Практические советы для начинающего шифу Аватара

      Рури кутается в тулуп, любезно предоставленный ей принцессой Юи. Ее меховой жилетки из шерсти овце-козы оказалось недостаточно, чтобы согреться в таких экстремальных погодных условиях.       Светло-синий, почти голубой, был непривычен взгляду; Рури признавала практический смысл носить именно этот оттенок одежды в данной местности. Но он делал светлую кожу еще бледнее, а охровые глаза с золотистыми вкраплениями, наоборот, затемнял.       Рури не любила этот цвет и из всего синего, что она когда-либо носила в своей жизни, было лишь сапфирового цвета кимоно, которое она как-то надевала на ярмарку по случаю летнего фестиваля.       В одежде Рури всегда выделяла практичность и незаметность, а потому и отдавала предпочтение темным оттенкам. В тулупе, — мало того, что он непривычно-яркого цвета, — двигаться, сохраняя прежнюю скорость и эффективность было весьма… затруднительно.       Но ее сил было недостаточно, чтобы все время гонять по телу тепло и регулировать температуру. От этого быстро устаешь, так что под вечер она начинала чувствовать себя выжатой досуха.       Но была еще причина, почему Рури безропотно приняла в дар эту телогрейку — маг огня здесь не в чести. Неважно, что она прибыла сюда с Аватаром, неважно, учитель она ему, мать, дочь, жена или даже дух-помощник, воплотившийся в смертном теле.       Она — маг огня. Точка.       К ней относились предвзято, смотрели вслед, провожая шушуканьем и злословием. Все было именно так, как Рури и предполагала.       Хотя, она не была уверена, что не найдется отчаянного смельчака, который не швырнет в нее льдиной, тщательно замаскированной под снежок и случайность.       Рури вообще старается без особой надобности не выходить из дома, в который поселили команду.       Ну, или только тогда, когда Аанг решает выгулять ее на потеху публике.       Как еще назвать эти прогулки, когда ее чуть ли не насильно вытаскивают из теплой постели и тащат в этот ледяной, враждебный к ее магии мир? Люди оборачиваются в след, бросая настороженные, полные злого презрения взгляды.       Хоть молчат. Не при любимце же духов поносить избранного Им учителя…       Рури чувствует себя породистой сукой, которых заводят себе нувориши в Царстве Земли. Пришедшая в голову ассоциация ей не нравится и очень портит настроение, опуская отметку с просто «унылое» до «отвратительное». — Я уже сегодня говорила, что ненавижу тебя? — спрашивает без особой теплоты в голосе Рури, плетясь за Аангом вдоль канала. Аватаришке взбрело в голову показать своей наставнице как он достигает успехов в освоении другой стихии, поэтому присутствие Рури на сегодняшнем занятии было просто-таки обязательным.       Аанг ворвался в ее комнату, впуская вперед себя поток холодного воздуха, пробравший Рури до дрожи. Аанг улыбался, и его лицевые мышцы слегка подрагивали от волнения.       Портить Аватару такое хорошее настроение не хотелось. К тому же, уже наученная горьким опытом, Рури знала, что если ему что-то втемяшилось в голову, то он не отстанет, а потому она и плелась за ним уже почти не скрывая недовольства.       Лучше бы он своей ненаглядной Катаре свои успехи демонстрировал. Ой, точно, он же именно это и делает, тайком обучая девчонку тому, что и сам пока понимает с трудом.       Но Катаре нельзя на его уроки — упаси духи она научится парочке водных фокусов! А Аангу нужны зрители, которые бы восхваляли его талант и аплодировали каждому дурачеству. Засвидетельствовать, так сказать, аватарские успехи и передать, словно легенду, потомкам. А еще лучше задокументировать. Пригодится либо для написания книги, либо сойдет в качестве доказательства…       Рури так надеялась, что жертвой внимания Аватара станет Сокка, но он нашел себе развлечение, бегая за титулованной юбкой, так что методом исключения оставалась только Рури, которую всегда можно было застать на месте. — Мне больше нравилось, когда ты называла меня драгоценностью, — честно отвечает Аанг. Он идет впереди, поэтому Рури не может увидеть выражение его лица, но может догадаться, что он смущен своей откровенностью. Но Аанг — способный ученик и быстро впитывает все, чему его могли научить. А Рури как раз учила не воспринимать все так близко к сердцу.       А еще с упорством носорога Комодо расковыривала его темную сторону. Рури была уверена, что у таких святош она завораживающе-поразительная. Надо только вытащить этого монаха из его скорлупы под названием «всепрощение и любовь к ближнему своему» и тогда Рури будет считать, что свой долг наставника исполнила с лихвой. У парня появится шанс выжить в этом мире и не попасть впросак.       Поэтому, может, его слова просто дружеское, непринужденное поддержание разговора? Ведь научился Аанг не вздрагивать и мучительно краснеть каждый раз, когда Рури оказывалась к нему слишком близко и позволяла себе ни к чему не обязывающие прикосновения. — А мне нравилось, когда солнышко припекало спину, — ворчит Рури. — Вот скажи мне, за что ты так меня ненавидишь, что не внял моим слезным просьбам, а потащил за собой в этот ледяной ад? — Я тебя не ненавижу, — спешит заверить ее Аанг, но голос звучит тихо и не так уверено, чтобы убеждать кого-то в чем-либо.       Рури не нравится эта перемена настроения. Он не должен всерьез воспринимать ее слова и тем более не должен реагировать на это подначивание столь серьезно. — Да? Ну ты прости, но если бы ты меня любил и хоть сколько бы-то думал о моем комфорте, то оставил на континенте! — Любил? — вычленяет одно единственное из ее сумбурной речи Аанг, на что Рури даже акцент не делала.       Рури вздыхает, смахивая с ресниц усталость и, когда вновь поднимает голову, видит, что Аанг обернулся к ней, смотря точно ей в глаза. — Ох, дружочек… — качает она головой. Ей нечего больше добавить, а душу она уже излила.       Да, он не ненавидит ее, по-своему даже любит; да, ему хочется, чтобы все у всех было хорошо. Но у него дурацкий возраст, который делает из людей маленьких эгоистичных засранцев с замашками, которым бы позавидовал и сам царь Земли.       Это нормально. И быстро проходит. Учитывая, в какую кабалу их загнали обстоятельства.       В конце концов, Рури не была бы в безопасности, оставшись одна, без защиты любимца духов. Она достаточно пробыла подле Аватара, чтобы об этом стало известно его врагам. А значит, она была в опасности.       