***
Отказываться от своего плана по изведению альфы Чимин не намерен, потому встаёт за полчаса до его привычного подъёма и на цыпочках движется в ванную, чтобы напакостить ему снова, пока тот не видит. Он достаёт из своей косметички водостойкую подводку для глаз и крадётся обратно. Да, это детская шалость, но ведь Чимин изначально и не собирался вредить ему, только напакостить и злобно посмеяться. Склонившись над мужем, омега осторожно, чтобы тот почти ничего не почувствовал, рисует кошачьи усы на его щеках. Тихо смеётся в свой кулак, пока закрывает подводку колпачком и уносится обратно в ванную. Громкий хлопок двери, скорее всего, будит Мина, и через несколько минут тот стучится в ванную, но Чимин включает воду и как ни в чём не бывало забирается в кабинку, чтобы принять душ. Когда он выходит в спальню, там уже никого нет и заправлена кровать. Чимин хихикает скованно, пока переодевается, а когда спускается на первый этаж, то видит чумазое от чёрной подводки лицо, которую отмыть не удастся без специального средства, о чём альфа не знает. Родители Чимина скептически смотрят на Мина, пока тот агрессивно помешивает десертной ложечкой свой утренний кофе. — Доброе утро! — оживлённо произносит омега, бодро проходя по кухне и приближаясь к альфе. — С добрым утром и тебя, котик, — тянет он, а потом звонко и мокро целует его в щёку, чтобы развернуться к столешнице, где его ждёт электрический чайник и любимый растворимый кофе. После обращения Чимина к альфе, его родители тихо прыскают, но тут же получают гневный взгляд сына, начавшего ещё агрессивнее помешивать явно не нуждающийся в том кофе. Чимин нагло усаживается напротив Юнги и старательно игнорирует его бешеный вид. Видно, как тот хочет высказать ему всё, что думает, однако не может сделать этого при родителях. — Очень интересная ситуация, — холодно произносит Чосоль, откусывая кусочек свежеподжаренного тоста со сливочным маслом. — И как так получилось? — переводит взгляд на сына он. — Ой, да после ночных игр смыть забыл, — флегматично заявляет Чимин, вынуждая родителей замолкнуть и вытянуть шеи. Хвасан и Минги бросают смешливые взгляды на возмущённого до предела Юнги, а Чосоль и Ёнджун буквально одновременно давятся своим завтраков. — Чимин, это явно не та тема, которую обсуждают за столом, — смотрит папа на него с упрёком, а омега жмёт безразлично плечами. — Ой да ладно тебе, — хлопает Чосоля по плечу Минги, заставляя поёжиться и зло на того зыркнуть. — Ещё скажи, что вы с Ёнджуном не балуетесь. Пак с удовольствием смотрит на то, как бледное аристократичное лицо папы покрывается пунцовыми пятнами возмущения. Чосоль бросает яростный взгляд на безразличного мужа, пока Юнги ретируется подальше с кухни вместе со своими нарисованными кривыми усами. — Предпочитаю не поднимать такие личные темы, — скупо отвечает Чосоль, обжигая семейную пару напротив колким взглядом. Хвасан смотрит на него снисходительно, уперев подбородок в сцепленные в замок ладони. — А тут нечего стесняться, — снова хлопает Чосоля Минги по плечу так, что тот пошатывается и проливает кофе на стол. Чимину хочется залезть под стол и долго, бесстыдно там ржать. Он наблюдает за родителями, едва скрывая бурно рвущийся смех, пока Минги доводить его папу до белого каления. Чосоль — консервативный, зажатый омега, живущий по давно отринутым стандартам. Чимин папу любит, однако во многом с ним не согласен. А наблюдать за их противостоянием с открытыми и яркими родителями Юнги оказывается настоящим удовольствием. — Это же естественно, — кивает Хвасан, поддерживая супруга. — Все мы здесь взрослые люди. И наоборот, стоит радоваться, что личная жизнь наших детей такая активная и насыщенная. — Да ладно тебе, Хвани. Чосоль, видимо, из разряда тех омег, которые только в миссионерской с выключенным светом, — чуть перегибает Минги, заставляя напрячься Ёнджуна. Альфа громко откладывает ложку, доев свою кашу, пока его муж краснеет и бесится, но эмоциям