***
Король сидит в кресле. Приглаживает черные волосы назад и тяжело вздыхает, пальцами нервозно делает свободней ворот легкой рубашки. К нему стучатся. — Войди. Заходит невысокий хрупкий мужчина. С учёным видом он поправляет очки, выравнивает бумажки в своих руках, шмыгает носом и подходит ближе. С громким хлопком кладет бумаги на стол: — Это расходы казны на стражу, которую вы заставляйте дежурить день и ночь, — мужчина подправил очки. — Не думаете что слишком много, Ваше Высочество? — А ты не думаешь, что слишком много лезешь не в свои дела, а, главный министр? — почти прошипел король. — Это как раз-таки мои дела. Вы не думаете даже сказать нам, кто это! Лишь какая-то там подозрительная зова, а таких в Новом Земе, да даже в городе немало! Король, будьте разумней. Если хотите защититься, то можете оставить стражу только в Шрифт… — Послушай сюда, Фредерик, — резко встал король. — Если я поставил стражу не только в Шрифтпорте, а еще и по всему Зему, это значит, что ситуация серьёзная. Эти тупицы могут раз в сотню лет и поработать, а ты перестать пытаться управлять казной так, как тебе заблагорассудится и иногда выполнять мои приказы. Почаще напоминай себе, что я Король, а ты подчиненный, — прошипел он сквозь зубы. — А сейчас пошел вон! — король с силой швырнул бумаги на столе Главный министр ушел десять минут назад. Но глаза Филлиана всё ещё полыхали также, как и у его старшей сестры когда-то. Пальцы впивались в стол. На лицо небрежно спадали черные пряди. Он глубоко и нервно дышал. Брови сдвинулись к переносице, а на шее дергалась жилка. Он беспомощен. И потому зол. Бегающий взгляд мужчины случайно зацепился за свое отражение в зеркале. Он со страхом отдернулся от стола и приоткрыл губы. Король будто смотрел не на себя, а на неё в тот день. Взбалмошный вид, дикий взгляд, пальцы застыли в одном положении, а волосы будто жили отдельной жизнью. Может, она чувствовала именно это? Томительное ожидание своей судьбы, беспомощную злость на всех и на себя. Филлиан не мог объяснить, но очень сильно хотел прекратить. — Покажись, Алейна, прошу, — прошептал Филлиан, — Делай что угодно, но избавь меня от этого чувства. Он долго не произносил этого имени в слух. Когда она была под замком, они с Лисандером почти всегда молчали. Не осмеливались хоть как-то упомянуть её, боялись отца. Хотели помочь сестре, хотели узнать про неё хоть какую-то весточку, но все было зря. Они держали траур, если так можно назвать темную одежду, лишь месяц. Нововведение, будто её и не было, медленно переросло в привычку. Со всех стен замка были сняты портреты, где была принцесса. Её комната закрыта на ключ. Место за трапезным столом рядом с отцом было отдано Лисандеру. Как и её кабинет. «Смерть» Алейны подкосила их. Слёз не было из-за знания правды. Но тяжесть на сердце заставляла чувствовать что-то похожее на жалость и несправедливость по отношению к принцессе. Такого было наказание отца к собственной дочери? Заставить всех забыть про неё? Тогда почему он не снял её портреты в своей комнате и кабинете?! В первый раз они с Лисандером увидели знакомые глаза, черты лица, когда навестили отца, во время его болезни. На стене, справа от его кровати висел портрет Алейны и мамы. Но они быстро переместили взгляд обратно на короля. Второй раз Филлиан увидел сестру, когда стал королём. Кабинет отца перешел ему. Первое время он всегда смотрел на картину которая висела над камином. Алейна была красива. Может, даже слишком. Густые русые волосы обычно завиты в крупные локоны, кожа была ровной и приятной на ощупь даже с картины, аккуратные губы изогнуты в красивой улыбке, ровный нос гордо вздернут, мягкие черты лица всегда улыбались ему, а стан, прямой и тонкий, одет в серое платье, цвет которого так подходил сестре. Но глаза. Как же они выделялись на всей картине которая излучала тепло. Хитрые, дерзкие, холодные глаза отца. Филлиан редко смотрел в них, но всегда казалось что они наблюдают за ним. Насмехаются. Смотрят с презрением, как бы спрашивая: «Серьезно? Хах. Ты и Король? Ха-ха-ха, да даже у прислуги больше ума чем у тебя!» Однажды он не выдержал. Бросил портрет в полыхающий камин