Значит, у нее не было другого выбора, кроме как следовать за ним. Но Аанг пусть верит в то, что он имеет на нее такое колоссальное влияние, что может заставить делать все, что он захочет.       Потребовалось время, но Рури смогла подобрать к нему ключик: просто надо оставлять достаточно места, чтобы Аанг чувствовал себя свободно и знал, что в любой момент может отступить. Он же из Воздушного Народа, свобода — в их крови, и загонять Аанга в земные рамки нельзя ни в коем случае.       Терпение и уступки, — напоминает себе Рури. Потом она получит намного больше, если сейчас смирится с дурацкими желаниями своего ученика.       Пока он рядом, пока любезен с ней и считается с ее мнением в первую очередь, то она всегда будет в порядке. Осталось только продемонстрировать их теплые взаимоотношения публике.       Рури подходит и берет Аанга за руку, переплетает их пальцы и крепко стискивает его ладонь. — Пошли уже на твою тренировку, — тепло усмехается она. — Буду рада увидеть, как Мастер Паку измывается над тобой.       Аанг смотрит на их сцепленные руки, о чем-то размышляя, а после поднимает взгляд, глядя на ее потрескавшиеся на морозе губы. — То есть, ты была бы рада, если бы у меня ничего не получилось? — неправильно понимает ее Аанг. Но Рури видит в его серых, кажущимися на зимнем солнце прозрачно-золотых глазах искорки веселья и не может не улыбнуться. — Я была бы рада, если бы до сих пор лежала под теплым одеялом. А если уж совсем докапываться до сути, то была бы счастлива, если бы это одеяло находилось на территории Земли! — Прости, — машинально говорит Аанг, опуская взгляд.       Рури чувствует, как нагревается его рука, и она успевает одернуть ее раньше, чем из кончиков его пальцев появляется настоящее пламя. — Контроль, Аанг! — напоминает Рури. Аватар дергает плечом от ее резкого замечания и виновато отводит взгляд, снова бормоча слова извинений.       Он хотел как лучше. Рури понимает это. Как и осознает, что у него слишком мало практики, чтобы повторять ее фокусы, которые сама Рури выполняет уже чисто инстинктивно.       Вода. Земля. Огонь. Именно в таком порядке необходимо учить Аватара.       Но Аанг начал с огня, и Рури очень тонко переплела свое обучения с духовными практиками, которые явно были ближе Аангу по его прежней жизни в храме, и смысл которых он понимал, как никто другой.       Вода успокоит его, научит плыть по течению, растворяться в потоке. Вода — это жизнь, и Аангу нужно постичь ее глубинный смысл, чтобы понимать природу человека.       Потом он научится твердо стоять на ногах, не сгибаться под гнетом судьбы. Земля — материя, она хранит в себе информацию обо всем, что происходило и всех, кто когда-либо ходил по ее поверхности. Аанг должен впитать в себя опыт прошлых поколений и уверено вести за собой, не допуская повторения прежних ошибок.       И только потом он наполнится энергией, освещая мир и разгоняя весь его мрак.       Огонь — это чувства, это воля к жизни. Огонь — это душа. Аанг должен научиться чувствовать других: людей, духов, понимать их желания и стремления. Он должен освещать мир для всех.       Рури не может пошатнуть этот придуманный кем-то до нее порядок. Но и не может игнорировать проявление теплоты в свою сторону.       Эти неуклюжие попытки сделать для нее хоть что-то находят отголосок внутри нее, разливаясь там чем-то щемящим и почему-то тоскливым.       Рури не позволяет себе думать об этом.       Она снова берет его за руку и, делая глубокий вдох, направляет энергию к ладони. Ее кожа тут же теплеет, а после лишь немного краснеет. Пламя размерено горит, оставаясь запертым внутри нее. — Вот так это делается, — серьезно говорит она.       Аанг виновато смотрит, но лишь рассеянно улыбается и кивает, принимая к сведению еще один совет. — Я научусь, — обещает он. — Ты сначала в водичке барахтаться правильно научись, — простодушно советует Рури. Она прерывает контроль и теперь просто сжимает чужие пальцы. Аанг ничуть не против. Он привык к тому, что Рури такая. Привык к ее присутствию, прикосновениям, привык ощущать поддержку и исходящее от наставницы тепло.       И то, что она ворчит, ругается, обвиняя во всем — это не со зла. Аанг знает, что на самом деле Рури так не думает, что ей просто плохо в непривычной для нее обстановке, а потому не обижается на ее резкость.       Он стискивает ее ладонь в ответ и уверенно ведет за собой в сторону тренировочной площадки.       Их провожают уже привычным интересом. В сторону Аанга направлено восхищение, любопытство, ожидание, что вот сейчас он сделает что-то удивительное, поразит всех своим мастерством покорения воздушной стихии.       Рури получает привычные неприязнь, отвращение и подозрение… Это уже почти не трогает и не вызывает дискомфорта, который она ощущала в первые несколько дней пребывания в этом городе.       Но сегодня к привычному добавилось удивление. Рури специально держится поближе к Аангу. И хоть она отстает на шаг, создавая иллюзию, что она ведома, что Аватар полностью контролирует страшного мага огня, тем не менее демонстрирует насколько они близки и как сильно он доверяет ей.       Она почти касается его плеча своим, иногда они и правда сталкивались, поэтому ради удобства Рури обхватывает его предплечье второй рукой.       Поймав на себе взгляд Аанга, она лишь ободряюще улыбается, напомнив, что он уже опаздывает на тренировку.       Мастер Паку, как обычно, стоит на ступеньках, наблюдая за своими учениками.       Заметив Аанга в сопровождении его учителя огненной магии, он хмурится, но ничего не говорит. В его глазах Рури, пожалуй, у единственного не видит мрачного спектра привычных эмоций. Он насторожен по отношению к ней только потому, что считает ее опасной и непредсказуемой, потому что она — это она, а не потому, что она враг по факту своего рождения. — Ты собираешься привести на свою тренировку весь город, юный ученик? — сварливо интересуется Паку. — Только тех, кто больше всех сопротивляется, не волнуйтесь, — заверяет его Рури прежде, чем Аанг успел бы снова повздорить с Мастером.       Она придирчиво оглядывает площадку, ища местечко, где могла бы устроиться и с безопасного расстояния наблюдать за обучением молодых покорителей воды.       Что ж, это может быть даже полезным. Никто не мог сказать наверняка, не придется ли в будущем сражаться против мага воды, и если это произойдет, то Рури лучше иметь хоть какие-то представления об их боевой подготовке и техниках.       