Анаис. Облик же призрака менялся от истории к истории, становясь всё более гротескным с каждой итерацией, пока сидящий на пороге Лечебницы Лебеды трясущийся и будто покрытый мхом старик не заявил Геральту, что у призрака вместо рук — «уды срамные». — Неужели? — И вместо ног — уды, — закивал старик, шамкая беззубыми деснами. — Как же он ходит? — Плохо! В одном лишь все, с кем говорил Геральт, сошлись во мнении — для простых людей призрак безвреден. Он, конечно, страшный, аж душа в пятки уходит, если видишь его лицо, совершенно лишенное каких-либо черт, и лучше его не трогать. Но кто в своем уме вообще будет трогать призрака? Пусть себе бродит, неприкаянный. А дворяне… а что с ними? Ну померли и пёс с ними, плакать по ним не будут. Всё, что мог сказать Геральт по итогам первого дня своих поисков, так это что дворян убивает некий особо плотный призрак, способный оставлять следы, как самое обычное существо из плоти и крови, но при этом нечеловечески ловкий. — Это может быть ведьмак? — сухо уточнил Роше, выслушав пересказ Геральта, и тот кожей почувствовал, что самая мысль об убийце-ведьмаке приводит Роше в ярость. — Это может быть ведьмак, которого ты отпустил?.. — Если бы Лето объявился в Вызиме или окрестностях, его бы заметили, не думаешь? Наше племя, как ты заметил, несколько выделяется из толпы, а уж такую гору мяса тем более не пропустишь. — Роше, поджав губы, сложил руки на груди и неохотно кивнул, признавая правоту Геральта. — Пока мне кажется, у них у всех есть какой-то общий враг. Что ты вообще можешь сказать об убитых? — Высокородные богатые подонки. Кроме виконта Ренна — этот изрядно поиздержался, выплачивая долги сына. — Должно же быть у них что-то еще общее. Может, им не нравились новые порядки в Вызиме? — Покажи мне того, кому они действительно по нраву, и я плюну ему в рожу. Им не нравится, что короновали Анаис, но это я и без тебя знаю. — Он уже привычным Геральту движением оперся ладонями о поясницу и потянулся. — Барон Гишен устраивал скандалы на совете и якшался с реданцами. Герцог Дерваль постоянно принимал гостей из Аэдирна, слишком уж часто, если спросишь мое мнение. Виконт ратовал за уменьшение налогов и чтобы его сыну простились долги — но хер там плавал, мы с Наталисом ему надавали щелчков по длинному носу. Что же до маркиза Несторийской марки… этот старый хрыч уж точно нашел бы, за что обидеться на дочь Фольтеста. — Видимо, ничего не остается, кроме как осмотреть места предыдущих убийств. — Делай, что посчитаешь нужным. И, да, Геральт, с тобой хочет поговорить кастелян. Старику снова нездоровится, но он очень настаивал. Будь повежливее: он со дня на день отдаст богам душу. Начнешь его стращать — помрет на месте. *** Граф де Брие лежал на высокой кровати, совсем теряясь среди груды подушек. Сейчас, без богатого облачения, в котором Геральт увидел его во время урока танцев, он еще больше походил на старую больную птицу. Он то и дело сухо сглатывал и кадык на его тощей шее судорожно вздрагивал. При приближении ведьмака граф открыл глаза, так медленно поднимая веки, будто это стоило ему огромных усилий. — Мастер Геральт. — Ваше сиятельство. — По твоему лицу я вижу, что ты не узнал меня. Неудивительно. Годы не были ко мне милосердны. — Геральт промолчал, не зная, как можно ответить на подобные слова. — Так значит ведьмак снова взял заказ? — Мы этим и живем, ваше сиятельство. — Это хорошо, хорошо… у каждого должно быть своё дело. Я помню об этом. Я много что помню. Например, помню твой визит в столицу, когда ты избавил Адду от проклятья. Фольтест был вне себя от радости. Да любой отец был бы рад на его месте. — Де Брие закрыл глаза, переводя дух. Лежащие поверх одеяла худые жилистые руки чуть подрагивали. — Помню, как ты бежал после гибели принцессы, хотя знал, что Фольтест не держит на тебя зла. Он тяжело переживал смерть Адды. Представь только: дважды потерять