***
Утром, оставив Валере записку, Лёва отправился на улицу. Сходив до церкви, он поговорил с какой-то женщиной, советующей ему исповедоваться, набрал святой воды и прихватил с собой небольшую икону. К этому моменту улицы значительно оживились. Летнее утро накрывало с головой, но не приносило былой радости. Казалось, что внутри не осталось ничего, кроме тяжёлого предвкушения и собранности. После визита в храм он быстро прошелся по магазинам, закупая все самое нужное для их сегодняшней миссии.***
— По-моему, это даже слишком. — Скептически заключил Лагунов, когда Лёва, войдя в квартиру, проследовал в свою комнату и начал раскладывать на полу многочисленные приобретения. — Ничего не спрашивай, у меня дурное предчувствие. — Ответил он, кидая взгляд на Валеру. Несмотря на безупречный внешний вид, тот выглядел крайне нервным. — Ты решил одеться туда, как на похороны? — Почему нет? Лёва махнул на него рукой и принялся распаковывать всевозможные охотничьи атрибуты. — Поможешь? — Смотря чем. — Покачал головой Лагунов. — Мне нужна средняя по размеру ёмкость, например — тазик, несколько глубоких тарелок и нож, а лучше даже два. Валера вернулся через пару минут, принося все, что он просил, и уселся напротив, с интересом наблюдая за происходящим. — Лагунов, чего без дела сидишь, бери колы точи. — Раздражённо произнес Лёва. Сегодня молчание и бездействие пристально наблюдающего за ним Валеры злило сильнее обычного. — Мое непрошеное мнение — ты сходишь с ума. — Он поднял с пола нож и добавил. — Так и быть, я займусь созданиям орудия, которым убивают мне подобных. — Они не тебе подобные. Ты, как минимум наполовину, человек. — Пробормотал Лёва и, не давая шанса поспорить, указал на две тарелки, стоящие на полу. — Вот здесь масло боярышника. А здесь святая вода, ее нужно разлить по банкам. — Как боярышник помогает против вампиров? — От него раны не заживают. Святую воду легче вымыть или стереть, а от этой штуки так просто не избавишься. — Ладно, за тобой плюс балл, я этого и правда не знал. Но теперь, если спросят, буду говорить, что это мое личное наблюдение. — Насмешливо проговорил Лагунов. Лёва вздохнул, выдавливая вымученную улыбку. — Ладно. — Он указал на принесённый Лёвой флакон. — Боюсь спросить, что это? — Это барбитураты. — Что-то из жутких психиатрических успокоительных? — Валера неприязненно скривился. — Вроде того. — Эта хрень может и не подействовать, если напоить ей стратилата. — А я не собираюсь поить ей стратилата. — Тогда что? Лёва поднял из сумки несколько металлических шприцов. — Смешивать с маслом боярышника и колоть. — Нихуя себе. — Лагунов выглядел искренне удивлённым и даже немного восхищённым. — Жестоко. — А ты что думал, мы стратилатов одним осиновым колом убиваем? У меня и так возможности весьма ограничены. — Бесцеремонно проговорил он. — Валентин Сергеевич готовил другую смесь, которая убивает постепенно, и так, что это выглядит более менее реалистично, но я крайне не уверен в пропорциях и пробовать повторять не рискну. Так что, если встретим стратилата, вкалываем эту штуку с боярышником. Ужасная смерть, но что поделать. — Тебе и правда удалось меня удивить… — Шутки кончились, шесть дней осталось. — Перебил его Лёва, повышая голос. — И эта вылазка — последний шанс найти плиту. Кто знает, что нас там ждёт. На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Оба понимали, что Лёва прав по поводу последнего шанса. Более того, сегодня у Хлопова уже не было сил на то, чтобы хоть как-то вытаскивать самого себя из состояния тревожного ожидания, так что он молчал, делая свою работу. — Когда заканчиваешь с очередным колом, ставь его сюда. — Он указал на глубокую тарелку с боярышниковым маслом. — Потом сюда же закинем веревки. — Я все равно не могу поверить, что это помогает тебе быть на равных со стратилатом во время боя. — Вполне. — Спокойно ответил Лёва. — Сложнее драться с пиявцами, чем со стратилатом. Пиявцы — обычные люди, и я не могу им вредить. Стратилат — это другое. Тем более, я знаю про них много того, чего не знают другие. — Например? — Спросил Валера. Лёва отложил всё, что держал в руках, и поднялся на ноги. — Вставай, сейчас покажу. — Зачем? — Ну давай, вставай. — Нетерпеливо махнул рукой он. Валера закатил глаза и поднялся на ноги, ожидая его дальнейших действий. — Представим, что ты стратилат. — Я и есть стратилат, придурошный. — Подойди сюда. Они встретились на середине комнаты и Лёва направил ещё чистый, не измазанный в боярышниковом масле кол ему прямо в грудь. — Что будет, если я сейчас воткну его? Валера спокойно пожал плечами, поправляя воротник черной рубашки. — Это будет больно, но я перетерплю и вытащу его через пару секунд. Лёва замер, столкнувшись с вопросительным взглядом больших голубых глаз. Уже в который раз он почувствовал странную неловкость от близости с Лагуновым, объяснение которой найти не получалось. Он открыл рот, чтобы пошутить, но так и не мог ничего сказать. С приближением дня смерти его лимит позитива и шуток стремительно истощался. — Не боишься смерти, Лагунов? Валера немного помолчал, видимо раздумывая над ответом. — Я не боюсь смерти. Есть вещи намного хуже. — Невозмутимо произнес он. — Верно. — Кивнул Лёва, кладя руку на покрытое черной тканью плечо и притягивая того ещё немного ближе. Не привыкший к тактильному контакту Лагунов немного дёрнулся, видимо ощутив дискомфорт, но не отстранился, стойко держась на месте. Они снова будто соревновались, но не старались избежать странной ситуации, а ждали, пока кто-то другой сдастся. — Хуже смерти может быть боль. — Продолжил Лёва. — Если я хорошо прицелюсь в бою, то могу сделать так. Стараясь правильно рассчитать силу, он ударил Валеру колом, прицеливаясь куда-то под ключицу. Лагунов мгновенно скривился и наклонился вперёд, чувствуя, как вдоль позвоночника проходят болезненные вспышки. Казалось, что всё тело на мгновение перестало его слушаться. — Какого черта? — Спросил он, оседая на пол, и неосознанно прижимая ладонь к заживающей ране. — Не мог предупредить, что собираешься выкинуть подобное? — Некоторые полноценные стратилаты могут принимать нечеловеческий вид. Как Серп, например. Несмотря на прочность всего организма, эта способность подразумевает пластичность костной системы. У каждого стратилата есть эти уязвимые точки, и хоть я и не могу объяснить почему это так, но оно работает. Лёва вновь уселся на пол и продолжил свою работу, возвращаясь мыслями к одной единственной цели — заполучить плиту. В этой игре со смертью он собирался выиграть. И плевать на мнение Лагунова или кого-либо ещё. Время пролетело быстро за подготовкой всего необходимого для вылазки к ведьме, по предположениям связанной с вампирами. Идти они решили вечером, чтобы в случае чего не привлекать лишнего внимания. Они собрались, под контролем Валеры несколько раз повторили план и кое-как