***
Сколько людей мы пропускаем мимо себя? Сколько мы пытаемся привыкнуть к тому, что они все равно уйдут? Сознание прячет память куда-то далеко, но во сне ты вспоминаешь абсолютно все. «Друзья», — ты думаешь, они существуют? Я покажу тебе, что значит существовать, как тот, кто убивает тебя, медленно вонзая иголки с ядом. Хан знает, каково это — чувствовать боль. Хотя он может только помнить, собирая крупицы воспоминаний, ища спасения во снах, которые ему не снятся. И только смерть забирает его с собой. Но это не та смерть, которая бывает с другими. Эта пустота без прошлого и будущего. Зачем искать оправдание, если всё, что происходит тут, не дает покоя. Ища кого-то, кто скрасит его одиночество, его мертвую душу, тасуя лица знакомых и друзей. Жизнь не есть единственный способ умереть, она одна из тех вещей, что стоит помнить. Она больше не имеет смысла, потому что ты действительно мертв. У тебя нет ни смысла, ни прошлого, ни будущего — все остается только воспоминанием. Твой творец, что дал тебе право жить. Мог ли он ошибиться? Хан думает, что да. Кого он искал тогда? Он просто хочет сдохнуть, все еще рыдая в могиле. Когда Джисон вспоминает себя, — труп, который не жаль. Он устал от своей судьбы, парень ничего не изменит. — Слышал, этот псих поругался с преподом, — слышатся голоса позади Хана, это привлекает его внимание. — Он взял не самую удачную тему, он правда думает, что вычислит убийцу? — слышится голос. — Кажется, он один из новичков. В прочем, может он просто псих. Судя по поведению, это весьма вероятно, — Хан оглядывается. — Он хороший, если бы брал легкие темы, как вы, но он бы не был лучшим, — девушка хлопает по столу и поднимается с места. Если Хан не спросит сейчас, то упустит шанс. Он поднимается из-за стола и проходит к соседнему столику в кафе. Парни замолкают, а девушка переводит взгляд на незнакомца. — Можно узнать, кто такой интересный решил найти убийцу? — Хан говорит просто и быстро. Он не собирается задерживаться тут. Информацию нужно уметь добывать. — Слушай, парень, если тебе интересно, поговори с этим психом сам. — Хорошо, я буду разговаривать с девушкой, потому что, видно, вы слишком ему завидуете, — он переводит взгляд на девушку, и та мило улыбается. Хан чувствует запах сладкой ваты, такой клубничной. Кровь бурлит, девушка взволнована настолько, что ее запах становится приторней. — Понравился? — парни за столом непонятно переглянулись. — Ли Минхо. Он хороший, просто его статьи. Они правда решают проблему, — она пропускает мимо ушей вопрос Хана и садится обратно на кожаный диван. — Вот недавно, он писал разоблачение про клинику. Таким образом, он спас людей,— глаза девушки загораются с каждым словом все ярче. Хан готов задохнутся от запаха ваты, ставший слишком противным. — Ли Минхо… — звучит приторно, слишком, чтобы быть правдой. — Популярен, наверно? — О, не то, что бы, но девочки на него заглядываются. Но он любит работу больше, чем кого-либо, - она грустно выдохнула. Глаза опустились вниз, а запах стал снижаться. — Одиночка, — делает вывод Хан. — Придурок он. Луяше бы слушал людей, к добру его интерес не приведет,— парень говорит быстро и четко. Хан улыбается, обращая все внимание на его слова. — Какая у него группа? — Решил увидеть его воочию? — парень ядовито улыбается. Запах жжёной резины. Этот индивид — не самый лучший человек. — Решил поглядеть на знаменитость, — дерзит Джисон. — Ну-ну, может у тебя че и выйдет, — звучало двусмысленно, но Хан понял к чему клонит парень. — Б44, его группа учится в 3 корпусе, — тараторит девушка, заканчивая на этом диалог. Хан улыбается. Он сам хочет посмотреть на того, кто лезет слишком глубоко. Не говоря ничего, он удаляется из кафетерия, направляясь именно туда.***
