железное солнце

Гигантская воронка, уходящая на сотню километров, покрыта плетеной сеткой, превращая подземное пространство в клетку: с трех сторон — ровная земля, перемолотая с бетоном, с выворачивающимися внутренностями труб, а сверху — накинутый металл, закрывающий практически уничтоженную зону B.       Это яйцо с больными детенышами.              Маленький закрытый город подорвали, когда Наруто было лет десять. Воспоминания вспышками взрывались в голове, окунали в мрачное прошлое с редкими просветлениями. Он все еще помнит, как забегал сюда в компании мальчишек с района. Когда получалось, друзья вызывали лифт с помощью припечатанной к трансформаторной будке кнопке.       А когда нет, они открывали тяжеленную дверь, спрятанную в дюнах, поворачивали замки-змейки и медленно по очереди спускались по хлипкой лестнице. Прямо как сейчас. По правде, это был первый раз, когда он осмелился залезть сюда совершенно один. По коже прошлись стаи мурашек, будто сотня муравьев залезла под одежду и закружилась по нему спиралью смерти, от рук до сердца, от точки A до точки B.       Руки потели и постоянно норовили не удержаться. Он представил, как в следующую секунду липкая конечность промахнется, а нога, не найдя опоры, свиснет вниз. Наруто сильно сомневался, что ослабевшее из-за стрессов и недоедания тело выдержало бы. Свалился бы вниз с высоты трехэтажки и свернул шею, а может, разбил голову. Конечности бы вывернулись, напоминая кузнечика в человеческом обличии, челюсть протаранила бетон в попытке урвать кусок побольше, но проиграв тому самому куску.       Его распухший труп — с вывалившимся языком, язвами и мешаниной органов — бы не нашли, потому что не искали.       Зона находилась на отшибе — стихийно появилась, нарывая опухоль.       «Сдох бы как собака». Наруто сглотнул слюну и отвернулся, переключаясь на что другое. Например, на холодок, цепляющий руки каждый раз, стоило ему прикоснуться к балке или затхлому воздуху, душащему даже через толстый слой кофты. Пять минут назад он накинул на себя капюшон и завязал потуже ткань.       Он бы с радостью воспользовался грузовым лифтом, но тот сломался еще до того, как он с дружками нашел это место, и исправно работал только в одну сторону — отвозил тебя наверх, а потом, без команды, сразу вниз. Мерзкая собака, не слушающая хозяев. Но зато с крепкими связками-канатами, которые не разорвутся.       Наруто спрыгнул с вертикальной лестницы на пыльный пол и прошел по коридору, за которым был резкий сход вниз, площадки и ступени. И здесь же кончались последние лучи солнца. Он надевает желтые очки с тонированными линзами и двигается вглубь. Очками обзавелся только последние годы, их ему подарил Киба, а в детстве приходилось пользоваться фонариками. Площадь света у них была, конечно, такой себе, но лучше, чем ничего. Ногу не свернешь и в косяк не врежешься.       В углах так и остались разлагающиеся крысы — с брюхами, опухшими от голода, и гладкими оторванными хвостами. Туда он пытается не смотреть, от одного вида этих тварей живот скручивало в тугой узел.       На него как-то кинулась одна из таких, но это было давно. Кушины не оказалось дома, она на тот момент горбатилась на двух или трех работах. Уже и не вспомнить. Зато что точно не забыть — это как тебя пытаются съесть заживо. Безмозглое существо и правда верило, что острые, как бритва, зубки способны перегрызть все сухожилия и мышцы, а пищевод не встанет, начни он их переваривать. Наруто в ту секунду режущей боли сразу проснулся и раздавил тварь табуретом. Правда, перед этим пришлось за ней побегать. Напоминанием произошедшего остались отпечатки зубов, следы от когтей и крики мамы в больнице, когда врач сказал, что пока у них нет возможности поставить прививки от бешенства, брюшного тифа, ящура, туляремии и дальше по списку. Отправили домой.       