Практические советы для начинающего шифу Аватара

      Рури бредет по слабо освещенным улочкам, держась подальше от популярных маршрутов и любых случайных прохожих. Большие города похожи друг на друга своим устройством и ритмом жизни и не важно, сделаны они изо льда или из камня.       Натянув на голову меховой капюшон, она может слиться с толпой, особенно в ночное время суток. Но Рури не хочет скрываться, как и не собирается ограничивать сразу два своих чувства: надвинутый почти до самых бровей капюшон лишает периферического зрения, а трущаяся об ушные раковины ткань мешает все хорошо слышать. Здесь у нее нет друзей, а ссора, о которой соглядатаи, конечно, уже были в курсе, могла успеть дойти до верхов, где вполне могли решить воспользоваться ситуацией.       Конечно, Рури всерьез не думает, что кто-то станет вредить ей столь открыто, но она привыкла просчитывать даже самые невозможные варианты событий. Поэтому до сих пор жива, и ее конечности все еще при ней.       Холодный ветер обдает порывом, забираясь за воротник и холодя кожу. Рури останавливается, вздрагивая от холода и стылых мурашек, пробежавшихся от загривка по спине. Она прикрывает глаза, концентрируясь на внутренней энергии, на лунном свете, являющимся ничем иным, как слабым отражением солнца.       Прости за святотатство, Сурья.       Энергия бежит по телу, покалывая кончики пальцев теплом. А вместе с этим Рури чувствует неподалеку очаг так похожей на ее энергии. И он слишком стремительно приближается к ней.       Рури не нужно гадать, кто мог преследовать ее, но ей совершенно не хочется сейчас видеть Аанга. А уж говорить с ним — и подавно.       Он попытается ее утешить, не понимая, что ей вовсе не нужно сочувствие, не заметит усталости во взгляде и продолжит тараторить, вместо утешения даря лишь головную боль; он заверит, что Катара погорячилась, что не хотела обижать ее. Он не будет верить сам себе, но все равно скажет это. Рури поблагодарит его за участие и… ничего не изменится.       Аанг все так же будет любить свою простофилю, а та будет в упор не замечать его симпатии к себе, зато от души будет поносить Рури, и Аанг собьется с ног, чтобы остаться лучшим другом для каждой.       Но не обидеть никого у него, конечно же, не получится. И какой выбор тогда сделает Аанг, Рури даже не берется загадывать.       Поэтому Рури приваливается спиной к стене, прячась в тени крыши и ждет, пока Аанг пролетит мимо.       Он и правда пролетает: Рури видит тень его планера, и когда та исчезает, она выходит обратно на тротуар, собираясь продолжить эту бессмысленную прогулку, но шестое чувство заставляет напрячься все мышцы, когда Рури ощущает чье-то присутствие у себя за спиной.       Чья-то рука тянется к ней, уже почти коснувшись плеча. Один раз она уже потеряла бдительность, и это могло ей слишком дорого стоить. Второй такой ошибки она не совершит.       Рури резко поворачивается, перехватывая не ожидающего такого финта человека за запястье, и больно выкручивает, заводя тому руку за спину и вынуждая согнуться. — Ай, Рури, это же я! — болезненно стонет Сокка. Рури требуется секунда, чтобы понять, что произошло, после чего она отпускает южанина. — Никогда не подкрадывайся ко мне со спины, — серьезно советует она. — Я уже понял, — недовольно отзывается Сокка, разминая кисть.       Рури с мрачным выражением наблюдает за ним, про себя костеря за то, что он вынудил ее применить силу, за то что ей пришлось защищаться от возможной опасности, демонстрируя тем самым себя с не лучшей в этой группе стороны и вызывая тем самым ряд неудобных вопросов; ругая его за то, что поперся следом.       Кстати, зачем? — Лучше бы ты остался с сестрой. — Послушай, извини ее, — Сокка поднимает взгляд, с сожалением смотря на Рури. — Она вообще-то неплохая, но иногда ее заносит. — Я заметила.       Рури складывает руки, приваливаясь плечом к стене. Ей не хочется ничего обсуждать, не хочется выяснять кто прав, а кто виноват и у кого какие причины быть таким, каков он есть.       Рури не волнует вся эта возня и надуманные обиды.       