***
Девушка проводит рукой по своему старому резному шкафу, туалетному столику и роскошной кровати. В комнате бордовые шторы и отделка на мебели этого же цвета. Алейна раскрыла шкаф. Ни пылинки. Служанки постарались на славу. Тут висят её старые платья. Пышные, прямые, нарядные и повседневные. Всё это она выбирала сама или с матерью, всё это ей шили лучшие портные Короны. Девушка взяла в руки ткань серого платья. Мягкий шелк, будто мокрый от воды, лег на её пальцы. Платье было расшито серебристыми нитями, а горловина и длинные рукава, аккуратно свисающие вниз, по краям были украшены маленькими жемчужинами. Косточки корсета были расшиты серебряными стеклярусами. Алейна не знала, модно ли сейчас такое платье, но очень хотела еще раз почувствовать эту ткань на своей коже. Она надевала его для того, чтобы по нему нарисовали её портрет. В тот день на ней была тонкая цепочка с каплями серого кварца и такие же серьги, а в волосы были вплетены жемчужные заколки. Алейна закрыла дверцы шкафа и прошла к ванной комнате. Она попросила служанок наполнить ей горячую мыльную ванну и выйти. Девушка переступает порожек и аккуратными шажками подходит к зеркалу в конце светлой ванной комнаты. Посередине стоит сама ванна, от воды в ней еще исходит горячий пар, а крутая мыльная пена пахнет лавандовыми цветами. Алейна внимательно рассматривает себя в зеркале. У нее выступающие скулы, слишком большие и запавшие глаза и тонкие пальцы рук. Внешне она выглядит очень худой, с чертами лица, характерными для жительниц Короны, но с небольшим керчийским акцентом. Ховард кладет ладони на лицо и с усилием проводит ими вниз, сжимая челюсть. Кожа лица приобретает голубоватый оттенок, а под глазами появляются темные круги. Её светлые губы лишь слегка освежены блеском, а по шее ползут тонкие вены. Девушка поднимает пальцы к пуговицам и аккуратно расстегивает их. Мокрая равкианская кефта с хлопком падает на пол. Становится зябко. Дальше идут пуговки рубашки, и она тоже опускается скомканной тряпкой. Открывается вид на костлявые руки и сильно выделяющиеся плечи. Плечо. Оно горит тёмным пятном в глазах Алейны и заставляет до вмятин в коже сжимать выцветший рисунок на руке. Проклятое сердце, которое обливается черно-красной кровью. Её сущность. Её сила. Её нутро. Отец заставил её и братьев сделать их, дабы они не забывали. Они Ховард. Жестокие, опасные, хитрые враги. Эти краски вводили опытные мастера из Шу Хана. Они тонко надрезали кожу и с силой втирали в рану сажу. Надрез за надрезом, без охлаждающих мазей, с грубыми втираниями, и самое ужасное — с перерывами. Отец стоял и смотрел на это, с самым обыденным взглядом, а Алейна, чтобы не унизить себя в глазах такого значимого для неё человека, терпела эту боль, не произнося и звука, лишь изредка дёргаясь под недовольным взгляд мастера шу. Слух улавливал каждое шершавое движение лезвия, а тело уже начинало привыкать к боли, но когда мастер останавливался передохнуть… Боль начиналась заново. На её сердце, размером с половину ладони понадобилось шесть часов, с перерывами через каждые полчаса. Легче было уже содрать кожу с руки, чем терпеть эти порезы. Алейна вздыхает и распускает туго затянутые волосы. Она закрывает глаза и стягивает с себя нательную майку, однако глаза так и не открываются. Пальцы нащупывают твердый ремень и до звоном отстегивают железную пряжку, расстёгивают три большие пуговицы и штаны, самая сухая часть из её гардероба, спадают вниз. Девушка перешагивает их и опять же на ощупь снимает свои сапоги и длинные носки вместе с ними. Принцесса и не думает открывать глаза и посмотреть на себя без одежды. Но заставляет. И жалеет. Некогда девичья изящная фигура, с безусловно привлекательными изгибами, и прекрасной грацией стала этим. Фигурой мертвеца обтянутого кожей. Хотелось рыдать. Раньше она могла привлечь любого, и, может, даже любую, своими густыми волосами, женственной походкой и уверенной, дерзкой улыбкой. А теперь… Тонкие волосы, пугающе острые изгибы тела не соблазняли никого, если не отпугивали. И лишь улыбка, дерзкая, но уже неуверенная, осталась у неё. Она сжала кулаки. В ладони впились, немного отросшие с первого дня на корабле, ногти. Алейна провела пальцами по волосам. Ховард развернулась и подошла к ванной. Сначала опустила первую ногу, закрыв глаза от горячей воды, окутавшей её. Затем вторая и резко опустилась в ванную. Маленькие волны воды выплеснулись из бассейна. Горячая вода неприятно окутала всё тело, но Алейна лишь дернулась и опять закрыла глаза. — Ты стала жалкой. Алейна встрепенулась. Из