Голоса несмолкающего вальса. Парень сидит на подоконнике, смотря в работу, что перечеркнута красной ручкой. Злость берет власть над разумом. Хочется растоптать всех и вся. Но самоконтроль сильнее. Успокаивают только два образа: один — прозрачный и как бы заговоренный, другой — настоящий, но пьяный и никудышный. Нарушается равновесие. Все растворяется в этом вихре. Поднимается облако белой пыли. Изредка оно медленно конденсируется на дне воображаемой вселенной — это доказательство существования невидимого солнца. Его любовь ко всему, что происходит в этом мире, не такая. Парень переворачивает бумагу, где на нетронутой странице нарисовано кольцо. «Он забрал его», — написано на листке. Кто он? Та ночь, как сон. Парень, что медленно водил кончиком носа по шее, вызывая мурашки. Он не видел его, не знает, кто он. Но хочет знать. Найти и посмотреть, что он сможет сделать еще. Наверно. И лучше бы все так и оставить. Зачем все эти игры? Кто он был и чего хотел? Парень не помнил. Ему хочется прикоснуться кончиками пальцев к такой же бумаге, как и он сам. Как можно это объяснить? Минхо облокачивается на стекло, откладывая назойливую бумагу. Он смотрит на людей, что ходят туда-сюда. Студенты, которые покупают дипломы и курсовые — ничтожества, а Минхо делает сенсацию сам. И при всем при этом, его ругают. «Минхо, это опасно», «Минхо, это без перспектив! Где ты найдешь убийцу?» и его любимое «Ты — псих, Ли!». Как по накатанной, и это не удивляет. Но он знает и другое. Он знает, что это правда. И это не пугает его. Наоборот, вселяет уверенность. На мир ему наплевать. А что важно, так это продолжать жить и сделать все необходимое для своей жизни. Взгляд зацепляется за парня, который быстрым шагом подходит к кабинету неподалеку. Он его уже видел, не в этом корпусе, но видел. Минхо наблюдает, чувствует, как тот замечает это. Ли проходится по нему всему, от черных, как уголь волос, до стиля одежды парня. Он будто вырисовывает картинки у себя в голове. Будто персонаж книги, в которой Ли — это художник. Иллюстрации, которые некогда не выйдут в свет. — Эй, Минхо, ты опять тут сидишь? — девушка подходит к парню неожиданно. Отвлекаясь от своих мыслей, он переводит взгляд на собеседницу. — Я была в кафетерии, и тобой интересовался один симпатичный парень. Интересовался? Ли усмехается. Глупая девочка, что ищет везде подвох, пытаясь уже как 4 года заполучить в его в парни. — Не придумывай, —он снова берется за бумажки, пролистывая красные страницы. — Да, Минхо, я не вру! Он спрашивал, где ты учишься, придет наве… — девушка резко замолкает, а потом хватает Ли за запястье. — Я же говорила! Смотри, это он, вон, разговаривает с кем-то из группы, — Хо переводит взгляд на дверь и видит того парня. Он стоял боком, о чем-то спрашивая старосту группы. — Интересно… — Минхо поднимается с места, собирая свои вещи, и идет прямо по курсу. «Интересовался», — проносится у него в голове. Что же такого маленького мальчика в нем заинтересовало? — Мне просто узнать, — слышится чуть раздражённый голос. Хо подходит медленно, вставая позади парня. Староста замечает его сразу, но диалог не прекращает. — Ну, вот, узнай, у него сам. Привет, Минхо, — парень улыбается и уходит обратно в кабинет. — Блять, — тихий шёпот. Хан оборачивается слишком резко, встречаясь с парнем лицом к лицу. В его глазах черти пляшут. Лицо покрасневшее, губы сжались и побелели, как лист бумаги перед тем, как раствориться в глазах. Возникает чувство, что он не отлипнет никогда. И