Рури просто хочется поступить как Аанг — выкрасть Аппу и сбежать с этого проклятого Севера. Но она не может позволить поступить себе так трусливо и подло. У нее есть обязательства перед своим заказчиком, и пока обе стороны не исполнят свои договоренности, Рури будет защищать Аанга до последнего вздоха. К сожалению, это значило, что она никуда от него не денется и не посмеет сбежать, как бы ей этого не хотелось.       Однажды проявив подобное малодушие, она была наказана за ошибку так сурово, что ей никогда этого не забыть. Шанс исправиться был дан только один, и пока Рури делала все, чтобы оправдать доверие к себе. — Она была не права… — возвращает голос Сокки из задумчивости. — Права, — перебивает Рури и, поймав его непонимающий взгляд, коротко вздыхает. — И то, что она перечислила, лишь верхушка айсберга.       Сокка молча смотрит на нее, не решаясь озвучить то, что наверняка сейчас крутится в его мыслях. И не успевает — тень от планера вновь проносится мимо, но на этот раз пикирует вниз. — Рури! — Аанг спрыгивает с крыши точно перед ней, хватает ее за плечи и с беспокойством заглядывает в глаза. Что он хотел там увидеть? слезы? свидетельства истерики? Потому что ничего этого, конечно же, нет, и понимая это, Аанг едва слышно выдыхает от облегчения.       Он что думал, она реветь тут будет из-за слов взбалмошной девицы, не обремененной мозгами? Чужое беспокойство только лишь веселит ее, вызывая на лице приторную улыбку. — Катара была не права: на самом деле она хорошая, и я вовсе не такая, как она в красках описала, — опережает она Аанга скучающим тоном перечислив все то, что, очевидно, собирался сказать ей монах. — Мы как раз с Соккой это обсуждали.       Аанг отпускает Рури, делает шаг назад и смотрит на Сокку, молчаливо спрашивая, что тут вообще произошло.       Сокка в ответ вздыхает и машет рукой, мол, не спрашивай. — Знаешь, мне плевать, кем ты там себя считаешь и что делала в прошлом. Ты — классная девчонка, и я рад называть тебя своим другом, — вдруг со всей серьезностью заявляет Сокка, но в конце, смазав впечатление от столь пылкой речи, задорно улыбается.       Рури хмыкает, переводя взгляд на Аанга. — А чем порадуешь ты? — интересуется она.       Аанг неловко отводит взгляд. — Ну… Хочешь полетать со мной? Я видел одно красивое место и мог бы тебе показать. Вернее… — Аанг судорожно сжимает в руках сложенный планер. — Я бы очень хотел показать тебе это место.       Рури тут же вскидывает руки перед собой и шутливо делает пару торопливых шагов назад. — Не-не, — Рури сдавленно хихикает. — Ты же знаешь, драгоценный, что я с тобой и в огонь, и в воду, но давай обойдемся без твоей пыточной машинки. — И ничего она не пыточная, — обижено бурчит Аанг.       Сокка громко смеется и толкает аватаришку локтем. — Нет, ну ты погляди, оказывается наш коварный маг огня боится высоты! — поддевает он. — У кого-то очень длинный язык, — в тон ему отвечает Рури. Она сокращает между ними расстояние, подходит так близко, что их тулупы почти соприкасаются. Рури поднимает голову, с обворожительной улыбкой глядя на приятеля и, сверкая озорством в глазах, нежно произносит: — Могу укоротить. В любое время. Только попроси. — Молчу, молчу, — расплывается в улыбке Сокка, почти также как недавно Рури вскидывая перед собой руки. Он медленно пятится, подчеркнуто стараясь не смотреть наемнице в глаза. — Ладно, ребята, вы развлекайтесь, а я, пожалуй, правда пойду к Катаре.       Сбегает, — довольно подмечает Рури. И пока она наблюдает, как фигура в лазурно-синем тулупе быстрым шагом все дальше удаляется от них, Аанг смотрит на нее.       Сокка ей не нравится — Аанг знает это лучше кого бы то ни было. Когда Рури так ведет себя, значит хочет спрятать от всех свое беспокойство.       Аанг знает это, а потому не придает кокетливым шуткам своей шифу никакого значения.       Сейчас, когда они остались одни, напряжение вновь возвращается, повисая в воздухе чем-то тягучим и давящим.       Аангу казалось, что они смогли вернуть их отношения на ту стадию доверия, какими они были еще каких-то пару дней назад. Но проснувшись сегодня утром и вспомнив, как завершился вечер и что он сам попросил Рури остаться, Аанг с содроганием осознал, что как раньше уже не будет.       