поели. Лагунов приготовил вкусный куриный суп, но сколько бы Лёва ни пытался вызвать в себе аппетит, ничего не выходило. Из-за напряжённого состояния и постоянной фоновой тревоги тело отвергало пищу. Когда они наконец были готовы выходить, Лёва достал из коробки приобретенный утром в храме артефакт и позвал Валеру. — Лагунов! — Чего тебе опять? — Откликнулся тот из своей комнаты. — Подойди. — Зачем? — Ну подойди. Хмурый Валера вышел из своей комнаты с расчёской в руках и быстрым шагом направился в его сторону, пока на расстоянии полутора метров от Лёвы не наткнулся на невидимую стену. — Работает. — Боже, что это? — Ужаснулся Валера. — Это как раз таки боже. — Он открыл ладонь, показывая новое приобретение в виде маленькой иконы. — Всё-таки молился? — Ухмыльнулся Лагунов. — Нет, ходил за святой водой и прихватил из церкви икону. — По лицу вижу, что молился. — Махнул на него рукой Валера, подворачивая черные джинсы и надевая на руку неизменные часы. — И что там Иисус говорит? Передал бы, что я готов в него поверить, если сегодня всё сложится. — Ой Лагунов, замолчи.***
Нужная им пятиэтажка находилась в небольшом отдалении от остальных домов. Двор пустовал, и только свет из окон заставлял поверить в то, что в этом странном месте есть жизнь. С момента, как они покинули квартиру, отправляясь на решающую миссию, небо значительно потемнело. Это и подбадривало, и пугало одновременно. Лёва оглянулся и прислушался к окружающим их звукам. В голове всплыли до боли знакомые ворчания Валентина Сергеевича, — Тихо. Не люблю, когда тихо. — Нужно идти. — Озвучил он, стараясь вернуть свое внимание в настоящий момент. — Подожди. — Лагунов всмотрелся в очертания дома, будто стараясь увидеть что-то сквозь плотные шторы, закрывающие большую часть окон. — Здесь что-то не так. — В каком смысле? — Эмоций много. Ненормальных эмоций. Страх и злость меняются на радость с невероятной скоростью. — С чего ты решил? — Настороженно спросил Лёва. — Иногда я могу чувствовать эмоции, особенно негативные. Возможно, это моя особенность, как стратилата. Я уверен, здесь творится что-то нехорошее. — Допустим. — Он удивился новому таланту Лагунова, но комментировать его не стал. — Но нам все равно надо идти. Я без плиты домой не вернусь. — Он направился вперёд, к подъезду, когда Валера схватил его за локоть. — Стой, Хлопов, я не прикалываюсь сейчас. — Мало ли какие эмоции испытывают жители. — Нет, ты не понимаешь. Чтобы что-то ощутить мне обычно нужно много времени и концентрации. А здесь они меня душат. — И что ты предлагаешь? — Начал раздражаться Лёва. Он и так весь день нервничал, ожидая момента, когда всё решиться. Валера же будто специально этот момент оттягивал, заставляя их топтаться на месте. Тот на мгновение задумался, выражая всем своим видом крайнюю степень сомнения. — Ничего. Придерживаемся плана, пойдёшь первым на верхние этажи. Я останусь внизу и буду слушать каждое твоё слово. — Почему именно на верхние? — Уточнил Лёва. — Там эпицентр. Валера поднял голову вверх, снова прожигая взглядом верхние окна. Лёва на мгновение пожалел, что не может почувствовать то, о чём он говорит. Внешне дом создавал впечатление абсолютно безопасного. — Придерживайся нашей легенды настолько долго, насколько сможешь. Не вступай в драки и не доставай оружие, тяни до последнего, нам нужно заполучить плиту. — Снова повторил Валера, когда они подошли к двери. Лестничная площадка была небольшой. На стенах, словно в квартире, были поклеены обои. Лагунов присел на ступеньку и замер. Лёва подумал, что они приступили к исполнению плана и собрался было наверх, но тот снова прегродил ему путь. — Подожди, сначала я попробую послушать. — Ты все ещё не слышишь, что там? — У меня не выходит. Он закрыл глаза, стараясь подключить стратилатский слух. В голове беспорядочно роились тревожные мысли. Пробиться в таком состоянии сквозь стены, а уж тем более разобрать, кто что говорит, было сложно. Только через минуту он, наконец, начал отделять голоса друг от друга. — Над нами семья, двое детей и родители. — Он указал наверх. — Дальше тишина, скорее всего никого. А слева, — Он указал в противоположную сторону. — Жуткий шум, ощущение, будто там большая компания друзей. Но они, вроде как, не говорят ничего необычного. — И как нам понять, где ведьма? — Вмешался Лёва, наблюдая за тем, как Валера пытается разобрать голоса. Лагунов махнул в его сторону, призывая к молчанию. — Си… Синадиси. — Чего? — Похоже на греческий. — Греческий? Простые жители вряд-ли говорят на греческом. Ты же и его знаешь, да? — С надеждой спросил Лёва. — Нет. — Отмахнулся Валера. — Помолчи. С каждой минутой становилось все волнительнее. Лёва сцепил руки в замок и облокотился на стену. — Все должно получиться. С любой ведьмой, как и с любым обычным человеком, можно договориться. — Внушал он себе в который раз, но это совсем не помогало. — Эта женщина, которая говорила на греческом — она на самом верху слева. Я был прав. — Уверенно заключил Лагунов. — И я не хочу отправлять тебя туда в одиночку. — Беспокоишься за меня? — Беспокоюсь за сохранность плана. — Ты мне вообще не доверяешь. — Констатировал Лёва, но в его голосе на этот раз не было даже нотки обиды. Тот факт, что Лагунов упорно ему не доверял, уже не расстраивал, а скорее заставлял чувствовать ответное безразличие. — Я вполне способен взять на себя ответственность. — Надеюсь. Не будь я стратилатом, я бы сделал это сам. — Все, я ушел. — Лёва поспешил сбежать от этого неприятного диалога. Казалось, что между ними все ещё стояла неприступная стена, разбить которую было невозможно. — Хлопов! — Негромко окликнул его Валера, заставляя остановиться на лестнице и обернуться. Несмотря на сказанное, он заметил в чужом взгляде долю беспокойства. — Будь осторожен. Лёва отвернулся в сторону. — Можешь не переживать за свой драгоценный план. — Он побежал по лестнице вверх, сжимая рукой висящую на плече сумку с оружием. Нужная дверь ничем не отличалась от остальных. Стоя на лестничной клетке, он вспомнил, как они с Валерой заходили к Рамире. Также, как сейчас, старались перебороть себя и пересечь последнюю грань. Между той встречей и настоящим моментом, как казалось, прошла целая вечность. Рамира открыла для них новые дороги, рассказала страшную правду и столкнула в бездну. Он надеялся, что этот визит, перед которым он абсолютно также, как и в прошлый раз, стоит в чужих в дверях, станет финальной точкой для тех самых путей, погрузивших их в хаос. Лёва завис, понимая, что оттягивает неизбежное. Наверное, он боялся узнать, что плиты просто нет в городе или вроде того. Но без попытки ее заполучить это все не имело значения, так что он поспешил нажать на кнопку звонка и испуганно замер, услышав шаги по ту сторону. — Кто там? — Здравствуйте, меня зовут Юра. Я делаю исторический проект и мне очень нужно с вами поговорить. — Он вобрал