Спустя двадцать минут неспешного шага наконец-то вышел к огромным воротам, похожим на две половинки сейфа. Потянул на себя ручки. Заскрипело. Загремело.       По кишкам коридоров прошлось эхо, надавившее на плечи не меньше тяжести меди с ржавчиной. Полностью отворять не стал, оставил себе небольшую прорезь и прошмыгнул внутрь, при этом зацепился где-то за гвоздь и порвал штанину любимых и единственных джинсов. Он с обидой отряхнулся и тяжело вздохнул. Наконец-то на месте.       Пространство подземного города поражало своей величиной. Большое настолько, что в нем имелось несколько высоких зданий с пыльными проводами, обтянувшими их в кокон, но не настолько, чтобы человечество что-либо потеряло, случись что с пожелтевшими людьми, ютящимися здесь, как крысы — но крысы, сохранившие рассудок. Во всяком случае, на Наруто они пока еще не нападали.       Прислушиваясь к каждому шороху, он двинулся по спичечному коробку с потухшими головками к желто-грязной девятиэтажке.       В это время года, когда вот-вот — и зима, обитателей сокращалось вдвое из-за беспризорников, не желающих отморозить пару пальцев, словить пневмонию или же приобрести менингит. Они обратно возвращались к мамочкам и папочкам, от которых получали либо хорошую встряску, либо сомнительное понимание. «Я таким же был».       Дома не отапливались, а из дыры вверху дуло похлеще вентилятора или морозильной камеры. Оставались только те, кому идти вообще некуда. А так поставишь бак по центру комнаты, разожжешь, плеснешь туда горючего и обложишься картонками в жалкой надежде, что те спасут. Выживали немногие.       Наруто забежал на пятый этаж и, посмотрев по сторонам, зашел в уже давно знакомую квартирку.       Понятий «ключ» и «закрыть дверь» не существовало. Когда этот городок строился, то времена были поспокойнее. Люди максимум закрывали свое жилище на хлипкую щеколду, которую даже ребенок вырвет. Поэтому сейчас, каждый раз, когда Киба и Наруто сюда попадали, они просто надеялись, что никто их «клад» не найдет.       Клад этот хранился за шкафом на кухне, как бы между. Мешок с драгоценностями был завязан на три узла и в какой-то пленке. Прятали его в зоне, потому что не та это роскошь, чтоб, как песок, могли носить с собой. Не-а, эта штука в разы, в разы страшнее.       Наруто прокашлялся, нервными движениями развязал мешок и зашел в уборную. Присел на бортик ванной и посмотрел на оставшееся богатство. Покупали-то они вместе, но сжирал подчистую, очевидно, больше Киба. Но сейчас-то его нет рядом… Наруто, с мыслями о друге и как он там, в чужом районе, с незнакомыми людьми и, можно даже сказать, «обычаями», разделил пластины на четыре ровные части, проведя по мягкой черной субстанции ногтем. Вырезая. «Он парень прорывной. Справится». Одну порцию положил на раковину, остальные засунул обратно в пакет. «Главное, чтоб там не слишком наглел. В чужой монастырь…»                    Наруто закинул удлиненную шелковистую пластину, по размерам в треть руки, под зубы.       На вкус и горькая, и сладкая, она враз успокоила занывшие десна и воспаленный мозг. Напряженные ноги расслабились.       Наруто снова ощутил немного позабытое чувство вседозволенности и всесилия. Совесть заглохла, и ему хотелось смеяться до колик от своего недавнего мнения. Хотел ведь бросить, раз десять, ковыляя по дороге, возвращался обратно, метался в сомнениях. «До добра это не доводит. Вот, Саске руку оторвало. Кибу уволили». И, наверное, существовали еще другие причины, но ведь были и «за».       