Но ведь можно сделать лучше? Проанализировать ошибки и постараться их исправить. Именно это Аанг и собирается сделать, но он не знает с чего начать этот разговор. Слова не идут — у него все еще не получается, как у Рури, непринужденно завязывать разговор и находить слова для любой ситуации.       Катара обидела ее, задела за живое. И хоть Рури этого не показывала, Аанг все равно знает, что ей было больно слышать такое о себе. Кому угодно было бы больно.       Он вдруг вспоминает тот день, когда разразилась буря. Тогда ему тоже было больно и очень плохо, и Рури примчалась за ним, невзирая на непогоду, прибежала пешком, взбираясь по крутой, скользкой тропинке среди скал.       А он сейчас даже слова выдавить из себя не может! — С тобой правда все хорошо? — Аанг поднимает взгляд. Рури не смотрит на него и ей как будто совсем нет дела, что ей говорят и с какой целью. — Конечно. Со мной всегда все хорошо, — заверяет она.       Аанг кивает, принимая ее ответ. Но он не верит. Как с ней может быть все хорошо, когда вся ее поза, немногословность и желание остаться в одиночестве говорит об обратном?       Он подходит к ней и, преодолевая непонятно откуда взявшееся смущение, берет за руку. Рури тоже так делала, вот точно так же переплетала пальцы, сжимая свои, и направляла энергию к ладони, чтобы поделиться с ним теплом.       Аанг снова пытается провернуть этот трюк, и видя, как на лице его шифу появляется легкая улыбка, он не может не радоваться своему успеху.       Магия огня не давалась ему.       Огонь — это чувства, это бурлящая энергия, страсть, мимолетность жизни.       Взращенный в культуре гармонии и пацифизма, борьбе с земными страстями, Аанг всегда предпочитал бежать от трудностей, чем встречать их с пылающим сердцем, а потому лишь научился с трудом управлять пламенем, но ни разу не сумел его создать.       И сейчас впервые у него что-то получилось. — Ты молодец, — хвалит Рури, даже в такой ситуации найдя для него доброе слово.       Аанг поджимает губы, напоминая себе, зачем, для чего он все это затеял. — Раз не хочешь полететь, пойдем туда пешком. Но ты обязательно должна увидеть это место! — Ну хорошо, — сдается Рури. — С тобой — хоть куда…        Лишь бы не в воздухе.

…

      Ценность момента зависит от множества факторов: от погоды, настроения, компании, обстановки…       Рури может перечислить по пальцам одной руки по-настоящему прекрасные моменты своей жизни. Вокруг всегда было слишком мало радости, да и Рури не задавалась целью отыскать ее среди грязи и вечных проблем.       Рури — наемница, а жизнь наемника редко бывает счастливой.       По правде сказать, она и не задумывалась об этом с той самозабвенной отдачей истинного меланхолика, чтобы довести себя до осознания собственной никчемности.       Рури ни разу не мечтатель, а циничный реалист; в ее голову никогда не закрадется эта наиглупейшая мысль, что раз в ее жизни нет высшей цели, раз она ни к чему не стремится, то никому не нужна и жизнь вообще не имеет смысла.       Рури не ноет, а делает: ногтями, зубами и любыми подручными средствами отвоевывает у судьбы свои «ценные моменты».       Но так же как жизнь состоит из противоречий, так же она состоит и из моментов, и только от самого человека зависит какими они будут.       Аанг, вот, хочет поднять ей настроение, хотя у самого оно колеблется между унылой десяточкой и совсем грустной восьмерочкой. Это, если по стобалльной шкале…       Но Аанг улыбается и пытается выглядеть веселым, занять ее разговором и отвлечь, как он думает, от упаднического настроения.       Рури не спешит его разубеждать и позволяет вести себя через темный, снежный город, по скользким дорожкам все выше и выше, туда, где в просветах между домами с любой точки виднеется ледяной дворец.       Аанг по-прежнему сжимает ее ладонь, а Рури привычно держится на пару шагов позади него. Аангу неудобно так держать руку, почти вытянутой за спиной, но он не жалуется и не подает вида, что испытывает какие-то неудобства, но Рури слишком хорошо умеет читать язык тела, и, к тому же, чувствует легкую, почти неощутимую судорогу в мышцах чужой руки.       