Практические советы для начинающего шифу Аватара

— Мне страшно, — плачет маленькая девочка, вцепившись в складки одежды, несшей ее на спине наемницы.       Рури идет, по колено проваливаясь в снег, но упрямо сцепив зубы и поудобнее перехватив свою драгоценную ношу, упорно продолжает путь. — Чего уже бояться? — немного сварливо отзывается она. — Смотри, пурга улеглась, злые духи больше не пытаются утащить нас в бездну. И мы скоро придем к стоянке. — Но мама… — девочка всхлипывает, крепче стискивая ее маленькими ручками. Она прижимается ушком к ее плечу, с нежностью обнимая за шею. Так доверительно ластиться ребенок может только к родному человеку, к тому, кому доверяет и кого любит.       Рури не сбивается с шага, когда столь очевидные выводы оформляются в умозаключение в голове, она не пытается скинуть с плеч девочку и разубедить, что никакая она ей не мать.       Почему-то Рури воспринимает поведение этой девочки как должное, и ничего не видит странного в своем. — Тебе ведь больно, — хнычет ребенок.       Рури тяжело и долго вздыхает.       Она помнит, что было больно — это правда. Помнит, как сердце тяжело бухало в груди, грозясь не выдержать перегрузки и как молния клокотала внутри нее, задевая каждый нерв и превращая все тело в сосредоточие боли.       Почему не больно сейчас?       Она не помнит, что породило ту боль, не помнит, что предшествовало ее путешествию сквозь заснеженную Тундру с ребенком на руках.       Рури замирает, всего на пару мгновений, обдумывая и пытаясь вспомнить последние события своей жизни, но потом лишь поджимает губы, легонько подбрасывая девочку, чтобы перехватить под коленями удобнее, и продолжает путь. — Не больнее, чем тебе, — почему-то отвечает Рури. — Нам надо туда! — пальчик ребенка возникает перед глазами: ручка вытягивается, нависая над ее плечом, указывая направление. — И что там? — устало интересуется Рури. — Место, где живут духи, — как само собой разумеющееся отвечает девочка. — Там нам помогут.       Помогут? Кто?       Рури смотрит туда, куда указывает пальчик девочки; вглядывается в заснеженную даль. Везде, куда не посмотри, только заснеженная пустыня да скалы, обледеневшие на холодном ветру.       В свете луны снег кажется голубовато-синим, а звезды близкими-близкими. Кажется, только руку протяни и сможешь дотронуться до одной из них.       Интересно, звезды горячие, как Солнце или холодные, как Луна? — Помогут? — повторяет Рури. Горькая улыбка кривит ее рот. — Только мы сами можем себе помочь.       По крайней мере «место, где живут духи» хоть какая-то конечная точка путешествия.       На самом деле Рури все равно, куда идти. Она не знает, откуда пришла и почти ничего не помнит. Все смешалось в голове, создавая невообразимую круговерть из обрывков мыслей, кажущихся смутно знакомыми.       Рури морщится от головной боли, когда пытается удержать хотя бы одну ускользающую мысль и обдумать ее как следует.       Не получается.       Да и надо ли?       Все уже не важно, любые переживания не имеют никакого значения. Рури просто послушно идет, куда просит доставить ее ребенок, пробираясь через сугробы и заносы, и нет ничего важнее, чем помочь этой девочке добраться туда, куда она так стремиться попасть.       Почему-то путь кажется легким, Рури не замечает трудностей, она просто идет, как шла бы по обычной, незанесенной снегом дороге. Тяжесть чужого тела ощущается естественным и правильным, будто она всегда была вместе с этой девочкой, прошла с ней через все трудности и всю боль мира и теперь несла ее, помогая преодолеть этот сложный путь, потому что такова цель ее существования.       Быть с ней — кажется Рури правильным. Она испытывает к ней легкую симпатию и желание позаботиться.       