Двойной чёрный, пожалуйста

      Дазай так и замер, услышав это заявление. Он не придумал, как отреагировать, а потом поступил так, как обычно делал в таких ситуациях мозготорможения — никак. Наверное, впервые кто-то смог наблюдать за редким процессом, когда в голове у Дазая, вместо резкой смены плана, тихая и паническая пустота.       Чуя решил её по-своему.       — Мне если что без разницы, — заверил он и тут же практично добавил: — Но теперь можно потрахаться без бинтов.       — Э-э, — многозначительно промычал Дазай, не зная, как составить слова в предложение. И какой в принципе посыл хотел донести.       Что-то вроде: «Чуя, ты знаешь, что я приказываю некоторым якудза, значит, что я занимаю не последнюю роль в Портовой мафии. И ты, черт возьми, тоже связан с преступным миром, хоть и в меньшей степени. Тебе не страшно быть со мной? Многие бы представили, что я по вечерам купаюсь в крови младенцев! Черт возьми, а я ведь действительно как-то это делал!».       Разумный же голосок разума пищал: «Нет, Дазай. Чуе не страшно. Даже Йошимура не нашла его связи с мафией, хоть и такой отдалённой. Да, татуировки били немногие, особенно для настоящих якудза, но чиби же как-то справлялся со своим сокрытием и обеспечением безопасности до тебя. Значит, у него все схвачено».       Мафиозная часть зацепилась за другое: «Что за некомпетентность?! Информационный отдел, лучший в своём роде, не может найти подвохи в очевидно сделанном досье, Акутагава и миллион следящих за Чуей бойцов, закаленных во множестве миссий, не увидели ни малейшего намёка на то, что Чуя ведёт, фактически, двойную жизнь? Точно надо сделать перестановку в мафии, когда дотянутся руки».       Справедливый голос разума снова возразил. Дазай хотел его заткнуть, но тот упрямо не поддавался: «Ты же сам не заметил подвоха, что скажешь на это, а, Дьявольский вундеркинд?».       Ответить было нечего. Ну да, просмотрел, но его ослепило флером влюблённости, а остальным чего стоило не долбиться в глаза?       В итоге победил, как обычно, Дазай-младший. Он сказал: «Определимся по дороге, а путь к ней сделаем приятным».       — Вижу, смирился, — ухмылка Чуе шла. Дазай смотрел на него по-новому, блеск в сережках отражал опасность. — Ну так что насчёт моего предложения?       Это было разрешение, которым чиби не помедлил воспользоваться. Прикоснулся к его губам, втягивая сразу в жаркий, жадный поцелуй. Проскользнул языком по кромке зуб, и Дазай простонал в поцелуй: шарик пирсинга своей твердой текстурой лишь подчеркивал мягкость всего остального. Когда Чуя оторвался, ниточка слюны разорвалась между ними. Накахара сказал предупредительно тихо, с хрипотцой в голосе, и у Дазая просяще дернулся член:       — Если твои ебучие спальни, — он против воли хмыкнул, хотя Чуя не оставлял его тело в спокойствии. — Находятся за миллион километров, то я трахну тебя здесь.       — Надеюсь успеть, — Дазай подставил шею под очередной поцелуй.       Ему казалось, добирались до комнаты они вечность. Чуя напал на него в лифте: прижал к стене, забираясь рукой под рубашку. В итоге выругался сквозь их поцелуй, дернул за подол. Пуговицы разлетелись по полу, как последние остатки контроля Дазая. Чуя прилип ещё больше, не оставляя ни миллиметра свободного пространство между ними. Дазай издал гортанный стон, когда Чуя прикоснулся к нему через штаны.       — Где? — жарко выдохнул чиби, и Осаму пришлось немного вернуться в реальность.       — Что?       — Не тупи, — буквально рыкнул Накахара, сдирая с него рубашку. Лифт, спасатель и одновременно главный обломщик, снова остановился. Дазай не знал, как к этому относиться, но точно чувствовал в себе раздражение: почему техника в его доме, черт возьми, работала так хорошо? — Бинты, Дазай. Как убрать?       — Прямо здесь?       — У тебя остаётся мало времени, — Чуя завёл руки ему за спину, огладил крылья лопаток. Дазай прогнулся в пояснице, а потом понял, что сделал. — До спальни, я имею в виду, если уж твоя гениальная голова отказывается соображать.       — Ты… препятствуешь ей в этом процессе, — выдавил Дазай, когда чиби коварно схватился за его пах. Они выпрыгнули из лифта. Спасибо планировке — его спальня была совсем недалеко, буквально за самой ближайшей дверью.       