Только поэтому она останавливается, выпуская его пальцы. — Аанг, куда мы идем? — Так я же сказал: в одно особенно место, — он оборачивается, даря ей широкую улыбку. — Может, отложим интригу до завтра? Тебе рано вставать на занятие с Мастером Паку.       При упоминании старика улыбка меркнет, и Аанг сосредоточенно хмурится. — Я — маг воды, и ночью под светом луны я сильнее всего! — находит он блестящее оправдание. — Ну-ну, — хмыкает Рури. — Ты мне не веришь? — Аанг делает вид, что задет недоверием, но Рури слишком отчетливо видит в его глазах веселье, чтобы поверить нарочито сведенным на переносице бровям. — Верю, конечно. Но осмелюсь напомнить, что еще ты — маг огня, а солнышко уже давно село.       Аанг смеется, в ответ бормоча пустые оправдания. Рури неуютно от его беззаботности, тяжело переносить бескорыстную доброту.       Он — Аватар. Она — наемница. Что у них может быть общего? Какого проказливого духа была эта дурацкая шутка, сведшая их вместе?       Аанг любит жизнь, он каждый день открывает для себя новые просторы, и его мысли свободно, не скованные никакими земными стереотипами, летят вслед за мечтами и сиюминутными желаниями. Он ищет в сердцах людей доброту, крупицу белого в кромешно черном и, что самое поразительное — находит. Видит. И с упорством, не присущим его Народу, пытается убедить в этом самого человека.       Рури уже нечем удивить и мало что может по-настоящему задеть ее за живое. Но Аангу не объяснить, что ее сердце давно зачерствело, что ей нет дела до надуманных претензий Катары.       Девчонка во всем права, и ей хватает ума храбро пытаться открыть дорогим ей людям глаза на гнилую душу наемницы.       Но Рури больно от непонимания, от ошеломляющей, буквально холодящий мысли: она не хочет увидеть в глазах Аанга разочарование; ей действительно стыдно, что он думает о ней лучше, чем она есть.       Досада больно колет под ребрами, и Рури прикусывает щеку изнутри, чтобы не поддаться сиюминутному наплыву эмоций. Гормоны, что ли, шалят, чего она так расчувствовалась?       И вдруг все мысли разом улетучиваются из головы, когда Аанг вновь хватается за ее руку и тащит за собой. Он ускоряет шаг, его нетерпение чувствуется буквально во всем. Рури ничего не остается, кроме как смириться с этим неожиданным походом в неизвестность.       На ум приходит шутка, назвать все это свиданием, но Рури быстро отказывается от этой идеи. Глупо, она даже сказала бы, что тупо. И до абсурдного банально и плоско. — Кстати, о магии огня, — вместо этого говорит Рури, — может, потренируемся завтра? Ты давно не практиковался.       Аанг не оборачивается, не замедляет шага, но Рури и без этого знает, что он не хочет это обсуждать. — У меня пока не получается вызывать огонь, — тихо признается он. — И не получится, если не будешь упражняться, — серьезно говорит Рури. — Во всем нужна практика! Опыт, он, знаешь ли, сам собой не нарабатывается. — Я стараюсь! — раздраженно бросает Аанг. Он отпускает ее и на эмоциях всплескивает руками. — Но у меня не получается! Видимо, это просто не мое…       На последних словах он пристыженно опускает взгляд, но выглядит больше злым сам на себя, чем расстроенным.       Рури так не вовремя вспоминает о его возрасте… сколько там ему? — а она с такой вопиющей простотой тыкнула, словно котенка, в его неудачи. Вот тут она могла бы обругать себя за неосторожность, напомнить себе, что за словами надо следить и тщательно их подбирать. Но она злится на Аанга, злится, что он не ценит свои таланты, дарованные ему духами и буддами; ее раздражает его неуверенность в себе…       Раздражает, что ему все дается так легко, а он корчит из себя не пойми кого и с такой вопиющей легкостью поджимает хвост. — Шутишь что ли? — возмущенно интересуется Рури. — Эй!       Она хватает монаха за плечи, легонько встряхивает, добиваясь его внимания, и когда он угрюмо смотрит на нее исподлобья, Рури ощутимо сжимает пальцы на его плечах.       Не ребенок. У детей не может быть таких мышц. Рури чувствует их своими руками, как они напряглись, словно одеревенев, под ее цепкими пальцами.       