Трофей

      Много лет назад Вики уже приходилось совершать выбор в пользу абстрактного зла, ведь в свое время она приняла сторону тёмных сил. Путь к всеобщему уважению и признанию для демонов никогда не был очерченным и прямым, в то время как для амбициозных, талантливых ангелов открывались любые двери. Подобные темы отзывались в груди ноющей и неутолимой тоской. Слова Голода, бесспорно, являлись провокацией и были сказаны лишь для того, чтобы в очередной раз напомнить, что прежний уклад жизни необратимо оборвался, и теперь всё будет иначе. Безучастно наблюдая, как всадник раздевается, Вики вновь дернула рукой, вынуждая холодный металл наручников вонзиться в тонкую кожу. От страха и боли хотелось кричать, но девушка в полной мере усвоила урок и лишь сдавленно простонала, безмолвно ругая себя за несдержанность. Не смея первой начать диалог, Вики шумно выдохнула, бесстыдно перемещаясь взглядом по обнаженному подтянутому торсу мужчины. Бледная, почти прозрачная кожа, имела уникальный голубоватый оттенок и казалась фарфоровой. Длинные черные волосы небрежно спадали на плечи, подчеркивая строгие черты лица своего обладателя. Неторопливые движения выдавали хищную агрессию, Голод намеренно тянул время, изводя пленницу томительным ожиданием.       Наконец сбросив с себя всю лишнюю ткань, мужчина придвинулся ближе, прохладной ладонью ловко стаскивая задранное платье. Испытывая жгучее чувство стыда, девушка немного приподнялась, чтобы облегчить задачу. Мужчина уже не первый раз избавлял Вики от одежды, но сегодня все было иначе. Теперь согласие на близость не требовалось, Голод присвоил чужое тело и считал, что имеет право распоряжаться им по своему желанию. Потянувшись к принесенным недавно предметам, зажег фитиль восковой свечи, пару мгновений ожидая, пока пламя разгорится.       — Демонов не страшит огонь и жар.       Поднеся расплавленную горючую жидкость, Голод оставил на груди девушки несколько крупных капель, которые мгновенно застыли, стянув кожу. Вызывая сильный дискомфорт, на бархатистом полотне появлялись новые ожоги, плоть становилась чувствительнее и податливее. Старательно заливая воском раны и ссадины, мужчина внимательно следил за реакцией жертвы, подмечая малейшие изменения в мимике. Глухо застонав от боли, Вики уже не пыталась двигаться, осознав всю бессмысленность этой затеи. Когда застывшие метки покрыли значительную площадь, а свеча заметно уменьшилась в размерах, Голод остановился.       — Ангелы не боятся холода. Погасить греховную страсть для них особая задача, смысл их жизни. При этом они скользкие и переменчивые, твердые, но хрупкие. Согласна со мной?       Сквозь пелену боли Вики едва могла уловить смысл сказанных слов, а к глубоким размышлениям и вовсе была не готова. Сохраняя молчание, девушка с ужасом наблюдала за движением тонких пальцев, которые уже перебирали ледяные кубики, лежавшие в глиняной, расписной вазе.       "Откуда у тебя лед, как же ты готовился? — с удивлением успела подумать Вики, прежде чем сомкнуть глаза, — Неужели заставил слуг сделать его для тебя? Не любой бессмертный способен воду в твердое состояние обратить."       Свежих ожогов коснулась колючая прохлада, ослабив режущую боль. Удовольствие длилось не больше минуты, и вскоре морозные иглы пронзили кожу, вызвав новую порцию мучений. Растаявшая вода неприятно стекала по ребрам, пропитывая простыни, находившиеся под девушкой. Ледяные струйки лениво сползали от самой груди к животу, вызывая табун мурашек. Испытание холодом выдержать оказалось проще: пленница сумела сохранить самообладание, не проронив ни звука. Мужчина самоуверенно усмехнулся, явно довольный таким результатом.       — Ангельская натура, признанная демоном.       На лбу Вики проступила испарина, волосы липли и путались. На щеках заиграл легкий румянец, а уголки рта нелепо дрогнули. Тише, чем обычно, девушка все же ответила.       — Ты ничего о нас не знаешь.       Мужчина бросил на измученную беглый снисходительный взгляд, обвивая холодное тело цепкой требовательной ладонью. Припав с настойчивым поцелуем и не отрываясь от манящих губ, наспех отстегнул металл от изголовья кровати. Получив долгожданную свободу, девушка инстинктивно придвинулась ближе, невесомой тяжестью оплетая плечи всадника дрожащими руками. После странных игр привычное тепло ощущалось, как награда, Вики охотно разомкнула губы, ответив на жадную ласку. До боли вгрызаясь в губы мужчины, Вики чувствовала, как накатывающее желание понемногу затуманивает рассудок.       В присутствии всадника пленница никогда не теряла сил и оставалась собой в полной мере, однако сейчас уже не была уверена наверняка, способна ли контролировать пьянящее нарастающее возбуждение. Поцелуй завершился сам собой, когда Голод резко повернул пленницу набок. Переместившись к шее бессмертной, мужчина выводил на коже невидимые глазу узоры, оставляя сверкающие дорожки слюны. Задевая ожог, нанесённый ранее сигаретой, всадник иногда срывался на мелкие поцелуи, беспощадно покусывая до круглых следов. Ритмичные движения становились рваными, покои напомнил звон бьющихся друг об друга тел. Послушно выгибаясь навстречу, Вики завела руку назад, укладывая её на лицо Голода. Продвинувшись к волосам, пропустила жесткие пряди между пальцев, с силой оттягивая их на себя. На подобную непростительную смелость всадник отреагировал решительно и холодные подушечки пальцев надавили на многочисленные открытые раны. Удовольствие накапливалось стремительно, и, добравшись до высшей точки, партнеры несколько мгновений лежали неподвижно, наслаждаясь угасающим послевкусием.       Вики спрашивала себя, действительно ли перспектива оказаться в лапах всадника так ужасна? Чего он заслуживает на самом деле: ненависти или преданности? Такие разные эмоции в сущности имели схожую природу, а потому девушка не могла дать себе четкий ответ. Смирившись и приняв новую для себя роль, пленница робко потянулась к тонкому покрывалу, укутывая замерзшее тело. Когда искрящееся наслаждение рассеялось, Голод оттолкнул девушку от себя и потянулся к плоскому футляру, вытягивая сигарету.       — Повернись.       Глубоко затянувшись и выдохнув в лицо Вики густое облако едкого дыма, расслабился, вальяжно устраивая голову на подушке.       — Считаешь, что я о вас ничего не знаю? Теперь будет возможность узнать. Тебе придется мне рассказать.