По делам их

Внутренний двор старого замка выглядел как и полагается заброшенному замку, куда уже не одно десятилетие опасаются заходить люди — пустой, тихий и местами уже заросший травой. Плющ вился по каменным стенам, цепляясь за малейшие уступы, трава и кусты прорастали меж стыками булыжников, которыми замостили двор, выламывая их из кладки. Геральт тащил мешок снарядов, Анаис шла с Бьянкой, вцепившись в её руку, и молчала. Она очевидно храбрилась, но упрямо старалась не показывать страха. Неплохое качество для будущего правителя. После завершения всех приготовлений, Геральт с Анаис остались в центре внутреннего двора, тогда как Бьянка поднялась на стену и махнула оттуда Геральту, показывая, что и она готова. Геральт набрал воздуху в грудь. — Вот и настал час! — зычно крикнул он. Его голос гулко отразился от каменных стен. — Час, когда моё дело будет наконец завершено. Он чувствовал себя дураком и надеялся, что хотя бы в этот раз не просчитался. Его промедление и неспособность распознать нечисть вовремя и так позволили эринии набраться сил сверх меры. Он старался не думать о том, в каком состоянии будет Роше если… после того, как эринию удастся изгнать. — Сегодня я смогу наконец закончить то, что начал много лет назад! — продолжал Геральт. За воротами возникла тень: точно темнота в арке заколыхалась и, порывисто сорвавшись с места, слилась в подобие человеческой фигуры. Не было ни глаз, ни лица как такового, лишь смутные очертания человека, как будто смотришь на фигуру через грязное стекло. Угольно-черная, она притягивала к себе тени, и шла так медленно и в то же время напряженно, будто каждый шаг стоил ей огромных усилий. За призраком по брусчатке волочился длинный, тяжелый кнут. Застывший воздух словно загустел и липкой пеленой повис над заброшенным замком. Геральт услышал, как Анаис резко, прерывисто вдохнула. Призрак медленно, точно лунатик, занёс руку с кнутом — а затем треск удара, усиленный провалом ворот, с рокотом прокатился по двору, многократно отражаясь от стен. Преграда из соли его не остановила. Призрак даже не замедлился, переступая насыпанную в воротах черту. — Давай! — гаркнул Геральт, едва лишь призрак вышел из арки, и с башни над воротами в призрака полетел свёрток. Бомба разорвалась с гулким хлопком, окутывая черную фигуру серым и сизым дымом, пронизанным серебряными сполохами. Призрак замешкался, остановился — а потом медленно, как подрубленное дерево, рухнул на булыжники. — Ты убил его?! — взвизгнула Анаис. — Усыпил. Это ненадолго, — Геральт уже схватился за заготовленные заранее кандалы. На самом деле он не был уверен, что действие бомбы хотя бы замедлит эринию: каждый раз, когда ты сталкиваешься с не известным доселе противником, ты в определённой степени полагаешься на удачу. Что ж, с солью не вышло, зато сработало с бомбой. — Никуда не уходи. Мы еще не закончили. Истинного призрака подобная «снотворная» бомба замедлила бы минуты на две, а человека — погрузила бы в сон на добрых несколько часов. Сейчас же Геральт про себя отсчитывал, сколько же ему удалось выгадать секунд. Защелкнув замки кандалов — сначала ручные, потом ножные, так надежнее — Геральт под окутавшей тело трепещущей тенью, нащупал запястье и проверил пульс. Частый. Слишком. Бешено-частый. Хорошо, что каменщик, которого наняла Бьянка, без лишних вопросов вмуровал в булыжники двора тяжелое металлическое кольцо. Геральт закрепил на нем кандалы и вернулся к Анаис, осторожно обойдя магические ловушки, расставленные вокруг неё, — их третий рубеж обороны на случай если призрак избавится он кандалов. Точнее, когда избавится. Напитавшись горем человека, в несколько недель потерявшего почти всё, что только имело для