дочь… — Геральт снова промолчал. Он не представлял. Де Брие, тоскливо посмотрев в сторону окна, чуть вздохнул. — Отсюда едва ли видно озеро. Жаль. Жаль, — еще раз вздохнув, он снова поднял тусклый взгляд на Геральта. — Ты знаешь, какие твари могут мешать спящим, ведьмак? — Первым на ум приходят мары. — Да, пусть так, тебе виднее. Такая тварь принялась посещать меня несколько месяцев назад. Ещё когда Фольтест отбыл на эту бессмысленную «маленькую победоносную войну». Поначалу я думал, что сплю. Думал, что мне мерещится тварь, что сидит у меня на груди и держит за горло. — Очень похоже на то, что это была мара. — Она душила меня. — Именно это мары обычно и делают. — Она появлялась почти каждую ночь. Молитвы, освященные статуэтки Мелитэле, пучки магических трав из придорожных святилищ — ничего не могло её прогнать. Но пару месяцев назад я увидел черную фигуру с кнутом. Ей стоило лишь сделать шаг в сторону кровати, как тварь, эта мара, сбежала. Я снова мог дышать. Тогда я был уверен, что это сон. Но я начал в этом сомневаться, когда он пришел снова. Ведь эти исчадия, они же повсюду. Будто караулят, когда я достаточно ослабну, чтобы забрать разум, последнее, что у меня ещё осталось. Терзают, душат, рвут на части… но призрак разгонял их. Пока они наконец не исчезли. Перестали являться. Смирились, что я им не достанусь, быть может. — Де Брие снова прервался, чтобы отдышаться. Речь давалась ему тяжело. — Я может быть стар и болен, мастер ведьмак, но я не глух и не туп. Я знаю, что происходит в округе, и уверен, что мару и всех эти бесов прогнал именно тот призрак, о котором говорят в городе. Не могу представить, зачем тебе эти сведения. Но помоги ему, мастер Геральт, душам должно упокоиться с миром. — Обязательно, ваше сиятельство. — А теперь оставь меня. Мне надо подготовиться. — К чему? Де Брие нахмурился, удивленный и раздраженный недогадливостью ведьмака. — Вы сговорились или дружно отупели?! Как будто лишь Вернон и Ян понимают, что происходит! Только у военных хватает честности на то, чтобы не отрицать смерть и не молчать о ней! Я достойно служил своему королю. Достойно устроил жизнь детей. Достойно проводил жену. Осталось достойно умереть самому. *** Роше, отказавшийся присутствовать при разговоре ведьмака и графа, сказав, что лучше подождет у дверей и почитает письма, которые Геральт прихватил из кабинета убитого маркиза, ждал Геральта, стоя под фонарем. — Он переписывался со всеми жертвами, — сообщил Роше. — Но ничего предосудительного. Да и странно было бы, если бы они не общались. Эта знать, все они друг другу сватья и кумы, только и забот, что наносить визиты и ездить на охоту. Последнее письмо, которое так и не отправили, предназначалось графу Майенну. Ты видел его людей, их в замке как мух над мясом. Герб с деревом в цвету. — Может, отрядишь этому графу побольше охранников? А ну как он следующий? — Послушает он меня, как же, — пожал плечами Роше, убирая письма за пазуху и жестом показывая, что Геральт должен идти за ним. — Ты не смотри, что де Брие от сквозняка упасть может. Он был достойным воином в своё время. Во время Второй Северной попал в плен. Я так и не узнал, что именно произошло с ним в лагере белок. — Явно ничего хорошего, — пробормотал Геральт, вспомнив истощенные, костлявые руки и иссохшееся лицо с запавшими глазами. — Спроси кто меня, я бы давно выдал ему пару хороших таких кружек макового молока, чтобы наконец отмучился. Но у него свои представления о порядках. Геральт думал, что Роше ведёт его в направлении собственных покоев, и уже прикидывал, каким именно образом хочет вознаградить себя за проявленное в течение дня рвение, но осознал вдруг, что они находятся в королевском флигеле. Тогда только Роше обернулся к нему и с чрезвычайно серьезным видом очень тихо произнес: — Есть еще кое-кто, кто хочет с тобой поговорить. Поэтому мы и пошли сначала к графу: надо было