а в легких галактики взрываются градом, обещая красивый конец

Минги не спит третьи сутки подряд, зарывшись в ворох бумаг. они везде; на столе, под столом, разбросаны по кровати как одеяло, особо важные выложены ромбом по середине комнаты. кофе давно остыл и неприятно оседает на языке, противно до дрожи. Минги ежится от холода, окно не закроет потому что нужен воздух, нужна прохлада иначе уснет прямо в кресле. “надо встать, надо размять ноги, надо поесть.“, написано на бумажке, приклеенной на монитор ноутбука. однако ее благополучно игнорируют, открывая очередную папку с отчетами. в голове сейчас другие надо, борющиеся между собой. от добровольного увольнения Минги отделяло, честно говоря, ничего. теперь там пропасть, называющаяся “пропал парень восемнадцати лет”. пропала душа из дома в час ночи. по странному стечению обстоятельств у этой души не было никого, ни родителей, ни братьев или сестер. ее никто не искал, спохватились только при квартирном обходе. Минги проклинает тот день, когда его определили не в пожарную часть как он мечтал, а в отдел по расследованиям похищений и торговлей людьми. когда ты ежедневно сталкиваешься с работорговлей, в частности несовершеннолетними, потихоньку начинаешь сходить с ума от вида этих несчастных сломленных судеб. количество спасенных не равносильно количеству оставшихся в лапах чудовищ. он найдет этого парня и завершит карьеру, иначе табельный пистолет сыграет свою роль в этой трагедии мира. вот только ни одной зацепки, ни намека, даже подозреваемых нет. на первый взгляд тупиковое дело, но кто Минги такой чтобы судить кому нужна помощь, а кому уже нет. имя и фотография с пожелтевшей от времени бумаги навечно врезались Минги в память. улыбающиеся глаза, родимое пятно на виске, немного детская улыбка каждый божий день смотрят на него и говорят “не ищи нас, не трать время, мы обрели покой.” но он не верит, не дает себя остановить, не так его учили работать. очередная кипа бумаг встречает его неприятным шорохом. Минги перебирает страницы, пробегает взглядом по именам и датам, пытаясь найти хоть что-то, и кажется находит. спустя три месяца, пять нервных срывов, двух пуль в стену, находит заметку о том, что год назад в полицейский участок поступил анонимный звонок. звонящий сообщил, что Кан Есан покоится на местном кладбище, на втором ряде с Южного входа. ниже в отчете сказано, что звонок посчитали ложным, так как звонили с уличного аппарата и личность установить не представляется возможным. для Минги это глоток свежего воздуха, маленький огонек надежды на зацепку, пусть не столь яркий. он рывком встает из-за стола, опираясь на ручку кресла. от резкого движения в глазах потемнело, хотя не удивительно, если учесть, что сидит он по меньшей мере часа четыре не вставая. идет в прихожию, по пути наспех надевая куртку, зашнуровывает ботинки и убирает пистолет в кобуру на поясе. на всякий случай. запирая дверь, прокручивает в голове адрес кладбища, спускается на парковку проговаривая ряд и въезд. фары машины разрезают темноту ночных улиц, освещая дальним светом. десять минут езды, три до ворот. он идет вперед, освещая протоптанную людьми дорожку маленьким карманным фонариком. читает имена на каждой могиле по пару раз чтобы точно не пропустить. петляет меж каменных плит, всматривается в серые лица; они смотрят на него, безжизненно поддерживая под локоть и ведут вперед, сопровождают. вот он, пункт его назначения. с могилы на него смотрит та самая фотография, что расклеена по всей его спальне. дата смерти указана два года назад. без посмертных надписей, просто год. слишком странно, даже самоубийц так не хоронят. Минги обходит могилу со всех сторон, осматривает плиту, землю под ней, ищет хоть какие-нибудь следы. ничего. просто трава и камень. это несправедливо, не может быть, что парень действительно мертв, не бывает так. Минги мечется внутри, пытаясь понять, что не так, его тянет ниже, под землю. найти гроб, кости, убедиться, что Есан нашел свой конец. он идет к сторожу за лопатой, показывая удостоверение на непонимающий взгляд мужчины. тот косится с недоверием, но отдает инструмент. Минги оставляет фонарик перед плитой и начинает копать. земля мерзлая, слишком тяжело поддается лопате, но это волнует Минги меньше всего. он копает, копает и копает. рядом образовывается приличная гора песка и камней, но гроба как будто и не было тут никогда. вдруг раздается звук метала об метал, такой скрежущий, неприятный. парень светит в яму и не верит своим глазам. перед ним вентиляционная решетка размером с небольшую форточку, из нее веет холодом, а значит там пустота. под могилой есть помещение. это невозможно, потому что в их части города нет катакомб, а значит помещение сделано кем-то. Минги прошибает холодный пот, все слишком странно и страшно. он вылезает из пустой могилы и набирает оператора их участка. требует наряд и всех, кого сейчас можно поднять. на той стороне звонка принимают указ и обещают приехать через десять минут. парень сбрасывает звонок, перепроверяет заряжен ли пистолет и ждет, записывая в заметки свое ночное открытие, чтобы после внести в отчет. наряд, как и обещалось, приезжает довольно быстро. подняли действительно многих: и Юнхо из соседнего отдела, и Сана из угрозыска, и еще около сорока человек. Минги дает указание бригадам полностью осмотреть кладбище на наличие подземных помещений, пока сам с бригадой саперов идет к вентиляционной решетке. на его желание спуститься вниз через маленькое отверстие в земле Сан отрицательно качает головой мол “это опасно, ты не знаешь какая там высота.” но переубедить его невозможно. над ямой устанавливают спусковой механизм, проверяя крепления. Минги фиксирует на поясе ремень с металлической поддержкой и спускается вниз. решетка поддается на удивление легко, как будто вообще не закреплена была. парень дает сигнал и его аккуратно спускают. холод бьет противным запахом в нос, пробираясь в легкие. фонарь на шлеме освещает каменные стены как в какой-то шахте. ноги касаются пола быстрее чем ощущалось сверху. парень снимает экипировку и дергает трос, оповещая, что благополучно спустился. перед ним длинный темный коридор, похожий на коридоры в их морге. Минги достает пистолет выставляя перед собой. тьма здоровается с ним, лижет руку как собака и играючи зовет за собой. глубокий вдох, выдох и детский кошмар становится явью.