Он давно ничего не испытывал, а если и испытывал, то лишь жалкое подобие эмоций, и все они искореженные, болезненные, режущие точно по трепетной душонке и душащие. Устал. Обманул самого себя и в дополнение не может ничего делать или довести дело до конца. Когда он разговаривал с Микото? День, два, неделя, месяц назад? Не вспомнить. Главное, что он опять стоит на месте. А потом жвачка подействовала, и он отключился. Точнее, отключился, а потом снова проснулся.       От природы смуглое лицо побледнело, позеленело, и его стошнило черной слизью на серо-зеленый кафель, моторчик сердца заработал с перебоями. И Наруто задумчиво улыбнулся. «Я о чем-то… Я о чем-то думал». Он с интересом посмотрел на водянистую мешанину на полу, пахло при этом почему-то мастикой. «Мастика… Мастика», — прохрипел булькающим ртом. Он весь сжался и вдруг, забыв о том, что что-то так отчаянно хотел воскресить в памяти, действительно вспомнил: «Я думал, как там Киба». Наруто неуверенно встал, ударяясь обо все и не обо что, и пошел в чью-то комнату. Пошарился. «Зачем думать, если можно написать». Узумаки с горячностью осознавал, что с недавних пор у него появился компьютер, еще неустановленный, но все же. Он заглянул под кровать, порылся в замусоренных ящиках стола, сидя на паркете с валяющимся повсюду стеклом из фоторамок. «Свяжусь с администрацией или напишу ему лично», — держал он в уме.       И действительно, с кем-то пообщаться из другого сектора возможно было только двумя способами: узнать о человеке через администрацию или воспользоваться сокращенной версией приложения, в котором были зарегистрированы многие, но не многие там сидели, а если они это и делали, то редко. Скорее в исключении. Идти в библиотеку часто казалось бессмысленным.              Наруто пополз по коридору к балкону. Глаза слипались. «Попрошу кого помочь найти».       Он упирается туловищем в решетки, и все его тело по бедра свисает в воздухе. Кричит во все окаменевшие легкие.       Через час действие пластин спадает, и Наруто находит в себе силы выйти наверх. Он находит коробку лифта с половиной сожженных кнопок и поднимается. Перед сухими глазами мигает золотом, бегают по зрачку выцветшими человечками и точками, но и это уже скоро пройдет. Он все успел просчитать: во сколько надо проснуться, каким шагом дойти до зоны, принять, дождаться, когда отпустит, и идти на семичасовую смену. Сокращенную.

***

Побег от трясины реальности можно считать полностью успешным, и он теперь с чистым разумом готовился поговорить с Учихой.       Наруто запихал в шкафчик сырую от пота форму с расходящимися повсюду жирными пятнами масла и мазута, обменял у знакомого сухпаек на пустую на две трети пачку сигарет, очень крепких и толщиной с мизинец. Кусок в рот не лез, а вот никотин растворялся в слизистой, бежал по венам как в эфире.       Хлопнув тяжелой дверью, Саске вышел во внутренний дворик. Стены со стеклами за ним синхронно вздрогнули.       — Будешь? — Наруто сравнялся с ним и помельтешил перед его лицом пачкой сигарет.       Саске не посмотрел на бордовый картон, вместо этого ускорил шаг.       — Что надо? — отчеканил Саске, ныряя подбородком и острым носом в горло черной куртки. Посередке у нее красовалась острая железка, а вместо нагрудных карманов — какие-то наклейки.       — Да просто… Давно не общались.       — Мы с тобой никогда не общались, — резко перебил Саске и свернул в другую сторону.              «Похоже, решил срезать путь», — мелькнуло в голове у Наруто.       — Тем более. А ведь мы можем.       Он послушно повернул за ним.       Ощущал прилив сил и подъем. Буквально. Словно он поднялся на самую высокую ступень, практически доходящую до атмосферы, туда, где кончается воздух и пропадает гравитация. Все, что находилось внизу, с птичьего полета, принадлежало только ему: эти ровные квадратики земли — от выжженного желтого до малахитового — входили в его владения, и маленькие букашки, выряженные в чьи-то шкуры, поклонялись ему.       