ванной выплеснулось еще больше воды. — Ты не я. Я прекрасное создание, порождённое силой и красотой двух людей. Я сердцебитка, сердце которой билось чаще, когда я сжимала чужое. А ты. Лучше бы ты сдохла по дороге, чем добралась сюда, высказала недовольство нашему отцу и заставила наших братьев, смотреть на меня с сожалением. Её собственный же голос отбивался от стен и с громким эхом залетал в уши девушки. Она закрыла уши, повторяя про себя ту тупую считалочку заточенного в темнице торговца. — Ха-ха-ха, — звонкий красивый смех раздался в голове. — Я это ты, и от меня ты никуда не денешься. Твой максимум — скрученный кишечник, когда я без труда могла убить трёх человек лишь одним сжатым кулаком. Позорище. — Не хочу убивать, — Алейна трясет головой, по мраморному лицу текут слёзы, — Я не буду… — Такова твоя сущность! Ты кровожадная, твои зрачки расширяются, когда ты сжимаешь чьё-то сердце, когда разрываешь чужие вены и артерии! Разве ты не чувствовала свое превосходство, когда убивала ту девушку на кухне? Разве отец не растил нас как идеальных наследников, которые в любой момент встанут на трон и защитят себя сами? — Я не хочу убивать… — Согласна, — голос её проигнорировал, — Филлиан не оправдал наши надежды. Этот доверчивый, глупый, самонадеянный идиот поверил этой мрази, а не нам. Ублюдок. Но мы ведь убьём его, моя нищая копия? Ведь ради этого нас освободил тот корсар? Мы перекроем ему во… Алейна резко опустилась под воду. Уже тёплая она проникла в нос, заложила уши и защипала открытые глаза. Нет-нет-нет. Только не она. Лишь бы не она… Воздуха перестало хватать, и она с громким вдохом вытащила голову из воды. Мокрые пряди упали на лицо, а расширенные зрачки задрожали. Побелевшие пальцы сжимали бортики ванной, вены по коже рук выступили неестественно для молодой девушки. — Догадливая Алейна. Умничка. Вспомнила себя девяносто семь лет назад?***
— Не придёт. — Спорим? — Я всегда проигрываю тебе. — Тогда почему уверена? — Отстань. — Ну, Тамара. Девушка развернулась от вида на море и прошла к другому бока корабля. Штурмхонд провел её взглядом. — Уже полночь. В семь утра нас просто отвяжут от порта, пока мы будем спать. Лучше уплыть сейчас. — Тамара…Ну, пожалуйста. — Ховарды — это жестокие, сильные и хитрые люди. Именно с такими ассоциациями связана их фамилия. По крайней мере, в те времена, когда жила она. Ты надеешься на помощь принцессы, которая помогла своему отцу уничтожить страну. Страну, чёрт возьми! Лучше бы мы пали на колени перед королем, — Тамара стиснула зубы. Сказанные слова уже не вернуть. Штурмхонд тяжёлыми шагами начал идти к сердцебитке. — Ни перед кем на колени падать я не собираюсь, — чуть ли не прорычал корсар. — Кем бы я ни был ни в море, ни на суше, повторюсь, ни перед кем падать на колени я не собираюсь. — А кто же вы на суше, корсар? Принцесса. Тамара и Штурмхонд посмотрели в сторону порта. Там, скрестив руки за спиной, стояла Алейна и наблюдала за их разговором с корпориалкой. Парень выпрямился, пробежался взглядом по подруге и быстро изменил выражение лица. На место непокорности пришла обычная ухмылка. — Ну, долго мне еще смотреть на ваш спектакль снизу вверх? — пожаловалась девушка. Тамара и Штурмхонд вместе спустили принцессе трап. Она очень легко поднялась по лесенкам и, приняв руку помощи от корсара, спустилась на палубу. На ней была тёмно-синяя накидка с капюшоном, а под ней простое прямое длинное платье бордового цвета, которое, конечно, было ей велико и ничем не отличалось от одежды крестьян, но ткань платья быстро выдавала происхождение его хозяйки. — Вы бодры, принцесса. — О, земенский кофе творит чудеса. Благодарите, что меня практически заставили его выпить, иначе я бы уснула, не вспоминая о вас, пираты. — Корсары, — подправил парень. — Госпожа принцесса, у вас есть, что нам сказать пока мы не отправились в обратный путь? Время поджимает, а наш договор был только на словах. — Боитесь, что по словам моей новой подруги, Ховард просто воспользуется вами, выбросив в бескрайний океан? Тамара еле заметно покраснела и перевела взгляд на ночные огни Зема. — Вы ходите вокруг да около. — Не волнуйтесь. Время у вас есть. Алейна, под подозрительный взгляд капитана, протянула ему какую-то бумажку. Он принял её и пробежался по листочку глазами. НКО — НЗ «29» октябрь n-г. №423СПРАВКА
Выдана Штурмхонду в том, что гражданин действительно является сопровождающим иностранного гостя, и имеет право на нахождение в городе Шрифтпорт и размещения своего транспорта во дворе, в порту, или конюшне Викенгесского Дворца.
