****
Чимин разглаживает складки на одежде, разглядывая себя в зеркале. Сегодня очень важный день, и омега соврёт, если скажет, что не волнуется. Он очень ждал, когда Чонгук созовет дюжину на совет, чтобы представить Чимина. Собрание было внеочередным только ради знакомства и официального представления. Беди открывает шкатулку, выбирая украшения к наряду, и чувствует на себе взгляд Юнги. Последние дни альфа был очень молчаливым и слегка отстранённым. И на все вопросы отвечал односложными ответами. Что же произошло в тот день после шахт? Неужели Чонгук умудрился что-то ляпнуть? Омега поджимает губы. Альфа не появлялся все эти дни. Ни весточки, ни звоночка. Может, он избегает его после случившегося в тот день? Чимин понимает, что это встревожило Чонгука не на шутку. Он слишком привык к вниманию и присутствию Тхакура, и когда тот испарился, стало пусто. До невозможности тихо и так боязно. Чимин должен быть рад отсутствию Чонгука, должен выдохнуть, но что-то не даёт ему покоя. Омега для себя решил, что поговорит с альфой о случившимся позже и обязательно попросит больше не совершать таких вещей. Чимин пусть и не засватан, но находится в отношениях, и как только он решит все проблемы, обязательно обсудит с Юнги перспективу остаться тут… Остаться. Чимин пару-тройку дней назад точно не захотел бы остаться. Но сейчас его больше мучают видения, он узнаёт о новых деталях, докопаться до правды — первостепенная задача. Каждый день пребывания оказывает на Беди влияние. Омега лучше справляется с управлением персонала в своём доме, может увереннее раздавать приказы. К нему даже Намджун приезжал обсудить некоторые дела, связанные с шахтами. Захочет ли Мин остаться? Готов ли принять прошлое, настоящее и будущее Чимина? Боязно, волнующе, интригующе. Чимин учится. Берёт бразды правления в свои руки, и это не остаётся незамеченным. Прислуга дома часто делится с омегой сплетнями, что ходят вне стен его родового гнезда. Беди знает всё о всех, знает каждое плохое и хорошее сказанное слово о нём. Омега бросает быстрый взгляд на Юнги, знает же, что наблюдает, делает вид лишь, что читает книгу, что стянул с полки. Повезло, что она на английском, а не хинди. — Может, поговоришь со мной, вместо того чтобы сверлить взглядом? — все же не сдерживается Чимин. — А что ты хочешь услышать? — Мин отводит взгляд, делая вид, что книга ему интереснее. — Что-нибудь? — пожимает плечами Чимин. — Например, как тебе мой наряд? — омега крутится, демонстрируя старое мамино сари, перешитое на брючный вариант. Расшитый топ цвета индиго идеально подчеркивает стройный стан и открывая вид на обнаженную спину, что усыпана рябью родинок. Обнажённые плечи притягивают всё своё внимание, но швея пристрочила вуаль к плечам, что была усыпана камнями драгоценными. Высокая посадка брюк прикрывает плоский живот, плотная ткань обтягивает бёдра, расширяясь к низу. Чимин выглядит прекрасно, уверенно и на своём месте. — Хорошо, — резко отвечает Юнги, но всё же смягчается. — Просто прекрасно, солнышко, — нежно произносит он, откладывая книгу. Не может альфа долго злится на это солнечное чудо. На лице Чимина появляется сияющая улыбка. Он хватает ароматическое масло, подходит к Юнги, бесцеремонно присаживаясь к нему на колени, и протягивает флакон. — Поможешь? Мин берёт флакон, смотрит на протянутые кисти и кивает. Ему всё ещё кажется, что запах Чонгука не выветрился, но надеется, что это не так. Надеется, что это его паранойя и только. Он не хочет ставить под сомнения чувства Чимина, не хочет ругаться с ним, приносить дискомфорт. Ведь иначе окажется, что он ему не доверяет… Альфа аккуратно наносит немного на тонкие запястья, втирая большими пальцами. Смотрит на солнечное лицо омеги, поджимая губы. Он знает, что на шахтах что-то произошло, но Чимин не хочет делиться, уходит от темы, отчего Мин чувствует себя отвратно. — Вкусно пахнет, — подмечает альфа. Уж вкуснее, чем мускат и лаванда. — Волнуешься? Он проводит пропитанным маслом ладонями по рукам, слегка массирует, расслабляя встревоженного омегу. Знает, что сложно, что страшно, и должен хоть как-нибудь поддержать его. — Семь семей будут оценивать меня. Как думаешь? — вздыхает Чимин. — Среди них может быть убийца моих родителей. — Ты уверен, что мне лучше не ехать? Можем сказать, что я друг твоего отца. Что-то придумать, думаю, можно, в конце концов. — Я бы правда хотел взять тебя с собой, — Чимин обнимает Мина за шею, прижимаясь как можно теснее, ведь вне дома, да и в стенах дома, они должны быть осторожнее. Не всегда