Рури очень четко осознает, что ответственна за нее.       В молчании они доходят до указанного места. Низина кажется смутно знакомой. Рури оглядывает ее с высоты заледеневшего выступа, и хмурится, не видя, как можно спуститься. — Вон, смотри! — девочка указывает вниз. Что-то привлекает ее внимание в снегу, но как бы Рури не пыталась разглядеть, что же такого там может быть занимательного, видит лишь высокие скалы и запорошенную снегом поляну.       Отсюда, с высоты можно разглядеть океан. К нему ведет узкая тропинка в расщелине. — Хочешь спуститься? — спрашивает Рури, и чувствует, что девочка кивает. — Я знаю, знаю как! — Девочка нетерпеливо шевелится, и Рури опускается на корточки, чтобы спустить ребенка со своей спины.       Когда девочка твердо стоит на своих двоих, она делает пару глубоких вдохов и выдохов, концентрируя внутри энергию.       Рури кажется, что она уже где-то видела это.       Девочка плавно раскидывает руки, а после соединяет их вместе, словно птица взмахнула крыльями. Одновременно с этим она выдыхает изо рта холодную струю воздуха.       Снег поднимается, принимая форму ступенек — они спускаются вниз, цепляясь за скалу, а под морозным дыханием тут же твердеют, превращаясь в лед.       Рури не кажется это странным, более того, однажды она уже видела, как кто-то — очень похожий на эту девочку, — делал нечто подобное.       Кто же это был? — Идем, нас уже ждут! — девочка хватает Рури за руку и прилагая усилие, тащит ее вниз по ледяным ступеням.       Рури покрепче сжимает детскую ладошку, в случае чего готовая удержать ее от падения.       Медленно они спускаются в низину. И как только последняя ступенька преодолена, девочка бежит куда-то вперед, громко с кем-то здороваясь. — Нас уже ждали, видишь? — девочка подбегает к ней, хватая Рури за руку, и указывает куда-то вперед.       Рури честно пытается увидеть то, что видит ребенок, даже щурится, думая, что так будет проще разглядеть, но не видит ничего, кроме голых скал и заваленной снегом низины. — Здесь кто-то есть? — тихо спрашивает Рури, еще раз обведя взглядом пространство и, наконец, остановив его на девочке. — Туи и Ла, — терпеливо поясняет ребенок. — Ты защитила их, пожертвовав своей жизнью. Помнишь?       Рури вздрагивает, слыша знакомые имена. Вслед за воспоминанием о плавающих друг за другом карпах приходят и другие: ее жизнь уличной бродяжки, уборщицы в цирке, наемницы…       Но самым ярким, самым болезненным воспоминанием становится улыбчивое лицо юноши — монаха из какого-то там давно разрушенного храма.       Мальчишка-аномалия.       Аватар.       Рури отступает на шаг, покачнувшись — ноги с трудом ее держат, а сознание мутится от шквала обрушившейся на нее памяти.       Она не хотела это вспоминать. Ведь она умерла, освободилась. Ее душа могла вернуться в круг Сансары, зачем же она задержалась тут, и зачем эти трое духов привели ее сюда?       Рури узнает это место: Оазис Духов. По крайней мере таким было это место более десяти тысяч лет назад. — Ты… — на грани слышимости выдыхает Рури, глядя на девочку. — Ты — его прошлая жизнь.       Девочка слабо кивает, почти скромно улыбаясь. — Бремя защиты моего воплощения перешло к тебе. Только пройдя через смерть, ты могла соединиться с силой моей матери. — Я не хотела этой силы! Ты или твоя мать донимали меня, шептали из теней, а когда я поклялась на крови защищать Аанга, вы обрели голос, показали мне Небесную Кару. Зачем? Что это за такая изощренная пытка?       Девочка скорбно опускает голову, сложив ручки в молитвенном жесте. — Не мы прятались в тенях, а злые духи. Здесь, на Севере, грань между миром смертных и духов слишком тонка. Зло ждет момента, когда в завесе появится даже крошечная щель. Солдаты Огня принесли в эти земли хаос, и зло прорвалось наружу. — Народ Огня только пару дней, как атакует город. Мы здесь уже полтора месяца, и эти духи преследовали меня все это время! — Время не линейно, — почти виновато отвечает девочка-Аватар. — Эхо грядущего распространяется во все стороны.       