Справка выдана для представления в месте временного пребывания. Срок действия: во время пребывания. ВЫДАНА:Л.Ховард.
— Мило, — прокомментировал капитан. — Однако не вижу смысла оставаться нам тут надолго. Алейна хмыкнула и забрала справку из рук Штурмхонда и передала Тамаре. Та сразу взяла документ. Ховард продолжила: — Он как раз-таки тут есть. Узнала сегодня некоторые тайные слухи, которые просто так по улицам не водятся. И, поверьте, они вам очень понравятся, — уже шёпотом сказала девушка. — Не думаю, что у Уильяма они есть. Потому, если же вам конечно интересно, прошу вас проплыть к порту Дворца, который на другом конце города, самим. Ведь уговаривать я не люблю и не буду. — Мы не можем обсудить все здесь? — настаивал капитан. — Только если за кружкой кваса. Давно его не пила. Даже до заточения. — Я предпочитаю бренди. Алейна хмыкнула: — Видите, как вам не повезло. Буду ждать вас у Дворца, только попрошу, чтобы в мой дом вошли только вы, — она указала на парня и Тамару, — И Петр с Тольей. Не хочу слишком много незнакомых мне людей в доме. — Сколько это всё продлится? — Как вы решите. От меня вам требуется помощь, я её предоставляю и потому, крайне убедительно прошу откликнуться на неё. Я не возьму ничего взамен, пока не выполню свою часть уговора, корсар. Алейна спустилась по трапу и, бросив последний взгляд через плечо, накинула капюшон плаща и скрылась в тени ночных проходов Нового Зема. Ховард, жестокая, сильная и хитрая, сдержала свое обещание. И всё хорошо, но что же она попросит взамен? Штурмхонд даже не догадывается. Обычно он просил плату за свою помощь. Это были деньги, драгоценности, иногда люди, но он никогда не был в долгу перед кем-то. И это немного беспокоило парня. Как предугадать действия принцессы, как понять её эмоции и дальнейшие планы, может ли она попросить чего-то такого, что даже корсар не сможет выполнить? — Зови команду. Подготовим корабль к прибытию в сердце Шрифтпорта. — Мы правда будем гостями в замке? Тебе самому не кажется, что это уже слишком? — Брось Тамара. Я же сам вижу искринки любопытства в твоих глазах. И мы их уталим.***
Утро в Новом Земе. Алейна уже проснулась и стоит у окна, наслаждаясь своим свежеприготовленным кофе. Она снова приняла ванну, снова без помощи служанок, и снова с мыслями, которые не дают ей покоя. Алейна хотела отмыться от гнили той комнаты. Вероятно, прислуга считает, что «равкианка» проявляет излишнюю требовательность. Заставляет их вставать ранним утром, набирать ей ванну, делать прически и помогать с утренними процедурами. Новые предметы и технологии, с которыми девушка столкнулась всего за два дня пребывания во Дворце, заставляют её краснеть, ведь она не знает, как ими пользоваться и для чего они нужны. Но у неё есть Лисандер, который всегда готов всё объяснить своей сестре. Хорошо, что она не потеряла тягу к знаниям, это черта помогает ей сейчас держаться на плаву. Вчера, когда девушка расчёсывала мокрые после ванны волосы, Лисандер бесцеремонно вошел в её комнату и плюхнулся на кровать. Он что-то бормотал о том, как приятно вернуться домой, и благодарил пиратов, которые вернули его «любимую сестрёнку». Затем он повернулся к ней и, встретившись с укоризненным взглядом, ещё шире растянулся на кровати и начал говорить какие-то странные вещи. Что-то о Новом Земе, невестах, которых ему предлагали, своих приключениях и кое-чем, что было бы интересно для корсара. Алейна лишь приподняла бровь и, под сонный бубнеж брата, взяла из шкафа старую одежду и, переодевшись, вышла из комнаты. Она встретилась с пиратами и пригласила их в дворцовый порт. Возможно, было необдуманно взять документ и печать брата, но ведь потом она ему об этом сказала. Считай, и не обманывала никого. Скоро вся правда раскроется и Алейна сможет подписывать документы от своего имени, а пока