Двойной чёрный, пожалуйста

      — Дазай, — проорал Чуя откуда-то сверху. Осаму подпрыгнул. Чиби спустился с окна двадцатого этажа, словно это было нормой. — Хух, наконец-то нашёл.       Он так не вписывался в обстановку вокруг: отдел Йошимуры, бело-черные наряды, светящиеся экраны компьютеров, убийственная тишина и тонны неприязни во взгляде на чиби: подчиненные-программисты не любили, когда проникают к ним отдел. Кровь могла испортить какой-нибудь откровенно важный кабель.       И сам он выглядел, как черт: рыжие волосы собраны в неряшливый хвост, глаза подведены вызывающим красным, толстовка сменилась на чёрную футболку огромнейшего размера с какой-то кричащей надписью, черепами и розами, штаны примерно-военного кроя со множеством цепей и завязок, длинные берцы с туго затянутыми шнурками. И — главный козырь — широкий чокер с шипами. Дазай знал, что утром Накахара на него сильно ругался, скрывая засос.       На Чую наставили пистолеты. Тот фыркнул, не вняв угрозы, покачивал ногой, сидя на подоконнике в двух метрах от пола. Дазай качнул головой, сгоняя морок, но морок упрямо болтал сапогом и исчезать не хотел.       — Стоять! — приказал он. Пистолеты опустились. — Ты… как ты там оказался?       — Все тебе расскажи, — чиби спрыгнул, как кот. Высоты он явно не боялся. Сквозь похоронную тишину подошёл к Дазаю и дернул его за шарф. — Ты мне нужен.       — Эм, Дазай-сан, — слабо позвала Йошимура. — Отчёт…       — Подождет, — отрезал чиби.       Ей-богу, Дазай завидовал его уверенности. Дазай смущенно улыбнулся Йошимуре и пожал плечами, скрываясь из информационного отдела под множество молчаливых вопросов. Но — если бы его заботили такие мелочи, он бы не был главой Порта.       Чуя вывел его на балкон и с наслаждением закурил, глядя вниз. Дазай засмотрелся.       — Так и что случилось? — поинтересовался Дазай. Почему-то заботы сразу отступили: вопросы решились, голова болеть перестала, а настроение скакнуло вверх, и захотелось улыбаться. Хотя ни отчёт, ни планирование операции, ни вопросы с Акутагавой о новых поставках не пропали. Но сразу стали выполнимыми. Чуя весело оглянулся:       — Мою работу повесят в лучшей галерее Йокогамы. Ты виноват?       — Чиби, честью клянусь, нет.       — Ещё невинностью прикройся, — фыркнул Чуя, разворачиваясь. Его глаза были радостными, хотя лицо выражало ехидство. Дазай со старанием подавил влюблённым улыбку, хотя понимал, что выглядит, как мартовская кошка. — Я все ещё не забыл, мудак, как ты искусно притворился незнающим о том, как меня устроили в компанию к Хигучи.       — Ничего не знаю.       — Говорю же — мудак, — рассмеялся чиби и легко пнул его. — Папочка, блять.       — Я был бы не против, — мурлыкнул Дазай, обнимая его за талию и смотря сверху вниз. Сердце привычно замерло от близости, от знакомого до последних нот аромата. Чуя щелкнул его по носу и прищурился:       — Кажется, тут все знают правду.       Чуя не показывал ему самую последнюю работу, хотя Дазай очень просил. Ртом, в основном. Во всех смыслах. Но упрямость Чуи Накахары была неподвластна переговорам. В мафии ему не было бы цены.       Диплом он защитил на высшие баллы, покорив комиссию тем, что поругался с каким-то там авторитетным дедом и послал нахуй всех остальных, кто не рассмотрел его замыслы. А потом ещё не извинился и все же насадил свою точку зрения на консервативные головы экзаменаторов. Дазай заставил Акутагаву походить рядом с университетом, и — о чудо! В картинах сироты без связей разглядели и талант, и новизну, и харизматичную перчинку. Словом, Чуя получил то, что заслужил. Дазай не чувствовал вины, что немного вмешался: связи в мире решали многое, а если Осаму считал то, что делает чиби, красивым, то и остальные будут так считать.       Он любил быть боссом Портовой мафии.       Но — к галерее он действительно не имел никакого отношения. А потому чувствовал гордость за свою низкорослую талантинку.       — Я хочу, чтобы ты пришёл туда со мной, — сказал Чуя, мягко вырвавшись из его объятий (ощутимо наступив на его ногу: берцы действительно были боевыми). — Сможешь?       — Конечно, — пообещал Дазай, раздумывая, как это осуществить.       Аргументы против:       1) Чую увидят с Осаму. Кому необходимо, сделают выводы.       2) Следовательно, чиби станет мишенью.       3) Дазай на картинках и Дазай в реальности — одинаковые; это показывает их близкие отношения.       4) Чуя не эспер, а повышенное внимание к нему приведёт к тому, что его раскроют как тату-мастера, свяжутся с ним и вынудят шантажом или манипуляциями перейти на их сторону.       5) В галерее не покажешься с охраной, а идти незащищенным рискованно и глупо: Дазая легко могут убить.       Аргументы за:       1) Чуя хочет.       Как обычно это бывает, здравый рассудок победил.