Рури чертыхается и зажимает пальцами переносицу. — Я умерла. Выполнила свою клятву: защитила Аанга, а заодно и Туи с Ла. Это даже больше, чем я когда-либо могла помыслить сделать. — Но так не должно быть! — девочка упрямо сжимает кулачки, вскинув голову и упрямо посмотрев на Рури взглядом, полным детской обиды. — Ты должна жить и защищать Аанга. Мамочка выбрала тебя, зная, что ты поможешь ему на его пути. Ведь вы оба одиноки, и сможете понять и разделить боль одиночества.       Рури фыркает, всем своим видом выражая то, как относится к столь высокопарной чуши.       Она хочет сказать, что она — не ее мать; что эта женщина защитила свою драгоценную дочку, потому что любила и ценила ее жизнь превыше всего, даже собственной. Рури может сказать, что они разные с Аангом: продукт разного воспитания, исповедующие совсем разные ценности, у них нет и не может быть никаких общих точек соприкосновения.       Но вместо этого Рури подходит к девочке-Аватару, присаживаясь перед ней на колени, кладет руки ей на плечи, ощупывая пальцами маленькую ручку и поправляя волосы, заплетенные в мелкие косички с нанизанными на них бусинами. — Почему… почему ты выглядишь как ребенок? Твоя мать отдала за тебя жизнь, а ты… ты все равно умерла, да? — с болью спрашивает она. — Нашему Племени некуда было идти, мы скитались по миру; многие погибли, а остальные были обессилены настолько, что были готовы добровольно умереть. Туи и Ла привели нас сюда, они обещали даровать нашему племени защиту и силу до конца времен. Но духам нужно было место, где они могли бы жить. Так мы и прибыли сюда. Я знала, что являюсь смертным воплощением духа Раавы, и я надеялась, что смогу избавить эти земли от зла, чтобы мое Племя, наконец, обрело дом. Но я не справилась. Моей маме пришлось пожертвовать своей жизнью, чтобы запечатать все зло Севера в себе, а после умереть вместе с ним. — А ты умерла, создав Оазис Духов, — догадывается Рури, неосознанно сжимая плечи девочки сильнее.       Она улыбается ей: так тепло и солнечно, как умеют улыбаться только дети. У Рури екает сердце, и щемит внутри. Она притягивает девочку к себе, заключая в объятия. — Они ведь не собирались возвращать тебе твою маму, да? — тихо спрашивает Рури, поглаживая девочку-Аватара по спине. — Они сохранили ее волю; память о ней живет в Берегинях. Вы все — воплощение ее стремлений: защитить носителя Раавы, ставшего для вас дорогим человеком.       Рури опускает голову, пряча выступившие на глазах слезы.       Столько боли, столько жертвенности... Этот ребенок пожертвовал всем, что у него было ради духов. И ради Народа, который забыл, сколь многим ей обязан. — Мне жаль, — шепчет она. — Мне так жаль… — Почему? — удивляется девочка. — Моему Племени есть где жить. Оно разрослось, заселило оба конца земного шара. И даже Туманное болото… Духовный клинок теперь твой. Пока живет мое нынешнее воплощение, он будет с тобой и будет служить защитой Аватару Аангу. — Но ведь я умерла. Ты сама об этом сказала… — бормочет невпопад Рури.       Она зажмуривается, а когда открывает глаза видит ту самую поляну, где она была совсем недавно: там, где только что была ледяная лестница теперь журчит водопад, трава колышется под легкими порывами теплого ветра, а от воды из пруда исходит перламутровое мерцание, поднимающиеся легкой дымкой вверх и уносясь разноцветными искрами-звездочками в небесную высь. Разве только ледяной дворец не перегораживает вид на океан. Вместо него там льдистые скалы и все тот же узкий проход между ними. — В этой воде никто не может погибнуть. Особенно тот, кто защитил ее обитателей, — с мягкой улыбкой поясняет девочка. — Проснись, Рури и выполни свое обещание. Спаси Аватара Аанга.

