На земле, где была пролита кровь, прольётся она дважды. Зацветет жасмин в руках ведающего. Ведающий ждёт, ведающий знает. Наречённый вновь окажется на родной земле, пустит кровь, что станет началом конца. Союз состоится. Колесо Сансары запущено.
— И знаешь, после приезда сюда я долго думал, о чём она говорила. Но в голове ничего не сходилось, пока не появился ты в моих снах, — признается Чимин. Ему нечего больше скрывать, правда будет ключом к правде Чонгука. — Я снился тебе? — Чонгук не удивлен, но ему лестно, что Чимин признался. — Да. Снился… Полагаю, что ведающий — это ты. А жасмин, что зацветёт в твоих руках — это я, — истерично хихикает Чимин. Свою часть пророчества Чонгук выучил наизусть. Знает, что Чимин станет началом конца. Знает, что с его приходом в дюжине произойдут изменения. И теперь, услышав первую часть сказанного, Тхакур уверен во всех своих догадках. — Давно я снился тебе? Примерно когда? — Чонгук уверен, что видели они идентичные сны. — День третий или четвертый. После того… — Как мы встретились около храма, — заканчивает Чонгук. — Я тоже тебе снился…? Чонгук кивает. Наступает минута тишины. Чимин лишь надеется, что сны их были не схожи, ибо тогда альфа знает о его связи с Юнги. Чимин пытается осознать происходящее, а Чонгук думает, нужно ли делиться своей частью пророчества. Там явно говорится о том, что омега — его наречённый. И тогда возникнут вопросы, а альфа не хочет сейчас рассказывать Чимину о связи, о ритуале. Он точно не готов к такому. Правду нужно рассказывать частями, иначе счастье, что настигло Чонгука, может улизнуть из рук на раз-два. — Я бы хотел попросить у тебя кое-что, — осторожно начинает Чимин. — Мне нужен человек, доверенное лицо, как Ману. Спасибо, что нашёл персонал: они вежливы и учтивы, но мне нужен кто-то, кто будет всегда рядом. — Хм, я подумаю над этим. Поищу кого-то из своих людей, — соглашается Чонгук, понимая, что это правильно. Он не всегда сможет следить за Чимином, а водителя мало. — Спасибо, — Чимин встаёт с места, проходит ближе выходу в сад. — Когда ты представишь меня дюжине? — Ещё рано, Чимин. — Всегда будет рано, и я всегда буду недостаточно готов, — не смотря на альфу, произносит Чимин. — Я хочу знать их в лицо. Сейчас я изучаю лишь слова, а они — ничто. Просто информация, которая едва усваивается в моей голове. Я привык изучать всё на практике. Чонгук бросает взгляд на натянутую, как струна, спину. Тут же жалеет об этом. Ему кажется, что у этого омеги целый шкаф одежды, которая может свести с ума Чонгука. Часть открытой спины призывает инстинкты альфы обостриться. Карамельная кожа привлекает, Чонгук видит россыпь маленьких родинок, словно созвездия, на спине. Тхакур встаёт с дивана, неспешными шагами направляется к омеге, что стоит и смотрит на небольшой фонтан у пруда. В голове Чонгука идеальная жизнь, о которой он начал мечтать не так давно. Уютный дом, любящий супруг, который будет окутывать любовью и заботой. Теплая ладонь ложится на оголенную спину Чимина. Слишком открыто, слишком правильно. Омега вздрагивает от прикосновения, не двигается и сам не понимает почему. Тяга его к прикосновениям нездоровая, а происходящее с ним — неправильное. Юнги ревнив, слишком ревнив… во что же выльется всё происходящее с ними. Вчера он звонил родителям, рассказал немного о своих делах, но так и не смог признаться, что теперь он в родовом гнезде живёт и знаком с одной из влиятельных семей. Чимин подумает об этом позже и обязательно расскажет им. До Юнги он так и не смог дозвониться. Никто не подошёл к телефону. Да и что говорить Чонгуку? Его всё же стоит оповестить о приезде альфы. Но что-то омеге подсказывает, что Тхакур будет в дичайшем бешенстве. Злить альфу не