Наконец, удобное место находится в тени ледяной балюстрады, стоящей с самого края площадки. За вычурными, искусно созданными из льда колоннами протекал канал. Если бы кто-то хотел напасть из засады, то это была бы очень удобная позиция.       Рури отмечает все недостатки местности и ищет тактические преимущества. Для мага огня их здесь, разумеется, нет. Всё, что ее окружало, на чем она стояла и даже дышала можно превратить в оружие водного мага.       Здесь, в Племени Воды, она все время чувствовала себя в напряжении. Всё, начиная от людей и заканчивая погодными условиями, было против нее.       Тебе здесь не место. Ты здесь чужачка. Убирайся!       Рури казалось, что она слышала этот шепот, идущий из темноты. Слышала клекот, злорадный смех и видела красный блеск хищных глаз, пристально следящих за ней. Каждый раз она вскакивала с постели, вся мокрая от липкого пота, дрожащая от пережитого ужаса, Рури ходила по комнате туда-сюда, пытаясь успокоиться.       Пламя в очаге не сильно помогало унять внутренний страх. Рури садилась перед огнем и до самого утра медитировала. И только чувствуя первые солнечные лучи, показавшиеся из-за горизонта, она снова могла дышать.       Рури усаживается в тень у балюстрады, решив, что это самое безопасное место, чтобы наблюдать за тренировкой и не оказаться в зоне поражения.       Никто не нападет из-за спины. Никто не посмеет нанести подобное оскорбление Аватару, напав на его шифу, да еще в его присутствии. Рури вертит в голове эту мысль до тех пор, пока она не растворяется в ней, оседая на внутренностях стылым спокойствием.       Аанг делает короткую разминку, после чего Паку ставит его против одного из учеников. Тот старше Аанга, выше на голову, шире в плечах, и он всю жизнь тренирует магию воды, но у него нет ни единого шанса победить ее ученика. Интерес заключается в том, как быстро это произойдет.       Рури озирается по сторонам, ища таких же зрителей, и думает предложить сделать ставки.       В конце концов, выживать во враждебных условиях и подстраиваться под обстоятельства — ее главное умение. Неизвестно сколько понадобится времени, пока Аанг не овладеет магией воды на приемлемом уровне, так что нужно вливаться в коллектив и прекращать хандрить!       Она замечает внимание компании молодых людей, расположившихся неподалеку от нее. Они ухмыляются, о чем-то негромко переговариваюсь и все время бросают на Рури заинтересованные взгляды. Когда она встречается с одни из них глазами, то приветливо улыбается, слегка кивнув.       Она не думала, что это будет расценено не как пустая формальность и вежливость, но как приглашение познакомиться.       Один из парней отделяется от компании и с самоуверенным видом подходит к ней. — Привет.       Рури без всякой охоты поднимает голову. На вид парень лишь немногим старше — ему не дать больше двадцати. Широкоплечий, но лицо узкое, как у всех представителей водного племени. Темная кожа резко контрастирует со светло-голубыми глазами. Не такими насыщенно-синими, как у Катары, но все же невозможно спутать ни с каким другим оттенком. — Привет, — кивает Рури. — Я — Ньял. А тебя как зовут? — Рури.       Краем глаза она обращает внимание на тех двоих из его компании, которые по какой-то причине остались, решив не подходить знакомиться. Попытки претвориться, что они не смотрят в их сторону и не ловят каждое слово смешны и настолько очевидны, что у Рури нет никаких сомнений, что это часть дурацкого спора.       Внутренняя сволочь довольно потирает ручки, предвкушая веселье и то, что, наконец, сможет разбавить скуку.       Только Рури пока еще не решила, как именно сбросит скопившееся напряжение. Ей необходимо больше информации. — Я раньше тебя здесь не видел, — по шаблону продолжает Ньял.       Очаровательно! Ее приняли за представителя Племени Воды. Очевидно, этот Ньял не вхож в «царские палаты», а потому не знает Рури как огненного мага, прибывшего с Аватаром. Наверняка подумали, что она откуда-то из Туманного Болота, и является гостьей города, а иначе как еще можно было объяснить ее такую светлую кожу?       Рури мило улыбается, сверкая глазами. — О, уверена, ты можешь лучше, — подбадривает она северянина. — Или, может, перейдем к той части, где ты говоришь, что я красивая и ты был бы не прочь погулять со мной под северной луной? — Северной луной? — переспрашивает Ньял, но его тонкие губы трогает задорная улыбка. Рури позволяет себе присмотреться к нему получше. Он достаточно хорош собой, достаточно уверен в себе и пока не демонстрирует ложную робость, которая временами сильно раздражала магессу в людях.       Почему бы не помочь парнишке выиграть спор, в чем бы он не заключался? — Только на Северном Полюсе есть такая луна, — мечтательно тянет Рури. — Да, луна здесь красивая, — кивает Ньял. А потом протягивает руку. Его голубые глаза ловят солнечный блик, и Рури читает в них самодовольство, он уже предвкушает легкую победу. — Так может сходим вместе, полюбуемся на нее?       Рури внимательно смотрит на чужую ладонь, не спрятанную под меховой перчаткой. Здесь, где холод кусает за задницу даже у огня, это знак особого расположения. Рури поднимает взгляд выше, смотрит на Ньяла, прикидывая в уме все последствия своего согласия или отказа.       Ей скучно. А еще плохо. Ей хочется острых ощущений, движения, безумств. Ей не хватает адреналина в крови, не хватает жизни и тепла.       Да черт возьми, она заслужила маленькую передышку!       Рури уже протягивает руку в ответ, как сознание подмечает, что кто-то зовет ее по имени. Голос звонкий, еще не полностью сломавшийся, а потому в моменты, когда эмоции плескались через край, звучит нестройно и по-детски высоко.       Рури поворачивает голову, смотря туда, где Аанг машет ей рукой, привлекая внимание. Но, заметив рядом с ней незнакомца, Аанг хмурится и в одно мгновение, подняв за собой снежный вихрь, оказывается рядом. — Рури! — нетерпеливо зовет он. Аанг сам, в порыве захлестнувших его эмоций, хватает ее за руку, одним сильным движением поднимая на ноги. — Ты видела какого осьминога я сделал? — Почему именно осьминога? — Аанг не должен догадаться, что она напрочь забыла о нем и не смотрела каким именно способом он на этот раз вывел из себя заслуженного Мастера. — У него восемь ног и все они располагаются вокруг меня — очень удобно и защищаться, и атаковать, — с важным видом объясняет Аанг, а потом, понизив голос, с видом заговорщика, приставив ребро ладони к углу рта, добавляет: — Это Катара придумала.       