и долго смотрел как красивое лицо разъедает огонь. Утром сожалел. Слишком поздно понял что она — не отец. Поставил вместо него другой. В отличии от Лисандера он не имел общих черт со старшей сестрой. Он не скучал за ней как за собеседником или равным себе, как возможно скучал Лисандер. Он просто любил сестру. Наверное их четверых: маму, себя, Алейну и Лисандера, Филлиан иногда мог назвать семьей. Можно спросить, почему же он тогда не жаждет возвращения принцессы, почему сам не освободил когда стал королем? Ответ был прост. Парень боится. Боится девушки, которая, хоть не являлась, но была слишком похожа на отца. Он понимал что Алейна обманчива с виду. Она могла быть удобной для всех, но при том, если ей что-то не понравится, растоптать под собой, как мелкий сорняк, любого. И он благодарит всех Святых, что не чувствовал на себе её гнева, который был холодным, хитрым и не имел ни капли сочувствия. Как и глаза.***
Штурмхонд и Алейна стоят над картой Шрифтпорта в каюте капитана. Напряженно рассматривают все пути и дороги во Дворец Ховард. Она рассказывает мужчине про все тайные ходы, которые знала. Примерно описвает характер Филлиана по просьбе капитана. Чуть ли сотню раз повторяет, что он мог и измениться за целый век и не несёт ответственности если они провалятся. На что парень лишь кивает и рассказывает свои план: — Думаю, Вы должны пройти со двора из которого заходит и выходит прислуга, — Штурмхонд показал на заднюю часть дворца. — Прислуга выходит из Замка сама? — удивилась Алейна. — Раньше продукты завозили телегами. — Как и сейчас, — улыбнулся корсар. — Только вместо продуктов будете вы с Толей. — Что? — девушка поверить не может, то что говорил про его безумие Пётр, было правдой? — Но, наверное, телеги и продавцов проверяют, вас быстро вычислят и посадят в тюрьму. Не советую, там мало дружелюбных людей. Штурмхонд усмехнулся, кивнул и опять широко улыбнулся. Ховард уже начало это бесить. — В Короне, может, и проверяли досконально, но тут я думаю хватит расписки продавца с главной служанкой Дворца, — он выдвинул ящик и вытащил пожелтевшую, но в приличном состоянии бумажку, на которой девушка различила подпись и печать Ховардов. — Где… к-как? — Алейне оставалось лишь открывать и закрывать рот. Либо Корона стала слишком доверчивой и простой страной, либо эти ребята по-настоящему хитры и умны. Ладно, возможно она их недооценивала. — Как ты нашёл печать и подпись? Как понял оформление здешних документов, как подгадаешь момент, что сделаешь с настоящим продавцом? — Мне нравится, что, когда мы не понимаем друг друга, переходим на «ты», — хохотнул Штурмхонд. Рука Алейны невольно начала складываться в кулак, но тихая усмешка все-таки слетела с губ. — Скажем так, за две недели мы обрели достаточно сильные связи. — Как Уильям? — девушка скрестила руки на груди. Штурмхонд поджал губы и кивнул в сторону: — Ну, в принципе, только он и есть. Не раскрывайте все мои карты, принцесса, в самом деле! — шутливо обиделся парень. — Ладно, прошу прощения, —он прокашлялся. — Во Дворец мы проберемся через ход прислуги, ну: Вы, Толя и Пётр. С продавцом уладим дело мы с Тамарой. Там несложно. Внутри Дворца, я думаю, вы разберетесь, — Алейна кивнула. Парень развел руками. — Вот весь план. — Стоп, Штюрьмхонд… — Штурмхонд. — Штюрмхонд. — Штурмхонд. — Капитан. Под «вы разберётесь» ты подразумеваешь что? — девушка недоуменно смотрела на него, пока он рассматривал карты. — В истории Короны вы прославлены девушкой умной и сообразительной, я этому верю. И потому ваш брат, слуги, министры полностью на вас, — он оторвался от карт. — По моему плану завтра вы с Толей уже должны быть во Дворце. — Вы безумец. Настоящий безумец, — Штурмхонд положил руку на грудь с удивленным лицом, — Вы хотите буквально устроить переворот в стране, взвалив всё на бывшую принцессу, которая пытается понять, как живет сейчас эта самая страна! За сотню лет здесь всё слишком поменялось, может даже больше, чем в других странах, — Алейна устало выдохнула. — В вашем плане слишком много дыр. И если наступить хоть в одну, то конец — смерть. — Я предпочитаю действовать по мере поступления