она будет диктовать свои прихоти от имени братьев. Ведь не зря они у неё есть. В дубовую дверь постучали. — Войдите, — сказала Алейна, не оборачиваясь. Дверь со скрипом открылась и в комнату зашла низкая крупная женщина: — Госпожа Семыкина, Ваши сопровождающие просят встречи с вами. — Проводи их в Северный Зал. Скажи, что я приду к ним через десять минут. Женщина удивилась и решилась задать вопрос: — Вы знаете про Северный Зал аудиенций? — А вы думаете, что я не изучила вашу страну прежде, чем приплыть сюда? Викенгесский Дворец был одним из первых, о чём я прочла, — надо ведь было как-то объясниться, и Алейна успешно это сделала. — Тогда мне надо предупредить главного министра… — Как его имя? — Фредерик Маради. — Кто? — Алейна резко обернулась, чуть не выплескав напиток из маленькой чашечки. — Фредерик Маради, — повторила женщина. Фредерик Маради. Маради. Даже после смерти её достает. Пальцы девушки задеревенели. — То есть, вы хотите предупредить главного министра страны о том, что какая-то равкианская гостья займет зал аудиенций на полчаса? Мне казалось, что об этом сообщают дворецким, а не министрам. Женщина стушевалась, но промямлила несколько слов: — Наш дворецкий заболел. Мистер Маради, жертвуя своим драгоценным временем помогает нам. Без него здесь был бы переполох. — Тогда уж сообщите сразу королю о том, что я займу зал. Если это настолько важно, чтобы жертвовать драгоценным временем министра. Ей не нужны лишние люди в лице потомков Маради. Когда она вообще успела оставить потомство? Она ведь была невинней новорождённого младенца. Алейна закатила глаза. Значит, не такая уж и невинная. — Я… Я попрошу подготовить для вас зал и сообщу главной горничной. Ей я обязана докладывать. Алейна кивнула и снова повернулась к окну. Её рука задрожала, а мысли смешались. Дверь тихо закрылась за служанкой, и Ховард упала на колени. Чашка выскользнула из её рук и с громким стуком несколько раз отскочила от пола, прежде чем разбиться вдребезги. Несколько коричневых пятен упали на её халат и бледные руки. Маради, Маради, Маради. Маради — её безумие. Маради — её ненависть. Маради — её смерть. — Соберись. Оденься. И иди к корсарам. Алейна пугающе резко повернула голову к зеркалу. Там, на двух ногах крепко стояла другая Алейна. — Нет, я сошла с ума. Я просто сошла с ума. — М-м-м, не-е-ет. — протянуло отражение, — просто я, настоящая Алейна, которая ненадолго уснула, дорогая. Но мы снова вместе. Просто прими меня, и мы будем одним целым. — Ты возненавидела меня, только увидев. — Потому что ты стала слабой соплячкой, а я быстро верну тебя в прежнюю форму. Я верну тебе дух, а ты мне тело, может помиримся? Она помотала головой. Сумасшедшая. Алейна крепко закрыла глаза. Нащупав на полу белый осколок, она с силой сжала его и по руке ручейками потекла кровь. Пронзительная боль дошла аж до кости лопатки. Девушка вздрогнула и отбросила осколок. Она поднесла раненую руку к лицу и, совершенно не осознавая реальности, сжала ею нос и рот. Ладонь заныла ещё сильнее, и Алейна отдёрнула руку, будто прикоснулась к чему-то горячему. Она дрожа встала с четверенек и опять развернулась к зеркалу. По щекам, губам и носу была размазана тёмно-алая кровь, а уставшие золотистые глаза смотрели с сожалением. И вот, обещанные десять минут ушли на то, чтобы умыть лицо от крови, как-то залечить рану и с трудом переодеться в равкианскую кефту. Но ведь принцессы не опаздывают, они задерживаются. Маленькие каблучки сапожек отстукивают ритмичный шаг, и уставшая Алейна направляется к корсарам, чтобы поделиться с ними интересной информацией. Она кивает стражникам у входа в зал, и перед ней открываются широкие двери. В комнате стоит огромный лакированный прямоугольный липовый стол и резные стулья. На полках разложены географические и исторические книги, а на столе в