***

      Рури приходит в себя резко, тут же переворачиваясь на бок и выплевывая, выхаркивая остатки воды из легких. Грудь горит, и попытка сделать вдох приносит только спазматическую боль. — Рури!       Наемница поднимает слезящийся расфокусированный взгляд, уставившись на обеспокоенное, бледное лицо Катары. Сокка стоит рядом, сжимая в руках булаву с такой силой, будто это его единственные опора и поддержка в этом мире. — Где Аанг? — хрипит Рури, с трудом принимая сидячее положение.       Когда она видит удаляющуюся, сотканную из воды и мистического искрящегося белого света громадину, вопросы отпадают сами собой.       Зато дрожь, пробежавшая колючим ознобом вверх по позвоночнику, парализует каждую мышцу в теле. Рури не может двигаться, шевельнуть даже пальцем или отвернуться. О, как бы она хотела зажмуриться, чтобы сон исчез, а она проснулась бы на базе Гильдии от пинка Нуэ… Да что там, Рури бы просто суметь отвести взгляд…       Но она не может.       Рури смотрит на это… существо и понимает, о каком хаосе говорила девочка-Аватар. Эхо подобного события действительно могло распространиться во времени и пространстве, затронув мир живых и духов.       Гнев стихии. Небесная Кара.       Рури чудятся отголоски далекого, только начинающего формироваться высоко в небе грома.       Это могло произойти только в одном случае: Океан превратился в мстительного духа, потеряв свою половину, и теперь каждый человек на земле познает его гнев и боль. — Дух Луны..? — Рури боится закончить свой вопрос. Если она узнает, что Туи больше нет, то это значит, что сбудется то, что Аанг в красках описал Джао.       Ее взгляд прикован к водяному исполину, к движению его рук, от которых волнами распространяется энергия. Белые крылья, сотканные из пламени, виднеются на спине монстра. Если существо взмахнет ими, то превратит все, на что упадут искры этого мифического огня, в ничто.       Разве Океан не должен управлять водой, или так проявляется сила духов в физическом мире?       Огонь или вода для духов не имеет никакого значения. Как нет дела и Небесной Каре чей Народ покарать за преступление. — К счастью, Туи жива, — слышит Рури голос генерала Айро. — Ты отвела удар Джао, а мой племянник защитил священный пруд от его последней атаки.       Рури медленно поворачивает голову, с непередаваемым чувством потрясения уставившись на стоящего поодаль в тени принца Зуко.       Как… Почему он вернулся?       Дурак! Он должен был сбежать, спрятаться где-нибудь, переждать бурю, когда у него был такой шанс. А он примчался в самую гущу…       Чтобы попытаться достать Аанга? Нет, принц же человек чести, и он пообещал прекратить свою охоту, пока его цель не окажется в Царстве Земли. — Почему Вы…? — голос подводит ее — пережатые связки еще не успели восстановиться. Рури, болезненно морщась, трет горло, пытаясь снова откашлять остатки воды из легких. — Джао отнял у меня все, — с отчетливо звучащей в голосе ненавистью поясняет Зуко. — Он даже покушался на мою жизнь! Но ты убила его раньше, чем я смог добраться до него. — И я очень благодарен тебе за это, — серьезно заявляет Айро, слегка склоняя перед ней голову обозначая поклон.       Что бы такой человек, как Дракон Запада кланялся такой, как она… Рури трясет головой: она не может ответить на этот жест, во-первых, нет сил, а во-вторых, сейчас явно нет времени соблюдать этикет.       Туи жива…       Взгляд взлетает, тут же отыскав на небе полную луну. Вместо белого, она затянута мистическим сине-перламутровым цветом, будто отражая в себе океаническую поверхность и являясь проводником его силы.       