Да, Аанг не ребенок, хотя бы потому, что не имеет права им быть. Но он отчаянно цепляется за отнятое детство, не желая брать на себя ответственность, боясь всего, что выходит за учения монахов его храма.       Аанг никогда не покорит огонь, пока не расстанется с наивностью, пока не осознает, что как было прежде уже никогда не будет. Даже если он каким-то непостижимым образом вдруг вернется в прошлое — все равно не будет. Его племя, его Народ решил, что он не ребенок, раз нанес ему эти узоры на кожу.       Его наставники, опекуны, родные люди сочли его взрослым, так какое право он имеет не считаться с их мнением? — У тебя есть талант, да такой, какой я никогда, за всю свою жизнь не встречала! — с нотками гнева восклицает Рури. — И поверь, я знаю много магов, и все они вкалывали с утра до ночи, чтобы отточить те техники, которые ты осваиваешь на раз-два. — Но вызвать огонь у меня все равно не получается, — бесцветно напоминает Аанг. — Ты просто в себе не уверен. Огонь не любит неуверенных. Он, мм… как дикий зверь, которого надо приручить и заставить слушать только твои команды. — Да-да, ты все это уже говорила! — Аанг решительно сбрасывает ее руки со своих плеч и отворачивается. — Я правда стараюсь, но…       Но он слишком зажат, живет в своем уютном мирке, в котором царит своя особенная философия, и выбираться из него в ближайшем будущем он не собирается. Рури не знает, что должно произойти, чтобы до Аанга начало доходить в каком мире он живет, как не знает, как донести до него, что мир изменился и это необходимо принять.       Того мира, который он знал больше нет, и Аанг обязан научиться жить в новом. Он должен впитать в себя, а главное — принять новые порядки, гармонично переплести это с уже существующим в нем и просто жить.       Но просто так это не объяснить, не донести важность своей мысли, когда все существо будет противиться принять жестокую реальность. Рури лишь остается надеется, уповать на то, что Аанг не сломается, когда жизнь с размаху ударит его, не жалея сил; что он выстоит, с достоинством приняв такой удар судьбы.       Рури ныряет рукой в подсумок, всегда прикрепленный к бедру, и, недолго порывшись, выуживает дурацкие кольца. — Держи, — говорит она и вкладывает оба в его ладонь.       Аанг с удивлением разглядывает побрякушки, а после с недоумением смотрит на Рури. — Это… — он не может подобрать слов. — Это ты подаришь своей ненаглядной, — Рури не может сдержать яда на последнем слове, но дабы не акцентировать на этом внимания, сама сжимает пальцы Аанга, в кулак. — Я заметила, что ей понравилось колечко, которое мы с Соккой купили для Юи, и ей хотелось бы тоже получить подобное внимание. — Даже не знаю, что сказать, — заторможенно произносит Аанг, пялясь на свою руку с таким видом, будто видит ее впервые.       Рури поджимает губы. — Мне их подсунула одна аферистка в качестве платы. Мол, колечки раньше влюбленным принадлежали, и вроде как с их помощью можно на расстоянии общаться. — Рури фыркает, всем своим видом выражая, как относится к подобной чепухе. — Думаешь, она солгала? — спрашивает Аанг, поднимая на нее совершенно обескураженный взгляд. — Знаю! — твердо поправляет Рури. — Но для подарка сгодится, а если ты ей еще как-нибудь попоэтичнее эту чушь перескажешь, то она растает, и дело у вас должно пойти на лад. — Спасибо, — искренне благодарит Аанг, — но я… — Что? — хмурится Рури, заметив на лице ученика растерянность. — Если это правда, и в этих кольцах есть какая-то сила, то, может, мы будем использовать их как средство связи для нашей команды? — Ну… — Рури обдумывает такой вариант. — Идея хорошая, но не уверенна, что без влюбленности этот фокус прокатит. К тому же, это просто кольца. В них нет никакой магии.       Аанг грустно улыбается и протягивает кольца ей обратно. — Катара не любит меня, так что…       Рури решительно отпихивает его руку. — Да дело не в том, что с их помощью можно общаться, а в самом жесте и красивой приторной истории! Катаре такое понравится. — А тебе бы понравилось? — живо интересуется Аанг. — При чем тут я? — слегка хмурится Рури. Ей не нравится, что Аанг постоянно переводит на нее стрелки: «А как бы поступила ты?.. А что бы понравилось тебе?.. А что бы подумала ты?.. А что сделала…?»       