им удается побыть наедине в объятиях друг друга. — Но поверь, это даст им лишний повод. Моя цель показать им, что я могу править, показать, что я сильный омега и мне под силу вернуть своё наследие. Им не нужно видеть мои слабости. — Он тоже будет? Чимин закатывает глаза и встаёт с колен, чувствуя, как цепкие руки Юнги пытаются удержать омегу на месте. Но получается не очень, поэтому альфа отпускает упертого Чимина, сжимая губы в тонкую полоску. Мин жалеет уже, что спросил о нём. — Я еду в его дом, Юнги, и он глава. Как думаешь, будет он там? — Чимин сам наступает, ведь знает, что барахтается во лжи. — Перестань делать это. — Это? — Мин ухмыляется. — Что под этим подразумеваешь ты? — альфа встаёт с места, складывая руки на груди. — Глупую, детскую и совсем неуместную ревность, — Чимин наносит на губы легкий оттеночный бальзам, не понимая, что наносит он удары себе по лицу. — Тебе придётся привыкнуть к происходящему. Мне с Чонгуком предстоит пройти долгий путь, он мне помогает во всем. На данный момент Тхакур — единственный, на кого я могу положиться. — Это теперь называется помощью? — хмыкает альфа. — Чимин, я альфа и вижу то, как он смотрит на тебя. Да он готов сожрать тебя! Ты ему нравишься, и это видят все. Но вот видишь ли ты? — А что мне нужно сделать, Юнги? — возмущается омега. — Что я могу сделать? Приказать ему не смотреть на меня? Он знает о том, что мы вместе. Знает, что я занят. И моё сердце тоже… — Чимин запинается, отводит взгляд. Разговор этот приносит ему лишь боль. — Остальное меня не волнует. — Честно скажу тебе, мне не нравится, что он крутится возле тебя и ведёт себя так своевольно. Не подумай, что я не верю тебе, ведь я не доверяю ему. Такие, как он, не знают, что такое слово «честь». — Не говори так о нём… — отчаянно произносит Беди. — Защищаешь? — удивляется Юнги. — Да что это такое, Чимин? Ты всё больше умалчиваешь, не делишься мыслями. Что происходит? — За короткий срок, что я знаю его, могу сказать: он человек слова и чести. Да, не без греха. Но Юнги, молю! Будь терпеливее. Наши семьи были не только правителями, они были близкими друзьями. Моя жизнь связанна с ним, хочешь ты этого или нет. Чимин понимает: слова его остры, как калидасу, и приносят столько же боли, как ритуальный клинок, что приносит лишь страдания. Юнги направляется к двери, собираясь покинуть спальню. Хватается за ручку двери, чувствуя, как накопленная за эти дни агрессия ищет своего выхода. Не хочется, чтобы Чимин попался под руку. Не хочется срываться на омеге, лучше он найдёт Чонгука и обсудит с ним всё, чем будет вымещать всю злость на возлюбленного. — Ты не слышишь меня. Делаешь так, как хочется тебе. Но что мы будем делать дальше? Чонгук твой будет с нами всю жизнь? — Юнги смотрит на профиль омеги. — Даже когда мы поженимся? — Я не могу смотреть так далеко в будущее. Я не знаю, что произойдёт со мной завтра, — омега смотрит в зеркало, поправляя волосы. — Ты же знаешь, моя цель — найти убийцу. Что, если он уже охотится на меня? Доживу ли я? Страшные слова слетают с уст, приводя Мина в ужас. Он не понимает, откуда столько резкой злости и агрессии. Его солнечный Чимин меняется на глазах, и он не может видеть всей картины происходящего. Не может понять причины. Виной тому Чонгук или сам приезд? Альфа в ужасе… — Чимин… Зачем ты говоришь такие вещи? — Нет, Юнги! Вдумайся! Ты понимаешь, что происходит? Моих родителей убили в собственном доме. Убили люди, к которым проявляли доверие! Моими родителями воспользовались и хотели стереть с лица земли наш род. Я чудом остался жив! И сейчас в голове моей настоящий хаос, доживу ли я?! — вскрикивает Чимин. — Мне страшно, очень страшно! Я в ужасе от происходящего, и я запутался. Где правда, а где ложь. Где реальность, а где нет. Но тебя почему-то волнует только Чонгук и ваше тупое соперничество. Если вам так хочется разобраться в чувствах, делайте без меня. Можете браниться, драться, делайте, что хотите. Но помните. Я — не территория, чтобы делить меня! С меня хватит на сегодня, мне пора. Омега отворачивается, давая понять, что разговор окончен, и Юнги этого достаточно. Альфа задерживается, хочет остаться, видя, как омегу потряхивает, но поднятая ладонь останавливает его. Он уходит, оставив Чимина наедине со своими мыслями. Беди выдыхает, считая про себя до десяти. Демоны в нём бушуют, и что-то он сегодня слишком эмоционален, грубые слова вырываются сами по себе. Промаргивается, пытаясь согнать непрошенную влагу, что собралась в уголках глаз. Его одиночество длится не