Рури вновь смотрит вперед, туда, куда ушел водяной монстр.       Почему он появился, если дух Луны жив? — Почему? — едва слышно спрашивает она, адресуя вопрос в пространство. — Ведь Туи жива… — Твое сердце не билось, когда Аватар вытащил тебя из воды, — скорбным голосом поясняет для нее генерал.       Рури до крови прикусывает нижнюю губу и сжимает кулаки.       Идиот! Она же этого не стоит!       Мысли хаотично кружатся в голове, а сердце, словно вновь предав ее, неприятно сжимается, расплющиваясь по ребрам. Физической боли не было — это что-то совсем другое.       Никогда в своей жизни Рури не испытывала ничего подобного, а потому не может дать тому шквалу эмоций, что разом и так внезапно обрушились на нее, конкретных определений.       И конечно же никто и никогда к ней не относился так…       Никто не хотел просто вступаться за нее во время ссоры, а Аанг из-за нее готов уничтожить целый мир.       Рури судорожно вздыхает и закрывает ладонями слезящиеся глаза.       Это… слишком много для нее одной. — Он будто с ума сошел! — не выдерживает Сокка и на эмоциях всплескивает руками. В его голосе звучит и страх, граничащий с паникой, и непонимание, и отчаянье, и восхищение, и радость… Слишком много чувств, чтобы это могло уместиться в одном моменте. Слишком много, сменяющих друг друга события и потрясений, чтобы из всего многообразия обуреваемых чувств выбрать одно, на котором нужно сосредоточиться. — Аанг внезапно засветился и начал говорить не своим голосом. — Не своим…? — как эхо вторит Рури, почти не понимая, что бормочет вслух. — Джао оскорбил духов, попытавшись разлучить Туи и Ла, — говорит Айро. — Они почувствовали боль юного Аватара — боль потери дорогого ему человека. Аватар Аанг совершил ошибку, позволив духам использовать себя, чтобы явить миру их гнев.       Рури ощутимо вздрагивает. Озноб снова колет каждый позвонок и отдается противным звоном в затылке.       Это не Небесная Кара, а месть. Аанг одержим сразу двумя духами; они не угомонятся, пока вся боль Аватара не иссякнет.       Боль от потери дорогого человека.       Такая боль не проходит по щелчку пальцев. На самом деле она никогда не пройдет, оставаясь внутри горьким и тяжелым; боль просто притупляется со временем. Потребуется много времени, чтобы это произошло и человек научился жить с чувством утраты в сердце.       Туи и Ла хватит времени уничтожить мир.       «Не пытайся его влюбить в себя»       Катара, ты была чертовски права…       Рури убирает руки от лица, но тут же прикрывает слезящиеся от головной боли глаза; остаточный свет скачет фантомными вспышками за закрытыми веками отчего к горлу вновь подкатывает желчь.       Внутренняя дрожь все не собирается угомоняться. Рури трясет от страха, от ужаса всех, обуреваемых ее мыслей.       Аанг… Нет, — духи — уничтожат флот Народа Огня. Они поглотят души погибших, лишая их шанса на перерождение. Сколько там солдат? Тысяча? Две? Три?..       И все это произойдет, потому что Аангу было слишком больно и невыносимо потерять ее.       Он никогда не должен был любить такую, как она. Он не должен был пытаться расковырять ее нарывы, чтобы добраться до ее «чистой души». Ведь нарывы полны гнили, они смердят, отравляя воздух зловонием. Почему же ему было все равно?       А почему же она допустила все это? Потому что ей было приятно видеть чью-то искренность, ей льстило внимание такого сильного и перспективного мага? Ведь он действительно был не как все, и где-то глубоко в душе, Рури на самом деле всегда стремилась привязать Аватара к себе так крепко, чтобы он даже мысли избавиться от нее не допустил.       Для этого Рури сделала все, впервые не предав значения последствиям.       