Ах ну конечно! Кто бы сомневался… — Но для этого нужен запредельный контроль! — Рури в удивлении вскидывает бровь, пытаясь представить, как бы она одновременно держала щит из огня, и наносила удары хлыстом. Скорее всего потом она чувствовала бы себя очень, очень плохо. Мягко говоря. — Наверное, — неуверенно пожимает плечами Аанг. — Но у меня получается! — Я в тебе ни секунды не сомневалась, мой драгоценный сикх! — Рури важно кивает, но видя недоверчивую, счастливую улыбку, не может не улыбнуться в ответ. — Так значит, ты и есть Аватар? — подает голос позабытый Ньял. — Да, это я, — кивает Аанг, с интересом посмотрев на северянина. А до Ньяла начинает что-то доходить, по крайней мере, когда он переводит взгляд на Рури, вид у него такой, будто его ударили сзади чем-то тяжелым. — Получается ты…       Рури закатывает глаза, с раздражением выпуская из легких воздух. Ну вот, начинается. — Получается. — Она усмехается и для пущего эффекта выдувает из носа искры вперемешку с дымом. — Так что там с луной-то? Или страшный маг огня отбивает все… — Рури окидывает его насмешливым взглядом с ног до головы: —… настроение?       Ньял бледнеет, отступая назад, а после, что-то невпопад бормоча, спешит ретироваться под гогот своих недалеких дружков.       Ну вот, теперь вся компания будет ее десятой дорогой обходить. Плакала, по-видимому, ее луна, как и вся романтика накрылась снежной лавиной, погребая под собой все надежды сбросить напряжение самым легким способом, а заодно и убить время в этой дурацкой ледяной Тундре.       Может, хоть с выпивкой и азартными играми повезет больше? — Что ему было надо от тебя? — осведомляется Аанг, провожая Ньяла и его друзей странным взглядом. — Развлечься, — честно отвечает Рури, все еще смотря на то место, где только что скрылся несостоявшийся ухажер вместе со своими приятелями.       Она не видит причин сглаживать неудобную правду. Если Аанг не знает, он и не поймет, а если знает, то порадуется, что успел вмешаться и защитить свою шифу от посягательств всяких сомнительных личностей. — Ты можешь развлекаться со мной, — буднично заявляет он. Предложение само по себе столь неожиданно и звучит так возмутительно простодушно, что до Рури не сразу доходит смысл, но потом она с удивлением смотрит на Аанга, а брови против воли взлетают вверх. Она так и не смогла понять наверняка, какой смысл вкладывал монах в это, без сомнения, лестное предложение.       Наверняка под «развлечься» он имел ввиду какую-то ерунду, вроде помочь помыть огромное волосатое чудище, вычесать, а потом обязательно просушить, а то «пока шерсть Аппы не просохнет, мы никуда не полетим». Или научить выбивать скидку у лавочников. Или… или…       В любом случае, Рури не собирается упускать возможности узнать о своем ученике что-то новое. Обычно, если удавалось его смутить, он переставал следить за словами, а ведь из случайных оговорок можно понять очень многое. Еще один рычажок влияния никогда не будет лишним, даже такой, каким вряд ли придется когда-нибудь воспользоваться. — Не получится, — с улыбкой оповещает она. — Почему? — Ну, как минимум, для этого пришлось бы снимать с тебя штаны, а я пока не готова к такой ответственности, — Рури издает смешок. Она привычно оборачивает все в шутку, оставляя лазейки, чтобы без потерь выйти сухой из опасной ситуации и при желании даже закончить разговор. — А… зачем штаны-то снимать? — осторожно уточняет Аанг, с непониманием уставившись на нее.       Рури закатывает глаза, прося у неба терпения. Нет, пожалуй, она не станет просвещать Аватара еще и об этом аспекте мирской жизни. По крайней мере не здесь и не сейчас. Может, когда он сам, в лоб задаст прямой вопрос, Рури и придумает что можно ответить и что рассказать без напыления всей этой романтической чепухи. А голые факты без всякого приукрашивания действительности быстро отобьют желание разговаривать на подобные темы вообще. — Вот и вторая причина, почему твоя кандидатура отпадает, — мягко замечает Рури.       Что ж, в любом случае на сегодня Мастер Паку с Аватаром закончил, и Рури больше здесь нечего делать. Она обходит монаха, намереваясь вернуться обратно в выделенный им дом, как Аанг хватает ее за руку, вынуждая остановиться. — Ты… ты ведь... Это не шутка? — каким-то не своим голосом спрашивает Аанг.       Рури заинтересованно наклоняет голову к плечу и не может сдержать улыбки-оскала, словно хищник, почувствовавший запах дичи. — О, а наш монашек, оказывается, не такой и невинный, — ехидно тянет Рури, замечая на скулах ученика предательский румянец. — Я… я не… — Охотно верю, — решает она заканчивать эту комедию. Рури мягко шевелит рукой, намекая, что пора бы ее отпустить, но к удивлению, пальцы Аанга смыкаются вокруг ее запястья только сильнее. — Нет! — его голос срывается. — В смысле, я ничего такого… Я не… — Аанг на миг поджимает губы, не зная, как закончить свою мысль. Он беспомощно смотрит на магессу, прося, умоляя одним лишь взглядом не вынуждать его озвучивать столь смущающие вещи.       Сам виноват! — злорадно думает Рури. Надо было воспользоваться возможностью, пока был шанс, а теперь, когда он сам вынудил ее задержаться и продолжает в чем-то убеждать, она уже просто так не могла это проигнорировать. Внутренняя сволочь просто не простит, если она не ввергнет ближнего своего в пучины стыда, не заставит заикаться через слово, но выложить какой-нибудь постыдный секретик, который потом будут отрицать всеми возможными способами. — Не делал этого? — подсказывает она елейным голосом. Аанг судорожно кивает. — Тогда мне только остается строить бесчисленные догадки о твоей, хм... осведомленности.       Шутка не разбавляет напряжение. Рука Аанга дрогнула на ее запястье, но потом с новой силой вцепляется, скомкав ткань ее тулупа. — Я же Мастер покорения воздуха, — говорит он, опуская взгляд. И наконец, и ее руку.       Да, Рури в курсе, что он Мастер — самый молодой из всех. Уже весь мир знает об этом. Но сейчас это ничего не объясняло, если не знать об укладе жизни Кочевников, а тот единственный, кто мог дать хоть какие-то пояснения не знает куда от волнения деть собственные руки. — И? — поощряет она продолжить, когда молчание затягивается. — Это должно что-то значить?       