хочется, расскажет ему всё потом. Как время придёт. — Тебя что-то беспокоит, и я не могу понять что… — нежно произносит Чонгук. — Скажи мне, что такое. — Я в смятении. И даже не знаю, на чём себя сконцентрировать. Моя жизнь изменилась. Я приехал сюда за ответами, но, кажется, не был готов услышать их, — вздыхает Чимин. — И, несмотря на это всё, я хочу продолжить копать, хочу узнать, что произошло тогда и что происходит сейчас. Ты тоже говоришь загадками, цедишь мне правду, давая по каплям, и я бы хотел злиться на тебя, но не могу, — признается Чимин. — Ко всему прочему, мне придётся же перенимать дела: гостиницы, шахты. А я ничего в этом не смыслю, я обычный учитель иностранных языков. А ещё я скучаю по своим родителям, очень сильно. — Правда — это короткое одеяло. Одеяло, под которым всегда мерзнут ноги. Его можно натянуть, завернуть, но его всегда не хватает. Можно ворочаться, брыкаться, но укрыться им нельзя. Чимин разворачивается к Чонгуку и заглядывает в глаза: его зрачки бегают от одного глаза к другому. Альфа не убирает руку со спины, считает это ненужным. Ему наоборот же хочется ближе, больше. Ладошка ложится на крепкое плечо, слегка сжимая бархат чёрной ткани. — Хочу посетить храм и помолиться за родителей, — Чимин прикрывает глаза, вдыхает успокаивающий аромат лаванды и мускатного ореха. — Хочу принести подношение. — Мы можем поехать вместе. У меня всё равно дела в храме, а Ману отвезёт тебя потом домой. Вместе… Чимин должен привыкнуть к этому слову в контексте с Чонгуком. Им многое предстоит совершить вместе, и это только начало начал. Матушка сказала дать ему шанс, и Чимин попробует. Беди кивает, соглашается и просит Чонгука подождать немного, чтобы забрать в спальне сумочку. Дорога в храм оказалась недолгой. Чонгук купил Чимину подношение богине и велел служителям храма разобраться с животинкой, что принесут в жертву. — Я буду в кабинете: мне нужно поговорить с Зитой, скоро фестиваль. Как захочешь уехать, скажи, — наказывает, словно ребенку, Чонгук. — Только сам не уходи. Тхакур должен был обсудить с девадаси некоторые дела, связанные с подношениями и будущим фестивалем, до которого осталось не так много времени. Альфа скрывается за уже знакомыми дверьми, оставляя омегу одного. Чимин, совершив омовение, подходит к алтарю Тёмной Матери, приседает на колени. Кем бы ни были его родители, какие бы вещи они не совершали, Чимин жалеет, что не смог узнать их. Жалеет о том, что произошла такая трагедия, и в какой-то степени винит себя. Что, если он виноват в произошедшем? Ведь целью мог быть он, и тогда все погибшие в том доме окажутся на его совести. Омега не выдержит этого. Чимин молится, долго молится. Не забывая о родителях, что воспитали его. Просит богиню помочь ему в будущих делах и явиться к нему. Ему кажется, что он потерял с ней связь. — Не дай мне совершить ошибок, о Великая, — шепотом произносит Чимин. Беди встаёт с колен, проходит дальше, заглядывая в соседние комнаты, но не видит никого из служителей, с кем бы мог поговорить. Лезть в дела Чонгука он не хочет, да и смысла не видит. Омега вспоминает, что у входа стояли небольшие торговые палатки, решает взглянуть на товар и скоротать немного времени, после чего отправиться домой. Он выходит наружу под палящее солнце и проходит чуть вперёд. Омега щурится, пытаясь привыкнуть к яркому свету, и не сразу видит поднимающихся персон. — Чимин! — слышится радостный возглас. — Вот это встреча! Омега слышит знакомый голос и вздрагивает. Поднимает взгляд, встречая недавно приобретенную знакомую. Девушка сегодня в сари пудрового цвета, а чёрные волосы ниспадают по худым плечам. — Парвати, — улыбается Беди. — Рад вас видеть. — Всё же судьба благоволит мне, — девушка