вырваться из-под контроля не позволяет. Ёнджун утирает рот салфеткой, а остальные наблюдают за ним. Отец не тот человек, который позволит издеваться над своим партнёром. Он молчалив, скрытен и угрюм, однако за свою семью будет стоять горой. Подняв голову на Минги, улыбающегося во все свои белоснежные тридцать два, Ёнджун спокойным, обыденным тоном проговаривает: — Не скажи, Минги, мы с Солем перепробовали много разных поз. И мест. Просто не афишируем, — отец под ошалевший взгляд Чимина поднимается из-за стола и поправляет лёгкую светлую рубашку. — Спасибо за завтрак. Ёнджун под весёлые взгляды родителей Юнги покидает кухню, а Чосоль, едва сдерживая ярость и смущение, закрывает пунцовое лицо руками, оставив только глаза, виднеющиеся между растопыренных пальцев. Чимин хихикает, когда понимает, что только что ляпнул его отец, чем вогнал в краску его доселе невозмутимого и чопорного папу. Хочется гоготать от его реакции. Иногда омеге нравится быть взрослым, ведь столько интересного узнаёшь о кажущихся идеальными родителях. — Ох, приношу свои извинения, — издевательски склоняет голову Минги, вызывая у Чимина истеричное желание постучать от смеха по столу. — А ты ещё тот развратник! Как говорится, не суди книгу… Чосоль, не выдержав, подскакивает со своего места. Он агрессивно вытирает руки и рот салфеткой, со злостью (но аккуратно!) кладёт её рядом с тарелкой и, не вымолвив и слова, громко топает, покидая помещение. Стоит только папе исчезнуть в дверном проёме, как Чимин сгибается напополам от смеха, всё же сползая под стол. Он нервно икает там, держась за ножку стула, пока родители Юнги продолжают завтракать. Когда омега всё же выползает обратно, Хвасан и Минги весело на него смотрят. — А мне нравятся семейные завтраки, — икает Чимин снова, видя, как Минги улыбается, жуя свой омлет.***
Юнги оказался не промах: в отместку за кошачьи усы на лице Чимин обнаружил в своём комоде горкой насыпанный наполнитель для лотков. Прямо на дизайнерских футболках, джинсах и блузках. Даже нижнее бельё было в чёртовой сыпучей гадости с каким-то химозным запахом. Глядя на то, как абсолютно все его вещи усыпаны наполнителем, омега чувствовал, как планомерно приближается к состоянию нервного тика. Веко уже ощутимо подрагивало, а на губах копились нервные смешки. И где только гад достал его. Громко топая по комнате, омега доходит до кровати и без сил уваливается на неё, тут же вопя, потому что чувствует это. Чимин вскакивает с места и откидывает цветастое покрывало, обнаруживая, что вся простыня усыпана похожим на мелкие камушки наполнителем, осторожно распределённым по всей поверхности. Чёртов Мин Юнги. Объявления войны не было, они просто начинают медленно и верно делать друг другу гадости. И Чимин готов составить целый список того, чем бы хотел насолить альфе. Кстати, о насолить. Он вылетает из собственной спальни, прикрыв за собой дверь, и несётся на кухню к папе Юнги, который как раз чистит овощи для имбирного супа. — Папа, — улыбается заискивающе омега. — Вы ведь отдыхать приехали, а не готовить! Чимин тут же отбирает у поражённого свёкра нож и морковь. — Я сам приготовлю обед! А вы пока пойдите отвлеките своего сына-трудоголика от зависания в компьютере, — Хвасан моргает и кивает, ошеломлëнный напором Чимина, и покорно отправляется на второй этаж к кабинету Юнги. Чимин прекрасно готовит, вот только никто, кроме его родителей, пока об этом не знает. Он намерен покорить свёкра своим вариантом имбирного супа, а вот альфу ждёт особенное блюдо. Чимин делает всё так, как умеет: снять кожуру с помидоров, обжарить их вместе с морковью до золотистого цвета, нашинковать зелёный лук. Добавляет в бульон из сёмги нарезанный на тонкие колечки кальмар, а после, смешав все ингредиенты, приправляет обед жгущим язык красным перцем и тёртым имбирëм. К моменту, когда альфа в сопровождении папы спускается в кухню, омега уже осторожно сервирует стол. — Ох, Чимин. Пахнет просто