проблем, принцесса. Тем более для этих дыр, — парень показал бумажкой на девушку, — у меня есть заплатки, — он вышел изо стола и сложил бумагу с распиской в карман. — Всё гениальное просто, и потому прошу сразу не разочаровываться в моих идеях. Извините, пора идти к Тамаре, как-никак я джентельмен, и не могу оставить её один на один с незнакомым торговцем. Если хотите осмотрите карту. Штурмхонд обогнул стол, кивнул принцессе в знак прощания. Рыжие завитки его волос немного сползли на лоб. Глаза, уже привычно для Алейны, сверкнули луковым взглядом, напоследок осмотрев её. Парень уже открыл дверь, чтобы выйти из каюты как женский голос окликнул его: — А вы можете дать мне ту книгу, в которой прочитали про меня? — девушка аккуратно подвернула манжеты рубашки и бросила на парня дерзкий взгляд. — Я немножко нарцисс. Он усмехнулся и развернулся от двери. Пошел ровным шагом к деревянной тумбе. Открыл дверку и достал изнутри небольшую серую книжку с пожелтевшими толстыми страницами. На её обложке золотой надписью блестело «Правление Короны». — Прошу. Прочитав её, Вы сами поймёте, почему нам показалось, что Вы ещё живы, — он передал книгу в болезненно худощавые пальцы.***
…следующим человеком, занявшим трон, стал молодой, но талантливый фабрикатор Реджинальд. Третий из шестерых детей Джеймса Ховарда. Гораздо амбициозней, чем его отец, но вместе с тем более жестокий человек, убивший братьев ради престола. Вступив на трон издал много новых законов, которые сделали Корону обеспеченной и процветающей страной. Ввёл систему министерства, против которой были многие аристократы, однако, король при помощи этих же министров, заявил жёсткость и непреклонность своего решения. В Короне началась эпоха просвещения. Через сорок лет правления Реджинальд Ховард женился на аристократке-зове из Керчии — Эмилии Ховард (урожденной Мари Брест), установив мир с её родной страной. Их дети: Алейна, Лисандер, Филлиан выросли в строгом воспитании отца достойными наследниками…***
Каждую кочку Алейна тихо охает из-за врезающегося в выпирающее ребро уголка книги. Толя сидит напротив нее поджав под себя ноги. Они накрыты белой тканью и закрыты бочками с настоящими продуктами, на случай проверки телеги. Судя по снижению шума людей, они всё ближе и ближе к замку. Они резко останавливаются. Уголок опять неприятно вонзается под дых. Пётр слезает с телеги что-то говорит сторожам у ворот. У девушки пропадает воздух из легких. Боится быть пойманными и оказаться снова в этой камере. За те годы она приноровилась, но она ощутила слишком сильную разницу всего за неделю. Слышится громкий стук открывающихся ворот — телега поехала. Алейна закрыла рот ладонью пытаясь успокоиться и опять начать дышать ровно. Чувствует, как сердцебиение успокаивается, а, вместо паники, приходит спокойствие. Кивает спутнику в знак благодарности. — Попрошу не прикасаться к моим продуктам высшего качества! Это дело нежных рук поваров, но не ваших грубых и мозолистых! Всего лишь позовите какую нибудь служанку и слугу для помощи, — по ушам ударил недовольный голос Петра и невнятный прислуги. — все можете идти. Еще не хватало чтобы украли отсюда мои продукты. Я честный торговец! — Больно надо! Через минуту белая ткань откинулась и Петр, серьезный и сосредоточенный прошептал: — А вы с Толей думаю сможете оставить без сознания двух человек. — Это унизительно… — Чувствую себя настоящим актёром! — улыбался Толя во все тридцать два. Он и Алейна несут в руках последние ящики с овощами. Пётр свою роль выполнил, ему здесь больше нечего делать. — Чувствую себя слугой в своем же Замке, — девушка постоянно приподнимает сползающее бежевое платье на слишком тонкие плечи. — Пока так оно и есть, — Толя усмехнулся и пропустив сначала Алейну зашел на кухню. Они поставили ящики на пол и тяжело выдохнули. — Думаю, стоит подождать здесь. Скоро ужин и наверняка сможем что-нибудь придумать? — парень облокотился об стол. — Странно, что здесь до сих пор никого нет, — девушка кругами прошагала по кухне. — Знаешь, я был так удивлён, что ты не с удивленно раскрытыми глазами смотришь на этот новый мир. Штурмхонд говорил нам что Корона ну уж слишком