подходит ближе. — Так рада вас видеть, столько дней я приходила в кафе, но вас так и не встретила. Не выдержала и спросила у персонала, куда же вы запропастились, а они мне сказали, что вы вещи собрали и уехали. Думала, уже улетели в Англию. Чимин тянет улыбку, но от слов ее мурашки пробегают. Уж слишком она… навязчивая. От знания, что она искала его и интересовалась в гостинице, становится тошно. Беди не понимает, зачем ей это нужно… Они ведь пообщались тогда от силы минут пятнадцать. — Так получилось. Нашлись родственники, у которых я остановился, — отчасти он не врёт, да и правды говорить ей не должен. — Пока я вас поймала, хочу пригласить на ужин, — девушка копается в сумочке в поисках какого-то клочка бумаги. — Весело проведём время! Вы мне расскажите про Англию, а я поделюсь с вами самыми свежими сплетнями Бенгалии. Мне очень многое известно. Чимин должен отказаться, не хочет он с ней связываться. Не хочет. Омега оглядывается по сторонам, ищет хоть где-то своё спасение. Не знает, как отказать Парвати. Жалеет о том, что матушка не научила отказывать таким людям. — Нашла! Вот мой адрес, — девушка поднимает глаза, и взгляд её меняется. Чимин не понимает, что за изменения в настроении. Только что она улыбалась и пылала ярко, словно костёр, а сейчас её губы сжаты в тонкую линию, глаза отдают лёгким оттенком неприязни и восхищения одновременно. И только когда на хрупкие плечи ложатся уже знакомые руки, Чимин понимает. Чонгук вырастает за омегой, словно стена. И пусть он находится сзади, Беди чувствует себя в безопасности. Девушка напротив понимает, что с её лица слетела маска дружелюбия, а глаза смотрят на руки Чона, что держат Чимина. Верхняя губа дёргается с неким отвращением, но омега тут же возвращает дежурную улыбку на лицо. — Господин Тхакур! — первой заговаривает девушка. — Доброго дня, Парвати, — бесцветно бросает Чонгук. — Ты закончил? — мягче обращается Чонгук к омеге. — А? Да, закончил, — Чимин неосознанно вжимается в крепкую грудь. — Так что насчёт ужина? — всё же повторяет Парвати, в руках её до сих пор листочек. — Ужин? — Чонгук смотрит на омегу. — У господина Беди очень много дел, я не смогу отпустить его к тебе. Нам нужно готовиться к собранию. — Господин Беди? — удивлённо спрашивает Парвати. — Какая честь! А столько говорили о вас, думали слухи. Я всё это время обращалась к вам неофициально, ведь вы не похожи на наследника одной из главенствующих семей… Чимин слышит в этих словах оскорбление. Омега попыталась опустить его, показать, где его настоящее место. Беди улыбается на её слова. Он должен привыкнуть к этому: ведь она не последняя, кто попытается поставить Чимина на место. — Нам пора, Парвати. Чонгук не ждёт ответного прощания, берёт Чимина под руку и уводит прочь. Они обходят храм по тропинке, ведущей в сад. Его величина удивляет омегу. Они идут вглубь сада, всё так же держась за руку. В дали, под раскидистыми ветвями большого дерева, на скамье, вчитываясь то ли в книжку, то ли в записную книжку, сидит юноша. Заметив брата с омегой, Тэхён убирает вещицу во внутренний карман. — Какая удача! — восклицает тот. — Рад видеть тебя. — Привет. Чимин в первую встречу был осторожен к мальчишке, но сейчас он чувствуется иначе. Тэхён очень открытый и улыбчивый. Беди думает, что они смогут найти общий язык, ведь альфа кажется очень близким по духу. — Теперь мы можем нормально познакомиться, Чимин. Я Тэхён Тхакур, брат этого грозного дяди. Очень рад, что ты теперь с нами. Чимину приятно слышать это. Слова Тэхёна звучат искренне, что очень радует омегу. — Брат, отдаю тебе его в руки. Позаботься о нём, а то ошиваются там некоторые, на ужины зовут, — Чонгук смотрит на Чимина, но слова его обращены брату. — Она