него значение, его ненавистью, его неистовым желанием отомстить за эти смерти, эриния обрела чудовищную силу. А что хуже всего — Геральт сам, своим сонным зельем и оскорблениями (пусть они и происходили от желания помочь) добавил топлива к этому пламени. Сделал эринию лишь сильнее. С такими-то результатами любые благие побуждения могут проследовать на хер моржовый! Фигура в кандалах вздрогнула, затряслась, медленно села и так же медленно поднялась, точно и не ощущая тяжести оков. Геральт ждал. Ждал. Ждал, чувствуя, как мускулы цепенеют от напряжения, а от взволнованной дрожи в предвкушении грядущего боя по спине бегут мурашки. Тень занесла руку, чтобы снова ударить кнутом — и замерла, поняв, что ей мешает цепь. Дернулась, попыталась стряхнуть кандалы, снова замахнулась — но опять потерпела неудачу. Тогда эриния обернула своё безглазое и, по сути, безликое лицо к наручам, тряхнула головой и шагнула, не выпуская кнута из руки. Цепи лязгнули и натянулись. Утробно зарычав, эриния ринулась вперед. Однако и сейчас цепи не поддались — и тень рухнула на булыжники, яростно пытаясь разорвать кандалы. Анаис вжала голову в плечи. Геральт не хотел думать о том, насколько же ей сейчас страшно. — Ты опоздал! — крикнул Геральт, удерживая девчонку на месте. — Твой трусливый побег — всё, что мне было нужно. Ты покинул город — и вот к чему это привело, — схватив Анаис за шиворот, он поднял её в воздух. — Гадкий, гадкий ведьмак! — закричала Анаис, брыкаясь и пытаясь пнуть Геральта. — Тебя четвертуют на площади, вот увидишь! Ты замахнулся на королеву! — Как будто мне впервой убивать королей! — воскликнул Геральт нарочито громко, не сводя глаз со скованного призрака. «Боги, и почему только всё это звучит как худшая из пьес, которые только можно увидеть в Новиграде?» — подумалось ему. — Ублюдок-мутант! — взвизгнула Анаис и плюнула в Геральта. Призрак бился в кандалах. Геральт слышал глухое рычание бешеного зверя. — Видишь, ведьмакам нельзя доверять. Теперь я смогу осуществить то, что давно спланировал с моим другом и братом Лето. Мы закончим дело. Мы уничтожим королевскую династию Темерии. И младшую дочь Фольтеста я убью там же, где убил и старшую. — Он глубоко вдохнул, раздувая ноздри. — До сих пор чувствую запах её крови! Нарочито медленно достав из ножен кинжал, Геральт прижал лезвие к животу Анаис. Девчонка замерла, дрожа уже, кажется, от неподдельного ужаса. Призрак же затрясся от ярости пуще прежнего. Геральт медленно поддел острием ткань курточки, без труда разрезая ткань. — Папа-а! — заверещала Анаис. — Папа-папочка, помоги-и! — и завизжала так пронзительно, что у Геральта в ушах зазвенело. А потом закричал призрак. Казалось, от этого полного ненависти нечеловеческого вопля вздрогнули стены, затряслось само тяжелое, предгрозовое небо. Крича, призрак выпрямился во весь рост, натягивая кандалы так, что Геральт уже видел, как звенья цепей покрываются трещинами. Затем он выгнулся, точно припадочный за считанные мгновения до приступа, и вязкая темная жижа потоками хлынула из тех мест, где у человека бы располагались рот, нос и глаза. Призрак конвульсивно задергался, кашляя и харкая с тошнотворными утробными звуками, и Геральт осознал вдруг, что Анаис перестала дрожать как осиновый лист. Так и есть. Потеряла сознание. «Зараза, — обречённо подумал Геральт, — теперь меня снова бросят в темницу, так ведь?..» Масляно переливающаяся черная масса поднялась вокруг того места, где только что находилась тень. Она скользила, шевелилась и дрожала, точно сплетенные в клубок сотни змей. Оставленное эринией тело в синем гамбезоне упало на камни — тяжелое и неподвижное. Геральт не мог разглядеть, дышит ли вообще Роше, и от этого в груди