Нет, она ему не подопытная кроломышь! Пусть сам набивает свои шишки, а если ему нужна будет консультация, то Рури знает несколько гетер, которые с удовольствием объяснят аватаришке что к чему: покажут, расскажут и, что самое главное, — они умеют держать язык за зубами.       Аанг дергает плечом, словно хочет им пожать. — Мне просто интересно.       Рури, конечно же, не верит, чувствуя во всем этом подвох. Но Аанг еще сам не разобрался в себе, так что действительно может думать так. И ладно, так уж и быть, Рури до конца этой отнюдь не увеселительной поездки на Север готова побыть подопытным образцом. — Жест. А насчет истории… — Рури водит в воздухе рукой, пытаясь подобрать более менее нейтральное слово, а не выругаться, как велит случай, — Я не любитель подобного. — Почему? Тебе не нравятся красивые истории? — тут же задает новый вопрос Аанг. Рури замечает, что он машинально убирает кольца в карман, и она не может сдержать легкой улыбки. — Мне нравятся красивые истории, но не тогда, когда мне втюхивают их на свидании, набивая цену подарка.       Рури медленно двинулась дальше, сунув руки в карманы тулупа. Аанг тут же засеменил за ней, пристроившись справа от нее и, опережая на полшага, все время пытается заглянуть ей в лицо. — Что же в этом плохого?       Рури понимает, почему он задает все эти вопросы — Аангу надо знать, как самому не сесть в лужу, когда он решится на активные шаги в отношении своей ненаглядной подружки, но Рури не может отделаться от чувства, что он спрашивает, потому что его интересует лично ее мнение на этот счет, а не как потом применить полученные знания на практике с кем-то другим. — Плохого ничего, — заверяет Рури. — Просто я больше по физике, чем по лирике…       Аанг чему-то хмурится, но Рури не собирается ничего пояснять. Ей уже хватило одного неловкого разговора, второго ее нервная система может уже не пережить. И дабы не дать Аангу времени на очередной бессмысленный вопрос, она быстро произносит, повернув к нему голову и одарив широкой улыбкой: — А вообще, далеко нам еще идти? Надеюсь, до Полярного лета управимся? — Мы все еще можем полететь, — напоминает Аанг, но Рури быстро качает головой. — Пешком.       Аанг покорно вздыхает.       Они идут в молчании, каждый погруженный в свои мысли. Рури наблюдает за монахом краем глаза, отмечая, что очередной разговор «по душам» вызвал лишь новый ворох вопросов и поднял волну смятения в душе.       Предложение порадовать водницу не разбавило атмосферу, но, кажется, по непонятной Рури причине только сгустило ее.       Аватар — Надежда мира, сильнейший маг из ныне живущих, любимец духов, проводник всей духовной энергии… Но Рури видит перед собой лишь юношу, которого насильно заставили слишком рано стать взрослым. Он не знает этого мира, не умеет в нем жить и хватается за любую подсказку, которую этот мир ему соблаговолит подкинуть. И вдруг появляется Рури, готовая отвечать на все его вопросы и рассказывать, что к чему. Неудивительно, что он так к ней привязался. С одной стороны это хорошо, но Рури слишком хорошо знает себя, а потому уверена, что не сможет долго строить из себя добренькую и понимающую. И тогда любая ее ошибка станет горьким разочарованием для Аанга. Так что ей необходимо ожесточить его, заставить повзрослеть не только физически, но еще и ментально, чему Аанг противится всеми фибрами своей души.       Рури окидывает его пристальным взглядом, пытаясь понять, сколько ему может быть. Учитывая время, которое он провел во льдах и, что постоянные тренировки укрепили тело, угадать его реальный возраст практически невозможно. — Сколько тебе лет? — не сдержав любопытства, спрашивает она.       Аанг явно не понимает к чему шифу задает ему подобный вопрос. Он хмурится, пытаясь разгадать истинное значение, но и это у него не получается. — Четырнадцать… недавно было, — тихо отвечает Аанг. И, немного подумав, добавляет: — думаю, что четырнадцать.       