в голос максимум уверенности. Дверь открылась и на пороге появилась полная женщина с кудрявыми рыжими волосами. Лёва не знал точно, как отличить ведьму от человека, но пронизывающий взгляд и собственное ощущение страха, сковывающее грудную клетку, подсказывали ему, что с магией она хотя бы косвенно, но связана. Женщина оглянула его с головы до ног и впустила в квартиру, проходя куда-то внутрь по полумраку коридора. Они остановились, оказавшись в одной из комнат. Как Лёва понял, эта квартира была совмещена с соседней, так что и пространства в ней было гораздо больше. Он последовал указаниям женщины и аккуратно присел на кожаный коричневый диван. — Рассказывай, что именно тебя интересует? — Ее голос оказался скрипучим и резал слух, прямо как голос Бабы-Яги из сказочного кино. Лёва отметил, что эта женщина подходила на роль ведьмы намного больше, чем, например, Рамира. — Я собираю информацию о необычных событиях и артефактах Куйбышева. — Он кинул на женщину оценивающий взгляд, стараясь понять ее реакцию. — Ходят слухи, что вы способны на чудеса. — Эта фраза должна была дать ответ на вопрос о связи рыжеволосой женщины с магией. Предполагаемая ведьма нахмурилась. На ее до этого спокойном лице отразилось что-то очень недоброе. — Что есть чудо? Я не понимаю, о чём ты. — Я не собираюсь распространять информацию. Мой проект выглядит больше как собрание легенд. Я хотел спросить, знаете ли вы про обломок магической плиты? Женщина выпрямилась и подняла со стола чашку с чаем, делая несколько глотков. — Зачем тебе это? — Произнесла она тихо. — Я хочу найти её. Буквально через неделю я верну её на место, обещаю. — Ведьма явно что-то знала, и отступать было нельзя. — Ну раз это так важно для тебя. — Она улыбнулась и поднялась с кресла. — Пойдём. Они пересекли всю квартиру, доходя до дальней комнаты. Распахнув двери, ведьма протолкнула Лёву вперёд. Приглушённый свет и закрытые шторы создавали жуткую атмосферу. Кроме того, зал был не пустым, помимо них в помещении находилась целая толпа людей. Они о чем-то переговаривались и, увидев ведьму, вмиг поднялись со своих мест. Женщина вышла вперёд и встала прямо перед ними, будто собираясь делать объявление. — Кто это? — Настороженно спросил Лёва, не понимая, что происходит. Это зрелище вводило в замешательство, заставляя задуматься о том, что Лагунов не просто так говорил о странностях этого дома. — Жители. — Спокойно ответила она, а затем обратилась к людям. — Поприветствуйте нашего гостя. — Те начали аплодировать и Лёва содрогнулся, глядя на их лица. Они были похожи на загипнотизированных. — Итак, будем говорить при всех. Ты пришёл за плитой. Кто ты? — Я вам уже сказал, кто я. — Хорошо, откуда ты узнал о ней? — Она подошла ближе и еле заметно улыбнулась, будто испытывая его. — Прочитал в книге, которая попала мне в руки. Это гримуар. И заинтересовался, вот и всё. — И решил сунуться сюда. Ты же знал, куда шёл. — Если честно, нет, не знал. И до сих пор не знаю. — Признался Лёва, беспокойно оглядываясь по сторонам. — Сюда подойдите. — Крикнула она куда-то в сторону толпы. Мужчины и женщины разных возрастов поднялись со своих стульев и подошли ближе, выдерживая расстояние в несколько метров. Казалось, что они были готовы выполнить любой ее приказ. — Ты пришел за чудом. — Кивнула женщина. — Я покажу тебе его. — Она подняла ладонь вверх, и странный шрам на ее запястье загорелся. Лёва непонимающе уставился на него. Казалось, что они с Лагуновым обсудили всю возможную на свете магию. Однако про светящиеся шрамы он никогда ничего не слышал, и это нагоняло жути. — Он уже близко. — Улыбнулась ведьма. И она была права. Через мгновение, поднимая запястье с таким же светящимся знаком, в двери влетел невысокий мужчина с широкой, весёлой улыбкой. Лёве хватило одного взгляда, чтобы понять — он не человек. — Что у нас здесь? — Он подошёл к женщине, нежно обнял ее за талию и утянул в поцелуй, игнорируя присутствие толпы. Лёва неловко отвернулся. — Пришел парень, ищет плиту Евдокимовых. — Загадочно шепнула ему ведьма. — Очень интересно. — Ответил мужчина и приблизился к Лёве. — Владимир. — Протянул он руку. Хлопов ответил на рукопожатие, вновь подтверждая собственную догадку. Температура тела у него была явно стратилатская. — Юра. — Зачем тебе плита? — Исторический проект, я уже сказал. Мужчина кивнул людям вокруг, и те встали вокруг них плотным кольцом, перекрывая Лёве все возможности к отступлению. — Что у вас здесь происходит? — Он пытался скрыть волнение в голосе, но давалось это крайне тяжело. — Ты не отвечаешь на наши вопросы, но задаешь свои. — Женщина встала рядом с мужчиной. — Показать тебе? Марина, подойди сюда. — К ней подошла молодая девушка из толпы. — Стой смирно. — Женщина направила на нее ладонь, и та болезненно застонала, хватаясь за живот. — Какого чёрта вы делаете? — Воскликнул Лёва, бросаясь в ее сторону, но стратилат, стоящий рядом, остановил его. В этот момент женщина оттолкнула девушку назад. — Я могу измучить каждого в этом помещении, но не буду. Твоим сочувствием очень удобно манипулировать. Рассказывай правду. — Они все пиявцы? — Лёва наконец поднял на нее взгляд. — И сколько их? Весь дом? — Пиявцы не все, но часть. — Стратилат схватил его за воротник и притянул ближе, стараясь то ли напугать, то ли получить ответы на свои вопросы без слов. — Кто ты такой? — Несмотря на внешнее худощавое телосложение, он был очень силен. — Мне нужна плита, чтобы выжить. Меня принесли в жертву как откуп, и я умру через неделю. — Выпалил он. — А вот это уже интересно. Но чем ты можешь заплатить за эту информацию? Бесплатно ничего не делается. — Так вы знаете где она? — Лёва обернулся в сторону ведьмы, надеясь услышать заветное «да», но женщина неотрывно смотрела куда-то за его спину. — Подождите-ка. Там кто-то у входа. Быстро туда. Все. — Она схватила Лёву за локоть и потащила его к дверям. По тёмному коридору они прошли быстро. Оказавшись в прихожей, ведьма, не теряя ни секунды, подошла к двери и резко распахнула ее, открывая вид на лестничную клетку. Прямо у порога стоял Лагунов. Он, видимо, находился здесь уже какое-то время, потому что его с первого взгляда безразличное выражение лица демонстрировало крайнюю степень нетерпения. Ведьма посмотрела на него, но кажется, не удивилась и не испугалась совсем. — А он зайти-то не может. — Она весело захихикала, поворачиваясь к стратилату. — Что вы хотите за эту информацию? — Подал голос Валера. — Нехорошо подслушивать. Я подумаю. Информация секретная и артефакт абсолютно уникальный. — Он нам необходим. Она подошла ближе, осматривая Валеру с головы до ног. — Во-первых, нам нужно молчание. — Мы договоримся. — Кивнул Лагунов. — О вашей секте никто не узнает. — А этот тебе зачем? — Кивнула она в сторону Лёвы. — Ты же стратилат. — Только наполовину. — Я вижу. И все равно не понимаю, зачем ты