Наруто успел принять еще одну пластину из зоны. Струсил и принял половинку. Его страшили последствия — найдут у него груз, — но пересилить себя не мог. Боялся ощущения слабости. И не пожалел, сейчас он мог без малейших проблем стерпеть чужую грубость и заносчивость.       Ему казалось, он способен на все: свернуть горы, вспорхнуть птицей, поднять на свои плечи сизое небо. Сейчас он был богом, Атлантом с натруженными плечами. Всем, но только не Наруто Узумаки. Он повернул туловище на сто восемьдесят градусов и шел спиной вперед. Закурил. Запахло печеными яблоками и газетой. Учиха бровью не повел.              — Твой дружок тебя бросил? И ты решил пристать ко мне?       Черные глаза потухли. В них не было ни огонька малейшего интереса. Лишь тлен.       — Не знаю. Может, и так. — Невидимые нити потянули уголки его губ, и он улыбнулся. — Или мне просто стало скучно. А возможно, я захотел проявить благодарность.       — За что?       — За руку.       Наруто помахал ладонью и засмеялся, когда, оступившись, чуть не упал на острый камень, вкопанный в землю еще до того, как могущественную державу поделили на части многослойного пирога. Он чувствовал, что время остановилось. Думал, откуда вообще появились камни.       Эти бесполезные минералы, по сравнению с деревьями, вырабатывающими углекислый газ, и водой, дающей жизнь всему живому, были просто ничем. Ничем не лучше горстки пыли после кремации, брошенной в воздух. Их специально кто-то разбрасывал по миру, чтоб разбивать затылки таким, как он? Это чья-то злая шутка? Или это предначертание. И важен в этом мире не человек — жалкое подобие разума в жалкой оболочке костей, хрящей, мышц и крови, — а этот прекрасный Камень. Чем дольше он об этом размышлял, тем смешнее ему становилось. Не камень нужен человеку, а человек нужен камню. Если он разобьет о него голову и кровь оросит глыбу, то ничего не произойдет, но если таких, как он, будет сотни и даже тысячи, то сточит ли это камень…       Саске схватил его за грудки и оттащил от крутого склона с россыпью щебня, как оспы на больном.       — Придурок! — беззлобно шикнул Саске и вытерся, будто только что коснулся прокаженного.       Учиха обошел Наруто и ступил по крошеву асфальта с виднеющейся то тут, то там травой в сторону хорошо знакомого заповедника с памятником планет и больных птиц. Узумаки показалось, что за короткий промежуток времени его ударили обухом, и разум понемногу прояснился. Он продолжил его преследовать, но на сей раз оставался бесшумным.       Саске купил привычную бутылку алкоголя, ее тяжесть была приятной. Они вместе зашли на территорию и вместе уселись на бортик у водоема. Учиха с трудом откупорил горячительное одной рукой, сжал ее коленями, а второй крутил и вертел. Наруто заметил, что вторую тот всегда держит в кармане, и вся конечность кажется приклеенной к боку.       Саске сделал первый глоток и закурил, смотрел на блеклую дымку у воды и куски лысого мяса на коротких ножках. Селезни — или кто они там — никогда не доживали до лета, от весны до середины зимы — это максимум, на который они могли рассчитывать. Ко второму месяцу года их лапки обрастут жгучим льдом и приклеятся к серому снегу, как на поделке школьника. Такой, где дитятко пластилином вылепляет фигурки животных. Селезней от льда нельзя будет оторвать, так же как и его уменьшенную версию от картона. А тельца их вспухнут и покроются трупными пятнами, от лилово-красных до черно-бордовых. Популяция еще не вымерла благодаря помощи владельца парка. Пожилой мужчина брал себе несколько парочек беззащитных созданий на зимовку — всех он выкормить не мог. В теплой квартирке с вязаными носочками и кофточками они проводили по два-три месяца, а потом он их отпускал, и они успевали плодиться.       