именно это и пугает. Взгляд перестает бегать по телу парня и останавливается на серых глазах со стальной серьезностью. Его глаза становятся еще глубже, затем чуть прищуриваются, а губы растягиваются в легкой улыбке. Одной из тех, что выдавали его интерес, как казалось. — Ты и есть тот самый, кто «интересуется» мной? — звучало больше, как утверждение. Ли рассматривает парня напротив с ног до головы. Они стоят достаточно близко. Но никто не делает шаг назад. Они, как будто соревнуются, кто сдастся первым. Черты лица стального и подростка меняются, становятся мягче, и можно проследить, как изменяют себя. Парень шагает вперед к Хо, и его взгляд медленно скользит по его лицу, доходя до глаз и губ. — Хм, не понимаю, и чем они в тебе восхищаются, обычный парень, — Хан снова переводит взгляд на глаза и ядовито улыбается. Не задел. — Ну, видимо, есть чем, раз ты тут,— улыбка становится еще шире. Все же Хан приходит к пониманию, что подобное не сулит ничего хорошего. Деваться некуда. Нельзя же так стоять и пялиться. — Ну вот, я посмотрел, могу уйти, — Хан делает шаг, но парень преграждает ему путь. — Признай, ты же не за этим пришел? Просто посмотреть можно и так, а не спрашивать у моей группы про меня, — Хану нравится напористость Хо, но приведет его это только в могилу. — Ты что, хочешь, чтобы я тебе в любви признавался? — вырывается с шипением у Хана. Только этого не хватало. Парень явно что-то замышляет. — Ну… язвить ты же умеешь. Язык работает хорошо, — говорит Минхо, на что Хан хватает парня за воротник, притягивая его ближе, чтобы тот смотрел в глаза. — Не ты будешь учить меня, как работать языком, понял? — слова парня оказываются похожими на выстрел. Быстро и сильно. Хана словно током бьет. Глаза вспыхивают красным, сознание цепенеет, и тело опрокидывается назад, прижавшись к стене. — Не горячись так, такому милому мальчику не идет злобный оскал, — Ли улыбается. Рука медленно цепляется за талию парня, притягивая его вплотную. — Я же вижу, ты хочешь врезать мне, — он говорит, растягивая удовольствие, так же медленно, как перебирает ребра парня пальцами. —Ты реально псих. — Но тебе нравится, — Ли отпускает его, и Хан делает пару шагов назад. На душе гадко от того, что произошло. Рядом с этим парнем, он почувствовал себя таким уязвимым и не смог ударить. — Да пошел ты! — Хан исчезает из коридора так же быстро, как и появился. Этот парень оставляет осадок. Такой жгучий. А в голове Джисона только мысли о кофе с горьким шоколадом. Слишком знакомо, слишком.***
Потерянный в мире мертвых. Сознание будто здесь, но оно давно умерло. Чувствовать это слишком фальшиво. — Что чувствуют мертвые? Может, как их внутренности сжирают черви? А бессмертные, как заново умираю каждый раз? Души, будто несколько бесконечно разных песчинок в космосе. Иногда их даже слышно с каждым разом по-новому. Но суть одна и та же. Музыка сфер. Что-то отдаленное, что-то чистое и высокое. Каждый раз все по-новому. Пора остановится, но ты не можешь. И никогда больше не сможешь. Сознание, как на лодке без паруса в метре от воды, в пяти секундах от смерти. И любой оставшийся хоть на одну секунду вдох все равно станет последним. Так в это и верится. Все верят, потому что не хотят умирать. Кровь, проникающая в организм, словно мед. Когда-то все должно закончиться. Хенджин не чувствует ни запаха, ни вкуса. После того дня он не чувствует ничего, будто он — сосуд, в который вливают все насильно. Отвратительно! Для него все в этом мире чересчур отвратительно. Он живет с надеждой забыть все, что было. — Лучше бы я сдох тогда, — слова вылетают сами по себе. Красная