Аанг вскидывает голову, с непониманием взглянув на нее. Он и забыл, что мир жил совсем по другим правилам, и то, что он являлся Мастером, не давало ему тех же прав и привилегий в других уголках мира, что и в его Народе. — Ну… среди Воздушных Кочевников я считаюсь совершеннолетним, — все же поясняет Аанг. — Обычно Мастерами становятся далеко за двадцать. А я… — А ты уникум, — понятливо кивает Рури. — И что, когда становишься Мастером, то ваши наставники объясняют вам про мм… — Рури безуспешно пытается подобрать какое-нибудь нейтральное слово, но на ум так ничего и не приходит, а потому она выдает самое банальное: — Плотские утехи? Или вы там сами, как обычные мальчишки, еще до счастливой минуты нанесения стрел, понасобирали слухов и домыслов и составили общее мнение? — Да. Примерно так, — соглашается Аанг. Он уже волнуется заметно меньше, потому что перестает переступать с ноги на ногу и даже пару раз осмеливается задержать на Рури взгляд. Ведь она просто спрашивает о том, как жил его Народ; это такой же факт, как и тот, что Кочевники сбривали волосы, чтобы лучше чувствовать воздушные потоки, а еще подчеркнуть, что их не волнует статус, как тех же людей Огня, чей титул легко можно было определить по длине волос и количеству украшений в пучке. — Пару раз в году монахи встречались с монахинями. Всех детей из того храма отправляли в какой-нибудь другой. Обычно, у нас в это время были соревнования по аэроболу или по полету на планере…       Аанг рассеяно улыбается, будто вспоминая, воскрешая в памяти те дни, когда все казалось таким простым и понятным. Когда ему не нужно было объяснять никому такие очевидные вещи, о которых знали все.       А Рури безуспешно пытается сжиться с новым фактом о жизни Кочевников. Отправлять детей на другой конец света, чтобы… Нет, Рури не хотела даже думать, насколько там все было запущено, и как вообще эти Кочевники следили за своей родословной, предотвращая кровосмешение.       Маги воздуха, Агни их раздери…       Они все сумасшедшие. — Ну… Вполне себе налаженная и отработанная система, — задумчиво произносит Рури лишь из необходимости что-то сказать. — Моя мать просто выставляла меня за дверь, когда приводила в дом очередного хахаля. Вас-то хоть развлекали.       Тема исчерпывает себя, и они оба умолкают, с одинаково напряженно-задумчивым выражением глядя себе под ноги.       Рури понимает, что надо срочно переводить разговор на что-то другое, отвлечь и себя, и Аанга от этой давящей неловкости, а еще лучше просто забыть, что этот разговор вообще имел место быть. Но ей нужно немного времени, чтобы расфасовать полученную информацию по полочкам, чтобы потом подумать, что с ней можно сделать.       И нужно ли.       Что там Аанг говорил, кого он там слепил из воды? Осьминога, кажется…       Рури уже открывает рот, чтобы попросить Аанга показать ей эту новую технику, но монах опережает ее буквально на полвздоха: — Однажды я полетел вместе с другими монахами в Западный храм на такую встречу, хотя Гиацо был против. — О, ну, значит ты у нас уже парень опытный и мне учить тебя нечему, — говорит Рури слегка надломленным голосом. Это все проклятый холод виноват. Да, холод, а вовсе не смущение от подобной вопиющей нелепой темы. И легкая грусть, сквозившая в голосе монаха, хотя подобный рассказ должен был быть окрашен совсем другой эмоциональной палитрой.       Аанг задерживает взгляд на ее лице, чему-то едва уловимо хмурясь. Что, духов ради, она такого сказала, что можно было не понять? — На самом деле я почти сразу улетел оттуда. — Представления разбились о суровую реальность? — понятливо хмыкает Рури. У нее получается вернуть уверенность, выбитую нелепостью поднятой темы.       Аанг неуверенно кивает. — Не совсем. Но я подумал, что Гиацо был прав, и мне действительно не надо было туда отправляться.       Рури ждет, что у этой истории будет какое-то продолжение. У таких историй всегда были эти неосвещенные темные пятна, которых рассказчик старательно пытается не касаться. Это из категории — никогда и никому, разве что когда-нибудь через много лет и то под большим спиртовым градусом.       Сто лет, наверное, уже достаточный срок, чтобы можно было выложить все, как на духу, не прибегая к столь радикальным методам.       И продолжение не заставляет себя долго ждать, но Аангу требуется некоторое время, чтобы собраться с мыслями: — Монахиня Мейфенг все мне объяснила, что именно там происходит и почему, — Аанг немного помолчал, сосредоточив внимание, как в отдалении Мастер Паку отчитывает очередного болвана, неправильно провертевшего кисть во время применения водной техники. Аанг делает глубокий вдох, будто перед прыжком в воду и, не глядя на Рури, бормочет: — Так что… ну… если для тебя это важно, то я могу…       Рури не верит своим ушам. — Ты это сейчас серьезно? — Да.       Рури нужно мгновение, чтобы собрать мысли в кучу и главное проявить колоссальное терпение. Если она скажет хоть одно неверное слово, хоть как-то уязвит Аанга, то вся проделанная работа по налаживанию отношений с ним пропадет втуне. Он не мог предлагать ей нечто подобное, просто потому что... Просто не мог. Значит, Рури упускает какую-то очень важную ключевую деталь, способную перевернуть весь смысл чужих слов. Но она не видит ее, и, прокручивая весь разговор в голове снова и снова, приходит к тем же самым выводам. — Нет, давай еще раз, — требовательно произносит Рури, вскидывая руку. — Ты предлагаешь свою кандидатуру на роль моего любовника вместо… кого бы то ни было, — решает она не уточнять детали. — При этом у тебя нет никакого опыта, а все представление о процессе почерпнуто из россказней твоих монастырских приятелей и монашки?       Аанг судорожно кивает и сглатывает: наемница видит, как в волнении дернулся его кадык. Потом, что-то переосмыслив, он мучительно краснеет и трясет головой, но так ничего не говорит. — Хорошо, картина проясняется… — Рури трет местечко между бровями, уже начинающее пульсировать от головной боли. — Но ты мне вот что скажи, драгоценный, как ты вообще додумался до… ну… этого?       