божественно! — хлопает в ладоши Хвасан. Он присаживается, и Пак тут же подаёт ему порцию ароматного блюда, порхая по кухне воодушевлённо. Омега зачёрпывает ложку супа и, съев, блаженно морщится от вкуса. Юнги заинтересованно наблюдает за реакцией родителя, а после опускает взгляд, как только красивая белая тарелка оказывается перед ним на циновке. Приходится поднять голову, чтобы взглянуть на омегу. Чимин улыбается альфе, желая, чтобы от его улыбки всё внутри того стыло. — Приятного аппетита, дорогой, — ласково тянет омега, склоняясь и оставляя на щеке Юнги поцелуй. Тот прочищает горло, с опаской поглядывая на довольного собой Чимина. А Пак просто ждёт. Хвасан не прекращает тихо нахваливать способности зятя, пока Мин осторожно зачёрпывает первую порцию блюда. Губы Чимина непроизвольно растягиваются в улыбке, когда он подносит ту ко рту, из-за чего альфа хмурится и откладывает ложку. — Юнги? — изгибает бровь свёкор. — Ты чего не кушаешь? На вкус просто прекрасно. — Я, кажется, не голоден, — подозревая подвох, произносит альфа. И тут вступает в дело роль омеги, подло догадавшегося, что Мин пронюхает его замысел. Глаза Чимина наполняются слезами, которые без промедления скатываются по щекам. Он шмыгает носом и поспешно их утирает, замечая, что Хвасан всё видит и хмурится. — Ладно. Я, наверное, закажу тебе из ресторана, — бормочет Пак, подскакивая с места и собираясь забрать порцию Юнги. — Сядь, Чимин, — становится строже голос Хвасана. — Юнги, это что ещё такое? Твой муж старался, не разрешил мне готовить, чтобы я отдыхал в отпуске, сотворил такое великолепное блюдо, а ты нос воротишь? Мин опускает взгляд, словно оказывается пристыжен. Однако Чимин замечает, как чуть раздуваются его ноздри — он надавил на больное, ведь ослушаться папу Юнги не может. — Так что никаких ресторанов. Ты должен питаться исключительно дома, ведь у Чимина золотые руки, — продолжает лекцию Мин старший. — А сейчас возьми ложку и молча съешь всё до капли. И поблагодари мужа за великолепную готовку. Чимин старается не ухмыляться. Он убирает пальцы от края тарелки альфы и присаживается на своё место, чтобы тоже начать есть. Хвасан сам расставил сыну капкан, ведь он не знает, что в порции Юнги соли раза в полтора больше, чем положено съедать нормальному человеку, а не лосю. Альфа опасливо зачёрпывает суп и отправляет первую ложку в рот. Ему требуется секунда, чтобы позеленеть от вкуса, но строгий, почти злой (непривычно) взгляд Хвасана направлен прямо на сына, отчего у Юнги нет шансов отвертеться. Мин давит страдальческое выражение лица и тяжело проглатывает. — До последней капли, — издевательски шепчет Чимин, сидя рядом с мужем. Юнги едва заметно двигается под столом, и омега замечает стиснутый кулак. Он проглатывает ложку за ложкой, но при этом зеленеет всё больше. Чимин же с удовольствием наслаждается развернувшейся сценой, считает секунды до момента, когда альфу прорвёт. Но Мин стоически выдерживает испытание, и уже поравнявшись цветом со шторами тёмно-изумрудного оттенка, альфа съедает последнюю ложку. Он шумно выдыхает и вытирает рот бумажной салфеткой из купленной Паком салфетницы. А Хвасан выглядит удовлетворённым. — Вкусно ведь, — с нажимом произносит он, глядя на сына, пока Чимин, как послушный зять, убирает со стола. — Невыносимо вкусно, — цедит сипло альфа и прокашливается. Чимин, довольно улыбаясь, принимается перемывать посуду, но за шумом воды всё равно различает слова свёкра: — Я думал, ты изменился. Я думал, что ведёшь себя иначе, но ты разочаровал меня, сын, — тихо произносит омега и встаёт из-за стола. — Чимин-и, спасибо за замечательный обед! Я скажу Минги и Ёнджуну с Чосолем, чтобы они тоже покушали, как вернуться с поля для гольфа. — Я очень рад, что вам понравилось, — улыбается омега, заканчивая с тарелками. Но стоит только свёкру покинуть кухню, как Юнги тоже поднимается из-за стола. Чимин как раз убирает закуски в холодильник, когда тот приближается, нависает угрюмой тёмной тучей над Паком. Тот спохватывается, хватает с полки палку колбасы и угрожающе выставляет перед собой. Юнги же приближается и отодвигает «оружие» в сторону, ещё сильнее нависая над Чимином. Омега вздрагивает, когда Мин заносит руку, словно тот рискнёт обидеть его, но альфа только хватает из холодильника бутылку минеральной воды, фыркает и размашисто шагает, выходя прочь из кухни. — Чурбан, — бормочет Пак, обнимая колбасу. — А если бы я и правда для тебя старался?***