столь долго, как хотелось бы: в комнату стучится служанка. Кажется, она представилась как Айяна. — Господин, Ману прибыл за вами, — оповещает девушка, но замечает выражение лица Чимина. — Господин, с вами всё хорошо? Опять плохо? — омега подбегает, всматриваясь в покрасневшие глаза. — Все хорошо, Айяна, — успокаивает Чимин. — Просто немного устал. Служанка кивает, поджимая губы. Тянется к платку, что лежит на столике. Молча принимается поправлять макияж, и Чимин улыбается. Она такая эмпатичная и добрая, на душе становится хорошо. Ведь это она сидела целую ночь с ним, пока лежал в бессознательном состоянии. — Всё хорошо, — Чимин аккуратно убирает её руки. — Не буду заставлять так долго ждать дюжину. — Пусть ждут, сколько надо, — кланяется девушка с улыбкой на лице, наблюдая за тем, как Чимин покидает комнату. — Господин, покажите им, кто тут главный, — в спину бросает омега, опуская смущённый взгляд. Машина паркуется около дома, и Чимин осматривает имение снаружи, пока Ману обходит и открывает дверь. Сегодня жизнь омеги разделится на до и после окончательно. Зайдя в этот дом, он согласится на разыгранную дюжиной игру. Согласится на условия Чонгука, и обратной дороги не будет. От осознания, что Чимин сейчас лицом к лицу встретится с потенциальными убийцами родителей, становится не по себе. Омега выходит, вкладывая свою руку в ладонь слуги. Видит на пороге Чонгука во всей своей красе и в какой-то степени счастлив. Чонгук лжец, эгоист, но Чимин ему доверяет всецело и понимает, матушка просила дать шанс, и Беди это делает. Каждый шаг будоражит его, пробуждает в нём полыхающие искры, как от огня. — Прекрасно выглядишь! — с восхищением в голосе произносит Чонгук. Протягивает руку. — Готов разорвать всех в клочья? — Самому бы не разорваться, — улыбается омега. — Так… — Чонгук обхватывает плечи и заглядывает в глаза напротив. — Не смей сомневаться в себе! Они тебе не ровня. Омега отворачивается, не в силах смотреть в тёмные глаза. После того случая сложно найти в себе силы обсудить с Чонгуком произошедшее. Но Чимин понимает, что рано или поздно им нужно будет озвучить это всё вслух. Иначе тайны и недомолвки разрушат их изнутри. Чон подставляет локоть, и Чимин, недолго думая, хватается, сжимая плотную ткань. — Тебя всё это время не было… — Чимин готов стукнуть себя по голове, понимая, как звучат его слова. — Были дела, — сдерживая улыбку, отвечает Чонгук. — Прости, если заставил волноваться. — Не дождёшься. Просто твоё назойливое присутствие исчезло… — хмыкая, произносит Чимин. — Нам нужно будет поговорить. — Конечно. Чтобы ты и волновался обо мне… — Чонгук усмехается. — Поговорить о чём? — Обо всём, — поджимая губы, произносит омега. Чонгук кивает, продолжая вести Беди в главную залу, где все собрались в ожидании знакомства с потерянным наследником исчезнувшей семьи. Волнительно и страшно. Чимин всю ночь читал подаренную Тэхёном книгу. Кажется, он изучил её от и до, знает о каждой семье. — Мне кажется, я не готов, — у самой двери произносит Чимин. — Чимин, в любой другой раз я бы предложил развернуться и сбежать отсюда. Увёл бы тебя далеко, туда, где никого нет, туда, где никто не будет говорить о тебе и смотреть, как на диковинную вещицу. Но сегодня ты покажешь им, кто тут главный. Ты сможешь. В помещении шумно: все разбились по кучкам, разговаривая на различные темы. Перед Тхакуром и Беди открываются двери, взгляды обращены лишь к ним, отчего Чимин сжимает чужую руку сильнее. Считает до пяти, поднимая взгляд янтарных глаз. На его лице нет и тени улыбки, лишь холодное безразличие. Какие-то лица ему знакомы ещё с прошлого визита, а кого-то Чимин видит впервые. И что его удивляет больше всего, то это то, что он в толпе видит очень знакомое лицо. Парвати сверлит взглядом сцепленные руки, не в силах отвести взор. Девушка едва находит в себе силы поднять взгляд. Чимин приподнимает брови в лёгком удивлении и улыбается уголками губ. Их взгляды пересекаются едва ли на пару мгновений, но этого достаточно, чтобы понять. Всё, что было до — лишь притворство и повод завести дружбу. Во главе стоит отец Чонгука, рядом с ним Нитья. Мужчина раскидывает руки в приветствии, он внимательно вглядывается в такие знакомые черты лица, ведь прошлый раз даже не удалось и переброситься парой слов. Омега — точная копия матери, и с этим сложно поспорить. — Добро пожаловать домой, Чимин. Надеюсь, ты не пожалеешь, — альфа берёт под руку жену. — Попытайся расслабиться, собрание начнётся немного позже. Чимин кивает, не отпуская от себя