поднимался холодный ужас, смешанный с раскаленной яростью. — Уноси девчонку! — крикнул Геральт Бьянке и выхватил из ножен меч. — Ну давай, х-холера, — сквозь сжатые зубы процедил он, удобнее перехватывая рукоять. Эриния, зловеще клокочущая черная масса сплетенных теней, нависла над ведьмаком. Точно столетний, чудовищных размеров развесистый дуб, она распростерла свои черные ветви, и каждая тянулась к Геральту, чтобы задушить, раздавить, разорвать. Геральт услышал громкий звук, напоминающий одновременно отрывистый сухой смех — и хрипение умирающего. В разуме воцарилась восхитительная ясность. Мир стал прост и понятен. Либо он — либо тварь. Бьянка шагнула было к нему, но Геральт её остановил. — Защищай Анаис! Тварь я беру на себя. — Но Вернон… — Не время! Времени у него и в самом деле не было. Чудовищная сила и скорость ударов не давала и секунды на то, чтобы сотворить знак. Геральт только и мог, что защищаться, перерубая тянущиеся к нему змеистые ветви. Понимая, что тварь неумолимо теснит его к стене, Геральт надеялся, что Бьянка не додумается ослушаться и бросаться к нему на помощь. Её-то эриния раздавит в два счета! Лязг меча и громкие торопливые шаги ворвались в затуманенное сознание. Вернон с трудом приоткрыл веки. Сознание возвращалось медленно и мучительно, и в нем царила несусветная путаница. Как водоворот, в котором смешалось всё — от помоев и листьев до рыбьих скелетов. Перед глазами плыло. Где он?.. что происходит?.. Через пульсирующий гуд в ушах Вернон услышал звуки боя и хотел было подняться, — но конечности не слушались, точно затекли. Такое бывало в минуты самых страшных кошмаров — когда он всё видел и понимал, что должен делать, но не мог пошевельнуться. Он видел сражающиеся фигуры, чуть размытые по краям, точно в мареве лихорадки, и знал, что не имеет права оставаться в стороне. Огромная зловещая черная тень наступала, неумолимая и грозная, как осадное орудие — и загоняла в угол человека, чьи седые волосы выступали светлым пятном в синей полутьме ночи. Геральт! Роше кое-как поднялся на локтях — он должен биться! он должен помочь! — боль пронзала тело при каждом движении. Да еще и все вокруг почему-то было в соли, от чего изодранные ладони немилосердно жгло. Чудовищным усилием воли он заставил себя подняться и закашлялся, сплевывая красную от крови слюну. Очертания фигур становились всё более ясными — так же, как и становилось ясно, что Геральту приходится нелегко. Жуткая черная масса теней подавляла его, грозясь раздавить, уничтожить, стереть в порошок, и среди несусветной какофонии мыслей и ощущений в помутненном сознании Вернона вспыхнула простая истина: огонь разгоняет тени. Он подхватил стоящий на земле фонарь, хорошенько встряхнул, чтобы масло разлилось и воспламенилось, и швырнул его в клубящуюся массу теней. Взметнулись языки пламени, и черная фигура с визгом отпрянула от ведьмака — наконец-то дав ему бесценные несколько мгновений на то, чтобы перейти в атаку. Геральт ринулся вперед. Ведьмак рубил, колол, резал и опалял знаком, понимая, что иной возможности может не представиться. Объятая пламенем тень горела с шипением как скомканная плотная бумага, и, пятясь, становилась всё меньше. Белёсый дым взмывал в темное небо, растворяясь в нем без следа. Когда Геральт занес было меч для последнего удара — в этот же самый момент Роше из последних сил, что у него еще оставались, пырнул духа ржавой пикой, которую пёс знает кто и когда забыл во дворе старого замка. Эриния заверещала так громко, что звук причинял физическую боль, — и Геральт знаком развеял последние ошметки поверженного духа. *** Роше остекленевшими глазами смотрел на место, где только что находился дух. Выглядел он хуже некуда — белок правого глаза залила кровь из лопнувшего сосуда. Кровь сочилась из носа, выступала из трещин в разбитых губах. Стертые кандалами запястья заляпали багровыми пятнами манжеты рубахи и ладони. Гамбезон был изорван, даже звенья кольчуги местами рассыпались. — Хочешь спросить: что это было? — вместо Вернона задал вопрос Геральт. — Эриния, о которой я и говорил. Она убивала дворян. Больше она вас не потревожит. Роше прищурился, словно пытаясь осмыслить услышанное. Соображал он явно с трудом, и немудрено — после такой-то встряски. Металлические браслеты с обрывками цепей всё еще болтались на его руках и ногах. Поспешив открыть замки кандалов, Геральт отстранённо подумал, что им очень повезло: тварь оторвалась от своего носителя прежде, чем разбила цепи и при этом успела достаточно их повредить, чтобы Роше мог освободиться самостоятельно. В зубцах полуразрушенных башен слабо завывал ветер, и Геральт хотел уже предложить убираться отсюда, — не до утра же им сидеть на пустом дворе! — когда Бьянка громко крикнула: — Она очнулась! — Она?.. — негромко уточнил Роше, медленно оборачиваясь. — Кто: она?.. — слова вырывались из глотки с пугающим сипением, как у удавленника, которого только что вытащили из петли. В жутком, напряженном молчании даже слабенький после обморока голос Анаис был слышен невероятно отчетливо: — Призрак ушел? Мы помогли ему?.. — Да, всё в порядке, всё хорошо, — отвечала ей Бьянка, но Роше уже не слушал. — Какого хера?! — задыхаясь от возмущения, набросился он на Геральта. — Зачем?! Зачем ты её притащил?! Если оно!.. если хоть пальцем!.. — сжав в горстях ворот рубахи ведьмака, Роше дернул его на себя. — Убью! — прошипел он. Кровь пузырилась между зубами. — Шкуру живьем спущу! — Остынь! — прикрикнул Геральт, — это был единственный способ выманить тебя сюда! Иначе носился бы по всему континенту, пока не сдох от голода. Потому что, поверь, эриния тебя бы не выпустила, пока не обглодала до костей. Уголок рта Вернона нервно дернулся. Он разжал пальцы и покачнулся, словно Геральт был единственным, что держало его на ногах. Конечно, в иных обстоятельствах Геральт не спустил бы с рук подобное хамство. Даже со стороны человека, которого считает как минимум другом. Но Геральт решил, что на этот раз простит Вернона. Экзорцизм — дело тяжелое и, пожалуй, надо просто позволить Роше прийти в себя, прежде чем говорить с ним серьезно. Но, похоже, Вернон уже и сам забыл о своем гневе — он бросился к Анаис и с такой поспешностью рухнул рядом с ней на колени, что наверняка расшиб их. — Мы помогли призраку, — почти шепотом сообщила ему Анаис. — Да, Ваше Величество, — просипел Вернон. — А теперь пора возвращаться в замок, вас наверняка уже хватились. — Разводы крови делали его лицо еще более зловеще бледным, однако Анаис совершенно не испугалась, когда Вернон склонился ниже, чтобы подхватить её на руки. — Ты прогулял несколько уроков, — пробормотала она, обнимая Вернона за шею. — Я твоя королева и я приказываю не прогуливать. — Больше не повторится, — с невероятной кротостью кивнул чертов безжалостный темерский ублюдок. Геральт порывался помочь Вернону — а ну как навернется, со столь ценной ношей подобного допускать нельзя, — но Роше даже не взглянул на его протянутую руку. Сжимая губы в тонкую линию, словно каждое движение причиняло ему боль, но он ни за что не признал бы этого вслух, он встал и сразу же пошатнулся — от чего сердце у Геральта ёкнуло, а Бьянка порывисто подалась вперед, — однако устоял и медленно направился к выходу из старого замка, не замечая вокруг себя никого и ничего. То было странное зрелище: едва держащийся на ногах солдат в рваной одежде, и хрупкая фигурка в его окровавленных руках.