Ничего оригинальнее, видимо, Мин придумать не сумел, но надо сказать, что у него получилось довести Чимина до белого каления. И теперь тот стоит в ванной и тихо, сквозь зубы матерится. Потому что альфа насыпал в его фен муку как раз в тот момент, когда они с папой и свёкром собирались идти в торговый центр, чтобы прогуляться и провести время вместе, знакомясь друг с другом поближе. И теперь только вылезший из ванной Пак выглядит, как снежное чудовище: волосы, влажные после купания, склеились местами от намокшей муки, всё лицо белое, одежда изгваздана мучной пылью, которая попала и в рот, и в нос, и в глаза. Омега медленно поднимает веки; на ресницах скопилось приличное количество пекарского сырья. Страшно взглянуть в зеркало на до этого аккуратно накрашенное лицо. Омега просто готов пойти и придушить Юнги шнуром от этого самого фена. Чем и намерен заняться прямо сейчас. Он, топая босыми ногами по паркету в спальне, приближается к Мину, который уставился в экран ноутбука, сидя на кровати. Альфа поднимает безразличный взгляд на него, разглядывает испачканного в муке Чимина и молчит. — Мой фен — испорчен, — пыхтит тот. — Мой макияж испорчен. Мой день тоже испорчен! — выдыхает почти в полный голос омега и швыряет фен в бедро альфы, из-за чего тот едва заметно морщится. — Козёл! — напоследок добавляет Пак и, круто развернувшись, уходит обратно в ванную, чтобы исправлять это безобразие. Он не замечает, что стоит ему отвернуться и хлопнуть дверью, как Юнги усмехается и коротко растягивает губы в улыбке, прежде чем снова уткнуться в исследование рабочей почты.***
Они тыркают друг друга, чем могут. То Чимин добавит горчицу в зубную пасту мужа, а потом с наслаждением наблюдает и слушает, как тот ругается себе под нос и много раз полоскает рот. То Юнги перед выходом из дома, когда они всей большой семьёй направляются в кинотеатр на просмотр какой-то новомодной комедии, незаметно цепляет за пояс джинсов омеги кусочек туалетной бумаги. В принципе, шалости не выходят за пределы разумного, но как следует бесят их обоих. Добавленный в кофе перец чили, видимо, оказывается для альфы последней каплей, и каким-то волшебным образом в тот день, когда Чимин решает осветлить снова волосы, то тот подговаривает мастера, чтобы ему продали не просто тонирующий шампунь для ухода за осветлёнными волосами, а чёртов зелёный. Их игры в войну выходят за рамки, оканчивается это всё ненормальной перепалкой и дурацкими словами Юнги. Теперь, стоя в ванной, омега разглядывает свой румянец, охвативший буквально всё лицо. Он должен отомстить ему, должен смутить настолько же сильно, как и Мин его. Заставить краснеть, а сердце колотиться в груди. Только что нужно сделать? Как довести Мина до пульсирующей на лбу жилки, чтобы его лицо залилось отчаянной алой краской при виде омеги. Чимин вылетает из ванной комнаты и опустевшей спальни, без особого промедления добирается до собственной спальни, чтобы порыться в комоде, который он с особыми муками очищал от проклятого наполнителя, а тот всё не желал уходить полностью. Омега то и дело находит проклятые комочки в своей одежде и жутко от них чешется. Роясь в ящике с бельём, он понимает, что это действительно уже перебор. Но и Юнги первым перешёл черту, так нагло и похабно над ним посмеявшись. Кончики ушей снова начинают гореть, когда Пак всё же находит необходимое. Сегодня вечером Мин Юнги потерпит сокрушительное поражение, потому что ни один альфа не сможет