Но откуда она могла знать, что все дойдет до такого, что Аанг действительно… полюбит ее. Не как все, а по-настоящему — искренне, от всего сердца.       Это ее вина, а значит и ее ответственность…       Она — его шифу, и в равной мере делит последствия любого его выбора. — Он уничтожит весь флот Народа Огня, — едва слышно произносит Зуко, очевидно думая в этот момент тоже самое, что и Рури. — Да и пусть! — с нотками ликования восклицает Катара, но Рури все равно слышит звенящий в ее голосе страх. — Народ Огня заслуживает это! Их никто не просил нападать на Северное Племя! — Это солдаты! — гневается Зуко, развернувшись к южанке. — Они всего лишь выполняли приказ. А теперь из-за гордыни глупца они погибнут и потеряют шанс искупить свои ошибки в следующей жизни! — Надо что-то делать, — решительно выступает вперед Сокка. Рури одаривает его мрачным взглядом и видит, что Сокка уже и сам осознает весь ужас ситуации.       Боль Аанга не утихнет, духи будут поддерживать ее, и после Народа Огня, вполне вероятно, их гнев перекинется на Племя Воды. — Мы все равно ничто в сравнении с такой силой, — дрогнувшим голосом говорит Катара, и когда Рури пытается поймать ее взгляд, Катара отворачивается, нервно сжимая складки своего платья.       Она напугана. Все здесь, на самом деле, напуганы, растеряны и не знают, что делать.       Духов надо остановить. Но что могут слабые людишки против самой природы? — Аватар потерял контроль, думая, что его шифу погибла, — задумчиво произносит Айро. Все, как по команде, тут же смотрят на него. — Если он увидит тебя, то есть шанс, что он сможет успокоиться.       Шанс. Всего лишь шанс... Но даже тысячная доля вероятности стоит того, чтобы попытаться. — Но нам ни за что не добраться до него раньше, чем он начнет убивать, — замечает Сокка.       Если уже не начал, — остается висеть в воздухе.       Рури сосредоточенно сводит на переносице брови, обдумывая все возможные варианты. Но в одном Сокка прав, они ни за что не успеют предотвратить неизбежное.       Но…       Девочка-Аватар сказала, что Рури должна была пройти через смерть, чтобы слиться с силой духовного клинка и суметь использовать его. Только так, она могла стать его полноправной владелицей — Берегиней.       И пока жив Аанг она обязана нести это бремя — тьму его души. Это было ее обещанием. А Аватар обещал отплатить ей за это в своей следующей жизни.       Пообещав это друг другу, они заключили между собой новый Контракт — кармический. И до тех пор, пока не будут выполнены все условия, жизнь за жизнью они будут пытаться выплатить все старые долги друг перед другом, чтобы душа, наконец, освободилась.       И действительно, Рури с удивлением обнаруживает, что правая рука снова слушается ее, а боль не ударяет по каждому нерву электрическими разрядами; даже привкуса крови во рту больше нет... Значит ли это, что теперь она сможет применять новую силу без риска снова оказаться в мире духов?       Есть только один путь это проверить...       Рури тянется к плечу, туда, где висит духовный клинок. Если духи связаны с этим местом, то должны почувствовать, что некая сила пытается воздействовать на их обиталище. Это привлечет их внимание, но что произойдет потом?       Какая уже разница… Пока мстительный дух не добрался до океана и не уничтожил Огненный флот, Рури еще может что-то сделать, не допустить, чтобы Аанг ненавидел себя после.       