же, наверное, просто хотела подружиться, — мнётся Чимин. — Помни, что я говорил: не доверяй кому попало. Мне пора идти, — Чонгук всё это время не отпускал руку омеги. Альфа поднимает её, целует костяшки. — Будь осторожен. Старший Тхакур скрывается за стенами храма, оставляя Чимина со смешанными чувствами. Но Тэхён быстро перенимает на себя внимание. Он подхватывает омегу за руку, улыбается своей квадратной улыбкой, подмигивая. — Итак, мой дражайший друг. Не хочешь приодеться? — хитро произносит Тэ. — У нас скоро праздник в доме, и можно повеселиться. — Но Чонгук ничего не говорил мне об этом. Не думаю, что он ждёт меня там… — А мы сделаем ему сюрприз, — подмигивает младший наследник. — Пойдём.****
Дом Тхакуров сегодня искрится радостью и счастьем. Наступил долгожданный день рождения близнецов Намджуна и Джина. Весь дом наполнился гостями с утра. Детки бегают по дому и саду, воруя сладости и хвастаясь подарками. Чонгук, завершив свои дела, спускается вниз ко всем, вдыхая свежий вечерний воздух. Мужчина берёт со стола бокал вина, проходит дальше в поисках отца и дяди. Альфы стоят чуть поодаль ото всех, переговариваясь о чём-то своем. Чонгук со вчерашнего вечера не мог поймать Тэхёна. Хотел узнать, как дела у Чимина и всё ли хорошо. Но так и не нашёл его. Альфа мог бы позвонить, но знает, что телефонного разговора ему будет мало: он лишь раззадорит его. — Где твой брат? — спрашивает Намджун. — У меня тот же вопрос к вам, — Чонгук отпивает пару глотков напитка. — Последний раз видел его в храме, потом я попросил отвести Чимина домой и всё. — Я его не наблюдал, — подмечает отец. — Ты же знаешь, ему лишь бы на глаза не попадаться. Думает, что я повешу на него непосильную ношу, — отец Гука вздыхает. — Значит, Чимин? И как ему дом? — Если ты собираешься спорить со мной вновь, оставь. Я не потерплю этого вновь. — Сколько можно? Ведёте себя как неполовозрелые мальчишки, — отрезает Намджун. — Маниш, тебе стоит свыкнуться с мыслью, что Чимин станет частью нашей жизни. Наследник с благодарностью смотрит на дядю. Джун всегда оказывается на стороне ребят. Возможно, дело в том, что семьёй он обзавелся очень поздно. И ребятишки были для него точно родные сыновья. Чонгук обводит взглядом толпу. Собрались сегодня все: бо́льшая часть родственников Банерджи и Тхакур. Вся дюжина и соседи с улицы. Альфа не любит это, пусть и его статус этого требует. В голову закрадывается шальная мысль: поехать чуть позже к Чимину и провести там остаток вечера. Чонгук замечает матушку, воркующую с Джином и другими омегами. Гук рыщет взглядом дальше, замечает прибывшего друга и оставляет дядю и отца, уходя к Чопре. — Выглядишь так, словно ищешь себе супруга, — смеётся Кир. — Как дела? — Брось, я только закончил с делами и спустился вниз. Тэхёна не видел? — на всякий случай спрашивает Чон у друга. — С появлением Чимина в моей жизни я совсем не успеваю с делами разобраться. Киран довольно цокает при упоминании омеги. — Да, он в дом с кем-то забегал. Лишь мелькнувший затылок промчался перед глазами. Всё в порядке? — Не знаю, странное предчувствие у меня. Pal - Javed-Mohsin, Arijit Singh. Чонгук не может объяснить, что происходит, но что-то щекочет его изнутри. Занятый разговором с Кираном, он не сразу обращает внимание на шепчущихся людей, что смотрят в одну сторону. Тхакур оборачивается, пытаясь разглядеть то, что видят все. Он стискивает бокал в руках, сжимает челюсть. Сквозь толпу Чонгук видит брата в компании с Чимином. Кажется, что из лёгких альфы выбили воздух. Он взгляда не может отвести от омеги, что грациозной походкой вышагивает под руку с его братом. Чонгуку кажется, что Чимин вышел прямиком из снов его. Омега облачён в традиционный наряд глубокого