таскаешься с человеком. Ведьма подошла к своему стратилату и что-то тихо шепнула. Лёва так и не смог расслышать что, стоя сбоку, рядом с толпой пиявцев. Поймав момент, когда на него никто не смотрел, он достал из кармана кол и крепко сжал его в руке, не прекращая наблюдать за происходящим. К счастью, узнавать, что они задумали, не пришлось, потому что в следующее мгновение Владимир обратился к Лагунову. — Укуси его. И мы скажем, где плита. — Я не сделаю этого. — На лице Валеры не дрогнула ни единая мускула, но на каком-то невербальном уровне Лёва почувствовал, что это спокойствие иллюзорное. — Тогда ты тоже умрёшь. — Чего вы хотите? — Невозмутимо произнес Лагунов. — Денег? Я дам вам денег. Много денег, сколько нужно. Но для этого нам нужно отменить ритуал. — Он сделал небольшую паузу. — Давайте сядем и спокойно поговорим. — Ты глуп. Нам не нужны деньги. Все дело в философии нашего объединения. На этой территории он либо умрет, либо станет пиявцем. У тебя есть выбор. Либо бежать, либо сделать то, что нужно. Ты ещё поблагодаришь меня, поверь. Стратилат коротко кивнул одному из пиявцев. Тот вытащил из кармана складной нож и резко махнул им в сторону Лёву. Все произошло как в замедленной съемке. Во время отреагировав, он сделал шаг назад, и почувствовал, как лезвие проходит где-то в вдоль живота, разрезая верхний слой кожи, но не заходя слишком глубоко. Была ли это удачи или натренированность, думать времени не было. Лёва почувствовал резкое жжение и болезненно зашипел, делая ещё шаг назад и уворачиваясь от очередного взмаха ножа. Всего в нескольких метрах Лагунов рефлекторно дёрнулся в их сторону, но ударился о барьер дома. Именно в этот момент Лёва понял, что больше не может оттягивать неизбежное. Кажется, уйти без драк все-таки не выйдет. Он замахнулся и со всей силы всадил кол в живот пиявца. Тот пошатнулся, вытаскивая оружие, пропитанное тем самым боярышниковом маслом. Нужно было бежать, а не оставаться в одном помещении с толпой пиявцев, ведьмой и стратилатом, обещающим верную смерть, но уходить без плиты было нельзя, так что несмотря на страх и боль, Лёва оставался на месте, стараясь срочно решить, что делать дальше. На мгновение обернувшись на Лагунова, он увидел покрасневшие глаза, неотрывно наблюдающие за ним с той стороны, и прижал ладонь к ране. — Ладно, впустите. — Громко объявил Лагунов, останавливая происходящий балаган. Стратилат в тот же миг приказал израненному пиявцу отойти. — Охотник. — Улыбнулся Владимир, глядя на Лёву с некоторым восхищением. — Мы дадим тебе фору. С таким количеством крови он нападет на тебя в любом случае. Ты даже не представляешь, насколько тяжело сдерживать жажду. Беги. — Не нуждаюсь. — Злобно прошипел Хлопов, оставаясь на месте. — Входи. — Ведьма улыбнулась и сделала несколько шагов назад. Вместе с ней отошли и остальные наблюдатели, до этого пристально сверлящие взглядом каждое его движение. Все внутри на мгновение сжалось, когда Лагунов пересёк порог, страшно улыбнувшись. Он наступил в лужу крови, на мгновение замерев в несколько метрах, а затем перевел взгляд на ведьму. — Вы правы. Дайте слово ведьмы, что если я выпью его кровь, вы скажете кому-то из нас, где плита. Лёва почувствовал, как где-то внутри кольнул страх. Он посмотрел в глаза Валере, стараясь разглядеть в них человека, а не стратилата. Он понимал, что стоит бежать, но безвыходность ситуации не позволяла сделать и шага. Нельзя уходить без информации о плите — судорожно повторял он сам себе всё это время. Но, кажется, всё выходило из-под контроля. Он не мог понять, в какую игру играет Лагунов. Оставалось надеяться, что тот просто напросто разыгрывает сцену. Но зная то, как Валера боится приближаться к крови, он начал постепенно сомневаться. — Слово ведьмы. Если ты выпьешь его кровь, я скажу вам, где сейчас находится плита Евдокимовых. — И поможете найти её в ближайшие пару дней, если вдруг какие-то загадочные обстоятельства начнут мне мешать? — И помогу заполучить её завтра же, слово ведьмы. — Кивнула она. Валера подошёл ближе к Лёве. — Давай быстрее. — Крикнул Владимир. Лагунов с абсолютно безумным видом поддел пальцем цепочку с оберегом, висящую на его шее и потянул на себя, уже в который раз оказываясь непозволительно близко. — Я все ещё не боюсь тебя, Лагунов. — Выдавил Лёва, чувствуя чужое дыхание на своей шее. Как назло, он будто прирос к земле, не в силах шагнуть назад и покинуть опасную территорию. — Будь это кто угодно другой, я бы боялся. Но тебя — нет. — Упрямо повторил он ещё раз. — Слышали? Валера надрывно рассмеялся, а потом обнял его за шею рукой, прижимая к себе и утыкаясь лбом в плечо. — Дебил ты, Хлопов. Всё ещё дебил. Другой рукой он незаметно перехватил сумку, висящую на его левом плече и аккуратно пролез внутрь. Лёва ощутил, как в его ладонь вложили что-то холодное. Беспокойное сознание уже через мгновение сориентировалось — это был шприц. Дрожащими руками он крепко сжал его, вмиг начиная чувствовать себя спокойнее и увереннее. — Не делай так, как в библиотеке в Калинине. — Прошептал Валера на грани слышимости. В этот момент из дальней комнаты послышался треск. Он разрел тишину, заставляя всех дернуться и обернуться. Лагунов на мгновение прижал руку к кровоточащей ране на его животе. Полагаясь на потерянное внимание наблюдателей, он быстро зашептал. — Ни в коем случае не трогай двоих главных. Пережди, а потом требуй плиту, она будет должна. — С вами был кто-то ещё? — Воскликнул стратилат, вновь поворачиваясь в их сторону. Лагунов со всей силы дёрнул цепочку с оберегом на его шее. — Беги. — Он оттолкнул Лёву в сторону двери, за свою спину, и медленно поднес окровавленную ладонь ко рту. Владимир мгновенно бросился за Хлоповым, но не смог подойти ближе, чем на пару метров. — Дурная кровь! — Объявил он, поворачиваясь к ведьме, но та проигнорировала неожиданное происшествие, смотря только на Лагунова. — Так не годится! — На ее лице промелькнула злость, в то время как Валера, болезненно скривившись, влетел в стену, а уже через мгновение оказался в противоположном углу комнаты, стараясь избежать близости с живыми людьми. Он боролся с жаждой, возросшей ещё в несколько раз после попадания крови в организм. — Выпить кровь — это укусить, а не употребить две капли. — Ведьма осознала произошедшее, но отступать не собиралась. — Я договор выполнил. — Выдавил Лагунов, оседая на пол. — Я выпил его кровь. Теперь ваша часть. Лёва понял, что стоит и глупо пялится на происходящий хаос. Он еле сдержал себя от того, чтобы не дернуться в сторону стоящих в комнате людей, подверженных опасности перед стратилатом внутри Валеры. Пока на нем самом нет оберега, никто из вампиров не сможет подойти, и это давало частичную безопасность. Удивляться тому, как умело Лагунов придумал план на ходу, времени тоже не было. Одно было понятно точно — пока жив Владимир, и люди, и