подождать, пока большая часть людей в замке разойдутся спать — нам не нужны лишние глаза и уши. — И кто же эта загадочная особа?.. — Я не позволю тебе говорить с ней наедине. Не после того, как ты отпустил убийцу короля. *** Сидя на ковре возле камина, Анаис — Её Величество Королева Темерии, княгиня Соддена, правитель Понтарии и так далее, и так далее — большой щеткой расчесывала огромную лохматую собаку. Еще два пса, мастифф и овчарка, подняли головы на звук открывшейся двери, однако не бросились навстречу. Только жесткие хвосты усиленно забили по ковру. — Кто хороший мальчик? Ты хороший мальчик, — ворковала Анаис. Геральт был практически удивлен, услышав её голос. Впрочем, королева и выглядела сейчас куда более спокойной, чем на уроке танцев в тронной зале. Пес же развалился на спине, поджав передние лапы к груди и вывалив язык, его морда выражала блаженство, какое, возможно, люди смогут познать лишь в райских кущах после смерти. — Ваше Величество, — Роше поклонился и ткнул Геральта локтем, чтобы тот последовал примеру. — Я хочу поговорить только с ведьмаком, — вместо приветствия объявила Анаис, задирая голову и выставляя вперёд подбородок. — Ты, Вернон, подожди здесь, с собаками. Если Роше удивило это пожелание, он не подал виду. Он коротко кивнул и, бросив на Геральта хмурый взгляд, яснее любых слов говоривший «попробуй только выкинуть какой-нибудь из своих фокусов», сам уселся на пол у камина. Подобрав щетку, Роше потрепал пса: — Ну что, шавка, ты хорошо себя вел, а? Что ж, — подумал Геральт — совершенно неудивительно, что Роше был не в фаворе у знати: представление о правилах приличия у него было посредственное. Анаис прошла вглубь комнаты и, неуклюже забравшись в стоявшее у окна высокое кресло — очевидно, отцовское, — задумчиво поджала губы с тем самым видом, какой дети принимают, прежде чем выдать Великую Страшную Тайну. На ведьмака она смотрела с любопытством, но не без страха перед тем, кого видела лишь мельком. Геральт ждал, когда же Её Величество заведёт разговор, хотя этот спектакль с аудиенцией пока что вызывал у него лишь легкое раздражение. Он мог бы заняться делом: как и обещал отправиться осматривать другие места преступлений и выискивать следы присутствия нежити вместо того, чтобы впутывать в это девчонку. Коронованную, но всё же девчонку, которой наверняка просто хочется позабавиться и показаться важнее и умнее, чем она есть. — Ты ищешь призрака, — объявила Анаис после недолгого молчания. — Да. Быстро, воровато глянув на Роше, Анаис поманила ведьмака склониться ниже и шепнула: — Я видела его. Он хороший. — Неужели?.. Зная, что словам детей надо верить с большой осторожностью, ведь порой они могут и соврать из искреннего желания помочь, Геральт решился применить аксий, уповая на то, чтобы Роше не заметил, иначе оскопит на месте. Глаза Анаис на секунду помутнели, она вздрогнула, будто засыпала и резко пришла в себя. Убедившись, что знак сработал безотказно, Геральт начал задавать вопросы. Анаис отвечала жутко спокойным голосом, и наверное если бы Роше прислушался и уловил эту подозрительную интонацию, Геральту бы не поздоровилось. Однако Роше как будто бы всецело сосредоточился на собаках: дворняга ёрзала, подставляя бока под щётку, овчарка лезла под другую руку, настойчиво требуя внимания, а мастифф положил огромную, тяжелую голову на плечо, пуская слюни на гамбезон, что, должно быть было страшно неудобно. — Мы только приехали в замок, — рассказывала Анаис, смотря перед собой. — Столько людей вокруг. Я их не знала. Вернон говорил, многие желают мне зла. Это страшно. Я скучала по папе. Когда папа был рядом, было не страшно. По маме я тоже скучала. И по Бусси. И я плакала. Немного. Когда никто не слышал. А потом пришел призрак. Я думала, что сплю. Но я не спала. Он стоял у дверей. — Просто так прошел через стену? — уточнил Геральт. — Я не видела, как он пришел. Открыла глаза