Чонгука. Чувствует множество взглядов на себе, старается не смотреть с таким же интересом. — Как ты? — тихо интересуется Чон. — Терпимо. — Вина? — Прекрасная идея, — подмечает Беди, всё же отпуская Чонгука. Он остаётся один лишь на пару мгновений, ведь перед ним появляются двое альф. Тэхён подмигивает, смахивая кудрявую чёлку со лба. — Привет. — Погляжу, ты в хорошем настроении, — Чимин протягивает руку младшему, сжимая ладонь с длинными пальцами. — Обожаю такие посиделки, — хихикает Тхакур, сжимая руку омеги в ответ. — Чимин, хочу представить тебе лучшего друга нашей семьи, а в частности Чонгука. Это Киран Чопра. Чопра… Омега читал о них. Семья происходит из рода рыболовов. Сейчас Чопра занимаются рыболовной торговлей, что приносит хороший достаток. Символ семьи: Ястреб. Цвет: белый. Перед омегой стоит высокий альфа, его тёмные волосы завязаны в тугой пучок, из идеальной прически выбивается пару дерзких локонов, обрамляя вытянутое лицо. Мужчина хорош собой, старше Чонгука, хотя, возможно, так кажется из-за усов и бороды. — Рад знакомству, — отчеканивает альфа, склоняя голову. — Наслышан о вас. — О тебе… Давай без этого. Я устал слышать обращение «господин» к себе, — поправляет Чимин, не желая, чтобы к нему обращались на «вы», этого и дома хватает. — И что же Чонгук рассказал интересного? — Я только рад, Чимин, — протягивая руку омеге. — Как ты сразу узнал, что говорил Чонгук? — хитро улыбается Киран, сжимая пальчики Чимина. — Впрочем, да, — Чопра слегка наклоняется к омеге, словно хочет посвятить того в одну тайну. — Обезумел мой друг: ни спать, ни есть не может. Только и твердит об омеге с янтарными глазами и сладкими губами. Чимин глаза округляет. Чонгук и вправду обезумел, если такие подробности уже рассказывал своему другу. Омега неловко улыбается, закатывая глаза, бьёт Кирана в плечо, чувствуя, как на его талии оказывается уже знакомая тёплая ладонь. Хотелось бы, конечно, Чимину скинуть ладонь, но устраивать концерт перед всеми нет желания. Перед лицом возникает бокал вина, Чимин забирает его и пробует на вкус. Терпкое, имеет сладкий привкус. — О чём говорите? — интересуется Тхакур. — Да так, о всяком, — вкрадчиво произносит Чопра. — С тобой опасно оставлять Чимина, наговоришь всякого, — без злости произносит альфа. Шершавые пальцы ласкают тонкую полоску оголённого живота. Притягивая ближе к себе омегу, Чон смотрит на профиль. — Они тебя не утомили? — Не успели, — улыбается Беди уголками губ, ощущая разряды по всему телу. Видит хитрый взгляд Кирана. Тот подмигивает, поджимая губы. Они поговорят об этом позже. Они поговорят о личных границах и чего не стоит делать. Поговорят же? Возможно, на публику им придётся играть. Придётся показывать тандем, что так сложно разбить. — Пора начинать, — оповещает Чонгук. — Готов? Омега кивает, гулко сглатывая вязкую слюну. Чонгук тянет за собой Чимина, становясь в центр. — Думаю, пора начинать, — громко произносит наследник, привлекая к себе внимание окружающих. — Все вы знаете, ради чего мы собрались сегодня. Много лет назад наше общество настигло глубочайшее горе. Мы потеряли одну из семей дюжины, думали, что никого не осталось. Как вдруг на землю вернулся омега, наследник семьи, готовый взять правление в свои руки. Семьи собрались чуть ли не полукругом, всматриваясь в стоящего Чимина. Чон оказался прав, наследник Беди — диковинная зверушка. Вот только в его планах разыграть карты иначе. Он возглавит этот зверинец, вернёт всё на свои места и найдёт виновных. Вперёд выходит высокий альфа, на его лице улыбка, руки сцеплены в замок за спиной. — Добро пожаловать на родину, господин! Чонгук отворачивается, прикрывая уста кубком вина, и шепчет Чимину о том, кто это. «Шарма». — Шарма рады приветствовать вас! Надежда тлела в наших сердцах до последнего, — альфа оборачивается к людям. — Теперь все вернётся на круги своя. У руля вновь обе семьи! Чимин ухмыляется. Этот альфа — настоящий оратор, его сладкими речами многие упиваются. Он помнит их историю и знает, что гостиницами заведуют сейчас именно они. Омеге ещё предстоит узнать, кто искренен, а кто нет. Никто не покажет сейчас подлинность намерений, нужно время. Нужно дать дюжине ощутить присутствие Чимина, и только тогда они начнут показывать истинный облик. hold me down — halsey — Мы рады возвращению молодого господина, — отзывается мужчина средних лет. — Значит ли это, что семьи заключат союз? Чонгук молчит: он даёт право ответа Чимину, и за это омега с удовольствием шлёпнул бы альфу. Союз — это не просто заключить