Двойной чёрный, пожалуйста

      Обстановка менялась, а чиби — нет. Словом, когда Дазай, едва раскрывший глаза после их ночного марафона, не обнаружил рядом такой же заспанный рыжий комок, то лениво подумал: украли. А потом подумал: нет, это чиби, он не крадется, а сам не убежит. И вышел на поиски почти как был, только штаны нацепил.       Не стоило провоцировать Чую. Осаму следовало это запомнить.       Чиби обнаружился на кухне.       — У тебя очень хорошая сауна, — похвалил он. Дазай понял: король сменился, территории безвозвратно захвачены. В желудке была дыра, так что Осаму протащился ближе. Да здравствует король, что уж.       Чуя хлопнул его по руке, когда он захотел стащить лепешку. — Жди, — строго приказал он.       Хеллоу кити сменилась на рубашку Дазая. Он в ней утопал.       — А, — придумал задание Чуя, когда Дазай все так же вяло и медленно уселся на ближайший стул. Стол оказался. Барный. Что он какой маленький, это же дом Дазая? Он бы предъявил строителям или кто там ещё был, да только вот впервые тут оказался, и, собственно, сам был виноват. — Иди завари нам кофе. Давай, Дазай—       Его мгновенно отнесло в прошлую ночь. Что-то, что должно было умереть, все же шевельнулось Осаму ужаснулся. Чиби беспощадно продолжил:       — Шевелись.       Когда сквозь Превозмогание Дазай все же получил возможность съесть завтрак, то смел его за считанные минуты, и без задней мысли наложил себе добавки. А потом заточил еще валявшийся с давних веков батончик, открыл консервы с крабом и искал, что можно добыть на неиспользуемой кухне еще. Чуя, сидящий на барном стуле, как птичка на жердочке (одна нога согнута в колене, другая служит второй подушкой), лишь усмехнулся:       — Какой аппетит.       — Понимаю секрет твоей стройности, — проворчал Дазай. Чуя запульнул в него палочкой, а потом обрушил миллион информации за раз:       — Я нашёл студию, спасибо, кстати, за холсты. У меня как раз защита завтра — картина сохнет, надеюсь, успею доделать недочеты…       — Но я не позировал, — недоуменно сказал Осаму. Чуя послал ему снисходительную улыбку.       — Телефоны существуют, Дазай. Я тебя немного повертел, пока ты дрыхнул.       Дазай отсыпался за все ночи разом, когда он познакомился с Чуей и раньше. Ничто не вылечило его бессоницу так, как неутомимый чиби. Впрочем, после великого зажора Дазай-младший начал заинтересованно просыпаться.       Первее вскочило возмущение.       — А зачем тогда я столько времени сидел?!       — Так надо, — отрубил Чуя на корню — Сам подумай, гений ты непризнанный.       Ну. Дазай умудрялся засыпать, получив некоторую резистентность к громкой музыке. После долгого нахождения в одной позе у него неутомимо рождались умные мысли: перекидав воображаемые бумажки в воображаемую мусорку, процесс обдумывания шёл быстрее. И ещё он смотрел на чиби. Ему нравилось.       А когда Накахара наконец-таки разрешал сделать перерыв, то Дазай первым делом разминал свои затекшие, старые кости. Чуя мягко массировал то, до чего Осаму не мог дотянуться, и, ну, что же. Сейчас он чувствовал себя лучше, чем до пробования себя в моделинге.       Да и в принципе — если брать глобально, то Чуя сделал с его миром то, что Дазай отчаянно боялся, хоть и хотел. Теперь в его жизни была не только работа. Он редко оставался в кабинете после восьми, предпочитая напрягаться заранее, чтобы освободить вечер с чиби, чипсами и фильмом. Начал снова читать — занятие, заброшенное им после смерти Оды. Перестал бояться людей, гражданских. Научился теряться в толпе и взаимодействовать с ней. Освоил-таки ролики, гоняя теперь на них, как на машине, попробовал, что такое велосипед, мог захватить всю сеть продаж кошачьих кормов (и собирался монополизироватьто дело), а ещё теперь отличал, чем титановое украшение отличается от стального, и что такое хромирование. Чуя ввиду многих профессий иногда выдавал нечто, о чем Дазай даже не задумывался; словом, он нарабатывал практический общественный опыт, и в полной мере чувствовал себя человеком.       Без всяких «неполноценных».       Даже если в его жизни не будет чиби (чего Дазай не допустит), то остальное останется с ним. Предупредительность в общении с кошками, привычка смотреть на очередь к автоматам, потому что дешевый кофе Чуя обожал больше всех изысканных напитков, реестр всех фильмов и сериалов в мире, и… наверное желание жить. Но он этого не говорил.       — Тебе просто нравится на меня смотреть, — высокопарно заявил Дазай. Чуя кинул в него вторую палочку и улыбнулся:       — В точку.