синего цвета, что так идеально сочетается с карамельной кожей и оттеняет цвет янтарных глаз. Тхакур готов отдать голову на отсечение, что это тот самый шервани, подаренный им. Под дорогой тканью глубокого цвета нет ничего. Шервани застегнут на пару тройку пуговиц, открывая вид на полоску карамельной кожи живота. Свободные брюки удлиняют его и без того стройные ноги, подчеркивая фигуру в нужных местах. Альфа и шагу сделать не может, боясь за окружющих. В нём бушует радость и злость одновременно, и он не знает, какому из чувств должен отдать поводья сейчас. Взгляды гостей обращены к Чимину. Окружающие прекрасно понимают, кто он, и не скрывают своего удивления, лишь наоборот. Их шёпот слышен во всей Бенгалии. Но Чимину нужно отдать должное: держится он достойно. Омега под натиском взглядов едва держится, сжимает подставленную руку Тэхёна и ищет взглядом знакомые глаза. Когда янтарь сталкивается с обсидианом, становится легко. Напряженные плечи опускаются, и омега следует за младшим наследником. — Чонгук, это то, о чём я думаю? — тихо спрашивает Киран. Но Чонгука сейчас нет. Он не слышит ничего и не видит никого, кроме Чимина. Сколько дней он жаждал увидеть омегу в традиционном наряде. Сейчас Тхакур готов выть на луну. Прекрасен до ярких пятен перед глазами, невероятен своей красотой и изяществом. Кажется, будто окружающие исчезли: в саду лишь Чонгук и Чимин, смотрящие друг на друга, не моргая. — Братец, праздник не твой, но я с подарком, — весело говорит Тэхён. — С тобой я поговорю об этом позже, — грозно произносит Чонгук. Но его взгляд теплеет, когда он переводит его на Чимина. — Ты прекрасен, тебе так идёт, — шепчет Тхакур. — Спасибо, что надел мой подарок. Ещё одна гора с плеч падает. Чимин слишком волновался, критично осматривая себя в зеркало. И даже слова Тэхёна никак не могли успокоить его. Омега, конечно, уверял себя, что делает он всё это лишь для того, чтобы не ударить в грязь лицом перед огромным количеством гостей. И вовсе это не ради альфы, что так восхищенно смотрит на него. Нитья, стоящая с другими гостями, направляется к сыновьям, не веря своим глазам. Она останавливается чуть поодаль, боясь придвинуться ближе. Глазам поверить не может, что происходящее реально. Чонгук наконец-то замечает матушку, что стоит совсем рядом, и протягивает ей руку, приглашая подойти ближе. — Чонгук… — матушка подходит близко. В её глазах стоят слезы. — Это он? — Да, мам. Нитья приоткрывает рот, готовая расплакаться прямо сейчас на месте. Её глаза скачут по лицу Чимина, ведь он так похож на покойных родителей. Женщина тянется к омеге, не сдерживает порыв, и крепко обнимает его. — Живой и здоровый! — причитает омега. — Живой и здоровый! Я так рада, я так рада! Омега прикрывает глаза: он не ожидал такого. Но обнимает омегу в ответ, чувствуя, как женщину немного потряхивает. Её руки гладят спину, прижимая к себе ближе. На короткое мгновение омеге кажется, что сейчас обнимает его мама. Становится тепло и уютно в объятиях матери Гука. — Прости, мой золотой, — шепчет Нитья. — Я очень расчувствовалась. Так рада познакомиться с тобой воочию. А то лишь разговоры о тебе и только. Мальчики настолько сильно заинтриговали, — улыбается мать Чонгука. — А Чонгук так вообще словно злобный дракон, что не хочет делиться своей драгоценностью. — Я тоже рад, госпожа Тхакур, — мягко отвечает Чимин, смущаясь от слов. — Мы с Чонгуком не думали даже… Нитья отодвигается так, чтобы взглянуть в глаза Чимину. Трясущимися руками убирает непослушнные пряди за ушки. — Чонгук даже не предупредил нас… — выдыхает женщина. — Чонгука тоже не предупредили, — ворчит Гук. — Скажи спасибо младшему. — Ничего, всё прекрасно, — Нитья берёт омегу за руку. — Мы сейчас