перед таким устоять. Выуживая груду чёрных кожаных лент, омега хищно улыбается и прячет те под футболкой, чтобы незаметно пронести обратно в спальню Юнги. Он с нетерпением ждёт вечера, почти подпрыгивает от ожидания, когда они гуляют с родителями в парке. Чосоль снова с недовольным лицом, Минги шутит над ним и над тем, что тот преет в своей закрытой одежде, пока Ёнджун скептично оглядывает открытую майку с прорезями на Мине старшем. Юнги держит омегу под руку, и они тащатся позади, пока Хвасан кидает на них любопытные взгляды. То, что они с папой Чимина застали в спальне, выглядело до ужаса двусмысленно, потому омега смущается и отводит взгляд, крепко стискивая пальцы на плече мужа, чтобы и тому доставить лишний дискомфорт. Хвасан всё время смотрит на них странно, особенно на Чимина. Словно тот вызывает у него подозрения, а это им обоим нужно в последнюю очередь, ведь розыгрыши розыгрышами, а родителей в своих «чувствах» парочка убедить обязана. — Чимин-и, хочешь мороженое? — ласково спрашивает Хвасан, поравнявшись с парочкой, напряжённой до состояния пружин. — Сладкое вредно для фигуры, — пыхтит спереди Чосоль, а потом снова принимается отбиваться от нападок Минги, который атакует их с Ёнджуном (не обращающим, к слову, никакого внимания на родственника) анекдотами пошлого содержания. — Хочу, — выдыхает омега и отцепляется от Юнги, чтобы тут же с Хвасаном свернуть к небольшому уличному лотку, расположенному в рядах, где на территории парка продают еду. — Чимин-и, я… — Хвасан чуть запинается, глядя на зятя. — Я хотел извиниться, что мы зашли утром в вашу спальню. Это было невежливо, и мы с твоим папой, вероятно, вас ужасно смутили… — Ничего, — спокойно произносит тот. — Да, было немного неловко, но мы ведь все взрослые люди, — старается улыбнуться, словно это правда, Чимин. На самом деле ему ужас, как стыдно из-за произошедшего, оттого, что подумали их родители, застав в таком положении. Хорошо, что папу инфаркт не хватил при всём его снобстве. Хвасан улыбается и берёт его за руку, пожимая. — Ты хороший омега, — тихо говорит свёкор, когда они занимают очередь за мороженым. — Я рад, Юнги с тобой хоть немного оживился. Чимина волнует это высказывание. Как и неосторожно брошенные про «годы до этого» слова Хвасана. Но тот больше ничего не говорит, переводит тему в совершенно другое русло, обсуждая новинки дизайнерского прогресса в отношении обустройства домов, и как из-за этого пропадает ощущение уюта в помещениях. Чимин слишком любопытен. Теперь червячок грызёт его изнутри за кости и мясо, вынуждая нервничать оттого, что Хвасан забросил наживку, но конкретного так и не сказал ничего. Это раздражает, потому омега утыкается в свой шоколадный рожок с дроблёным орехом и просто слушает свёкра, изредка невпопад отвечая что-то. Что у тебя внутри, козёл Мин Юнги? Почему твой папа говорит неясными фразами, почти загадками?***
План на вечер так и остаётся в силе. Как только после совместной игры в кости, которую папа Чимина обфыркивал, пока Ёнджун с каменным лицом (но с явным удовольствием) играл на пару с Минги против команды Хвасана и Чимина, все расходятся по комнатам, Пак готов к исполнению дьявольской задумки. Он, видя, как супруг уже собирается ложиться спать, прошмыгивает в ванную, не забыв прихватить с собой, то что унёс из спальни. Это подарок Хосока, который Пак видел только когда вскрыл и с криками швырнул в друга. Тогда омега уже был замужем, и лучший друг подсунул ему эту «свинью» в виде элегантных кожаных портупей, соединённых серебристой цепочкой, чтобы «заинтересовать мужа хоть капельку, никто не устоит ведь». Чимин тогда идею не оценил, но сейчас данная вещица ему как ни кстати пригодится. Разобравшись в адском устройстве и плетении портупей, Чимин глядит на себя в зеркало и снова краснеет. Он никогда не выбирал и носил ничего откровенного. Но что надеть-то, чтобы сразу привлечь внимание? Не свою же пижаму с сердцами?.. Взгляд Пака блуждает