Внезапно она чувствует, как ее ловят за руку, не давая дотянуться до меча. — Нет, — твердо говорит Сокка. — Даже не думай! Ты уже чуть не умерла из-за него. — Ох, милый… — Рури печально улыбается. Она не станет говорить, что на самом деле она как раз-таки умерла, но воды Священного Оазиса исцелили ее тело, а духи вдохнули в нее жизнь. — Я тут пытаюсь карму почистить, хорошее дело сделать, а ты прямо из кожи вон лезешь, чтобы в следующей жизни я все же стала булыжником. — Сейчас не время шутить! — настаивает Катара. Она не смеет приближаться, но Рури чувствует ее ауру: Катара дрожит, понимая, что это уже не шутки, что вмешательство духов обойдется всем очень дорого. — А когда, как не сейчас? — легкомысленно заявляет Рури, а потом, понизив голос, серьезно добавляет: — Уходите отсюда. Я не знаю, что случится, но найдите безопасное место. — Нет. Я останусь с тобой, — решительно отрезает Катара. Дрожь прекращается, и водница оказывается рядом, решительно, словно ястреб-росомаха, вцепляясь пальцами в ее плечо. — Он и мой друг тоже! Если я могу помочь, то помогу.       У Рури нет времени спорить, поэтому она просто согласна кивает. — Хорошо. Если что-то пойдет не так — ты вытащишь меня.       По крайней мере, попытается...       Катара хочет спросить, что именно Рури имеет в виду, но Рури решительно сбрасывает с себя чужую руку и поднимается на ноги. В то время как она достает из-за спины меч и идет с ним к воде, генерал Айро торопит Сокку и Зуко уйти из Оазиса.       Катара ловит взгляд брата: он растерян и молчаливо спрашивает у нее, что ему делать. Он знает, что если останется, то ничем не сможет помочь; ему и хочется остаться, и нет. Для него все происходящее уже слишком... Катара решает его моральную дилемму, чуть приметно кивая. — Басан, — внезапно зовет Зуко. Рури замирает на полпути, но не оборачивается. — Не знаю, что ты хочешь сделать, но знай, каким бы не был исход, я благодарен, что ты пытаешься помочь моему Народу.       Рури медленно поворачивает голову, взглянув на опального принца из-за плеча. — Меня зовут Рури, — твердо произносит она. Клинок вспыхивает в ее руках: оранжевые язычки пламени вдруг становятся фиолетово-зелеными. — Запомните это, пожалуйста, принц. Теперь я — Берегиня Аватара Аанга. Больше не Басан.       Айро вновь торопит Зуко уйти, но принц до последнего смотрит, наблюдает, как Рури заходит в воду, а после, резко вонзая меч в рыхлую почву, опускается вслед за ним на колено.       Огонь не гаснет на ее клинке от контакта с водой, а лишь разгорается сильнее. Цветные искры летят в небо, словно воздушные змеи, наполняя воздух сиянием. И вот — это уже не огонь горит на темной стали ее катаны, а вода принимает форму огня.       Разделение на четыре стихии: всего лишь иллюзия. Как и боль — такой же обман сердца.       Она будто видит все с высоты птичьего полета; Рури будто сама становится птицей. Она летит, смотря с высоты на темные улочки ледяного города, различая людей в синих тулупах, скрючившихся в глубоком поклоне.       Это и почтение, и страх, ужас понимания какой в действительности мощью обладает с виду безобидный монах.       Рури никогда не позволяла себе забыть, кто он, но проведя с ним так много времени и деля все радости и невзгоды пути, она перестала разделять «Аанга» и «Аватара».       И сейчас, когда ее сознание приближалось к этой страшной громадине, она чувствует чужую боль, как свою собственную.       Аанга уже давно нет там, он не управляет мстительным духом, не контролирует его силу; он словно спит и видит нескончаемый кошмар. — Аанг, — мысленно обращается она к ученику. — Что ты делаешь? Неужели ты забыл, что я обещала сама карать твоих врагов? Ты пообещал мне так много всего! Я еще не насладилась всеми лаврами от твоей славной победы, так что помирать пока не собираюсь. Меня не смогли убить агенты Дай Ли, наемники и даже духи. Думаешь, какому-то Джао это под силу? Так что хватит выпендриваться! Живо возвращайся!       Вода в Оазисе покачнулась.       Мстительный дух останавливается, так и не призвав огромную волну цунами дабы похоронить под водой железные корабли.       