со всеми пообщаемся. Держи голову выше, смотри на всех свысока и улыбайся уголками губ. Они не достойны твоей широкой улыбки, дитя моё. Женщина уводит Чимина в кишащий пираньями бассейн. Но это было неизбежно, наследнику одной из главенствующих семей стоит пройти инициацию. Беди для присутствующих как диковинная зверушка, становится не по себе от этого. Но мать и Джин окружают омегу с двух сторон, не давая слишком близко подойти к нему. — Друг, — Киран хватает альфу за предплечье. — Это что за чудо? Это он? — Он, — чёрные глаза Чона неотрывно следят за омегой. — Тэхён, горжусь, — произносит Киран. — Как сумел привести его? — У нас много общего, оказывается. Он очень общительный и прелестный, — довольно улыбается младший наследник. — Быстро согласился. И наряд мы подбирали долго, а макияж как он долго наносил. Но он и так прекрасен… — в голосе Тэ неподдельная искренность. — И знаешь, брат, чтобы он не говорил и как бы не противился твоим действиям, я чувствую, что ты что-то значишь для него. Это всё для тебя. — Не стоит давать мне ложных надежд. Он это сделал лишь для того, чтобы произвести впечатление на гостей. Чонгук хочет верить словам брата, даже очень. Но не даёт себе ложных надежд, ведь они только разжигают его. Тхакур-старший смотрит на Чимина, что общается в окружении омег. Сердце в тиски сжимается от улыбки, от ярких глаз. Хочется схватить и сбежать прочь. Прочь от чужих глаз и вопросов. — Прекрасный праздник, — раздается рядом голос Хосока. — Вы так хорошо постарались. — Можешь благодарности высказать матушке и Джину, — произносит Тэхён. — Я бы с великим удовольствием сделал это, но смотрю, они заняты. Очень интересная особа. Уж не сына Аниша Беди вы привели? — Его не нужно приводить, — высказывается Тэ. — Он пришел сюда, потому что имеет на это полное право. — Несомненно, — вскидывает руки Шарма. — Я не спорю. Просто большинство из дюжины всё ещё сомневаются… Все волнуются, вдруг он несчастье может принести в нашу налаженную систему. «Как же… Налаженную», — про себя усмехается Чонгук. — Не говори то, за что можно получить, Хосок, — медленно произносит Чон. — Узнали ли вы, господин, об альфе, который зовется как Мин Юнги. — Мне незачем узнавать о чужаках. — Думаю, стоит, — хитро произносит Хосок. — Я вижу ваш взгляд. Вижу, как смотрите на него. Хочу, чтобы вы были осторожнее, ведь столько лет жить, где никто не следит за правилами приличия… Он мог быть давно помечен, — вздыхает Хосок. — Закрой рот… — И нам неизвестно, насколько чиста кровь. Семья и так запятнала себя до такой степени, что редко кто вслух хочет произносить их фамилию… — Молчи, пока не поздно, — последний раз предупреждает Чонгук. — Хосок, ступай отсюда. На нервах лишь играешься. Ваша чёртова манера семьи Шарма никому не сдалась. Катись отсюда, лис! — возмущается Киран. — Я вас уверяю, господин. Он связан отношениями с неким рыжеволосым альфой. Спросите, — Хосок исчезает как можно быстрее после сказанных слов. Belki-Akustik - Dedublüman — Брат… — Друг, не стоит, выдохни. Ты ведь знаешь, что у Шармы язык длинный. Я бы и слову его не доверял, и тебе не советую. Ходит тут, своей лисьей мордой тычется. Чонгук выдыхает очень шумно. Он согласен с другом: верить словам Хосока — себя не уважать. Но сейчас его шестое чувство подсказывает, что стоит прислушаться к этим словам. Ведь прожитые годы в Англии могли оказать на него влияние. Чонгук сжимает руки, чувствует, как злость охватывает его, и решает наконец-то отдать поводья ей. С него хватит. Сегодня он добьётся правды от Чимина. Ему не хочется выставлять себя посмешищем перед другими. Ведь если омега связан с кем-то, это скоро вскроется, и тогда об этом будет знать каждая живая и мёртвая душа. Чонгук