***
Сынчоль наполовину спотыкался, наполовину выбегал за дверь, когда понял, что Мингю и Сынкван смотрят в его сторону. Не было абсолютно никаких сомнений, что они — и другие ребята — придут, чтобы проучить его. Они даже двигались, как какая-нибудь опасная банда. Смотрели на него. Запугивали его. Предупреждали его. Чхве действительно не хотел заработать никаких проблем… особенно, когда он в душе не ведал, что за чертовщина сейчас происходила. Его разум был затуманен, а сам он максимально медленно соображал, когда, наконец, выбрался из дома, несколько раз прокручивая в голове произошедшие недавно события, чтобы понять, где именно он ошибся. Прежде чем он начал бы извиняться, он должен был понять, что конкретно сделал не так. Типа, все, что он сделал — это сказал Джонхану не приставать к нему и напомнил, что он гетеросексуален. Это что, было каким-то преступлением? Он ведь, на самом-то деле, не виноват, что Джонхана это обидело. В любом случае, Сынчоль-то не планировал его задеть. Он запустил руки в свои волосы, а затем сцепил их на затылке. Сынчоль остановился где-то на тротуаре и закрыл глаза. Ну же, давай, думай. Думай. Думай… Окей. Он мог бы извиниться только за- — Чоль! Сынчоль издал вздох одновременно и облегчения, и еще большего стресса. — Да, Мин? — он обернулся и увидел, как Сокмин практически спрыгнул с крыльца и побежал ему навстречу по тротуару. — Что, мать твою, произошло? — спросил тот. — Ты расстроил Джонхана? — Я не хотел! — быстро попытался защититься Чоль. — Он обиделся на меня без причины! — Что? — Сынчоль резко вдохнул, увидев выражение, промелькнувшее на лице Сокмина; выражение, которое было сродни тому самому выражению лица Джонхана, когда тот от него уходил. — Джонхан никогда ни на кого не злится без причины, Чоль. Просто скажи мне, что ты сделал. — Был полным придурком, вероятнее всего, — внезапно ответил за него Вону, появившись откуда-то сбоку вместе с Суненом и Джихуном. Не прошло и мгновения, как к ним присоединились Сынкван с Мингю, а рядом с ними и Чан. — И слегка гомофобом, если нужно добавить. — Вероятно! — практически пропел Чан. — Как?.. Теперь вся эта ситуация действительно начинала его… расстраивать. Боже, лучше бы они просто сейчас взяли, и все вместе набросились на него с кулаками. — Боже, ты нас так разочаровываешь, — фыркнул Сунен. — Далеко не каждый гей хочет быть с тобой. У нас есть стандарты, знаешь ли. — И делать каминг-аут — совсем непросто, — резко добавил Джихун. — Такой привилегированный, — в голосе Сынквана отчетливо слышалось сильнейшее раздражение. Они все продолжали и продолжали высказываться; и это отзывалось такой сильной болью в груди, словно они и взаправду награждали его сейчас крепкими ударами. — Я… Я же сказал, я совсем не имел ничего в виду. Я даже не понимаю, о чем вы, ребята, говорите. — Конечно, ты не понимаешь, — вздохнул с тяжестью Вону. — В любом случае, тебе нужно извиниться перед Джонханом. Первое правило клуба — не расстраивать его. Ты нарушил это правило. Как раз в тот момент, когда Сынчоль начал отступать и, возможно, даже попытаться убежать, а публичное унижение угрожало довести его до истерики, внезапно раздался мягкий, но твердый голос, который был способен всех остановить. — Ребята, — Джонхан казался немного уставшим. — Что вы делаете? — Воздерживаемся от того, чтобы побить его за то, что он тебя расстроил, — проворчал Мингю. — Ведете себя так, словно он ударил меня или что-то в этом роде, — усмехнулся Джонхан, подходя ближе ко всем, и даже неожиданно улыбнувшись Сынчолю. — В любом случае, возвращайтесь обратно. — Но- — Думаю, Сынчоль уже и так получил изрядную словесную взбучку, вам так не кажется? — и это было то, с чем никто из них действительно не мог поспорить. — Ну точно. Так что возвращайтесь на вечеринку. Развлекайтесь, пока есть возможность... я со всем разберусь. Пожалуйста. Совсем как упрямые, непослушные дети, они все неохотно отступили и разошлись, скорее всего, не уходя куда-то далеко или желая еще немного повеселиться в доме. Широко раскрыв глаза и все еще ощущая шок где-то в груди, Сынчоль просто пялился на Джонхана. — Пойдем, — Джонхан кивком головы показал следовать за ним тем же путем, каким он сюда пришел; предположительно, обратно к машине. Поскольку ему больше нечего было делать и некуда идти, Сынчоль просто молча последовал за ним.***