беспорядке лежат старые карты, по которым скучающе стучит пальцами Штурмхонд. Рядом с ним сидит Пётр, а напротив них — Толя с Тамарой. У дверей же стояла Лилит, которая отскочила в сторону, когда тяжелая дверь открылась, и, казалось, она совсем не удивилась, увидев перед собой Алейну, а даже обрадовалась: — Здравствуйте, мисс, — девушка сделала не низкий поклон и обратно выпрямилась. Алейна сразу бросила вопросительный взгляд на Толю. Он ответил ей на равкианском: — Видимо не помнит, — пожал он плечами. — Вы ведь знаете земенский, мисс? — А? Ах, да-да. Ты что-то хотела? — опомнилась девушка. Видимо, она слишком долго перекрывала бедняжке воздух. — Принести вам чего-нибудь? Алейна задумалась и перевела взгляд на корсаров. Она повторила на равкианском: — Ну вы же сами поняли. — Наверное, нам всем с утра не помешает кофе, который вы вчера так нахваливали. — Мне чай с мелиссой, — подал голос Толя, — слишком много переживаний я испытал несколько минут назад. — Четыре кофе и чай с успокаивающими травами. Лилит кивнула и быстро вышла из зала. Алейна прошла к стулу во главе стола. Она тяжело отодвинула его и чуть ли не упала на сидение. — Что ж. Видимо из-за вашей недавней сценки, нам придется говорить на равкианском, — с акцентом произнесла Алейна. Отодвинув плотный длинный рукав кефты она с силой надавила на недавнюю затянутую рану, которая еще немного болела. — Не знай, что вы принцесса-сердцебит, то можно было бы решить, что вы целительница, — внезапно сказал Штурмхонд. — Целительница? — Такие кефты, — он взялся за ладонь девушки и придвинул к себе тыльной стороной, — со светлыми вышивками на красном кервельте носят только целители. — У вас жестокое распределение, капитан. Только выйдешь на улицу, а люди уже знают сердцебит ты или целитель, инферн или проливной. — Все солдаты обязаны носить текие кефты, они пуленепробиваемые и теплые. Хотя обычные солдаты обязаны носить самую обычную униформу. Алейна хмыкнула и придвинула руку обратно. От прикосновения капитана по ране на этой руке пробежался неприятный разряд. — Но мы все собрались здесь не ради этого, верно? — Вы правы. Благодарим что впустили нас переночевать в вашем Дворце, хоть мы и не видели необходимости. После вашей новости нам нужно как можно скорее уплывать в Равку. — Там проблемы? — прелюдии. Да, Алейна их любила, она чувствовала себя в них ловким и грациозным хищником. Хоть многие и ненавидели прелюдии, предпочитая переходить сразу к делу, всегда теряли возможность узнать что-то интересное, что-то, с чем можно неплохо сыграть. — Заклинательница Солнца пропала, Каньон расширился, матуш… — он запнулся, — Матушка-царица поплохела, а царь Батюшка рвёт и мечет. — И потому стоит туда вернуться? — с подозрением спросила Алейна. — Я уже говорил вам о преданности к моей стране, — Штурмхонд недовольно сжал губы. — И мы с командой будем стараться отыскать Сол-Святую. Может, это сыграем нам на руку, и мы отыщем её быстрее Дарклинга, тогда, думаю, наш уговор про значительную помощь в войне и поддержку станет настоящим. — Никогда не видела столь преданных моряков, — кивнула девушка.— Новый Зем поможет вам оружием, опытными стрелками и бойцами, подготовленными зова и обеспечит морскую защиту от Фьерды. У нас с ними личные счеты, а потому, думаю, проблем не будет. Штурмхонд кивнул. — А вот Алейна поможет вам важной информацией, — продолжила Ховард, — по внутренним связям во Дворце, и у скупых торговцев информацией, говорят про одну интересную зова. То ли инферн, то ли шквальная. Она ослепила своей силой двух солдатов, которые за ней гнались и совсем недавно появилась в окрестностях Нового Зема. Несколько добрых торговок спасли её от «vuta lıe varda» и так внутренние слухи дошли и до нас. — Заклинательница Солнца, — вскочил Штурмхонд. — Предположительно в поселке у Ребской гавани.