и увидела, что он есть. — И ты никого не позвала? Увидела призрака и не испугалась? Там же наверняка кто-то караулил, тебе бы помогли. — А я не испугалась. Собаки его не испугались. Великан обнюхал его руки и вернулся на лежанку, а Арчи завилял хвостом. Да. Они не испугались. Значит мне не надо пугаться. — Призрак на кого-то похож? — У него нет лица. И он не говорит. Как будто у него что-то с горлом. Но с ним стало спокойно. Как будто он будет защищать меня. Больше он не приходил. Но я уже перестала бояться. Папа смотрит на меня с небес и гордится, я знаю. Потому что я не боюсь. — Анаис перевела по-взрослому серьезный взгляд на Геральта и тому стало не по себе. У детей не должно быть таких глаз. — Не убивай его, — попросила Анаис. — Я просто помогу ему пойти дальше и обрести покой, который заслуживают все души. А ты… ты ведь взрослая, правда? Значит ты должна быть мужественной. К тому же, тебе не нужен защитник-призрак. У тебя есть Вернон, Бьянка, Наталис и каждый из Полосок за тебя глотки рвать будет. Анаис никак не отреагировала, не то не поверив Геральту, не то даже не поняв его. Действие же ведьмачьего знака очевидно слабело, впрочем, Геральт и без того услышал достаточно. — Аудиенция окончена, — пытаясь держать величественный вид, объявила Анаис и, совершенно не величественно спрыгнув с высокого, кресла, разгладила юбки. — Можешь идти, ведьмак Геральт. — Её церемонность выглядела прямо-таки смехотворно, но Геральт постарался сдержать улыбку. Королева же обернулась к Роше. — Вернон, у меня завтра урок, ты помнишь об этом? — Разумеется, Ваше Величество, — Роше отложил щетку и, еще раз потрепав каждую из собак по голове, поднялся. — Не прогуливай. — И в мыслях не было, Ваше Величество. — Хорошо. Ты тоже можешь идти. Роше почтительно поклонился и многозначительно покосился на Геральта, подсказывая сделать же самое. *** — Вот же пигалица, а, — негромко усмехнулся Роше, затворив за собой тяжелую резную дверь. — Приказывает, видал? Хотя над игрушками у нее власти и то больше было. — А вы не боитесь оставлять её одну с собаками? Мастифф тяжелее её раза в три. А ну как придавит сдуру? — Это собаки Фольтеста, — ответил Роше так, будто это всё объясняло. — Ты еще и всех собак тут в лицо знаешь? — Этих трех — да. — И что это за кабыздохи? — Темерских мастиффов уже лет триста как разводят в королевской псарне. Это — Великан, самый крупный и добродушный кобель в стае. Хюмира, махакамскую овчарку, Фольтесту подарил один из тамошних купцов. А вот где он взял этого лохматого блоховоза Арчи — ума не приложу. Видимо, подобрал на улице забавы ради. Похоже на него. — А когда это Анаис успела передать тебе, что желает побеседовать? — После урока. — Значит, ты все-таки учишь её сражаться? А я-то думал, мне послышалось. — Я дал ей слово. По совести, в какой-то момент Роше засомневался, что сможет сдержать данное обещание: после возвращения в Вызиму Наталис объявил, что Её Величеству лучше держаться подальше от любого оружия, — как бы не случилось чего, да и не полагается девчонке с мечами баловаться. Однако, услышав об этом, Её Величество закатила истерику, которой от нее никто не ожидал, и опешивший Наталис всё-таки дал согласие. Так же, как и Роше, он очень смутно представлял, каким образом следует воспитывать коронованных детей, и посчитал за лучшее просто удовлетворить этот каприз. Ничего же страшного не произойдет от того, что Анаис будет иногда махать мечом во внутреннем дворе, верно? Для Роше эти уроки стали той еще головной болью. Чему он точно не научился за все годы службы, так это тому, как учить таких сопляков. И ладно бы ему в ученики достался Бусси. Конечно, и его нельзя было бы оттаскать за уши или отвесить подзатыльник (хотя по опыту самого Вернона и то и другое отлично помогало усваивать уроки), и тоже пришлось бы замахиваться даже не вполсилы, а в одну десятую, лишь бы не покалечить