Джонхан хотел бы что-то сказать по пути обратно к машине, но он даже понятия не имел, что сказать. Как он уже и говорил ранее, Юн совсем не был инициатором разговоров. К тому же, Сынчоль выглядел так, словно был глубоко погружен в свои мысли, и поэтому Джонхан даже не пытался его побеспокоить. Тишина так и продолжала царить между ними, до тех пор, пока они, наконец, не добрались до машины. — Хочешь присесть на заднее и поговорить? — пробурчал лидер. Без лишних слов, Сынчоль мотнул головой и обошел машину, забираясь на заднее сидение, оставляя Джонхана, стоявшего перед машиной, в одиночестве. Прочистив горло, Юн оглянулся по сторонам. Никаких признаков Джуна или Минхао в его поле зрения. Должно быть, они вернулись к тому, чем занимались до этого. Сынчоль уже сидел на заднем сидении, когда Джонхан открыл дверцу машины, чтобы тоже забраться внутрь. Ожидая, что он будет инициатором разговора, поскольку Чхве был до ужаса молчаливым всю дорогу, он был поражен почти до глубины души, когда тот внезапно выпалил «мне так жаль», как только лидер закрыл за собой дверь. Глаза Сынчоля были полны печали и сожаления; его нижняя губа дрожала, когда он пытался побороть то чувство, из-за которого ему хотелось разрыдаться. Было похоже на то, что все унижение, которое он испытал, наконец-то накрыло его с головой. — Даже не понимаю, что такого я сделал, чтоб так сильно расстроить тебя… но мне действительно жаль, Джонхан. Прости меня, — Сынчоль виновато посмотрел на Джонхана, и его взгляд больше нигде не задерживался. Это шокировало Джонхана — видеть того настолько подавленным. — Ты тоже меня прости… — начал Юн. Чхве, в замешательстве, нахмурил брови: — Ты же ничего не сделал. — Я слишком бурно отреагировал, — легко признал свою вину он. — Вместо этого, я должен был объясниться… так что… Без какого-либо предупреждения, Джонхан потянулся и схватил Сынчоля за руку, переплетя их пальцы, а затем крепко сжав. — Я очень тактильный человек. Мне нравится держаться за руки, обниматься, тискаться и прочее. Я веду себя так со всеми своими друзьями. И многие из ребят тоже. Это не значит, что ты нам нравишься. И затем Юн позволил их рукам безвольно упасть между ними. — Ты поэтому расстроился? — Не только. Для геев оскорбительно, когда гетеросексуалы постоянно думают, что мы пытаемся к ним подкатить. Даже когда мы просто пытаемся быть добрыми. Достаточно плохо, что любые наши действия сексуализируют, и люди думают, что все, на что мы годимся, — это модно одеваться, сосать члены, заниматься сексом и приставать к гетеро, что, кстати, полный абсурд. У нас есть надежды и мечты. Мы работаем, заводим семьи и все остальное. Плюс, гетеросексуальные парни — это… фу, так что я к ним даже и не пытаюсь подкатывать. После его речи Сынчоль не захихикал, как это сделал Джонхан, будучи слишком сосредоточенным на том, чтобы переосознать все в своей голове. Черт возьми, он сексуализировал и стереотипизировал Джонхана, даже не пытаясь этого делать… — Я даже не задумывался об этом… — было всем, что Сынчолю удалось из себя выдавить. — Прости меня, пожалуйста. — Да я знаю. Все в порядке. — Ч-Что еще я успел сделать? — пристыженно спросил Сынчоль; небольшая нервная, виноватая улыбка, тем не менее, украсила его лицо. — Я знаю, что мне пришлось постараться и сделать гораздо больше, чтобы так сильно разозлить тебя. — Ну, то, что ты говорил про то, что та девушка не призналась тебе, совсем немного разозлило меня… — усмехнулся Джонхан. — Конечно, — с сарказмом ответил он. — Совсем немного, — Чхве закатил глаза и поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее. Джонхан же сидел на своем месте, скрестив ноги. Ему правда так было удобно? — Каминг-аут — большой шаг для всех нас, — попытался объяснить лидер. — Думаю, когда я услышал, что ты говоришь об этом так, как будто это не имеет значения, это просто расстроило меня. Это напомнило мне то, что сказал мне друг в старшей школе. Каминг-аут… это тяжело. — Я не думал об этом в таком ключе, — ответил он, и его взгляд упал туда, где между ними все еще лежали переплетенные руки. — Мне просто было интересно, почему она мне ничего не сказала. — У нее могло быть много на это причин, — сказал Джонхан. — Может, она могла забыть сказать тебе об этом. Но ее ориентация — это ее личное дело, и каминг-аут должен быть в ее личное время. Страх, который приходит с каминг-аутом… это неописуемо. Сынчоль кивнул. После того, как ему все