альянс. Союз в их понимании — это брак. Ведь так и было предначертано и предрешено судьбой. Чимин и Чонгук первыми должны были объединить семьи и возглавить дюжину. — Пока рано говорить о таком… — начинает Беди, понимая, что выглядит жалким. — Я… — Нам бы хотелось удостовериться, что вы вернулись навсегда. Вдруг вы сбежите, и все обещания сотрутся в пыль? — подаёт кто-то голос. — Я согласен. Для нас неожиданно ваше возвращение, и мы благодарим Тёмную Мать! Но ведь сомнения наши не беспочвенны, — поддерживает разговор. — Но почему господин вернулся именно сейчас? Как мы можем доверять тому, кто всё это время жил на чужбине? С каждой минутой голосов становилась всё больше, они становились громче. Хочется зажать уши и сбежать отсюда как можно быстрее. Сомнения обвивали Чимина путами, не давая возможности выбраться из кокона. Голова гудела, дюжина не затыкалась. Короткие ногти впивались в нежную кожу, оставляя полумесяцы. Эти чувства, голоса, шумы сродни агонии. «Жалкие люди. Жалки-и-и-и-е!» Чимин вздрагивает от голоса, что так давно не слышал. «Считают себя повелителями мира. Готовы глотку перегрызть за место под солнцем. Им не под силу… не под силу…» Чимин смотрит прямо, его взгляд поплыл, но он видит силуэт в центре. Видит святую Калику. Она смотрит на него хитро, с улыбкой на лице. Её синяя кожа переливается от солнечных лучей, что проникают сквозь тюль. Браслеты на ногах и руках звенят в его голове. Она будто везде и сразу. В голове, в помещении… «Разберись с ними, дитя». Богиня медленным шагом направляется ближе, обводя взглядом каждого. В её глазах чистое безумие, и Чимин может осязать его. Тёмная Мать крутится вокруг каждого, словно исполняет танец, обводит силуэты руками, громко хохочет, высовывая язык. «Среди них тот, кто оборвал жизни многим и оборвёт ещё». Она говорит шепотом, но Чимину кажется, что голос звучит возле него. Так громко, так ярко. «Возглавь этот зверинец. Очисть свое имя, очисти дюжину от предателей». Богиня оказывается слишком близко, тянет руки к лицу Чимина. Омега помнит, прошлый раз её прикосновение принесло боль и оставило отпечаток на некоторое время. Её руки ледяные, несут за собой боль и разрушение. Кончиками пальцев богиня касается щёк, проводит острыми ноготками. Чимин смотрит на огненные глаза, ощущает яркий запах благовоний. «Твоё время пришло. Только тебе и тигру это под силу. Что будет, если белая рысь и белый тигр заключат союз? Что будет, если два хищника встанут во главе? Пусти кровь, пусти кровь. Она станет началом конца!» — Хватит! — громко произносит Чимин, в его голосе нет былой неуверенности. Он ощущает невесомое прикосновение к плечу. Чувствует, как Тёмная Мать стоит за его спиной. — Вам жить надоело? Хотите лишится своего места и головы заодно? Чонгук немного ошарашено смотрит на омегу. Что-то за пару минут произошло, он чувствует это не только из-за тона Чимина. От него исходит другая аура более тёмная и сильная. Чонгук ощущает, как в помещении что-то изменилось. Божественное присутствие. Гук прикрывает глаза, отпуская чувства, и расслабляет тело. Он уверен, что Тёмная Мать снизошла до них. Чонгук открывает глаза, смотрит на воинственного омегу и закусывает нижнюю губу. В его глазах чистое восхищение. — Вы смеете ставить под сомнения меня, мои слова и слова господина? Давно вам дозволено это? Давно вы стали такими безвольными глупцами? — омега обводит взглядом толпу, что, опустив глаза, не смеет и слова вымолвить. — Времена меняются. Вы больше не под одним крылом, я вернулся занять своё место, и этого вам не избежать. Если кто считает, что оно не моё и прав у меня нет, с позором вышвырну вас. Будете ходить неприкасаемыми по земле родной, не имея шанса на лучшую жизнь, — в голосе Чимина проскальзывают стальные нотки, им движет сила, власть. Он ощущает себя иначе, находится в своей среде обитания. На его талию ложится рука, в носу стоит сильный запах лаванды: он терпкий, потяжелевший. Омега поднимает на Чонгука взгляд, встречаясь с непроглядной тьмой. — Мы с господином наведём порядок… — пальцы невесомо поглаживают тонкую полоску смуглой кожи, отчего по телу проходит дрожь, а в горле становится комок. Где-то вдали слышится тихий смех Махадеви. «От судьбы не уйти…» Чонгук смотрит внимательно, наплевав на то, что они не одни. Альфа именно так себе и представлял свою жизнь, своё место. Он только и делал, что мечтал о сильном омеге рядом, которого будет возносить к небесам, любить и стоять перед ним на коленях, не стесняясь слабости к нему и своей любви. Такого, как