жидкость медленно стекает по краю стеклянного стакана. Весь мир на секунду будто со стороны смотрит на существо, и, в конечном счете, все полетит к чертям. Кровь все течет и льется сквозь тело. Внутри не осталось места. Стало так пусто. Сейчас оно растворится. Задохнется… Тошнота. Снова эта тошнота. И только Хван знает, почему его организм так поступает. — Он отвергает все, он хочет только его кровь, — без нее он умирает. Ему было мало пустоты. Он снова будет жить из раза в раз, каждый раз притворяться живым. Его организм хочет все больше и больше. Хоть это, наверное, никак не связано с тем, на что он себя тратит. Это его жизнь. Пройдет совсем немного времени, и он опять будет таким же, как прежде. Этот, так называемый мир, для него всего лишь бледное подобие того, что ему было нужно когда-то. Там было то, что ему было интересно. Хлопок дверью. Хван не помнит, когда он пришел, будто просидел тут вечность. Время ближе к полуночи, а сбитое дыхание пришедшего говорит о многом. Оно нечто такое, что некоторые никогда не поймут. Дверь тихо закрывается. Сердце то ускоряется, то останавливается. Мужчина заходит на кухню. Он берет стакан с верхней полки и садится напротив Хвана. Глаза, наполненные разочарованием. Парень проводит взгляд по черным волосам, мокрым от дождя. Футболка белого цвета, что окрашена красными пятнами. Они расцветают на ней, как рисунок на холсте. Ему больно, и Хвану достаточно это видеть, а не чувствовать. — Все пошло не по плану? — именно, в самую точку. Хван поднимается с места, проходя к ящику. Доставая аптечку, он подходит к мужчине. Он ждет пока тот повернется, что-то скажет. Тишина его убивает. — Эти суки подставили меня. Товар украли сами, а пытались обвинить других, — он все-таки поворачивается к Хенджину. Его глаза давно уже ничего не выражают, и он это знает. — С ним жила живая кукла. Они поранили меня чутка. Не страшно, в принципе, — отмазки. Хван знает, сколько шрамов у него, знает, что половина ран гноятся. Он знает, что тот давно бы уже сдох, если бы не он. — Если тебе вонзят нож в сердце, ты скажешь так же, — Хенджин тянет за футболку мужичины, стягивая ее. Между ними нет ничего. Зная историю с самого начало, все становится понятнее. — Ты драматизируешь. — Чанбин, когда ты сдохнешь, подумай о том, что я говорил, — Хвана бесит. Бесит то, что какой-то якудзе решил, что он бессмертный. Парень поворачивает его к себе спиной, смотря на раны. Кровь так и не перестает течь, а где-то в организме все заныло, когда по ранам медленно проводят ватой, слушая тихое шипение. Хван замечает такие четкие следы от ногтей. Он устает видеть следы на его спине, засосы на его шее. Но никто друг другу ничего не обещал. — Скажи своим шлюхам, чтобы не царапали спину. Она у тебя и так искалечена, — Становится легче. Уже завтра раны затянутся, и все станет по-старому. Такие, как он, уже не умирают. Их уничтожает окружающий мир. Если бы он понимал в этом больше. — Все сказал? — голос звучит спокойно и безразлично. Смысл что-то говорить? Хван выбрасывает вату, впитавшую кровь, в мусорку. Он не хочет разговаривать. Тошнота давит, он пытается сдержатся, от чего глаза начинают слезиться. Он уходит, не сказав не слова и, захлопнув дверь, закрывается от всего мира. Он медленно садится на пол, прикрывая рот рукой. Внутри него еще осталось хоть что-то живое… Он сглатывает слишком часто, а на руках красуется кровь. Его организм отвергает все. — Какой же ты идиот, Хенджин, зачем ты сделал это тогда? Черт! — организм будто выворачивает. Хван наутро снова проснется в луже крови, снова приведет себя в порядок, снова притворится живым.