объяснили, он смог понять, как именно он задел Джонхана. Если бы он сказал что-либо из этого Сокмину, с которым был ближе всего на данный момент, Сынчоль был уверен, что тот бы тоже обиделся. Это дало ответ на мучительный вопрос в его голове о том, почему все они были так сильно разочарованы в нем. Конечно, это также могло быть просто потому, что он расстроил Джонхана, но он мог понять по силе всех их резких слов, насколько лично они относились к произошедшей ситуации. — Я заставлю всех извиниться. Они, вероятно, тоже слишком сильно отреагировали. Но, тем не менее… — Джонхан посмотрел на Сынчоля с улыбкой, которая напоминала ту, которой одаривала его мама, когда у нее появлялась какая-то хорошая идея. — Ты можешь задать мне любой вопрос о ЛГБТ-сообществе. Глупых вопросов не бывает. Сынчоль расплылся в улыбке и усмехнулся с того, насколько серьезным выглядел Джонхан. — Любые вопросы? — Агась. — Прям вообще любые? — допытывался он. — Да. Какие твоей душе угодно, — и взгляд Джонхана ясно давал ему понять, что он принимает вызов, чего бы это ни стоило. — Почему ты гей? Вопрос должен был прозвучать как шутка, и, к счастью, Джонхан это понял и громко засмеялся. — А ты почему гетеро? — спросил он, отсмеявшись. — Справедливо, — кивнул Чхве, продолжая посмеиваться. — Эм… что это вообще такое — асексуальность? Я слышал, что на сексуальность человека влияет его инстинкт к размножению, так как же кто-то может не хотеть секса? Это вообще возможно? — этот вопрос крутился в его голове еще с того момента, как Сунен сказал, что он асексуал. — Что ж, последний раз, когда я проверял, Сунен все еще существовал, так что да, асексуальность возможна, — Джонхан усмехнулся и откинул голову назад, на подушку его сидения. — Но, честно говоря, это ведь всего лишь теория о том, что люди по природе своей хотят размножаться и бла-бла-бла. Я почти уверен, что она была придумана гетеро, которые верят, что быть гетеро — единственный приемлемый вариант. ЛГБТ-персоны существовали всегда. Так же как и люди, которые вообще не хотят детей, но хотят секса. Никто на самом деле не знает, почему существуют разные ориентации. Но эта теория тупая, и ее следует оставить в девяностых. — Ну, когда ты это так интерпретируешь… — Сынчоль замолчал. — Сунен всегда нам говорил, что ему просто не интересен секс… ты можешь спросить об этом у него самого. Не думаю, что он будет против. — Окей. Теперь другой вопрос… когда тебя называют гетеро или гетерастом — это оскорбление? — Иногда, — произнес Джонхан, прежде чем его лицо стало очень задумчивым. — Лично я это всегда использую в качестве оскорбления. Но, пожалуйста… — он двинулся, чтобы обхватить другой рукой руку Сынчоля, которую уже держал. — Никогда даже не пытайся сказать, что это гетерофобия. Вообще никогда. И если я когда-нибудь услышу, что ты говоришь что-то о гетерофобии, то я отрежу тебе язык. Сынчоль не смог сдержать смех, который начал вырываться из его груди при виде серьезного выражения лица Джонхана. Он вспомнил, что это именно то, что гетеросексуалы писали в «Твиттере» после того, как подумали, что их дискриминируют. Конечно, он не был сильно просвещён насчет ЛГБТ-сообщества, но он уж точно не был настолько тупым. — Что ж, девчонкам достаточно сильно нравится мой язык, поэтому даю слово, что не буду так говорить. Джонхан почти сразу же с отвращением отпустил руку Сынчоля и прижался к дверце машины, как будто Сынчоль прямо сейчас превращался в какого-то отвратительного монстра. — Я заставлю тебя поехать с Минхао сегодня ночью, если ты скажешь что-то такое еще хоть раз. — Ладно, ладно, — сдался Сынчоль, от души смеясь. Насколько же сильно, насколько девушкам нравился его язык, — ну, по крайней мере, Наен и его бывшей точно, — настолько же сильно он любил свою жизнь. Он не хотел бы рискнуть ей, сев в машину к Минхао. — Итак… у меня остался последний вопрос. — Какой? — Джонхан медленно откинулся на спинку сиденья, подозрительно глядя на Сынчоля, предупреждая его, что его угроза заставить его ехать домой с Минхао была серьезной. — Можно ли мне жить с вами? Джонхан на мгновение показался немного застигнутым врасплох, но затем его лицо озарила яркая улыбка. — Конечно, гетеро, — хихикнул он. — Но я должен, по крайней мере, дать тебе знать… Ты больше не будешь гетеросексуалом, если будешь жить с нами под одной крышей. — Это что, угроза? — Нет, Чолли. Это предупреждение.