Рури вскидывает бровь, окинув ученика удивленным взглядом. Он не выглядит на этот возраст, но и больше шестнадцати ему не дать. Если в той ледяной глыбе время для него не совсем остановилось, то сам Аанг об этом явно ничего не знает.       Он не ест мяса, а потому медленно растет. Аанг на голову ниже Сокки и почти одного роста с Катарой. Впрочем, и от Рури он недалеко ушел, хотя наемница и обратила внимание, что с первой их встречи он стал на пару сантиметров выше.       Постоянные тренировки дали свои плоды: когда Рури держала его за плечи, то могла чувствовать твердость мышц и могла с уверенностью судить, несмотря на мешковатую одежду, что его плечи стали шире.       Разве в этом возрасте парни выглядят именно так? Рури никогда не обращала на это внимания, а потому не могла с уверенностью утверждать какому возрасту присущи те или иные особенности.       Проще согласиться, чем ломать голову еще и над этой задачкой.       Четырнадцать, так четырнадцать. — Ну вот видишь — уже не ребенок. А по твоим словам, так вообще совершеннолетний! Того и гляди, захомутает тебя какая-нибудь девица.       Аанг сбивается с шага и непонимающе смотрит на нее. — Это ты к чему? — осторожно уточняет он. — К тому, что хватит уже себя жалеть и быть настолько в себе неуверенным. Даже девчонки в восемь лет уже так себя не ведут!       Аанг бросает на наемницу обиженный взгляд. Крылья его носа трепещут, будто он готовится выдать гневную отповедь в ответ, но Рури-то знает, что он не станет с ней спорить.       Аанг не ввязывается в заведомо проигрышные дела. Это его личное кредо мага воздуха. Рури уважает эту позицию, в душе поддерживает и даже всецело одобряет, но так же понимает, что в их ситуации такое отношение рано или поздно (скорее рано) приведет к слишком плачевным последствиям. — Ты не смотри на меня так, я была такой же: бегала от ответственности, не хотела никаких трудностей. Глупо надеялась, что жизнь пройдет без всяких испытаний.       Рури горько усмехается, вспоминая себя в том возрасте. Ей тогда было всего двенадцать, и она всерьез считала себя чуть ли не гением, раз мироздание до сих пор жалело и ставило против нее одних слабаков.       Рури была глупа, наивна и ошибочно думала, что все вокруг тупые и только она одна знает все на свете.       Но за подобную веру всегда приходится платить особенно высокую цену.       Рури расстегивает тулуп и делает шаг в сторону, туда, где свет луны падает на ледяной тротуар. Она задирает тунику и оголяет правый бок, демонстрируя кривой шрам.       Аанг бледнеет, когда видит розовато-сморщенный след, полосой тянущийся от бедра вверх, наискось — почти до пупка. — Как видишь, меня жизнь сурово наказала. Я была за гранью, и если бы не нашелся человек, зачем-то решивший вытащить меня из мира духов, то сейчас я бы перед тобой не стояла.       Рури опускает обратно одежду, прикрывая уродливый шрам, но Аанг не в силах отвести от нее взгляда: он поднимает его, в полной растерянности глядя Рури прямо в глаза. — Как это случилось? Тебя ранил кто-то из Народа Огня? — глухо спрашивает Аанг. — Нет, конечно, — фыркает Рури. — Мы вывозили контрабанду из Ба Синг Се; еще радовались, что все гладко прошло. Но на самом деле нам просто позволили уйти, чтобы выйти на заказчика. Встреча была назначена у Змеиного Перевала. Там-то нас и накрыли. — Мне жаль, — зачем-то говорит Аанг. Будто он лично наносил ей тот удар или дал наводку агентам.       Рури усмехается, снова пряча руки в карманы тулупа. — Брось! Мне повезло, ведь меня сочли мертвой. А других забрали. И что уж там с ними делали Дай Ли застенками мне даже представлять не хочется. — Дай Ли? — уточняет Аанг. — О… страшные ребята. Это особое подразделение стражей правопорядка в Ба Синг Се. Официально они называют себя хранителями культурного наследия и подчиняются Совету Пяти, но на самом деле они держат всю власть в своих руках, а городом управляет их глава Лонг Фенг. — Но ведь… это же неправильно! Почему царь Земли ничего не делает?! — Откуда же я знаю? — безразлично пожимает плечами Рури. — Где я, а где царские палаты? Я всего лишь тупая наемница и думать мне не полагается.       