Валера подвержены опасности. Последнего, судя по всему, он и вовсе заставил страшно мучиться. Стараясь внимательно слушать наполненный угрозами монолог ведьмы, он, наконец, решился на безумный поступок. К счастью, стоя за порогом, он мог незаметно достать из сумки новый осиновый кол с несколькими баночками святой воды. Долго не колеблясь, он тихонько зашёл обратно в квартиру и повернулся в сторону Лагунова, одними губами произнося короткое «прости». Не раздумывая над тем, понял ли Валера его послание, он рванул в сторону стратилата, замахнулся и наобум воткнул шприц в его предплечье, вводя адскую смесь. Тот среагировал молниеносно, отталкивая Лёву в сторону, но в тот же миг согнулся пополам от боли, поразившей все тело. На удивление, раствор подействовал быстро, потому что уже через пару мгновений Владимир грохнулся на пол. Лёва даже не дал ему сделать последний вздох и со всей имеющейся злостью воткнув кол куда-то в районе сердца. В обычных обстоятельствах Лёва, может и удивился бы собственной силе, родившейся на выбросе адреналина, но сейчас ему было абсолютно не до этого. Заметив испуганных смертью хозяина пиявцев, он кинулся к Валере, закрывшему рот ладонью то ли от шока, то ли чтобы защититься от крови. Он выглядел ещё более бледным, чем обычно. Голубые глаза неотрывно смотрели на тело, а ресницы едва заметно дрожали. Лёва не успел добраться до противоположной стены, падая на пол где-то в паре метров от трупа. Повернувшись, он с ужасом осознал, что причиной тому стала ведьма, проклинающая его с истошным криком. Она направила на него ладонь, выкрикивая что-то на греческом. — Беги, блять! — Заорал Лагунов, поднимаясь и одним движением сбивая ведьму с ног. Лёва отмер, понимая, что онемение и дрожь по всему телу вызваны не проклятием, а элементарной паникой. Он поднялся на негнущихся ногах и на этот раз послушался Валеру — бросился к двери и под звуки потасовки наверху побежал по лестнице вниз. Остановился он только в подъезде на первом этаже, осознавая, что даже в состоянии истинной паники не может бросить Валеру с ненавистной ведьмой. Его беспорядочные размышления прервал появившийся из темноты человек в черном плаще с капюшоном, закрывающем лицо. Лёва на мгновение замер, стараясь понять, кто он, и что собирается делать. В груди кольнуло до боли знакомое чувство дежавю, прямо как тогда, в библиотеке Куйбышева. Но, на удивление, странный незнакомец не напал на него, не убил и не утащил обратно к ведьме, а схватил за плечо и настойчиво подтолкнул в сторону двери, пресекая попытки спросить о чём-либо или распознать личность. Все происходило настолько быстро, что его мозг не успевал осознавать происходящее. Услышав шаги на лестнице, он выбежал на улицу, отошёл от подъезда метров на двадцать и поднял взгляд вверх, будто стараясь увидеть сквозь стены, где находится Валера. В кромешной темноте двора поднялся ветер. Жалкие несколько минут казались вечностью, когда он смиренно выполнял чужую просьбу, держа дистанцию от места разборок с ведьмой. Голова начала не только раскалываться, но и кружиться, и Лёва почувствовал, что скоро упадёт в обморок. Он привычно скрестил ноги, сжал руки в кулаках и зажмурился, умоляя самого себя дожидаться Лагунова. Он испытывал такое состояние далеко не впервые, но именно сейчас не видел на это объективной причины. Потеря крови не была настолько серьёзной, чтобы его организм сдался, отключая сознание. Мгновенно оживиться и открыть глаза его заставил душераздирающий крик, раздавшийся из того самого подъезда. — Валера! — Выкрикнул он и побежал в сторону дома, упорно игнорируя подгибающиеся от слабости ноги и лихорадочную дрожь по всему телу, напоминающую состояние при повышенной температуре. Резко открыв дверь, он замер, глядя вперёд перед собой. Прямо посреди лестничной клетки первого этажа на коленях сидел Лагунов. Он закрывал лицо ладонями и панически трясся, не сдвигаясь с места. Прямо перед ним лежало безжизненное тело ведьмы с воткнутым ножом в груди. — Что случилось? — Ошарашенно проговорил Лёва, делая несколько шагов вперёд. Он видел все своими глазами, но все равно задал этот вопрос. — Валер, что случилось? — Произнес он уже громче. Лагунов убрал руки от залитого слезами лица. Встретившись взглядом с Лёвой, он в тот же миг разразился громким истерическим смехом, время от времени переходящим в плач. Он уселся на полу и всё с той же безумной улыбкой на лице откинул голову к стене, будто намеренно и со всей силы ударяясь об неё. Он залез рукой в карман и кинул в сторону Лёвы оберег, снятый ещё наверху и, по всему видимому, нашёл в этом что-то ещё более смешное. Лёве казалось, что этот момент он запомнит на всю жизнь. Стоять в этом подъезде, без возможности что-либо сделать, и наблюдать за тем, как Валера буквально рыдает над трупом, было настолько жутко, что он на какое-то время позабыл о своем предобморочном состоянии. Пару минут Лагунов игнорировал все вопросы, продолжая пребывать в состоянии ненормальной истерики. Попытку Лёвы приблизиться он также пресёк, выставляя руку вперёд и глядя в ответ пугающим взглядом. — Что случилось? — Повторил Хлопов уже спокойнее, осознав, что настойчивостью в этой ситуации он ничего от Валеры не добьётся. — Молчи. — Эмоционально воскликнул тот. — Эта тварь вставила в себя нож из-за того, что её стратилат упал замертво. И ничего не сказала. Только то, что это месть. — Наконец сказав то, что должен был, и немного успокоившись, Лагунов аккуратно, схватившись за рукоятку сквозь ткань рубашки и снова закрыв нос рукой, вытащил нож и вложил его в ладонь мертвой ведьмы. Внутри у Лёвы всё похолодело. — О боже. — Он схватился за голову, пытаясь понять собственную реакцию на произошедшее. Казалось, что после сегодняшнего вечера внутри него не осталось ничего кроме ужаса. И самым ужасным из всего ужасного было осознание того, что они всё-таки упустили плиту. Они попросту не справились. — Получается, это конец? — Получается, это конец. — Огрызнулся Валера. Но Лёва совсем не винил его. Смотря на состояние своего напарника, он сам чуть не заплакал. Он сжал руки в кулаки и опустил взгляд вниз, чувствуя, как голова вновь разболелась. Казалось, будто в нее воткнули тысячу маленьких иголок. Он сделал пару шагов к стене, опираясь на нее рукой. Земля снова начала уходить из-под ног. В ушах зазвенело, а царящий вокруг полумрак начал меняться на полную темноту. Последним, что он услышал, был встревоженный голос Лагунова, — Господи, ты-то не подыхай, пожалуйста. — Он почувствовал чужую хватку у себя на предплечье и отключился.***