Чимин, он жаждал видеть, жаждал лицезреть. И вот сейчас… он перед ним. — Господин Беди прав, — всё ещё не сводя взгляда с янтарных глаз, произносит альфа. — Мы наведём порядок. Мы наведём порядок. Остаток вечера проходит обычно. Дюжина знакомится с Чимином, представляет своих детей. Омега быстро устаёт от такой рутины: для него это всё в новинку, но он старается изо всех сил стоять ровно и улыбаться там, где нужно и с кем нужно. Ему осталось немного перетерпеть, ведь он хочет поговорить с отцом Чона об увиденном, хочется поделиться об омеге, узнать немного подробностей. И, конечно же, поговорить с Чонгуком. Семьи медленно покидают резиденцию, прощаясь со всеми. — Наконец-то у меня появилась возможность поймать тебя, — рядом появляется Парвати. — Ты не говорила, что состоишь в дюжине, — улыбается Чимин. — Как и ты, что являешься наследником. Считаю, мы квиты. Чимин кивает, соглашаясь. Вот только помнит взгляд девушки. Помнит, как прожигала она его глазами, когда Чонгук держал омегу за руку, знакомил со всеми и просто был рядом. Что-то ему подсказывает, что отношение Парвати к происходящему может оказаться иным. Чимину ещё придётся разобраться с этим. — Будем видеться чаще, — Парвати откидывает длинные тёмные волосы назад. Омега кивает, ведь выбора у них не будет. — Меня ждет брат, я пойду. До скорой встречи, Чимин. Девушка идёт к альфе, что в ожидании стоит у двери. Это Хосок Шарма, что всю дюжину поднял своими сладкими речами. Внутри Беди собирается комок тревоги при взгляде на этого высокого худого мужчину. Его карие глаза смотрят хитро. От взгляда этого хочется свернуться в клубочек, укрыться чем-то плотным и никогда больше не сталкиваться. Но омега смотрит в его глаза, не показывая слабость, выдерживает долгий и пристальный взгляд. — Чимин! — Чонгук вырывает омегу из мыслей. — Ты хотел поговорить с отцом. — Да. Омега принимает руку альфы и идёт за ним уже в знакомый кабинет, где сидит Маниш. — Я весь внимание, Чимин. Что-то тебя беспокоит? Маниш сидит на софе, закинув нога на ногу, и приглашает жестом присесть и Чимина, вот только омега отказывается, подходя к столу, осматривает лежащие на нем предметы и смотрит на кресло Гука. С того момента, как омега переехал в дом, он не был в кабинете отца. Страшно заходить, страшно ощутить на себе в полной степени бремя главы семьи, которой у него не осталось. — Тогда у шахт я упал в обморок, — Чимин продолжает смотреть на стол, перебирая бумаги кончиками пальцев. Чонгук точно тут засиживается до позднего вечера, занимаясь делами дюжины. — Такое уже случалось. Не всегда одинаково, но всё же ничего удивительного, — усмехается Беди, не понимая, когда его обмороки стали нормой. — Я вижу видения, сны, называйте как хотите. Я видел Чонгука, видел Тёмную Мать, видел себя и мою матушку. Это всё не описать словами, но в тот день у шахт я впервые увидел отца, и он был не один. С ним в нашем саду был омега… Чимин поворачивается к отцу Чона, заглядывая в глаза мужчине. Видит в них смятение и немного страха. Словно альфа уже понял, о чём пойдёт речь, но не готов был услышать. — Омега? — переспрашивает он. — Риши… его звали Риши. — И что он там делал? — спрашивает Чонгук, стоя у самого входа. Беди переводит взгляд на Чонгука, поджимает губы, боясь сказать вслух, но понимает, что выбора и вовсе нет. Чимин не знает, что видел, не знает, как трактовать видение, и надеется, что Чонгук и Маниш помогут ему. Помогут приоткрыть завесу и стать ближе к разгадке. — Он признался ему в чувствах, о любви говорил. Риши — это же ваш сын? Он твой брат? — обращается Чимин, порывисто дернувшись к Чонгуку. — Да… Риши — наш первый ребёнок, — признаётся отец Чона. — Наш ранний ребёнок. — Вы знали? — омега переводит взгляд с Гука на отца. — Я понятия не имел о его чувствах, — вздыхает мужчина. — Но после случившегося, после того случая пошли очень грязные слухи. Кто пустил — неизвестно. — Какие слухи? Расскажите мне об этом! Поделитесь хоть чем-нибудь уже! Иначе я сойду с ума! — омега обессилено падает на кресло, хватаясь за голову. — Причём тут Риши тогда, если никто не знал о происходящем? Тхакур сжимает губы в тонкую полоску, борясь с желанием поддержать омегу тактильно. Он делает один осторожный шаг в сторону Чимина, кладёт ладонь на плечо, прикрытое сетчатой тканью. Чувствует, как омега вздрагивает, напрягается лишь от одного прикосновения. После того случая у шахт он обещал себе, что не сделает ничего против воли Чимина. Но чувства сильнее обещаний. Вторая рука ложится на плечо, подбадривая