О доброте владельца с бровями-пучками Наруто как-то рассказывал друг из двенадцатой, и он никогда не понимал, к чему эта напускная добродетель.       Разве быстрая смерть не лучше растянувшихся страданий. К чему это маска? Для чего? Не слишком ли жестоко?       Может ли причина скрываться в негласном договоре тиран-господ со смертью? Но она желала, чтобы ее жертвы были более упитанными, чтобы они настрадались за свое существование. Наруто видел эту жирную тварь со складками, прячущуюся за гнездом птиц. Она смотрела не только на них…              — Что тебе от меня надо?       Саске сделал уже пятый глоток и скурил три сигареты, белки глаз засияли, а бледные щеки покрылись румянцем.       — Ничего, — Наруто медленно к нему повернулся, — поделись.       Он потянулся к накренившейся бутылке вроде виски, а вроде самогонки. Не попробуешь — не поймешь.       Сейчас у любого напитка мог быть неоново-розовый цвет, неоново-фиолетовый, неоново-зеленый. Любой, но обязательно неоновый. Производители по какой-то причине решили, что именно такой писк моды.       — Не-а. — Саске переставил «самогонку» поближе к дереву и подальше от Наруто. — Обойдешься.       — Зажал? — Наруто хмыкнул, спрятав тень обиды.       — Если решил за мной побегать, то хотя бы не раздражай. Помалкивай.       — А я и не бегаю, просто решил составить компанию. Спиваться с кем-то ведь интереснее.       Он вдруг вспомнил, с чем когда-то хотел к нему подойти и обсудить. Повинуясь импульсу, прокашлявшись, спросил:       — Что ты в последний раз читал?       Саске ругнулся и, подняв самогон, дал Наруто.       — Пей и не задавай мне тупых вопросов.       Узумаки сделал жадный глоток, пролив пару капель спиртяги на подбородок и одежду.       — Почему тупой?       — Зачем так часто заходишь к Пейну? — ответил Саске вопросом на вопрос.       Наруто оторопел, температура подскочила.       — Не так уж и часто. Он же мой… наш начальник.       — А если начистоту? — Саске вытянул ноги и перебросил вниз. Лилово-розовые волны заката окрасили уток. — Чем у него занимаешься? Что ни день, я вижу, как ты от него выходишь.       — Ну, я беру у него подработки. И я удивлен, что каждый на моем месте так не делает. Карточек этих еле на прожиточный минимум хватает. — Наруто перевел тему. — Тебе разве не хотелось получать больше?       — А зачем? Я столько не выпью.       Он хмыкнул и встал с холодного камня. В спину начинало поддувать, а ноги затекали.       Наруто встал следом, рывком он допил бутылку и, замявшись, сказал, что купит Саске еще.       Они не торопясь покинули последние границы и добрались до ближайшего продовольственного магазина.       Железное солнце закрыло свои створки, и городишко теперь освещалось только свечением ламп, разбросанных повсюду как миниатюрные грибочки.       Наруто не хотел, чтобы все закончилось так. Его вопросы посчитали глупыми, а его самого — недалеким, навязчивым и неинтересным.       На кассу поставил сразу три бутылки, упаковку каких-то крекеров и большой пакет сероватых макарон, сбитых друг к дружке, как тесто. Тучная кассирша пробила товар, не убирая от губ толстую сигарету. Дымок затянул островок ее рабочего места, приводя кого-то в бешенство своим наплевательским отношением, но такие как Наруто и Саске этого даже не заметили.       — Пошли ко мне? — задумчиво спросил Наруто, таща бумажный пакет.       — Зачем? — процедил сквозь зубы Саске и посмотрел на него сверху вниз.       — Я кое-что тебе покажу.