***

      — Я чувствую себя не в своей тарелке, — пробурчал он, когда Чуя пил уже второй бокал.       Сегодня он приоделся: вместо своего обычного панковского стиля волосы были заделаны в тугую косу, а их рыжина странным образом, но гарморировала с бордовой рубашкой. Чёрные классические брюки дополняли образ, а кеды придавали так необходимую Чуе остринку. Среди высшего общества — дам в платьях и с бриллиантами на шеях, и троек-костюмов самых различных цветов — он выделялся, но его это явно не смущало. Он был прекрасен в своей живописности.       Только когда он встал рядом, Дазай заметил, как они гармонируют вместе. И ему это жутко нравилось, хотя он предпочитал не выносить личное на публику. А тут хотелось привлечь внимание, поднять чиби на руки, как Симбу, и заорать: смотрите, этот бешеный котенок — моё приобретение! Вы хвалите его работы! А он все равно мой, обломитесь, херы богатые!       В него вселился Арахабаки.       — Пойдём? — сказал Чуя, немного нервничая. Сегодня он поменял одну из сережек, сменив на алую каплю в серебристой оправе. Как кровь.       Дазай замер, когда увидел последнюю картину из серии. На остальных семи он выглядел по-другому: где-то жёстким, убийственно холодным; возможно, скучающим. Одиноким в своём мире, немного насмешливым и будто всезнающим. В глазах читалась боль, настолько привычная, что её не замечал даже Осаму. Всё, кроме пустоты; им служил фон.       Эта отличалась.       Дазай лежал, и его профиль едва охватывал лунный свет. Большинство места занимало звёздное небо — бескрайние просторы свободы, до которой никогда нет добраться ни одному человеку; и сама фигура, поза — человек-невидимка. Впервые за долгое время — спокойный, на лице нет сросшейся с кожей маски страдания и печали. Дазай узнаваем, но его черты словно размыты. Как будто он один из многих и в то же время — именно он. Родство человека с человеком.       — Мне сказали, что она выбивается из темы серии, — тихо произнес Чуя. — Но я считаю иначе. Это был путь, прогресс в моем понимании. Герой на картинах изображает тебя. Как я вижу… то, что ты делал. Наверное, это глупо звучит. Я сомневался над ней, но после той ночи, когда ты привёл меня смотреть на звезды, я не мог выбросить идею из головы. Потом понял, что другое нарисовать не смогу.       — Ты сложил пазл, чиби, — хрипло сказал Дазай.       — Ты тоже, — он хитро стрельнул глазами в его сторону. — Почти что.       — Чиби слишком загадочный, — надулся Дазай.