Аанг одаривает ее мрачным взглядом. — Не говори так о себе. Я считаю, что ты очень умная…       Рури хмыкает, прикрывая глаза. Эта наивность… Рури даже не знает: она больше злит ее или умиляет. Уже, наверное, и не отличить… — Так принято считать, — поясняет она. — Наемники должны быть умны ровно настолько, чтобы суметь действовать в непредвиденных ситуациях и до последней буковки выполнить Контракт. К сожалению, это не значит, что их хотят видеть умными в любое другое время.       Рури подходит к Аангу, мягко беря его под локоть и потянув за собой дальше по неизвестному ей маршруту. Она предполагает, что место, которое с таким энтузиазмом хочет показать ей Аанг, должно располагаться где-то возле дворца. — И тебе нравится так жить? — тихо интересуется Аватар.       Они уже успели пройти пару кварталов и теперь вышли на оживленную площадь. Свет жаровен разгоняет ночную мглу и наполняет воздух едва ощутимым теплом. Рури может чувствовать это, поскольку является магом огня и близость своей стихии всегда наполняла ее энергией.       Вот и сейчас она замедляет шаг и делает вдох, обращаясь к сосредоточию своей магии.       Чакра огня завибрировала, рассылая по телу приятное покалывание. Это как отлежать руку, а потом чувствовать в течении нескольких минут, как застоявшаяся кровь разгоняется по жилам, и конечность больше не болит. — Это моя жизнь. Другой у меня нет. И, поверь, не все так плохо, как ты, видимо, успел себе представить.       Рури весело подмигивает своему загрустившему ученику и дарит широкую улыбку.       Аанг недоверчиво улыбается в ответ. — И вообще, ты сам выбрал меня своим учителем, так что слушай и учись на моих ошибках, — советует она легким тоном.       Потому что твои собственные обойдутся всем очень дорого, — мрачно заканчивает она про себя.

***

      Рури замирает посреди поляны, в шоке смотря на зеленую траву, с недоумением глядя на падающую с пригорка воду, которая по всем законам природы должна была замерзнуть при такой температуре. — Это Оазис Духов, — Аанг делает широкий жест, словно торговец на аукционе представляет редчайший товар. — Поразительно, — все, что может выдохнуть Рури. Даже облачка пара не вырывается изо рта, впрочем, она не сразу обращает на это внимание.       Лето посреди зимы… Воистину!       Она с осторожностью проходит вперед, рассматривая каждую травинку, каждый камушек и останавливается только тогда, когда достигает берега пруда.       В темной воде она видит двух карпов кои; черный и белый, они кружатся словно в танце или играют в догонялки, но никак не могут уцепить друг друга за длинные хвосты. — Я искал какое-нибудь духовное место, и Юи отвела меня сюда, — рассказывает Аанг. А потом немного смущенно добавляет: — Я сразу подумал о тебе. — В смысле? — Рури, честно говоря, и половины не услышала из того, о чем с таким оживлением ей говорил Аанг, но вот его последнюю фразу услышала очень четко. — Ну… подумал, что тебе тут понравится… — А можно мне здесь поселиться, пока мы не покинем это «гостеприимнейшее» место? — с надеждой спрашивает Рури.       Аанг хихикает, оценив шутку. — Если хочешь, я мог бы попросить вождя, — хоть и улыбаясь, но вполне серьезно предлагает Аанг.       Рури правда хочется согласиться и посмотреть, что будет, как далеко готов зайти Аватар ради кого-то, вроде нее, но проверять пределы терпения правителей Северного племени Воды — уже чревато. А осквернение этого духовного места ей точно не простят.       То, что их пустили сюда сейчас — ничего не значит. Зашел, увидел, восхитился, вышел.       Скорее всего, только один Аватар и жрецы племени имели право оставаться здесь на продолжительное время. — Даже так? — изгибает бровь Рури и издает тихий смешок. — Что ж…       Рури вздрагивает, ощущая каждой клеточкой тела опасность. Прежде, чем мысль успевает сформироваться в голове, она бросается вперед, валя Аанга на землю.       Огненный поток проносится над головой, и Рури может чувствовать его жар. — Вот ты и попался, Аватар! — раздается голос принца-изгнанника, уносящийся в пространство и растворяясь в водопаде.