***

Квартирку Наруто можно было смело назвать свалкой. Повсюду валяются металлические сдавленные банки, пустые пачки от продуктов быстрого приготовления и мятая одежда не первой свежести; пакетики чая свисают со стола комками, в доски дивана засунуты грязные носки. И все это в небольшой комнатушке на три метра в ширину и четыре в длину. Чувство стыда за мусорку испытывал еще до того, как они пересекли порог.       — Не разувайся, — бросил он Саске и зашел в ванную, находящуюся в одном шаге от входа.       Закинул белье в ведро портативной стиралки и посмотрел в мутное зеркало. Нос шелушился, он потер переносицу и вернулся к Саске.       Тот сел на матрац, скинув вещи на пол. Прямо в обуви.       — Ну не в постели же.       Наруто пихнул тяжелые бутсы Учихи в сторону, скинул пакет с курткой рядом с его бедром, забывая о содержимом. Покопался в шкафу, вытащил оттуда коробку с процессором, монитором и моток запутавшихся проводов. Поставил на стол.       — Та-дам! — Наруто лихорадочно улыбнулся, взмахнул руками в воздухе и показал на чудо техники.              — Откуда? — без толики интереса поинтересовался Саске и взял пластиковую бутыль, переливающуюся нефтью. На языке разлилось горькой смородиной.       — Где взял — там больше нет.       Ни одного стула или же кресла у него не имелось, поэтому сидеть приходилось на высокой тумбе, у которой отсутствовал ящик посередке. У тумбы в наличии имелось два глаза — два замка и разинутый рот внизу.       Кивнув самому себе, спрыгнул с тумбы и прошел на балкон, оборудованный под кухню. Взял с микроволновки кружку с цветущими на дне чаинками и, вернувшись в комнату, налил себе половину чего-то там. Учиха от кружки отказался — из горла как-то привычнее, да и не у того он человека, чтобы представлять из себя того, кем не являлся. Вдобавок у него уже давно вросла в голову странная мысль, что алкоголь теряет градусы, как и газировка свой первоначальный вкус, стоит его куда налить. Вполне возможно, что это и являлось правдой: кто бы еще сказал, как в пятой изготовляют продукты?       Наруто уселся обратно и, осмотрев технику, решился подсоединять разъемники во все встречающиеся отверстия. Саске смотрел на обезьяну с гранатой, не осмеливаясь давать советы. Сам тоже разбирался в этом не больше, чем в кибернетике, за которую на первом курсе его собирались отчислить. И то в ней он хоть что-то да мыслил, раз сдал с пятой попытки. А тут же какие-то цветастые провода, море приблуд с непонятным предназначением.       Попытке на двадцатой Наруто повезло, он не ошибся с портом, и экран замигал синим свечением и крошевом белых бликов. Он затаил дыхание.       Есть ли у правительства информация, когда у кого-то начинает работать любая техника, помимо кирпичей телевизоров?       Может, на их огромном сенсоре появляется маленькая точка, такая же крохотная, как все его существование во вселенной, и она моргает, как неопознанный объект в космосе или качающийся корабль в пустующем океане.       Сколько за такое могут дать, если не казнят? Через мгновение компьютер запищал, а внизу дисплея показался значок «нет сети». Наруто почесал раздраженное место у плеча и порылся коробке. В одном из файликов находилась мятная флешка. Он с надеждой ее подсоединил и повернулся к Саске, успевая поймать неприкрытое удивление в чужом взгляде. Но восхищался тот, к сожалению, не смекалкой Наруто.       — А это что? — Саске повертел перед собой замотанную в фольгу пластину.       — Не трогай. — Наруто резко соскочил на пол, попытался отобрать у него мятую фольгу. Но Саске держал крепко. Открыто насмехался. — Тебя не учили не копаться в чужих вещах?       — Ты имел в виду в чужом мусоре?       — Тебя не учили не копаться в чужом мусоре?       Он вырвал груз, поплотнее запаковал и засунул в небольшой карман джинс.              — Ну так что? Неужели это то, о чем я думаю? Значит, не зря все шептались. Ты с Кибой на чем-то сидел.       — Не твое дело.       