Когда Чуя зашёл туда, то совсем не обратил внимания на обстановку. Увидел кровать — и с силой толкнул туда Дазая. Он не сопротивлялся. Чуя залез на него сверху, прямо на пах, и стянул с себя толстовку, обнажая перекатывающиеся мышцы пресса. Теперь становилось очевидным, зачем он поддерживал физическую форму. Он наклонился ближе, прикоснулся к своему уху, снимая одну из сережек. Дазай не успел удивиться: Чуя наклонился, забирая ещё один поцелуй, а потом, не отодвигаясь, тихо спросил:       — Ты ведь не против?       Дазай не особо знал, чего хочет, но, вероятно, если он позволял — то хотел. Внезапно он обнаружил в себе желание, чтобы кто-то знал его настоящего. Бинты настолько срослись с его образом, что он уже сам забыл, какой есть. И… наверное, да. Чуя вызывал в нем лишь самые тёплые чувства, даже сильнее, чем было к Одасаку. Он так устал от одиночества. Но даже если он неосознанно стремился его закрыть, то не позволял себе сблизиться с любым человеком, что этого хотел, если не находил его… наверное, тем самым. Сейчас же он не чувствовал неприятия, скорее — смущение.       Вперемешку с похотью, что уж тут выделываться.       — Тебе, наверное, нужна будет помощь.       — Ну уж нет, — Чуя облизнулся, его глаза блестели предвкушением. У Дазая остановилось сердце от него такого — властного, доминантного, искренне наслаждающегося им. Непривычное чувство, на которое он с удовольствием подсаживался. — Не мешай мне распаковывать подарок.       Дазай лишь вскинул брови, а потом понял. Накахара аккуратно поддел один из туго затянутых бинтов, разрезая его своей сережкой, которая по щелчку трансформировалась в маленькое, но острое лезвие. Ничего себе! Дазаю казалось, что Чуя-гражданский полностью захватил его сердце своей обычностью. Но Чуя, так полно встроившийся в его мир, приковывал к себе ещё больше.       Он замер, не дыша. Требовало большого доверия, чтобы позволять другому человеку быть так близко с лезвием в руках. Не знать, что он может сделать. Внезапно Дазай вспомнил о Порте: сейчас его запросто могут убить. Когда Чуя прикоснулся лезвием к его шее, Осаму понял, что согласен на любой исход. Блять, его невероятно сильно возбуждала эта ситуация — опасность в комплекте с желанием. Как только Чуя освободил его шею, то сразу впился туда сильным поцелуем, наверняка оставляя засос.       — Отлично, — глаза чиби горели, на губах играла довольная ухмылка. — Итак. Исследуем открывшиеся территории, мой Капитан.       Он начал целовать Дазая: от шеи спустился к ключице, покрывая её полностью, облизнул чуть ниже, заставляя его вскинуться. Негромко рассмеялся:       — Лежи тихо, Дазай.       — Ты не можешь мне приказывать, чиби, — прохрипел Осаму с намёком на ехидство.       — Хм, — Чуя, кажется, задумался. Провел по его груди. — Ну… вот тут череп — сила и власть. Аккуратно выполненный паук — действительно классная работа. Хитрость? Тебе подходит, черт ты такой, — спустился ниже, на пресс, провел по каждой мышце, заставляя Дазая извиваться. — Тора… получается, ты важная шишка.       Он усмехнулся, втягивая в рот сосок.       — Блять, — прошипел Дазай, вцепившись в его плечи. — Нечестный приём.       — Не тебе мне об этом говорить, босс, — Чуя развлекался.       И продолжил свое путешествие. Немного пошевелил бёдрами, вынуждая Дазая протяжно простонать. Прикусил тазовые кости: Осаму помнил, именно там располагается карп Кои — то, что ему набили, когда он еще служил Мори. По его же приказу: но сейчас это было так неважно. И, наконец, стянул штаны вместе с бельём, освобождая ноющий от желания член.       Дазай вскрикнул, когда Чуя насадился на его член до конца. Его будто бы всего жаром пронзило. Чуя начал совершать нечто невообразимое: Осаму не мог подавить стоны, вцепился в простынь, как утопающий. Будто бы этого мало — Чуя сглотнул. И все. Осаму кончил, как подросток. С ним этого уже давно не происходило.       Когда зрение восстановилось, чиби облизывался, как довольный кот. Не дав ему отдохнуть — поднял за спину, обнимая, и бинты спали окончательно.       — Итак, — завораживающе тихо сказал чиби. Дазая промурашило: он вообще потерялся — в ощущениях, чувствах, наслаждении, и был готов на все. Отпускать контроль и просто плыть по течению было так ново, но невыносимо приятно. — Давай-ка посмотрим.       