оставляет Кирана и Тэхёна, стремительно сокращая расстояние. Тхакур хватает Чимина за руку, не беспокоясь о том, что скажут окружающие. — Извините, я украду его у вас, — Чон бесцеремонно уводит из круга омегу. — Что с тобой? — взволнованно спрашивает Чимин. — Ты зол? — спрашивает Беди, когда они отходят от толпы, что провожает их взглядом. Чимин чувствует злость, смятение и, кажется, что-то похожее на ревность. Тхакур, не выпуская его руки из своей цепкой хватки, ведёт за собой в кабинет. Чимину немного не по себе: он боится, что сделал что-то не то, чем вызвал злость Гука. Он едва поспевает за ним, не успевая даже осмотреться по сторонам. Наследник открывает дверь, заталкивая Беди в кабинет. — Да что с тобой, Чонгук? — не сдерживается Чимин. — Я что-то не так сделал? — Не лги мне. Ответь как есть, мне нужно знать правду, Чимин! — Чонгук закрывает дверь и проходит к столу, опираясь на него руками. — Ты связан с кем-то? — Что? — усмехается Чимин, чувствуя страх. — С чего я вообще должен отвечать на вопросы, если ты на мои не отвечаешь толком? Омега пятится назад, чувствуя икрами небольшой столик. Следит за альфой, что проходит в глубь кабинета. И без того тёмные глаза стали еще чернее. — Не играйся со мной! Я должен знать! — рычит Гук. — Всё, что связано с тобой, напрямую имеет отношение ко мне! — Да с какой стати? С меня хватит, Чонгук! — Чимин начинает расхаживать по кабинету. — Я терплю всё, иду на поводу у тебя и всё ради правды! А ты мне сейчас устраиваешь непонятные сцены истерики. Омега чувствует себя провинившимся ребенком и не понимает причины. Чонгук не мог узнать что-то о жизни Чимина. Или всё же мог? — Чимин, последний раз прошу! Отвечай! — Зачем тебе это информация? А, господин?! — вскидывает руки омега, не сдерживая себя. — Зачем? Ты правда хочешь знать? — Чонгук угрожающе надвигается на Чимина, вдавливая его в стену. — Ты мой наречённый! — Слышал я уже от тебя это и ни черта не понял. Говори, пока не врезал по физиономии твоей. Альфа вжимает тело Чимина в стену, отрезает пути отступления руками. Чонгука трясет от злости, он шумно втягивает феромоны Чимина. Прикрывает глаза, пытаясь успокоится и сконцентрироваться на происходящем. У Чимина внутри стягивается комок нервов и желания, он не понимает, что происходит. Заглядывает в черноту глаз напротив. — Связаны мы с тобой. Кровью. Судьбою предначертаны друг другу! — Ч-что? — Этот жар, обострение чувств, неземная тяга к друг другу. Ты же чувствовал это впервые у храма, ещё в самый первый раз. Мы тянемся друг к другу, как магниты, и это сложно отрицать, Чимин. Ты мой омега, а я твой альфа. — Быть не может. Это бред, — омега отталкивает Чона, собирая все силы в кулак. — Ты врёшь, о какой крови ты говоришь? — Подумай сам, сложи имеющиеся факты воедино, — усмехается Чон, беся Чимина этим больше. — Ты принадлежишь мне и только мне. Чимин прикрывает глаза: его трясет от злости, эмоции плещут через край. Чувствует, как Чон подходит ближе, сжимается от удушающего запаха. — Всё это время ты врал мне… — шипит Чимин, точно змея. — Я хотел убер… Голова альфы резко дёргается, он касается кончиками пальцев до щеки, что горит адским пламенем. Проводит языком по губе, чувствуя металлический привкус. Чимин только что ударил его… — Ты смотрел в мои глаза и нагло врал мне! — выкрикивает Чимин. — И после этого всего ты хочешь получить от меня правду?! Да ты обезумел! — Истеричный омега. Совсем страх потерял?! — сплевывая кровь, спрашивает Чонгук. — Ракшаси! — Асур! — выплевывает Чимин. — У нас не может быть ничего общего с тобой. — Не нужно лгать себе… Наречённый вновь окажется на родной земле, пустит кровь, что станет началом конца. Союз состоится. Колесо Сансары запущено.