Наруто посмотрел по сторонам, думая, куда запрятать, но у вселенной на «сокровище» имелись свои планы.       — Давай примем.       — Чего? Тебе это зачем? — Узумаки покачал головой и сжал крепче пластины.       — Интерес. Давай. — Он потянул его за растянутую кофту и пьяно улыбнулся.       Наруто замялся, мысленно начертил таблицу «плюсы и минусы». К плюсам относилось: возможность отдохнуть и ослабить вырывающую боль в суставах и челюсти хотя бы на час, в некотором смысле стать с Саске более честным, да и в принципе, Наруто боялся, что, услышав отказ, Учиха уйдет. А так получится, что он сможет расположить его к себе. Минусы, а точнее, минус «а вдруг Саске на одном разе не остановится?» не пересилил. У того должна быть своя голова на плечах.       — Черт с тобой. Предупреждаю, что можешь словить белку. И к слову, с алкоголем мешать нельзя, но мы уже выпили. Так что…       — Угомонись, — заткнул его Саске и забрал мешочек с фольгой.       Пластину поделили на двоих, и Наруто понимал — ему-то ничего не будет. Максимум — расслабит. А вот неподготовленному Саске и этой порции хватит, чтоб вены резать или голым по городу бегать.       — Загрузилось. Что хочешь посмотреть?       — Фото Патры.       — Патры?       — Наруто, не тупи.       Наруто ввел необходимые данные, открыл окошко с разносортными фотографиями. Саске нагнулся поближе. Столица делилась на три части, между тремя мэрами, а потому она была разношерстной, точно такой же, какую он видел лет десять назад на фотопленке, привезенной его братом. Тут и высоченные переливчатые блеском высотки, с вылизанными дорогами и новейшей техникой, упиханной повсюду. Вся техника работала сама по себе.       Баннеры сами сортировали и показывали своевременную рекламу, тротуары чистились машинами с вкусно пахнущим шампунем, по одному твоему велению складывались карточным домиком и меняли плитку в том направлении, куда ты идешь, будь это верх, низ, через здание. Панорамные окна домов транслировали одинаковую картинку какого-то места, события в ленте времени: кислотные дожди на Венере, «самоубийство» астероида, жизнь на планете TOI-700 d, звездный спиннер, голоса небесных тел, тройное затмение на Юпитере и далее, далее, далее. Своеобразное кино, чтоб расслабить зрителя. Дома строили вперемешку — одного стиля не существовало. Готика, барокко, модернизм, современность. Будто архитектор сошел с ума и напихал неупихуемое. Выглядело это, мягко говоря, странно, неуместно, смешно до колик в животе. Это было средним кольцом города. Перетекали части не сказать чтобы плавно, но и глаза не резало.       В третьем множились многоуровневые панельки, мрачные улочки и сомнительные жители. С первого взгляда и не поймешь, мужчина это, женщина или два в одном. Но это еще было хорошо, в другой раз и не определить, человек ли это, а не какая-нибудь ошибка сбрендившего ученого, порезавшего парочку людей, дохлую кошку и дольки лимона на кусочки, а потом сшившего это цветными нитками и сверху обвязавшего леской. Так, на всякий случай. И центр — самый прекрасный, по мнению Учихи. Исполинских размеров администрации, гостиницы, торговые центры, — и все в цвете слоновой кости. Огромные пространства. Мечта.       Саске остановился на гигантском здании — наполовину яйцо, наполовину муравейник, — внимательно разглядел светящееся малиновым звездное небо. Такого он никогда не видел и молился, что оно настоящее, это не чья-то злая шутка, не мазки талантливого художника и не сгенерированная картинка. Он прикусил фалангу пальца. Увидеть бы вживую…       — Не знал, что тебе так нравится Патра, — улыбнулся Наруто и выпил пятую по счету порцию непонятно чего, взятого по скидке.       — А тебе разве нет? — прохрипел Саске.       В горле сильно пересохло, и он залпом допил первую бутыль. Пульс застучал быстро-быстро, и он начал видеть и чувствовать то, что совсем нереально. Всего на миг ему почудилась сгорбленная фигура отца, спрятавшегося под дверкой балкона. На шее у него был завязан ремень. Фугаку хохотал и захлебывался. По штанам потекло.       — Ого, — присвистнул Наруто, — не сказать, что не нравится. Просто я реалист. Я скорее начальником завода стану, чем там окажусь.       — Надейся, — съязвил Саске и откинулся на стену, чтобы перестать пялиться на стеклянную дверь.       Говорить враз расхотелось, окружающее теперь крутилось в вальсе и приобретало смешные линии.       — А я об этом и не мечтаю, — заспорил Наруто и, шмыгнув носом, быстро напечатал что-то на доске. Подлез к Учихе. Поясницу тянуло от целого дня на ногах и неудобного положения на тумбе. — Вот.       На экране показались мутные кадры с А-4. Длинные, но узкие переходы с чугунными перекрытиями, проржавевшая окружность с пляшущими в определенном темпе и строе рабочими. Снимков было не так много, и на тех, что были, Саске не заметил ни одного счастливого человека, хотя бы на малость. Шестеренки и пружины в сломанном механизме.       — Ты серьезно?       — Вполне. — Наруто улыбнулся и принялся объяснять: — Они все заняты благой целью, работают сообща, и у них не появляется бессмысленных вопросов, что и почему. Да и тем более, мы же с тобой оба учились на смотрителей, — он ткнул в Саске пальцем, — должен понимать.       — Меня родители заставили. — Бесцветно. — Посмотри на себя и на них. Картонки, лишенные эмоций. Кроме этой грязи и тьмы, ничего и не видят. Кроты… — Заметив, что заводится, он остановился, отпил бражки и продолжил: — Ты туда точно не впишешься.       — Почем знать. — Наруто поджал губы. — Может, и впишусь.       — Да-а, и почему же тогда не доучишься?       — Дай карточек, — Наруто протянул ему ладонь, — на целевое меня больше не возьмут.       Саске усмехнулся и поискал по карманам. Пачка оказалась пустой, только крошки табака да жвачка, приклеенная внутрь. Наруто передал ему слегка помятую сигарету и дал прикурить.       — Хотел бы, давно уже что-нибудь придумал. Все это — просто пустой треп. — Учиха закинул голову вверх и посмотрел в черную точку на потолке. Его отвлекли звуки работающего телевизора соседей сверху. Шумело. Он слышал крики людей с региональных игр. При этом он не забывал, что это последний этаж. Он сжал кулаками ушные раковины и постарался смотреть только на Узумаки. Обращать внимание только на него и сжатую в зубах бумагу с табаком. — Сам у Пейна грязную работенку выполняешь и на что просаживаешь? Алкоголь? Девчонки? Наркотики? — Хрипло.       — Ты меня сейчас пустозвоном назвал?       — Не только. Еще и тряпкой.       Алкоголь ударил в голову слишком резко, желание нарастало, и, потеряв связь с реальностью, он потушил бычок о чужую ключицу. Саске скалился. Это могло показаться нечаянностью, возможно пальцы дрогнули, а сидели они слишком близко. Но зачем кого-то обманывать? Он решил ответить знакомым себе языком.       — Вот что ты мне сейчас сделаешь?       Кожа вмиг покраснела и вспухла.       — Ты псих! — Наруто ударил наотмашь и быстро стряхнул с себя пепел.       — Вот видишь. — Саске полностью растянулся на кровати. — На боль следует отвечать болью. — С несокрушимой уверенностью.       — Если на боль следует отвечать болью, то, по идее, тебе следует засунуть меня под пресс.       В нем клокотала жгучая обида, поднимающаяся от желудка и вставшая комом в горле. Он думал, его сейчас вывернет наизнанку.       — В рамках разумного. Но вот сейчас тебе не следовало терпеть.       — Ах, не следовало терпеть.       Наруто унял дрожь и достал последнюю никотиновую палочку. Зажег. Ему не нравилось, в какой парадигме жил Учиха, и тем не менее он решил играть по чужим правилам. А завтра он сможет все спихнуть на вещества, давление со стороны и немалое количество спиртного. Он нагнулся над расслабленным телом, сильно затянулся и затушил сигарету, отзеркалив будущий шрамик на Саске.       — Сейчас я правильно поступаю?       — Мгм. — Саске ухмыльнулся, закрывая веки.       — И зачем?       — Иногда это бывает полезным.       — Обдолбанными тушить друг о дружку окурки?       — Иногда так и надо. Тушить о себя окурки.