отличается от Нового Зема, — парень чуть наклонил голову вбок, — а ты так спокойна, хотя я, честно говоря, наверное, неделю бы не смог прийти в себя. Девушка хмыкнула и пожала плечами, снова поправив легкое платье: — Может, тюрьма высосала из меня те эмоции. Не знаю, всё как будто утекает, когда вышла оттуда, хотя, казалось, будет наоборот. Боялась, что весь мой гнев и жажда мести выльются и случится что-то плохое, но… нет, — Алейна усмехнулась, оперлась бедрами о кухонный стол, скрестила руки на груди и посмотрела вниз, — Может, тюрьма и вправду исправляет людей. Не хочется тратить время, которое я потеряла там, на разрушения. Толя кивнул и тоже замолчал. Спонтанные слова принцессы заставили задуматься о её жизни. Она итак выглядела серой и безжизненной на корабле, но сейчас будто поникла ещё сильнее. Парень пожалел, что не удержал язык за зубами. Как чёртов Штурмхонд всегда угадывает, что всё пойдет так, как он захочет? Как принц разбирается в людях так хорошо, при этом не показывая свою сущность? За приоткрытой дверью послышались шаги. Парень и девушка выровнялись и с ожиданием посмотрели на проход. — Не знаю дорогая, как по мне… — сначала на кухню зашла низенькая девушка с тонкими черными волосами, одеждой служанки и усталыми чертами лица, она с улыбкой смотрела в коридор, но переведя взгляд на кухню застыла. Девушка осмотрела их с ног до головы и с подозрением спросила: — Вы новенькие? Сразу за ней зашла вторая девушка. Более ухоженная, чуть выше подруги и гораздо красивей чем она. С тоненькими чертами лица, пухлыми губами, блестящими большими черными глазами и кудрявыми волосами. — Земенске плохо, — опередила Толю Алейна, — Равка, — она указала на себя и парня. — Думаешь беженцы из Равки? — спросила вторая девушка первую. — Возможно, но странно, что главная служанка их взяла. — Может, ей стало их жалко? Смотри какая ужасно тощая девушка. Кожа как будто серая, а волосы такие тоненькие. — Но красивые, — возразила первая, — Но парень, как будто из Шу Хана. Тем более, явно не похож на умирающего с голоду. Красивый и высокий… — Согласна. Он очень симпатичен. Может она взяла их вместе? — предположила вторая. — Хах, может, они возлюбленные? — она толкнула подругу в бок. — Я не против, принцесса, — прошептал Толя. Алейна хмыкнула. Её подруга усмехнулась и повернулась к парню и девушке лицом: — Долорес, — по слогам проговорила девушка. — Лилит, — повторила за ней вторая, положив руку на грудину, будто указывая, что это её имя. Глаза принцессы зацепились за золотые кольца и браслет на руке Лилит. Они блестели драгоценными камнями заставляя Ховард задумчиво наклонить голову в бок. Дорого для служанки. Слишком. Долорес вопросительно посмотрела и показала пальчикам на них. — Алина. — Сергей. Девушки кивнули и посмотрели за спину «новеньким». Долорес подошла к ящикам с фруктами. Достала оттуда два персика, один нормальный, другой же немного гнилой. Испорченный фрукт она выкинула в пустой ящик, а нормальный положила на стол, за которым стояла Лилит. Девушка показала им руками на остальные ящики, указывая что теперь им надо их перебрать. — Есть план, — прошептала на равкианском Алейна. Она развернулась к фруктам, — Но надо в нём убедиться. — Стали действовать по методике Штурмхонда, Алина? — усмехнулся Толя. — Она приносит пользу, зря в ней сомневалась, Сергей, — Алейна отдала в руки парня несколько яблок. — Почему ты не работаешь, девочка? — спросила Долорес Лилит. — Долли, серьезно? Ты не видишь в чем я? — она помахала перед ней рукой. — Король тебя всё-таки позвал? — Нет, но раз он не звал меня целую неделю, значит сильно напряжен, — улыбнулась Лилит. — Будет сюрприз. Долорес хмыкнула и продолжила дальше нарезать фрукты. Алейна застыла со связкой бананов в руках. — Как же повезло, — прошептала девушка. — Не поделишься? — спросил Толя. — Умеешь перекраивать? — Я не так хорош в шитье… — Лица. Толя кивнул. Он с недоумением смотрел на Ховард, которая прикусывала губу о чем то размышляя. Вдруг, её взгляд сверкнул живостью. — На тебе Долли. Девушка резко развернулась и сложила руки в знак. Лилит начала задыхаться, глаза блестели ужасом а руки хватались