В следующий раз, когда он открыл глаза, вокруг было значительно светлее, чем до этого. Он поморгал несколько раз, стараясь сфокусировать зрение. Первым, что он увидел, было обеспокоенное лицо Лагунова прямо перед собой. Столкнувшись взглядом с Лёвой, тот громко выдохнул и закатил глаза. — Мы дома? — До Хлопова начало доходить, что последнее его воспоминание связано с подъездом пятиэтажки. — Дома, дома. В моей комнате. — Кивнул Валера, забирая со стола стакан с водой. — Пей, до конца. — Как я сюда попал? Я ничего не помню. — Лагунов одарил его многозначительным молчанием, но Лёва не сдавался. — Что произошло после нашего разговора в подъезде? — Я притащил тебя сюда. — Ответил Валера. — И ты был приятным собеседником, пока молчал все это время. — Может, мне снова отключиться? — Съязвил Лёва, но внутренне обрадовался тому, что Валера с ним хотя бы разговаривает. Это означало, что после всего произошедшего между ними не все так ужасно, как могло быть. — Даже не думай. — Осадил его Лагунов, замотав головой с испуганным выражением лица. — Ты был без сознания часов пять. Я уже подумал, что ты и правда откинешься, не дождавшись меня. В комнате воцарилось молчание, как только вспомнился судный день. Голова все ещё болела, да и в целом чувствовал себя Лёва крайне фигово. Лагунов заставил его выпить стакан воды и резко выключил свет в комнате. — А теперь спи. — Сколько времени вообще? Валера посмотрел в сторону стены и прищурился, напрягая свое ночное зрение, чтобы разглядеть часы. — Три часа ночи. — Лёва открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но его опять заставили замолчать. — Спи, говорю, организм не насилуй. А то вколю тебе барбитураты. — С этими словами он захлопнул за собой дверь и покинул комнату. Лёва перевел взгляд на стену, осознавая, что ночевать в этой комнате ему очень странно. Но уже через несколько минут он почувствовал, как глаза слипаются, и в рекордное время провалился в сон.***
Проснувшись, Лёва с неприятным удивлением осознал, что проспал около пятнадцати часов. Время уже шло к вечеру, когда он смог наконец встать с кровати. Во время своего долгого сна он открывал глаза буквально каждые пару часов, иногда видел рядом с собой Лагунова, приходившего, чтобы проверить, жив ли он, иногда видел лишь пустующую комнату, но все время засыпал обратно. Казалось, будто его организм был полностью вымотан. И даже сейчас, поднявшись с кровати и с трудом из-за все ещё заполняющей тело слабости доковыляв до зеркала, он осознал, что будто и не отдыхал. Голова все ещё болела, все тело было тяжёлым и горело. Он задумался о еде и к горлу подошёл ком тошноты. Лёва понял, что не в силах гулять по квартире и улёгся обратно на кровать, подложив руки под голову. Возможно, причиной его дерьмового состояния был пережитый стресс. Увиденное вчера истрепало все нервы, уничтожив как морально, так и физически. Он ещё какое-то время пролежал, смотря в одну точку. Знакомая комната Валеры ощущалась так, будто он видит ее впервые. Он кинул взгляд в сторону висящего на стене дубликата календаря. Шестнадцатое июля. Осталось пять дней, а они не справились. С этой мыслью все казалось другим, каким-то серым и пустым. Вместе с пониманием произошедшего пришли и разрушающие эмоции. Чувство вины захлестнуло его, накрывая с головой и заставляя задаваться вопросом, почему он сделал то, что сделал. Если бы не убийство стратилата, могли бы они получить плиту и попасть домой? Что, если да, и он обрёк их с Лагуновым на верную смерть, приняв лишь одно неверное решение? Он почувствовал, как по коже проходит холод, и прижал колени к груди, заворачиваясь в принесённое Валерой одеяло ещё сильнее. Мысли снова возвращались к одному и тому же — будь здесь Валентин Сергеевич, он бы точно знал, что делать. Возможно, это и было наивной фантазией, вызванной ощущением нехватки близкого человека, но Лёве казалось, что именно в этой ситуации его старший товарищ точно принял бы верное решение. И все сложилось бы куда лучше. Его же собственные попытки стать самостоятельным охотником закончились проигрышем и приближающейся смертью. И это заставляло злиться на себя ещё сильнее. В дверь постучались, и уже через мгновение на пороге появился Лагунов. Выглядел он очень устало. Судя по всему, произошедшее отразилось на нем если не больше, то хотя бы настолько же сильно. Он подошёл к Лёве и вручил ему тарелку супа. — Ешь. — Как ты понял, что я не сплю? — Услышал, как ты гуляешь по комнате. Не заговаривай мне зубы. Ешь, говорю. — Он заставил Лёву сесть на кровати и забрать тарелку с супом. Он сверлил взглядом очередной кулинарный шедевр Валеры какое-то время, а потом все же сдался, отставляя тарелку в сторону. — Не могу. Меня тошнит. И вообще, кажется, у меня ещё и температура. Лагунов нахмурился и наклонился, прикладывая ладонь к его лбу. — Пиздец, и правда температура. Дела обстоят хуже, чем я думал. — Раздражённо произнес он и выпрямился, отходя в сторону окна. — Ты понимаешь, что со мной происходит? — Сам Лёва не понимал ничего. Он ссылался на стресс и даже в теории не представлял, как бороться с подобным состоянием в условиях приближения дня смерти. — Ты умираешь. — Серьезно ответил Валера. — В смысле, умираю? — Воскликнул Лёва, приподнимаясь с подушки. — Прекращай прикалываться, это сейчас совсем не к месту. — Я не прикалываюсь. — Вздохнул Валера. — Тебя прокляла та ведьма. — Чего? — Конечно, из-за ее смерти проклятие могло потерять свою силу, но ты должен знать о том, что я нашел. Деметра имеет корни в греческой традиции, как и магия той ведьмы. Несмотря на все различия, я смог прочитать в гримуаре о чём-то похожем. Она была очень злой, когда проклинала тебя, и это даёт силу проклятию. Я думаю, что твой организм катиться к точке, где ты умрёшь. — Ахуенно, я умру ещё раньше дня смерти. — Лёва хотелось встать на ноги и почувствовать себя здоровым прямо сейчас, только чтобы не думать о том, что он умирает. Смерть, смерть, смерть. Она преследовала его по пятам. Но умирать перед днём смерти казалось ещё большим абсурдом. Ему уже не было настолько страшно, как раньше. Всё, что оставалось внутри — это жрущее чувство пустоты, поглотившее все вокруг после окончательной потери плиты. И каждый раз, возвращаясь к мыслям о гибели, он ощущал, как эта пустота растет, превращаясь в черную дыру. — Ты даже не спрашиваешь, есть ли какой-то выход из этой ситуации? — Недоверчиво спросил Валера, оглядывая его с ног до головы. — Нет, потому что выхода нет. — Лёва закрыл лицо руками и отвернулся к стене. Но через пару секунд тяжёлого молчания Лагунов снова заговорил. — Вообще-то, у меня есть одна идея. Но она рискованная и требует твоего безрассудства и смелости в полной мере. — Ну? — Помнишь артефакты, которые давала нам Рамира? Я читал про живую воду, и чисто теоретически, есть шанс, что она поможет от проклятия мертвой ведьмы. При условии, если ты ее выпьешь. Но я не уверен. Лёва, обводивший пальцем узор на обоях, обернулся, ошарашенно глядя на него. — И ты мне это предлагаешь? Ты? — Я же говорю, очень рискованно. И мы не знаем, точно ли это сработает. И можно ли вообще принимать эту штуку внутрь. — Давай