таким лёгким жестом. — Риши был в доме в день убийства. — Что? — шёпотом переспрашивает Чимин. — Его убили вместе со всеми. Мы не знаем, почему он оказался там и какие цели преследовал, — тихо произносит Маниш. — Отец отрицает, но я скажу, — начинает Чонгук. — Риши что-то знал. Уж тем более, если он был влюблен в отца Чимина. Это говорит о многом. — Думаешь, он мог что-то прознать и захотел предупредить? Но не успел, — Чимин вздыхает, прикрывая лицо ладонями. — А как я остался жив? Мать сказала, что мой настоящий отец отдал меня им. Но… — Как он это сделал, если их застали врасплох? — заканчивает за Чимином альфа. — Когда нашли убитых, младенец был? — уже у отца спрашивает Чонгук. — Да. Мы даже представить не могли, что Аниш провернул такое. Он всё знал, а я даже не верил ему. А ведь мог спасти его. — Аниш заранее всё знал. Знал о том, что на семью идет охота, и предпринял меры. Главной целью было уберечь ребёнка, он это и сделал. Возможно, он верил в кровный ритуал и решил, что рано или поздно Чимин вернётся сюда по зову Тёмной Матери. Слова Чонгука кажутся логичными. Если отец чувствовал приближающуюся опасность, мог сделать что угодно, чтобы спасти своё дитя. Вот только почему он не спас себя и жену? Они же могли покинуть страну или предпринять что-то… Чимин вздыхает и вжимается в спинку кресла. Тёплые прикосновения Чонгука успокаивают. — Почему он прямо не попросил о помощи? — с мольбой в голосе спрашивает Чимин, понимая, что ответа не будет. — Не знаю, дитя… — с грустью в голосе произносит Маниш. — Сейчас, познакомившись со всеми семьями, тебе предстоит играть свою роль. Будь наследником, делай, что говорит Чонгук, прислушивайся к советам. Он не просто так стал главой в таком возрасте. Мы сейчас будем разыгрывать спектакль и посмотрим, кто последует нашему примеру… — Они же могут открыть охоту на меня? Захотят избавиться… — Могут и захотят. Возможно, даже попробуют, — резко бросает правду Чонгук. — Но я никому не позволю коснуться тебя. Никто не причинит тебе зла. — Нам придётся некоторое время понаблюдать за всеми, — вклинивается Маниш, поднимаясь с места. — Хорошо, — кивает Чимин. — Отдыхайте, я покину вас. Отец Чонгука уходит, хлопая дверью. Лёгкая тюль колышется от тёплого ветра, что проникает сквозь открытое окно. Длинные пальцы массируют смуглые плечи, пуская табуны мурашек. — Ты хотел также и со мной поговорить… — тихим и нежным голосом произносит Чонгук. — Да, хотел, — Чимин слегка дёргает плечами, пытаясь убрать чоновы руки. — Насчет того, что произошло у шахт. Это не должно повториться, Чонгук. Я занят, и сердце моё занято. Понимаю, что тебе говорили о каком-то избранном, о судьбе и прочем. Но я жил, как обычный ребенок, не знал о тебе. И сейчас рушить отношения с Юнги я не стану. Чонгук вздыхает, обходит кресло, становясь прямо перед Чимином. Омега не поднимает взгляд на альфу, не хочет встречаться с бескрайней чернотой. Боится дать слабину, ведь связь их сильная, кажется, её ничем не сломить. Чонгук опускается на колени перед омегой, берёт прохладные ладошки в свои руки и заглядывает в янтарные глаза. — Извини, Чимин. Я не должен был делать это так, но сдерживаться было очень сложно. Я уважаю тебя, уважаю твоё мнение. Чимин выдыхает, думая, что Чонгук понял его и наконец-то умерит свой пыл немного. — Но отступать я не буду. Разреши мне ухаживать, разреши мне попробовать добиться твоего расположения. Я не буду уводить тебя от Юнги. Я просто хочу показать тебе, что мои чувства реальны и это не слепая страсть. — Чонгук, я не могу… — Хорошо, не разрешай. Не произноси вслух разрешение, просто промолчи, и буду трактовать это по-своему. Я понимаю, ты не хочешь предавать свои чувства, и это нормально, даже правильно, — Чонгук сжимает ладони сильнее. — Прими меня как немного назойливое ухаживание. Омега усмехается, поднимая взгляд на Чонгука. Нет былой самоуверенности, нет ехидства, лишь безграничное тепло и нежность в тёмных, как ночь, глазах. У Чимина в груди щемит от картины этой. Неосознанно омега поднимает руку, проводя по щеке альфы, запуская в тёмные волосы пальцы и слегка взъерошивая идеальный вид господина Тхакура. — Ты похож на большого чёрного кота. Альфа поджимает губы, понимая, что не в силах сдержать улыбку, что так рвётся наружу. Чимин не сказал нет, Чимин не сказал да, он просто сменил тему. А значит, у Чонгука есть шанс заполучить омегу, есть шанс добиться его правильными путями. Отчего на сердце становится хорошо, уши горят, а руки слегка подрагивают. Брахман ловит