Рури делает неопределенный жест рукой, будто демонстрируя всю несуразность ситуации. Именно такая она и есть. Глупость. Самая дурацкая из всех возможных. — Я… Просто, понимаешь… — Аанг делает рваный вздох. Его рука неосознанно пытается нашарить рядом планер, который остался лежать в его комнате. При осознании, что пути побега отрезаны, Аанг широко, почти с ужасом распахивает глаза. Это забавляет Рури, хотя она и сама с удовольствием не отказалась бы сейчас от такого же планера, чтобы свалить не только от этого разговора, но и, в принципе, с Полюса куда подальше.       Но Рури понимает. Она с ходу может назвать несколько причин, почему вообще этот неловкий разговор имеет место быть.       Первое — любопытство. Скорее всего Аангу давно было интересно, а как там все на самом деле.       Вторая — странное чувство собственничества. Аанг сделает для тех, кого считал своими близкими, что угодно, лишь бы они все время были в досягаемости, и их интересы целиком и полностью принадлежали лишь ему. Рури уже успела заметить за Аангом эту черту, правда, до этого он проявлял этот ревностный эгоизм только по отношению к Катаре. Но вот сейчас, увидев ее в компании симпатичного парня, почему-то решил, что и Рури принадлежит его «курятнику» и каким же он будет хозяином, если его индокурица решит переметнуться к кому-то другому.       Ну, и третья — сам опыт ради опыта, чтобы, когда пришло бы время греть в объятиях любимую женщину, иметь представление что и как с ней нужно делать.       Как бы там ни было на самом деле, Рури не нравится ни одна из этих причин и участвовать в этом фарсе она совершенно не хочет. — Отчасти, — говорит она. — Но тебе необязательно переступать через себя ради чего-то такого, с чем я и сама могу справиться. Но за то, что переживаешь за меня — спасибо.       Рури выбирает самый безобидный вариант, решив преподнести его как рабочую версию. И, кажется, это действительно было так, потому Аанг чуть приметно хмурится, но потом, после недолгого размышления, кивает. — Тебе кто-то нравится? — быстро осведомляется Аанг. — У тебя уже есть пара?       Наверное, в это последнее слово вкладывался какой-то особенный смысл. Наверняка для Кочевника это что-то да значило, но Рури может лишь догадываться об истинном значении этого слова.       Пожалуй, она прибережет этот вопрос когда-нибудь на потом. — Нет, у меня никого нет, и никто мне не нравится, — с усталым вздохом поясняет Рури. — И я не собираюсь связывать себя подобными отношениями. Это… обременяет. А людям моей профессии не стоит иметь привязанности, не говоря уже о чем-то большем.       Аанг мрачнеет все больше и под конец ее речи просто с откровенным сожалением смотрит, стискивая руки в кулаки. — Но ты ведь путешествуешь с нами, — напоминает Аанг. — Это же совсем другое! По крайней мере никто не будет угрожать мне твоими жизнью и здоровьем, пытаясь выманить меня или получить информацию. — Ты собираешься следовать за мной, куда бы я не шел, — напоминает Аанг. — Это одно и тоже. — Нет? — осторожно спрашивает Рури, заинтересованно нагнув голову.       Духи, ну, где же те люди, которые всегда вклиниваются в разговор, прерывая на полуслове и руша «неповторимую атмосферу»?       Мастер Паку опять выгнал Аанга? Иначе почему он до сих пор не обратил внимание на то, что его нерадивый ученик отлынивает от занятий. — Я не понимаю, — еще больше хмурится Аанг.       Рури обреченно вздыхает. Она хватает Аанга под руку, уводя с тренировочной площадки. Пусть рядом не было никого, кто мог бы услышать их разговор, но Рури нужно остыть, проветрить голову и придумать, что ответить, а главное, как отвязаться от настырности мага воздуха.       Они молча идут вдоль канала шаг в шаг, сохраняя угрюмое молчание.       Рури прокручивает в голове все, что узнала сегодня о Кочевниках. Информация ложится к остальной, давая новую пищу для размышлений. То, о чем рассказал ей Аанг — это фундамент любого общества. Создание семьи и детей — важная составляющая, залог процветания любой нации. Но то, как люди относятся к своим детям, что вкладывают в них и какое будущее для них готовят, может рассказать чуть ли не обо всем менталитете.       Рури считала себя свободолюбивой, не обремененной никакими привязанностями. Но это…       Это заставляло ужасаться и вздрагивать каждый раз, когда Рури представляла, как незнакомые люди встречались на несколько дней в году только затем, чтобы зачать дитя, а потом расставались, возможно, больше не видясь никогда. Дитя рождалось и сразу же отнималось у матери.       Крамольная мысль — хорошо, что Воздушных Кочевников больше не осталось, — заставляет Рури скривиться, а головную боль ударить изнутри по черепной коробке с новой силой.       Впрочем, Аанг рассказал ей не все, и, возможно, слово «пара» как раз подразумевало определенные договоренности между людьми, что они не были совсем уж чужими...       Рури заворачивает в один из многочисленных переулков, утягивая за собой и Аанга подальше от воды рядом с которой все время кто-то сновал, а тут никто и никогда не ходил, поэтому создается ощущение уединенности, все выходы хорошо просматриваются, так что никто не подкрадется и не услышит их, если специально не задаваться подобной целью. — Почему я? — прямо спрашивает Рури. — Нет, я, конечно, польщена и всякое такое, но я думала, что ты… испытываешь чувства к Катаре. Логичнее было предложить это ей.       Она выжидающе смотрит на успевшего растерять всю решимость аватаришку, и эта скованность вызывает лишь раздраженную усталость, чем более привычное приподнятое настроение в ответ на чужой душевный раздрай. — Катара она… — Аанг захлопывает рот и мотает головой, понимая, что не сможет выдать ничего путного. Кажется, он и сам по дороге сюда многое успел переосмыслить и о многом пожалеть.       Аанг и сам не знает, почему предложил нечто подобное именно Рури. Просто так сложился разговор, а потом идти на попятную не позволили вспыхнувшие в нем азарт и любопытство. Конечно, сейчас уже просто было очень неловко, но Рури заслужила объяснений, которые Аанг не мог дать даже самому себе.       Но Рури они были и не нужны. Все было понятно без всяких пустых заверений и слов.       Катару он любит. А Рури нет. К Рури можно подойти с таким предложением, не боясь разрушить призрачные надежды в гипотетических отношениях с магом воды. Или просто он настолько верит Рури, что не допустил даже мысли, что его предложение может ее оскорбить?       Рури действительно интересно услышать ответ на свой вопрос, но она чувствует, что у нее попросту нет никаких сил продолжать этот разговор и действительно не обидеться за какое-нибудь неосторожно брошенное слово.       