Аватар прислушивается. — Аанг! — вновь зовет его наемница. — Не делай вид, что не узнаешь меня! Ты не спишь, не бредишь, тебе все это не кажется. Я правда жива. Туи и Ла вернули мне жизнь, исцелили мой дух и собрали его заново. Если не веришь, иди сюда и посмотри!       Огненные крылья, дарованные духом Луны расправляются за спиной монстра, он взмывает в небо и ослепительно белой вспышкой пересекает расстояние от океана до Оазиса.       Существо приземляется без ожидаемого грохота, но земля все равно сотрясается от его духовной силы. Вода в пруду остается спокойной, лишь на миг поверхность заискрилась разноцветными искрами, словно приветствуя хозяев.       Монстр взирает на Рури с высоты своего роста. Аанг смотрит на нее глазами всесильной космической сущности.       Рури должна бояться, и, наверное, когда наступит отходняк она будет в ужасе от самой себя. Но сейчас, видя перед собой такую колоссальную силу, ей не страшно.       Она удобнее перехватывает меч за рукоятку, сжимая теперь обеими руками, и так и остается стоять коленопреклоненная в воде. — Я убила твоего врага, — кричит она. — Покарала мерзавца, нанесшего великим духам оскорбление. Я исполняю свои обещания и клянусь исполнять их и впредь!       Еще мгновение ничего не происходит, как вдруг сила, подпитывающая монстра, исчезает, и очертания злого духа теряются, втягиваясь в воду.       Аватар идет к ней прямо по поверхности воды, останавливается напротив — взгляд прикован к ее рукам, которые продолжают судорожно цепляться за эфес катаны.       Это не Аанг смотрит сейчас на мир, а кто-то его глазами. Рури даже догадывается кто.       Тот маг воздуха, который уже видел этот клинок и знает, что это значит.       Аватар наклоняется, подхватывая Рури под локоть и заставляя подняться на ноги. — Спасибо, — говорит ей Аватар прошлого, взглянув прямо в глаза.       Рури кажется, что она может видеть его: высокого, худощавого, одетого в красно-оранжевую рясу монаха. Она не знает его имени, но ей кажется, что однажды уже где-то видела его. Но она не может вспомнить где. И важно ли это?       Сердце пропускает удар, не то от страха, не то от обуревающих ее мыслей и прошедшейся по всем внутренностям, словно вибрация, дрожи.       Рури не смеет отвести взгляд.       Аватар улыбается ей: уголки рта лишь обозначают легкую улыбку. Обычно, так родители смотрят на детей, гордясь их успехами; так смотрят на кого-то, чьим достижениям радуешься, как своим.       На Рури никто и никогда так не смотрел. И ей вдруг так отчаянно хочется коснуться его, схватить за руки, сжимая его большие, сильные руки своими дрожащими пальцами, хочется попросить остаться, не уходить, не бросать ее больше одну в этом страшном, жестоком мире.       И Рури действительно протягивает руки, дотрагивается... Только руки не принадлежат взрослому мужчине, а пока еще только юноше. Эти руки тоньше, меньше, и кожа на ощупь холодная, а не ожидаемо теплая.       Но Рури не обращает на различия внимания. Фантомный образ Аватара все еще стоит перед глазами, и Рури направляет остатки энергии к рукам, чтобы через прикосновение передать тепло.       И все вдруг исчезает.       Сияние пропадает, сила уходит и мир замирает, чтобы через удар сердца начать жить и дышать в прежнем ритме.       Аанг покачнулся, его голова падает на плечо его шифу.       Рури чувствует тяжесть чужого тела, инстинктивно обхватив шагнувшего к ней Аанга руками. Все вернулось на круги своя: она вновь его опора и поддержка. Только теперь она действительно хочет ей быть, хочет взять за руку и провести через все его страхи и сомнения, освещая его путь своим огнем.       Он — ее величайшая драгоценность, ее любимый ученик, и она будет верной ему до самого конца.