за горло, стараясь скинуть тяжесть силы сердцебитки. Удивлённый Толя сразу же взялся за Долорес, которая уже хотела крикнуть о помощи, но в следующую секунду упала без сознания. Однако, если Толя просто усыпил девушку, то Алейна будто сжимала сердце Лилит. Пальцы скрутились а лицо было до ужаса спокойным и серьезным. По телу пробежались мурашки. — Алейна, — Толя взял ее за руку. — Мы не убиваем, — он потряс ее за плечи и повторил еще раз, — Мы не убиваем! Принцесса опустила руки под силой парня. Как только Лилит упала на пол, Алейна начала задыхаться, глубоко глотать воздух будто её кто-то душил, а не она. Кашляла, пытаясь не задохнуться. — Всё-всё, принцесса, — Толя осмотрелся вокруг и быстро взял со стола графин воды и стакан. — Вот, выпейте, — парень посадил бледную девушку на стул, понемногу помогая глотать холодную воду. — Спасибо, — с хрипотцой прошептала Алейна. Она указала пальцем на Лилит.— Сними с неё украшения. — И не грабим, принцесса, — усмехнулся Толя. Она устало откинула голову на спинку стула. Толя отошел, пошуршал у тела девушки, вернулся и со звоном поставил кольца на стол. — С браслетом и цепочкой не справился. Может попьете еще воды и сами? — Толя неловко почесал затылок. Алейна кивнула. Придерживаясь за угол стола девушка на шатающихся ногах подошла и дрожащими руками снимала с бледной Лилит украшения. Сняв, девушка с такими же дрожащими пальцами еле застегнула их на себе. Подошла к столу и надела на длинные пальцы чуть большие ей кольца. — Прошу прощения, может я слишком глуп, однако… — Толя немного скривил лицо, — Почему мы напали на этих девушек и Вы сейчас надеваете кольца одной из них? — Узнаешь, когда перекроишь мое лицо под личико этой девушки, — Алейна села стул. — Ну нет, — удивился парень, — Мы погорим. — Чуть больше доверия. Девушка устроилась поудобнее и закрыла глаза. Толя тяжело выдохнул, понимая, что указаний не избежать, и сосредоточенным взглядом положил на лицо девушки указательный и средний палец. Кожа начала немного темнеть. На протяжении трех минут минут парень стоял неподвижно лишь иногда водя пальцами по лицу Алейны и посматривая на лицо неподалеку лежащей Лилит. Он опустил руки. Кожу защипало. Далее он поочередно брал маленькие пряди волос наматывая их на пальцы. Они мгновенно меняли свой русый цвет на коричневый, а прямые локоны становились крепкими кудряшками. Спустя десять минут Толя неровно выдохнул. — Слишком большие изменения. Не продержится больше получаса, если не подкреплять дополнительной кройкой, — парень потер руки. — Тогда действуем быстрее, — девушка осмотрела лежащие на полу тела. — Свяжи их, по возможности, постарайся, чтобы они были без сознания дольше. На время запрешь в кладовой и будешь делать вид, что дальше перебираешь фрукты. Скоро встретимся. — Постойте, а вы куда собрались? — с недоумением спросил Толя. — Встречусь с роднёй.***
Шаги Короля глухо отражались от стен. На ужине и кусок в горло не лез. Сейчас же еще разбираться с документами который принес главный министр. Одна морока. Тяжелая одежда давит, как и все на Филлиана. Слишком много проблем за короткое время. Ему все тошно. Наконец кабинет. Какой же долгой была дорога сюда. Он кивает стражам. — Ваше Величество, вас ожидают, — склонился один из них. Как же его достал министр. Может отстранить его от дел? Хах. Заманчивое предложение. Филлиан зашел в свой полумрачный кабинет. Двери со скрипом закрываются за ним. Однако, никого тут нет… Лишь повернутое спинкой к нему кресло стоит за столом. Наглец посмел сесть на его место? — ...также хочу сообщить, что Король Филлиан очень взволнован по неизвестному нам поводу. По всей стране дежурят солдаты, напрягая крестьян и достаточно влиятельных аристократов. Большая часть средств казны уходят на них. Однако, повторюсь, причина беспокойства нам не известна. Лишь могу предположить, что Король обеспокоен из-за девушки недавно вышедшей из Авалона... Длинные аристократичные пальцы в серебряных кольцах положили на стол тонкое письмо. Высокая фигура встала с кресла, зловеще освещаемая лунным светом. Она медленно развернулась к нему и знакомый голос спросил: — Боишься, братец?