ладонь омеги, прижимаясь щекой, ловя последние мгновения единения с ним. В голове уже целый план, но обдумывать его альфа будет завтра. Наследник поднимает глаза, смотрит на полные и манящие губы, вспоминая вкус и мягкость. Он до одури зависим от этого омеги, хочет поцеловать его ещё раз. Хочет почувствовать тепло омежьего тела, хочет прижаться ближе, сильнее, больше. Но, увы. Альфа прикрывает глаза, поджимает губы, словно данное действие поможет унять разгоревшееся в нём пламя. Он может позволить себе не так много, лишь лёгкий поцелуй в центр ладони. — Мне нужно идти… — немного неуверенно произносит Чимин. — Я бы так хотел, чтобы ты остался на ужин, — честно признается Чонгук. — Приедет Джин с детьми. Они такие сорванцы, — с теплотой произносит Тхакур. — Возможно, в следующий раз? У меня же дома… — Да, я помню, — перебивает Чонгук, вздыхая. — Тогда я провожу тебя. Уже у самых ворот, у машины, в которой ожидает Ману, Чон останавливает омегу. — Я знаю, что это неизбежно. Поэтому хочу сразу сказать, — Чонгук облизывает пересохшие губы. — Захочешь выйти с ним на улицы, одень, как подобает. Пусть все думают, что он слуга. Ты слишком узнаваем, поэтому будь осторожен. И я нашёл тебе подручного, завтра познакомитесь. Ему ты можешь доверять. — Спасибо, Чонгук. Чимин внезапно обнимает мужчину, прижимаясь крепко, пристраивая голову на груди. У Чонгука в ушах звенит: он не знает, что делать, как себя вести сейчас. Но понимая, что Чимин и через минуту его не отпускает, аккуратно кладёт руки на спину, прижимая к себе. — Спасибо, правда, — повторяет Чимин совсем тихо. — Ты делаешь слишком много. — Ты не должен благодарить меня за это, — утыкаясь в макушку, говорит Чон. — Я должен был давно что-то сделать, начать искать тебя, ведь чувствовал, что жив ты. Но думал, это все мои демоны бушуют. Я попробую всё исправить, Чимин. Ты будешь счастлив тут, мой янтарный омега. Чимину хочется верить в слова этого альфы. Он отпускает его, садится в машину и, отъезжая от резиденции, смотрит в окно. Наблюдая за тем, как отдаляется дом и силуэт альфы, что до сих пор стоит у ворот, провожая взглядом отъезжающую машину. И что-то в груди Чимина надламывается, что-то не дает ему выкинуть из головы навязчивую мысль о том, что он делает что-то неправильно. Что-то не так… — Простите, господин, вы что-то сказали? Чимин приподнимает голову, понимая, что озвучил свои мысли вслух. — Нет, всё в порядке… Ведь так?****
В основном доме тихо. Кажется, вся прислуга разбрелась по своим комнатам, закончив дела. Чимин скидывает неудобную обувь, осматривает свой дом. Сегодня он окончательно и бесповоротно решил, что не может покинуть Калькутту, пока не завершит дела. Ведь сегодняшнее собрание доказывает, что никто ему не рад, никто не ждал возвращения. Наследник Беди — лишь бельмо на глазу у всех. Неспешными шагами Чимин поднимается на второй этаж, в крыло, где ещё не был. Прислуга навела везде порядок в ожидании, что омега займет место, но Чимин не мог пересилить себя. Не мог превозмочь боль. Двери из красного дуба отворяются с присущей им тяжестью. Рукой темноволосый находит включатель: загорается висящая на потолке люстра, небольшие настенные бра подсвечивают картины на стенах. Омега нервничает, едва может с места сдвинуться. Ему кажется, что присутствие отца витает воздухе. Маленькими шагами Беди обходит комнату и осматривает книжные шкафы, наполненные различной литературой. На столе всё стоит на своих местах, словно хозяин кабинета сейчас войдёт и примется за работу. К горлу подступает комок. Кончики пальцев касаются дорогого дерева, бумаг, предметов декора, что стоят на столе. Челюсть Чимина слегка подрагивает, он едва может сдерживать рвущиеся наружу чувства. Омега оглаживает кресло и выдыхает, медленно опускаясь в него. Влажные янтарные глаза смотрят прямо, но не могут увидеть ровно ничего. Их жизни оборвали так рано… так рано… Чимин сжимает подлокотники до побелевших костяшек и всхлипывает громко, чувствуя, как непрошенная влага скатывается по щекам. Внутри него настоящий ураган, с которым никто не справится. Ни единая живая душа не сможет усмирить. Омега прикрывает глаза лишь на короткое мгновение, чтобы открыть вновь. Янтарь больше не излучает былую слабость. По плечам расползаются мурашки, прохлада ласкает выпирающие позвонки. Ощущение того, что Чимин сейчас не один, преследует его от входной двери. Он восстановит справедливость. Он будет править. Он отомстит за родителей. Лучшая месть — забвение. Оно похоронит врага в прахе его ничтожества.