Дазай позволил раздеть себя, оставаясь за долгое время обнаженным не только в душе. Тело, чувствительное ко всем раздражителям — особенно к одному такому надоедливому, рыжему, — словно с ума сходило. Чуя мягко развернул его.       Дазай помнил отчетливо, что он там увидит. Дракона, выполненного не в традиционной японской технике. Легче, изящнее. Но, к сожалению, недоделанного. После смерти Оды навалилось слишком много проблем, которые нужно было решать, и Осаму как-то подзабыл о традициях. И показывать себя так… несовершенного, неполноценного, было очень уязвимо.       — Так ты действительно Босс, — хрипло произнес Чуя, не касаясь его. Дазай внезапно испугался: быть связанным с мафией — это одно, а возглавлять её — совершенно другой уровень. Вдруг чиби скажет, что это слишком, и не захочет связываться с его миром? Но Накахара как всегда отреагировал по-своему. Мягко прикоснулся в лопатке, подцепляя зубами нежную кожу. — Что же, это объясняет, как ты, мудак такой, нашёл мой адрес.       Осаму никогда не думал, что будет радоваться, когда его называют мудаком. Но вот он здесь.       Чуя прикусил его за выступающий позвонок, вводя сразу два пальца. Блять! Он не должен быть реагировать так остро — в конце концов, Дазай уже был ближе к старости, чем к молодости, а потому не понимал свое тело. Впрочем, расслабляться было приятно. Почему-то с Чуей не казалось нужным притворяться, контролировать себя — а обычно он следил даже за своим сердцебением. Словно этого было недостаточно — чиби явно обнаружил в себе снайперский потенциал.       Иначе Дазай не мог объяснить, почему его пронзило.       Каламбуры кончились: Чуя словно сам ждать не мог, но подготовка была достойной для того, чтобы Дазай не сильно напрягся, когда Чуя в него вошёл. Ладно, он рад был: член, кажется, забыл о существовании рефрактерного периода.       — Двигайся, — простонал он, когда Чуя замер, давая ему ненужное время. — Чуя, блять-тебя-дери—       — Не заставляй меня плохо шутить, Босс, — прохрипел Чуя и двинулся. Дазай вообще говорить перестал. Стало как-то быстро не до шуток.       Чиби опять издевался: медленные, глубокие толчки сочетал с резкими, что не давало привыкнуть к ритму. Дазай шипел, дергался и извивался. Чуя наклонился к его спине, провел едва ли аккуратно. Осаму считал себя терпеливым человеком до этого момента.       — Ненасытный, — промурчал он, когда Дазай попытался насадиться сам. Забылось, что обычно он был тем, кто говорил это. Слишком легко он свыкся с пассивной ролью.       Не это его интересовало в настоящее, а кое-что совсем животрепещущее.       — Я могу доделать дракона, — чиби был все же очень подлым: он двинулся, и вместо осознанного ответа Дазай издал стон. — Что думаешь?       — Доделай сначала меня, — прошипел Осаму, сдаваясь.       Чуя рассмеялся. Хлопнул его по заднице, и когда Дазай позорно айкнул, то наклонился, шепча, как дьявол:       — Будет сделано, Босс.       Чуя был бы хорошим подчиненным: приказы он исполнял в совершенстве. Дазай дрожал от напряжения, от интенсивности и размашистых толчков, его тело словно сошло с ума. Кончить желал как никогда в жизни — его держало на этом переходе, где ещё хочется, но не можется. И Чуя добавил нужное: дернул за волосы, жарко прошептал:       — Давай, Дазай. Для меня.       Из Дазая тоже бы вышел хороший подчинённый. Слова чиби — как вишенка на торте, и Осаму выбило, высосало, вывернуло наизнанку так, как никогда прежде. Что там делал Чуя, для него осталось загадкой. Когда Дазая (оставшееся вместо него растекшее место) подхватили и положили рядом, он не сопротивлялся. Он так не уставал, даже когда приходилось в пятнадцать работать на Мори, а он ещё не понял, где можно отлынивать. Даже когда мафию захватил. Он был близок к тому, чтобы его тёмное маленькое сердечко не выдержало наслаждений.       — Надо помыться, — спустя время задумчиво сказал Чуя. А потом повернулся к Дазаю. На его ухмылку у Осаму вырабатывался рефлекс, но только не сейчас, когда и рука не дёргается, не то что Дазай-младший. — А ванна у тебя большая?       Дазай приручил Монстра.