Ничего не будет. Тут не о чем думать и нечего обсуждать. — Аанг, — серьезно смотрит она ему прямо в глаза. — Я ценю тебя, ты — правда мой драгоценный ученик. Именно поэтому мне не хочется ломать наши такие прекрасные отношения. Давай просто будем друзьями, мм… без всяких привилегий? — Но почему? — Аанг вскидывает голову, и по его лицу пробегается тень непонимания. — Ведь мы уже делали это!       Рури потрясенно замирает, не зная, как реагировать и что отвечать на подобное заявление. Последние силы покидают ее, и она просто приваливается лопатками к ледяной стене, радуясь, что, наконец, чувствует хоть какую-то опору. Сейчас это то единственное, что ей было так необходимо.       Рури лихорадочно перебирает в уме все эпизоды, которые могли бы расцениваться Аангом как некая форма интимной близости, она даже делает поправку на неосведомленность монаха, как на самом деле все происходит и, наоборот, что он в курсе и знает поболее нее. Но ничего из этого даже отдаленно не давало ему повода бросаться такими предъявами.       В конце концов, Рури кашляет в кулак, сумев собраться с мыслями. — Я бы запомнила, — и справедливости ради, прикинув все свои возможные состояния, которые могли довести ее до подобного падения в пучины стыда и запоздалого раскаяния, уверенно и твердо говорит: — Нет, даже тогда бы — запомнила. — Но ведь тогда, у реки, мы же… — Мы что? — с нажимом перебивает его Рури, прищурившись. Она складывает на груди руки — настолько плотно, насколько это позволяют толстые рукава дурацкого тулупа. — Мы просто медитировали, и наши ауры случайно соприкоснулись. Или что это было… Короче! Ты в этом, кстати, виноват. Я же говорила, что во всем нужен контроль!       Аанг смотрит на нее долгое мгновение, пытаясь понять серьезна ли она сейчас, но потом сдается, вздыхая: — Мейфенг говорила, что это совершенно особенная близость, которую могут постичь только мужчина и женщина, ступившие на путь совершенствования. Когда соприкасаются не только тела, но и разум, и души сливаются воедино.       Рури хватается за голову. Меньше, чем обсуждать возможность заиметь самого Аватара в качестве любовника на ночь, ей хотелось обсуждать то, что так отчаянно хотелось забыть. — Эта твоя монахиня… хм, была очень специфичной женщиной. Я бы ни в жизнь не стала обсуждать… сколько тебе тогда было? — поймав его мрачный взгляд, Рури лишь качает головой, — Впрочем, не важно. Сколько бы не было — все равно не стала… — Ну, она просто упомянула об этом, а все окончательно прояснил мне потом мой друг Кузон, — неуверенно пожимает плечами Аанг. — Он сказал, что это называется «парное совершенствование» и что это больше духовная близость, чем какая-то еще. — Ну, конечно, — иронично тянет Рури, а потом ткнула пальцем монаха в грудь — Значит так, сладкий, ничего не было, ясно? Я знаю, что ты хочешь принять желаемое за действительное, но это твое «парное совершенствование», или как там его… Муть это, короче!       Кузон… Имя явно откуда-то не с вершины горы. Значит, этот парень был из другого народа и знал о подобных техниках? Рури слышала от Джонг Джонга, что маги огня могут поделиться своим внутренним огнем с близким человеком в случае крайней необходимости. Рури представляла себе момент, полный мрачной трагичности, когда в одном шаге от смерти товарища, маг призывает свою внутреннюю силу, преобразуя ее в чистую энергию, дабы исцелить, вернуть к жизни, обмануть смерть.       Может, и у других были какие-то свои фишки с обменом энергий, — духовные практики ведь существовали не только у Воздушных Кочевников, — но Рури, честно говоря, совсем не хотелось во все это влезать.       Она с досадой лохматит волосы, чувствуя, как против воли изо рта вырываются тоненькие струйки пламени, тут же растворяясь на морозном воздухе и превращаясь в густое облачко пара. — Духи, я правда ничегошеньки в этом не понимаю, — стонет Рури. — Я тоже, — скромно признается Аанг, и Рури не может удержаться, чтобы не фыркнуть. — Но зато я точно знаю, что тогда увидел твою душу. И потом… Ты ведь тоже это чувствовала, правда? — Если я что-то тогда и чувствовала, — с нескрываемым раздражением говорит она, — так только досаду и злость, что ты распугал мой потенциальной ужин своими водяными фокусами!       Аанг не верит, конечно же. Но в его грустной улыбке Рури может видеть тень понимания. — Ты испугалась. И мне это не померещилось.       Рури делает глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. Ничего такого. Они просто обсуждают самые обыденные вещи. Духовное совершенствование — часть культуры Аанга; для него говорить об этом, как о погоде — норма. Это тоже самое, как если бы Рури принялась рассуждать о пользе черной одежды, когда сидишь ночью в засаде в ожидании цели.       А то, о чем они говорили раньше… Видимо, она просто поняла все в меру своей испорченности. Но почему же это вызвало в ней такие жгучее отрицание и неловкость? Ведь Рури частенько приходилось выслушивать о любовных похождениях своих коллег, когда они собирались в какой-нибудь таверне отметить удачно завершенное дело. Она и сама не раз делилась подробностями своей личной жизни с товарищами: они шутили и смеялись над этим.       Обсуждали они и политику, курс серебра в этом сезоне, а еще делились, хоть и очень редко, чем-то важным и личным.       Но никогда — своими страхами. Если хочешь выжить, то никто и никогда не должен узнать о твоих слабостях. Люди пойдут на что угодно, чтобы победить, и подобная информация — ключ к легкой победе.       Тогда почему сейчас этот разговор вызывает такое волнение внутри, сжимающее грудную клетку и мешая нормально дышать?       Рури еще раз прокручивает в голове их разговор, и все встает на свои места. Конечно же, он не мог предложить ей переспать — только не Аанг. Но он умудрился предложить нечто гораздо более личное, то, на что Рури не согласится даже под страхом смерти: обнажить перед кем-то свою душу.       О, она могла бы согласиться на близость без всяких обязательств, в конце концов, первый раз, что ли? Зато это привязало бы к ней Аватара еще крепче, и если бы ей удалось удержать его интерес хотя бы на десяток лет, то о будущем можно было бы вообще не волноваться. Но Аанг попросил у нее не тело, которое уже давно не принадлежало ей, но то одно единственное, что Рури никому и никогда не сможет дать. — Да, я испугалась, — глухим голосом признает она. — Но я не каждый день вижу человека с такой огромной духовной энергией, от которой воздух буквально искрит!       