живую воду, я это сделаю. — Произнес Лёва, не колеблясь. Валера на мгновение завис, будто сомневаясь, а потом вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Он дошел до кухни, чем-то прогремел и вернулся через несколько минут, держа в руках аптечку и чашку с чаем. — Где живая вода? — Буквально пара капель в чае. Боюсь, что экспериментировать и пить больше ещё опаснее, чем просто лежать и умирать. — Ладно, а аптечка зачем? — Это для твоей раны. — Почему нельзя и на нее плеснуть волшебной воды? — Непонимающе нахмурился Лёва. — Не стоит тратить ее. Даже учитывая тот факт, что мы скоро умрем. Вдруг за нами завтра же придут из-за двух трупов на улице Свободы. — Ладно, я понял. Давай сюда волшебный чай, я просто выпью его и все. — Лёва забрал чай из рук Лагунова и, на мгновение засмотревшись на коричневую жидкость, словно оценивая адекватность этой идеи, выпил всё до дна. Они просидели секунд десять в тишине, будто ожидая, что Лёва упадет и начнет корчиться в мучениях, либо же наоборот резко станет самым здоровым человеком на свете. Но не произошло абсолютно ничего. — Ну, пока я не умер. — Произнес Лёва практически по слогам. — Я думаю нужно подождать пару часов. Если температура спадёт и тебе станет лучше, значит наш эксперимент прошёл успешно. — С ума сойти, мы ставим эксперимент, выживу ли я. Лагунов фыркнул, отворачиваясь в сторону, присел на пол и принялся распаковывать аптечку. Достав всё , что нужно, он вернулся взглядом к Лёве. — Поднимай футболку. Лёва, прикрывший было глаза, мгновенно вернулся в реальность. — Да что там обрабатывать? Я сам все сделаю. — Придурошный, мне надо проверить швы. — Валера покачал головой и подполз ближе. — Лагунов, какие швы? Ты что, наложил швы на эту царапину, пока я был без сознания? — Я надеялся, это тебя разбудит. — Издевательски улыбнулся Валера. Происходящее в голове у Лёвы абсолютно не укладывалось. Он вдруг понял, что Лагунов буквально притащил его без сознания домой и наложил швы. Все это после той ужасной истерики, драки с ведьмой и мучений с жаждой крови. Ситуация казалась чем-то неправдоподобным. Валера рисковал жизнью и своим здравым рассудком, чтобы спасти его. С ума сойти. Он улетел в свои мысли, когда вдруг осознал, насколько странно и смущающе выглядит то, что сейчас происходит. А Лагунову, кажется, было абсолютно все равно. Он поднял его футболку, кладя ладонь на участок кожи, находящийся рядом с повязкой. Лёва выдохнул, кожа под ней сразу же покрылась мурашками. Он перевел взгляд вверх, ощущая, как каждое прикосновение бледных пальцев отзывается приятным трепетом глубоко внутри. Когда Валера залил рану антисептиком, он скривился и тихо зашипел. — Хлопов, теряешь хватку, ты в Калинине после великой битвы с пиявцами меньше ныл. — Лагунов выдал что-то на подобии шутки, вынуждая посмотреть в свою сторону, но только опустив взгляд вниз, Лёва замер, не смея больше шевелиться. Лагунов склонился над его кожей почти вплотную, его волосы спадали на лоб и закрывали лицо. Время от времени он поворачивался и со знанием дела брал из аптечки что-то нужное. Не в силах наблюдать это зрелище, Хлопов прикрыл глаза. — А это от чего? — Спросил Лагунов, проводя рукой по шраму на животе. — Ножевое ранение. — Понимаю, мне тоже вставляли нож в живот. Только у меня зажило, разумеется. Лёва вдруг задумался. — Слушай, а стратилаты испытывают столько же боли, сколько и люди? Некоторые из них вытаскивают из себя стрелы с такой лёгкостью, что кажется, им вообще все равно. — Говорят, что стратилаты действительно испытывают меньше боли. Но я наполовину человек, у меня это не так. Иногда, от случая к случаю, срабатывает какой-то механизм, и я могу почти ничего не почувствовать. Но только иногда, в основном, я чувствую всё в полную силу, если не больше. Валера покрыл пространство вокруг раны каким-то жгучим гелем и заново наложил повязку. Оглянувшись по сторонам, он обратно собрал аптечку и направился к дверям. — Спасибо. — Пробормотал Лёва. — Лежи, отдыхай, не смей подниматься. — С нравоучительностью матери, ругающей своего сына, произнес Лагунов. — И не умирай. — Может побудешь ещё со мной? — Лёва решил рискнуть, задав вопрос, который в их взаимоотношениях задавать было не принято. Хотя, судя по всему, границы они уже перешли. — Нет. Мой лимит на «побыть с тобой» за последние сутки исчерпался достаточно. — Сухо ответил тот и ушёл.***
Лёва отвлекал себя как только мог, пока не настал вечер. Температура и остальные неприятные симптомы действительно отошли, оставляя только самое болезненное — мысли и эмоции. За эти несколько часов Лёва успел перекопать себе весь мозг. Ощутив себя наконец физически здоровым, он решил выйти за пределы комнаты. В квартире давно погас свет, и он тихонько, стараясь не шуметь, вышел в коридор, понимая, что Лагунов, вероятно, либо занят, либо спит. Они так и не поговорили о произошедшем, и перспектива завести подобную беседу казалась Лёве чем-то крайне тревожным. Начать обсуждать те самые события значило ступить на хлипкую и шаткую дорожку, где в любой момент всё может оборваться, разрушая их с Лагуновым кое-как слаженный союз. Он прошёл по коридору вперёд и застыл у дверного проема гостиной. На полу, облокотившись на диван, сидел Лагунов и курил сигарету. Все ещё демонстрируя всем своим видом крайнюю степень усталости, он молчал, даже не переводя взгляда на появившегося в коридоре Хлопова. Повинуясь мимолётному порыву, Лёва медленно подошёл и уселся рядом с ним. В комнате было довольно темно. Прохладный ветерок пробивался сквозь щель окна, но даже он не позволял вдохнуть полной грудью. Лагунов посмотрел на него и с немым вопросом во взгляде протянул руку с сигаретой. Лёва посмотрел в голубые глаза, темнеющие во мраке наступающего вечера и, долго не раздумывая, взял сигарету из его рук. Он поднес ее к губам и глубоко затянулся. Никотин искусственным теплом растёкся по всему телу, заставляя голову кружиться. Он откинулся на диван, устремляя взгляд куда-то в потолок. Через мгновение он уже сделал вторую затяжку, не менее глубокую и медленную. Валера забрал из его рук сигарету и усмехнулся. — Так ты бывший курильщик? — Да. — Слабо кивнул Лёва. — Но теперь, видимо, не бывший. — Не волнуйся, это ненадолго. Лёва горько улыбнулся. — И как вообще меня занесло в такую задницу? — Вопрос был риторическим, но Валера ответил. — Я тоже часто задаюсь вопросом, как ты здесь оказался. — Я не об этом. — Я знаю. На несколько минут они снова погрузились в молчание. В воздухе все ещё витало напряжение. Снова жадно отбирая у Валеры сигарету, он решился, наконец, сказать то, что должен. — Прости меня. — За что? — Лагунов ответил спокойно, но в его голосе проскользнула нотка удивления. — За то, что я сделал вчера. — Ты неисправимый, Хлопов. — Произнёс он, туша сигарету, и сразу поджёг следующую. — Тебе нужно спасти всех и вся. Я