ненароком. Но будь его учеником сын короля, было бы не так… жалко?.. В план занятий вошли рапира, меч и булава. Последнее Роше объяснил тем, что булава — суть тот же королевский скипетр, а нерадивых подданных полезно лупить скипетром по головам. Хотя для того, чтобы махать булавой, надо было для начала накопить хоть сколько-то сил. Анаис растили не для битв, её худые ручонки едва ли могли поднять короткий меч, не говоря уже о том, чтобы замахнуться как следует, и её медлительность и неуклюжесть страшно раздражали. Роше приходилось каждый раз напоминать себе, что это не сын какого-нибудь барона или мелкого рыцаря, которого одарили деревянным мечом года в четыре, а на лошадь посадили в пять. Анаис пыхтела, краснела, потела, падала, после чего утирала грязной ладонью нос и упрямо поднималась, но что самое главное — не ныла. По крайней мере лично ему. Все жалобы доставались нянькам, что только к лучшему, потому что Роше понятия не имел, что делать, если Анаис вдруг распустит сопли. Впрочем, от уроков Её Величество не отказывалась. С удивительным для её возраста упорством она продолжала отрабатывать стойки, переходы, финты и выпады, лупила соломенные чучела и училась срывать дистанцию, фехтуя с Роше. Пару раз (с попустительства последнего) ей это даже удалось, и она пришла в восторг, страшно довольная тем, что у нее всё-таки получилось. Смотря на Роше сейчас, Геральт на мгновение замешкался — стоит ли вообще сообщать ему о том, о чем поведала Анаис. Девчонка вела себя так, будто это — большой секрет, в который она не хочет никого вмешивать. Впрочем, кому как не Роше знать, как обращаться с тайнами. — Анаис утверждает, что призрак приходил к ней, и что он безобиден, — произнёс Геральт после секундного размышления. — Как будто он дал ей понять, что защищает её, хотя он и не говорит. По словам Анаис «как будто у него что-то с горлом». И собаки его не боятся. Роше медленно обернулся. — Ты всерьез думаешь, что?.. — в этот момент Геральт сам очень хорошо понял, что ответ был на поверхности. Анаис разделяла отца, который «смотрит с небес», и призрака, однако поведение духа говорило за себя. Призрак пообещал защиту ребенку, который был дорог Фольтесту, и спас от мары и прочих духов преданного советника и союзника того же Фольтеста. Призрака не боялись королевские собаки. Призрак не мог говорить. Головоломка складывалась. — А сам как считаешь? — ответил Геральт таким тоном, как будто сам всё давно понял и лишь ждал, когда Вернон пройдет по пути его мысли и догадается сам. — Животные — твари чуткие. Будь это кто-то чужой или опасный они бы весь замок перебудили. Роше тряхнул головой. — Но это не может быть Фольтест. Услышав о призраке, я несколько ночей караулил у могилы. Ничего. Так же, как не может быть Адда Белая или Адда Темерская. Призрак появился бы сразу, да? Если они не пришли раньше — зачем им являться сейчас? — Призрак мог не захотеть показываться, поняв, что его ждут. Вспомнив кошмары и все оскорбления, которые там слышал, Роше скривился. Ну да, конечно, после всего, что он натворил, Фольтест больше не пожелает его видеть. Худшее, что может сделать вассал — предать своего сюзерена, оставить его в трудную минуту. Это преступление, которому нет прощения. Даже если тебя помилуют сейчас — ты навеки лишишься доверия и однажды возмездие тебя настигнет. Да, бывают слабые духом и сердцем властители, которые милуют легко и без колебаний, но такие на троне не задерживаются. Злопамятность — залог долгого правления. А Фольтест из тех, кто никогда не забывает. Да и кто еще это может быть? Не Адда же Темерская. Конечно, её дочь стала стрыгой спустя годы после смерти, но призраки — совсем другое дело. Старший сын баронессы похоронен под руинами фамильного замка, а тела Бусси так и не удалось найти. Слишком уж далекий путь пришлось бы им проделать, чтобы наводить ужас на Вызимскую знать. Тогда как Фольтест…