по ванной, пока не натыкается на осторожно висящую на краю корзины для белья рубашку альфы. Чимин обхватывает ту пальцами и тянет, выуживая. Это не та, которую безбожно испортил в ресторане омега, другая. В небольшую крапинку, белая и аккуратная. Выбора нет, придётся выглядеть ещё соблазнительней. Омега набрасывает рубашку на плечи, которая оказывается ему велика, и застëгивает только на две пуговицы посередине. Вздыхает, оглядывая свой диковатый внешний вид, и решительно распахивает дверь ванной, чем привлекает внимание альфы, снова пялящегося в ненавистный Чимину планшет. Тот просто существованием одним раздражает. Чимин мягко ступает по подогретому тëплыми полами паркету, обходит постель, не глядя на вздёрнувшего бровь альфу. Юнги не шевелится, просто скептично оглядывает с ног до головы супруга, медленно, словно кошка, подкрадывающегося к нему. — Это моя рубашка, — уточняет Мин тихо, когда Чимин оказывается совсем близко, нависает над ним, вынуждая задрать голову. — Твоя, — хитро сощуривается Пак. — Зачем ты её надел? — ещё тише спрашивает Юнги, сжимая в руках планшет. — Соблазнить тебя хочу, — не скрывая ликования, выпаливает он и тут же ловко выдирает технику из рук альфы, отшвыривая на маленький тёмный диван позади себя. Юнги хочет было подняться и возмутиться, однако опомниться не успевает, как Чимин седлает его колени, плотно обхватывая бёдра. — Чимин, это уже не смешно, — фыркает Мин, хватая омегу за пояс и стараясь снять с себя. — А я и не смеюсь, — из-под ресниц оглядывает его тот. Чимин медленно прикасается к коже Юнги, виднеющейся из-за чуть съехавшего ворота пижамной рубашки. Альфа прослеживает каждое его движение, словно ястреб, напряжённый до предела, он готов сбежать прочь в любую секунду. — Хочешь забрать свою рубашку? — хитро тянет Чимин, прикусывая губу. — Хорошо, отдам. Помоги расстегнуть. Юнги сначала не хочет вестись на провокацию, по голым омежьим ногам, видимо, понимая, что под рубашкой одежды не то что мало, в минус ушло. Но вздыхает и резво тянется к пуговицам, торопливо те дёргает и всё же нервно выдыхает, когда полы чуть распахиваются, обнажая плоскую грудь и живот, увитые чёрными кожаными лентами. Они вьются под плечами, охватывают руки, а серебристая цепочка холодит кожу и играет с контрастом жёстких портупей. Те спускаются по животу к талии, так же опоясывая её, а после охватывают пах в нижнем белье и стройные бёдра. — Зачем ты?.. — спрашивает Мин, снова стараясь столкнуть омегу. — Ну, а что? Ты своей кочерыжкой меня с утра взбодрил. И тут я подумал, что пора бы вернуть мне долг за два года, — сверкает хитрым взглядом омега, ёрзая на чужих бёдрах, прикрытых тонким одеялом. — Какой ещё долг? — хмурится тот и хватается за талию Пака, о чём, видимо, тут же жалеет, потому что соприкасается с кожей и ремнями украшения. — Супружеский, — выдыхает почти неслышно Чимин, ёрзая ещё агрессивнее. Что-то внутри вспыхивает победно, разражается громкими фанфарами, когда альфа едва заметно выдыхает, выпуская воздух между губ. Его взгляд непроизвольно прикасается к телу Чимина, спускаясь на то, чем, собственно, тот ёрзает, сидя на его бёдрах. Пак отчётливо ощущает реакцию и мысленно благодарит Хосока за подарок. Эти штуки действительно не позволяют никому устоять. — Не неси бред, — хрипло произносит Юнги и вдруг скидывает Чимина с себя, вынуждая упасть спиной на кровать. Рубашка распахивается, показывая полностью увитую ремнями портупей фигуру Чимина. Бросив взгляд на омегу, Юнги вылетает из спальни даже не в ванную, а прочь. И Чимин победно смеётся в кулак, успокаивая бешено бьющееся сердце. Он заметил покрасневшие кончики чужих ушей перед тем, как Мин стремглав вылетел из помещения. Вот только… почему-то сам омега тоже покрывается румянцем, вспоминая, как откликнулось на его манипуляции тело альфы. Он прикусывает палец и резко встаёт. Надо снять проклятые портупеи, кажется, омеги тоже не в состоянии из-за них сдерживаться.