***

      — Не понимаю, как я на это согласился, — пробормотал Дазай, неудобно упираясь носом в кушетку. Чуя со щелчком натянул перчатки и усмехнулся:       — У тебя не было выбора, босс.       Обычно татуировки якудза делали специальным, древним инструментом, чтобы можно было доказать свою верность и Превозмогание. Самый первый рисунок — один из многочисленных позднее черепов — был сделан в такой технике. Потом Дазай плюнул на традиции и остальное бил машинкой. Он не любил терпеть боль, особенно бесполезную.       Его в принципе традиции не сильно волновали — но когда Чуя нанёс трансфер, перед этим согласовав с ним эскиз, то Дазай понял, что до этого немного комплексовал, а «не хочу, чтобы партнёр знал, что я из мафии, а потому буду трахаться в бинтах» было лишь удобной причиной не думать о более глубоких мотивах.       Когда Чуя, усмехнувшись, начал работать, то Дазай стиснул зубы. По спине бить было больно: он был худым, кости близко к коже, и чувствовалось все остро и неприятно. Впрочем, Чуя старался сделать процесс менее болезненным: оказалось, за время изобрели обезболивающую мазь. Немного помогала — но Дазай терпел и не жаловался. Подойдя к шраму, чиби, не смущаясь, поинтересовался:       — Откуда?       — Покушение. Косой снайпер.       Чиби, кажется, делал закраску: он предпочитал работать кусками — словно пазлы собирал поочередности. Если кожа взбухала слишком сильно, он переходил на другой участок, ждал, пока первый немного отдохнёт. Подошёл, кажется, ко второму шраму: Дазай помнил их расположение отчетливо. Провел по нему холодным от вазелина пальцем, заставляя мурашки не вовремя восстать.       — А этот?       — Покушение. Но я увернулся, так что не сердце.       — Тут?       — Покушение, — развеселился Дазай. — Но мне повезло.       Чуя мстительно ткнул его в ребро. Дазай вскрикнул.       — Покушаюсь, босс, — иронично передразнил Чуя.       Дазай все же рассмеялся, тихо затрясся, и чиби хлопнул его по заднице, чтобы не нарушал работу. Слушали они его музыку, что было очень приятно. Дазай в последнее время открыл для себя фолк и сам не ожидал, что ему понравится. Чуя тоже оценил: сказал, что после знакомства с ним вкус подводит его стал меньше. Что, мол, выбрал и его, и музыку нормальную, а раньше он мог похвастаться только одеждой. Осаму в ответ ехидно протянул, что у чиби как был вкус на мудаков-преступников, так и остался. Чуя почти обиделся, но потом запульнул в него парой подушек, вазой, которую Дазай поймал, и потому словил в лицо покрывало.       Спустя пару часов работы, когда Осаму успел прослушать половину аудиокниги (потому что «заебали твои шаманские танцы, Дазай!"), Чуя, наконец, оторвался от его бедной спины. Чиби вообще нравились методичные, длинные занятия. Дазай заметил за ним это: несмотря на свою живость, подвижность и активность, отдыхать Чуя предпочитал либо за просмотром сериалов, либо за мазней на холсте или, вот, насилуя чужую кожу.       — Смотри?.. — сказал он неуверенно. — Ну, конечно, ещё доделывать. Надо исправить косяки.       Это было прекрасно. До этого у Дазая был лишь контур восточного дракона — чёрный, с едва заметными серыми тенями. Чиби сделал то же, что и с его жизнью: добавил красок. В отличие от типичной разрисовки якудза, когда покрывалась вся кожа, это было… эстетично. Синие цвета там, где они нужны. Черно-красные зрачки с немного розоватым светом. И сам дракон такой, как себе его представлял Дазай: с блестящей чешуей, ярко-синими пятнами, так сочетающиеся с белой кожей и… шрамами. Чуя превратил уродство в красоту.       Дазай считал это невозможным.       — Дай посмотреть на твои ручки, — мурлыкнул он, пытаясь не обращать внимания на горящую спину. Чуя недоверчиво вскинулся, но положил ладошки в чёрных перчатках. — Волшебные пальчики. Почему чиби постоянно сомневается в том, что он безгранично талантлив?       «По-моему, светотень немного страдает. Не так хорошо вышло»       «Надо исправить косяки»       Чуя будто бы действительно не замечал — он был безгранично одарен. Он умел замечать красоту во всем. То, где он работал, тоже получалось у него сразу и хорошо: увольняли его вопреки тому, что он хороший подчинённый. Скверность характера пропорциональна его способности вникнуть в суть. Словно кто-то давно заложил в него зерна сомнения в своих силах, а сейчас это дерево доросло до космических масштабов. Уж точно выше чиби.       Чуя промолчал. Дазай мягко забрал поцелуй с его губ — необъяснимо нежный, поддерживающий, и твердо проговорил, пытаясь поймать его взгляд:       — Мне очень нравится, Чуя. Думаю, никто бы не сделал лучше.       Накахара фыркнул, но его щеки покраснели.