Рури горько усмехается и трет глаза у переносицы. — Я чувствовал твой страх, правда, я так и не понял, чего ты боишься. — Аанг умолкает, ожидая, что Рури даст какие-то пояснения, но она молчит, хмуро уставившись на него. — Я хотел помочь, но меня будто что-то ударило изнутри и… все исчезло. — Аанг задумчиво сгребает ногой немного снега, отвлекаясь на это незамысловатое действие. — Подобная медитация требует комфорта и внутреннего спокойствия. После того, что я увидела… я не могла остаться спокойной, — тихо говорит Рури.       Она не хочет, чтобы кто-либо вообще видел то, что она запрятала глубоко внутри и даже себе не позволяла обращаться к этому забытому, наглухо заколоченному сундуку с воспоминаниями.       Может, Аанг не так уж и не прав, и это его «парное совершенствование» тоже можно отнести к некой форме интимной близости? Только это была не та близость, что после приносит легкость телу и желание жить, но была вопиющим надругательством над всей человеческой природой. По крайней мере Рури чувствует именно так и радуется, что тогда все не зашло настолько уж далеко, чтобы сейчас лишь один намек о том опыте не вызывал острого отвращения.       Так что так ему и надо, что получил лишь ментальный удар, а не что-то похуже! — А ты что-то увидела у меня? — с интересом осведомляется Аанг, будто не видя мрачности своей шифу.       Его любопытство такое непосредственное, что кажется даже милым. Рури не может так быстро подстроиться под эту эмоциональную качку: с серьезного, переходить сразу к пустой болтовне. — Ничего я не увидела, — буркнула она. — Только потоки энергии вокруг, и все. — Но ты ведь… Ты просто не могла не почувствовать... — Эй! — раздается знакомый голос, бесцеремонно перебивая Аанга на полуслове. — А чего это вы двое тут прячетесь?       Разочарование, появившееся на лице монаха, становится приятным охлаждающим бальзамом, и то клокочущее внутри чувство тут же пропадает, отчего на лице Рури появляется облегченная улыбка.       Сокка появляется с другого конца переулка и теперь с интересом окидывает взглядом их обоих. Рури готова расцеловать его. — Ничего! — тут же краснеет Аанг, будто его застукали за чем-то очень постыдным, Он разворачивается к Сокке и закидывает руку за голову, тем самым выдавая свое волнение. То, как быстро он это сделал, поднимая вокруг ног рой снежинок, говорило о том, что он снова бессознательно задействовал свою магию.       Применять магию воздуха — все равно что дышать. В какой-то момент ты перестаешь это контролировать. Вот почему Аангу так сложно обрести контроль в других ответвлениях магии. И если магия воды подразумевала, что надо «плыть по течению», следуя за потоками воды и просто направлять их, как циклоны направляли потоки воздуха, то с другими стихиями подобная вольность не прокатит.       Огонь уже доказал, что безответственно применять его у Аанга не получится. — Ага, так я и поверил, — не скрывая скептических ноток, говорит Сокка. — Обсуждаем сходства и различия прохождения пубертата у разных Народов, — решает вернуть утраченную инициативу Рури.       Она, наконец, отталкивается от стены и подходит к Аангу, от души хлопая между лопаток. И хоть Аанг пошатнулся, у него получается устоять на месте.       Сокка пару секунд таращится на нее, потом переводит вопросительный взгляд на мучительно краснеющего Аанга, ожидая, что он прояснит ситуацию, но монах занят тем, что пытается, по возможности, вообще ни на кого не смотреть и не привлекать к себе внимания.       Сама по себе такая реакция на обычные шуточки их огненной гадюки была интересна и необычна — Сокке казалось, что Аанг уже успел привыкнуть и смириться со всеми чудачествами своей наставницы. А ведь они с Катарой его отговаривали, убеждали, что выбирать Рури себе в учителя — плохая идея. Но Аанг уперся — нет, только она и никто другой.       Иногда в Аанге пробуждался непоколебимый маг земли. Но сейчас он явно был в глубокой коме. — Серьезно? — издает смешок Сокка, с интересом ожидая, что, а главное кто ответит ему. — Нет, конечно, — фыркает Рури. — Обсуждаем планы мирового господства: раз уж я злостный маг огня и втерлась к вам в доверие, то, думаю, пора воспользоваться всеми преимуществами такого знакомства. — Рури опускает раскрытую ладонь на лысую макушку, жалея, что не чувствует волос, так бы она потрепала Аанга по ним, взъерошила, и это бы расценивалось как покровительственный жест старшего к младшему. Она ловит на себе о чем-то умоляющий взгляд серых глаз и понимает, что пришло время отыграться за всю неловкость, которую ей пришлось испытать по его вине.       Парное совершенствование — ну надо же! Больше ничего не придумал? — Так что выбирай, мой хороший, — обращается она к Сокке, — либо ты примыкаешь к нашему заговору, либо мы убираем тебя как ненужного свидетеля. Сам видишь — место хорошее. И труп спрятать можно, и самим на глаза не попасться.       Сокка смеется, оценив шутку. — Я весь ваш, о моя несравненная огненная госпожа! — Сокка отвешивает шутливый поклон. — Только перед тем, как вы предадите меня мученической казни, смею доложить, что вашего верного соратника повсюду ищет очень злая покорительница воды. И если Аватар не явится к ней в ближайшее время, то, боюсь, она похоронит ваши грандиозные планы подо льдом. — И вот так всегда, — грустным тоном подытоживает Рури. — Будучи в одном шаге от мирового господства появляются всякие разгневанные девицы и заставляют учить их дурацкой водной магии.       Она весело подмигивает совершенно растерянному Аангу. Ему все никак не удается включиться в эту игру, а потому он все больше хмурится, то и дело бросая на Сокку странные взгляды.       Рури не хочется разгадывать их значение. На сегодня она сыта по горло Аангом со всеми его замашками и странностями.       Рури говорит, что Аангу необходимо прибыть к разгневанной сирене как можно скорее, а потому она сбегает под благовидным предлогом: принести Аватару его планер, который он оставил в комнате.       Но когда она переступает порог комнаты, то слишком поздно ощущает чье-то присутствие прямо у себя за спиной.       К горлу прижимается сталь, и ее холод ознобом пробегается по всему телу, заставляя Рури покорно замереть.