уже смирился. Он говорил об этом так спокойно и терпеливо, что Лёву вновь кольнуло мучительное чувство вины. Он закрыл лицо руками и потёр глаза. — Ты хоть понял, что произошло? — Всё также спокойно спросил Валера. — Помнишь шрам у ведьмы на запястье? Они со стратилатом были связаны особым союзом. Когда умирает один, другой может тоже пострадать, отдавая свои силы на поддержание чужой жизни. Их связь похожа на ту, которая объединяет ведьм в ковене, но это не одно и то же. Она даёт много преимуществ и в то же время грозит опасностью для тех, кто ей скреплен. Ведьма смогла бы выжить, перетерпеть физическую боль, но не смогла бы пережить эту потерю на эмоциональном уровне. Такое, возможно, даже пострашнее, чем потерять кровного родственника. Именно по этой причине я сказал не трогать их. А по поводу договора с ней — он был заключён некорректно. Я не кусал тебя, но выпил твоей крови, так что она была обязана рассказать о плите. Но опять же, никаких гарантий. Стратилат действительно мог просто разорвать нас на куски, чтобы исполнять его не пришлось. Или же люди. Они были под каким-то сильным магическим воздействием. — Он дал Хлопову время осмыслить сказанное, а потом добавил. — И прекращай винить себя за то, что было со мной вчера. Ты не виноват. — Виноват. — Нет. — Покачал головой Валера и порылся в кармане. — Видишь это? — Он показал Лёве баночку с таблетками. — Их осталось четыре. Я экономлю с того момента, как оказался в прошлом, и постепенно снижаю дозу. Несколько дней назад я пил по четверти, потом не пил вообще. Перед тем, как мы пошли к ведьме, я выпил целую и это единственное, что помогло мне не сожрать всех вокруг. Истерика — плод синдрома отмены и моего ебанутого мозга, вот и всё. К тому же, приближается полнолуние. — Точно, полнолуние. — Лёва и думать забыл о том, что Лагунов стратилат, а значит зависит от полнолуний. — Да, и если ты думаешь, что ад начинается, когда восходит полная луна, то ты ошибаешься. — В смысле? — Тебе придется об этом узнать. Все начинается за два — три дня. Мне становится плохо. В последний день, перед полнолунием, отпускает, но жажда крови ещё больше усиливается. — И на что это похоже? — Температура, бред, расстройства разных систем организма. Иногда я не понимаю, что говорю и что делаю, а потом даже забываю это, когда в последний день всё проходит. — Никогда не слышал о подобном. — Возможно, это связано с тем, что я неполноценный стратилат. Мы так и не поняли. Вот единственное, что помогает хоть как-то, — Он поднял руку с баночкой. — Поэтому я и экономлю. — То что произошло сегодня — это было очень тяжело? — Это был пиздец. — Мрачно произнес Валера. — Раз ты на таблетках сидишь, значит и к психиатрам ходишь? — Нет, конечно. Я был однажды в дурке, и, поверь, ты не хотел бы знать, какого это. Я сбежал оттуда, а потом скомпрометировал врача, у которого наблюдался. Думаю, ты понимаешь, что мне в принципе в больницы нельзя. Он знал слишком много. И я нашел путь. С того момента он пишет мне рецепты. Лёва мысленно отметил, что никогда не слышал от Лагунова так много личной информации за раз. Он немного помолчал, глядя перед собой, а потом аккуратно продолжил свой допрос. — Какой диагноз? — Забавный. — Валера повертел в руках баночку и сложил её обратно в карман. — Засадив меня в эту тюрягу, они сначала сказали, что это тяжёлая депрессия, потом без оснований приписали вялотекущую шизофрению и в итоге остановились на маниакально-депрессивном психозе. С галлюцинациями, тревогой и всякой такой хернёй. — Что это за психоз? — Это когда тебя швыряет из стороны в сторону и ты ничего не можешь с этим сделать. — Произнес Лагунов. — А по поводу того, что было — постарайся забыть. Ты не должен был видеть меня таким. — Да я понимаю всё… — Не надо. — Остановил его Валера. — Я не хочу, чтобы ты произносил какие-то глупые поддерживающие слова. — На самом деле, я и не собирался. Знаю, что это ни хрена не помогает. — Он подтянул колени к груди и опёрся на них подбородком, смотря куда-то вперёд. — Да и какой теперь смысл всё это имеет. — Безысходность вновь болезненно сдавила грудную клетку. — Что с тобой? — Видимо, перемены в поведении Лёвы за последние сутки были уж очень заметны, раз даже Лагунов задал этот вопрос. Он повернулся в сторону Валеры, все еще опираясь головой на собственные колени. — Да ничего. Я больше не могу терпеть это всё. — Придется признать, что ты проебался. Мы оба проебались. — Лагуновская прямолинейность уже не раздражала. Всё было действительно так. Все карты раскрыты, все фигуры расставлены по местам. — Проебались. — Тихо повторил за ним Хлопов. Они просидели так еще минут десять, не произнося ни слова. Несмотря на весь кошмар, молчаливое присутствие человека, который понимает, что с тобой происходит, успокаивало Лёву, заставляя впервые за последние дни почувствовать натянутое умиротворение. — К чёрту, нужно идти спать. — Валера поднялся на ноги и протянул ему руку, помогая подняться. Они направились в сторону коридора, когда Лёва вдруг замер на пороге, глядя куда-то перед собой. На его лице появилась глупая улыбка. — У меня завтра день рождения, представляешь? Валера остановился на полпути, обернулся и окинул его хмурым взглядом. — Во-первых, не у тебя, а у твоей маленькой версии, которая живёт по нынешним числам. А во-вторых, Хлопов, какого черта, ты отмечал день рождения в Буревестнике и не позвал меня на вампирскую тусовку? — А я этого не помню. Я вообще мало, что помню. Только какие-то кадры и рассказы Валентина Сергеевича. — Рассмеялся он. — Я все ещё возмущён, что вы не удосужились пригласить меня. — Он наигранно обиженно махнул рукой в его сторону и скрылся в дверях. Лёва перебрался обратно в комнату Игоря. Подойдя к стене, он остановился напротив календаря и медленно провел рукой по числам. Лёгкое облегчение от их разговора с Валерой улетучилось, вновь возвращая к болезненной пустоте внутри. Он нашел на столе ручку и быстро вычеркнул отметку «пять». Завтра он проснется, и с проклятого календаря на него будет смотреть цифра четыре. Четыре дня, которые в масштабе лагерной смены длинной в двадцать один день почти ничего не значат. Четыре дня, за которые они не успеют даже получить ответ на письмо Рамире, если вдруг решат начать поиски других осколков плиты. Теперь Лёва ясно осознавал, что этот месяц изменил его до неузнаваемости. И даже вернись он на пару недель назад, все вокруг выглядело бы совершенно иначе. Несколько часов самокопания и разговор с Лагуновым будто бы завершали цикл его страданий о невозможности вернуться домой. Он почувствовал, как всё, что было раньше, стирается, уходит в небытие и перекрывается новым осознанием. Он упал с большой высоты, разбиваясь о нерушимую каменную поверхность. Он понял, что сдался. И это было необратимо. Что ещё остаётся делать, когда узнаешь, что у бездны все-таки есть дно?