Арка перемен

      Весь день шел промозглый дождь, начинавшийся многообещающе оглушительными раскатами грома, сотрясавшими все дома Лондона словно спичечные коробки. Жители за ужином успели несколько раз помолится за сохранность крыши над головой, встревоженные силой небес. Возможно, именно благодаря им все и обошлось. Грибной дождик, пришедший на замену, вполне им привычен и намного желанен. Не доволен был один человек — Сириус. За те полтора месяца, что он в одиночестве прозябал в доме, гроза не помешала бы. Она заставила бы его поверить, что он не один. Раскаты грома заглушили бы его тоску и скуку. Но теперь ему приходится в очередной раз дёргаться от скрипа половицы где-то во мраке дома на Гримо, а не растворятся в природной стихии. Внутри коробки, называемой домом, с крепкими толстыми стенами, что позавидовала бы любая тюрьма, совершенно не было слышно лениво бьющих капель о крышу. А вот все шорохи в звенящей тишине были подобны выстрелам. Громким и внезапным. Сириус не боится тишины, точно нет. Но свободно вздохнуть скованная грудь все же не позволяла. Блэку казалось, что сделай он глубокий шумный вздох, он нарушит какой-то порядок. Почему-то он уверен, что за этим что-то последует.       — Ну что за бездельник. — словно из чертог ада раздался скрипучий голос.       — Черт возьми, Критчер!       Блэк показательно хватается за всполошившееся сердце. Обернувшись в коридоре, в котором стоял столбом окунувшись в рефлексию, он замечает укоризненный и, как обычно, недовольный взгляд домовика, что только руки на груди не складывает в эмоциональном порыве. К слову о Критчере. Если быть честным, он ещё с лета был странным. Кидался вечными намеками, расхаживал грустным и в целом делал вид, будто глубоко разочарован в Сириусе. Тогда мужчина не особо обращал на это внимание, все же время с крестником было для него более ценно, чем тратить его, становясь психологом и выслушивая проблемы домовика. Сейчас же в голову поневоле лезут мысли о поведении ещё одного жителя дома. Единственного живого существа, если быть точным, кроме самого Блэка. По большей части тот где-то отсиживается и почти никак не мешает Сириусу. Почти. Ведь бывают моменты, как сейчас, когда Блэк выпадал из реальности настолько, что переставал чувствовать себя и слышать, что творится вокруг. Тогда домовик, выискав его, с натужным кряхтением, а бывало и без него, если не видел никакой реакции, входил со всеми своими авоськами и разводил бурную деятельность, принимая вид занятого. А потом он начинал шарманку. Это почти всегда было неожиданно и отрезвляюще, будто удар пощечиной. Смысл спича повторялся: Сириус неугодный обалдуй, что в пустую прожигал жизнь и вел к опустошению дома Блэков. Сириус привык к таким нападкам. Он с теплотой принимал домовика за радио, без которого можно жить, но скучно. Фоновый шум в вернувшем мрачное одеяние доме просто был необходим. Он скорее даже заменял грозу. И все же, Блэка знатно раздражал эффектный приход домовика, что стоял перед ним с тряпкой в руке, явно выполняющую роль ветоши для протирания факелов, и совершенно не чувствовал раскаяния, наоборот его лицо было до отвратительного довольным.       — Непутёвый, ой, непутёвый. Да за что же такое наказание привалило любимейшей хозяюшке Критчера. Да как же так не повезло благороднейшему роду Блэк. Да какое же это счастье, что хозяюшка этого не видит, иначе бы ее повторно настиг удар от сей картины. Эх, несчастный Критчер, старается и старается, а толку нет, если негодник Сириус — дурак. — привычно забухтел домовик, заметив внимание Блэка. Он снова принялся за работу, став демонстративно сдувать пыль и проходиться тряпкой по железу, отказываясь смотреть на возмущённого столь очевидным игнорированием Блэка.       — Окей, я сдаюсь. Ты можешь быть надоедливым, если пожелаешь. Выкладывай, что тебе нужно. — буркнул мужчина, направившись в гостинную. Если и пытаться разгадать домовика, то только у теплого камина и с бутылкой огневиски в руках.       — Ничего Критчеру не нужно. — проскрипел домовик, засеменив следом. На лестнице со второго этажа, он приостановился и стал поправлять головы сородичей. Он всегда это делал трепетно и с особой геометричностью, выравнивая словно по линейке их в идеальную линию и на равномерном расстоянии.       Сириус, кинув взгляд на безмятежного домовика, надоедливо делающего вид занятого и не уходящего, пожимает плечами. Он слишком трезв, чтобы приставать к Критчеру, поэтому берет бутылку, что за весь период уже знатно опустела, и тянет ко рту, не обеспокоившись стаканом. Но натыкается на мрачный брезгливый взгляд матери.       — Ой да ладно, что вы все сегодня так ополчились на меня?! — восклицает Блэк, вальяжно садясь на диван и слишком знакомо вскидывая бровь, всем видом показывая, что никого не отпустит, не получив ответа.       — Я ничего не говорила. — размеренно с достоинством ответила женщина, сложив руки на груди, а затем, поняв насколько вульгарно выглядит поза, спрятала кисти в складках пышного платья.       — Слишком много «ничего». Ты ничего меня не игнорируешь, внезапно не возвращаясь на картину. Домовик ничего не ворчит почти ежедневно, совсем не надоедая своим призрачным присутствием. — Сириус взмахивает бутылкой, едва не разливая остатки алкоголя, и вопросительно смотрит на портрет с женщиной.       Та изящно пожимает плечами и спокойно отвечает:       — Так было всегда, помнится мне. Просто сейчас ты на этом зацикливаешься.       — И что вы этим пытаетесь добиться? Не поверю, что таким способом выживаете меня из дома. Как-то слабовато.       — Ты знаешь, чего я хочу.       Сириус пренебрежительно фыркает и резко встаёт. При всяком тяжелом или неприятном разговоре он не может усидеть на месте. Так было всегда. По большей части он старался убежать от таких разговоров, возможно, и сейчас он на медленном старте.       — Сколько можно?! Ты уже мертва, напоследок изгнав меня из рода. Стоит успокоиться уже наконец. Твоя мечта не сбыточна, род угас. Даже будь во мне желание быть частью всего этого, никто не смог бы меня вернуть на семейное древо.       Высказавшись, Сириус останавливается напротив портрета и взмахивает рукой, дескать, твоя очередь исповеди.       — Ты не прав. Захоти этого, ты бы смог стать главой рода. А ты захочешь, только взглянув на гобелен. — тихо отвечает женщина, пристально вглядываясь в обиженные глаза Сириуса, что чувствовал себя породистым кобелем, у которого одна единственная судьба — случка ради потомства, из-за которой он и живёт без надежды на добрые чувства и сочувствие.       Блэк вздыхает и отворачивается от матери, не замечая ее печального взгляда. Он натыкается на домовика, что все это время стоял поблизости, притаившись, будто затаив дыхание, ожидая преданной собачкой исхода разговора.       — Хорошо, давай так. Поиграем в цуефа. Если ты выиграешь, то я посмотрю на гобелен, если же выиграю я, то этот разговор никогда не повторится. Идёт?       Сириус выжидательно уставился на женщину, что резко с негодованием вздохнула. Ее вспыхнувшие гневом глаза ясно давали понять, что она думает на счёт маггловских игр.       — Как ты себе это представляешь? Я нарисована, во мне знания только те, что были при жизни, а при жизни я уж точно не увлекалась маггловскими играми. — презрительно фыркнула Вальпурга.       — Ох, к твоему сожалению, и к моему счастью, выходит, что я выиграл. — безмятежно пожимает плечами Блэк в притворном сочувствии складывая брови домиком.       — Критчер знает эту игру. — зловеще проскрипел домовик, будто готовый выгрызать себе победу.       Женщина с сомнением посмотрела на существо, но затем согласно покивала:       — Он может быть моими руками. Я приказываю Критчеру играть вместо меня.       Сириус прищурился, обдумывая предложение, снова пожав плечами, он соглашается.       — Ладно. Тогда играем три раза. — Блэк усмехнулся, уверенный в своей победе. — Камень-ножницы-бумага, цуефа.       Сириус выкидывает кулак, домовик — ножницы.       — Глупый Сириус играет не так, первые всегда ножницы. — недовольно проскрипел Критчер, злобно сверкая глазами из-под лобья.       — Правила нужны, чтобы их нарушать. — фыркнул Сириус, улыбаясь до ушей.       Во втором раунде выигрывает домовик, снова выбросив ножницы, а Сириус — бумагу, понадеявшийся, что Критчер использует его предыдущий ход. На третьей игре все будто замерло. Даже Вальпурга задержала и так отсутствующее дыхание.       Сириус не понимал странной одержимости победой матери и домовика, его это забавляло и он спокойно складывает руку в камень, замечая складывающиеся ножницы. Но не успевает Блэк рассмеяться, как домовик показывает бумагу.       — Эй, ты изменил свой первоначальный ход! Это жульничество! — возмущённо орет Сириус, не желая признавать поражение. А облегченный выдох со стороны картины только больше раззадоривает.       — Дурак Сириус не докажет, что Критчер жульничал, Критчер с самого начала хотел показать бумагу. — злорадно усмехается домовик, предвкушающе потирая руки.       — Ничего подобного, я видел ножницы! — по-детски спорит Блэк, и с какой-то щенячьей надеждой оборачивается к портрету.       Женщина кашляет, прочищая горло, и прямо выдерживая взгляд, заключает:       — Я видела только бумагу. Ты проиграл, Сириус. А значит должен взглянуть на гобелен.       — Да пожалуйста, — фыркает Блэк, надувная губы. — я ж не обещал становится лордом, а на стену поглазеть — плевое дело.       Переглядывание домовика и портрета он не замечает, нацелившись в сторону кабинета главы рода. Поднимаясь, мужчина периодически кряхтел, как ему тяжело идти на третий этаж, ради старого куска пергамента на стене. Что уж там, он совсем отвык от активностей, живя и даже ночуя в гостиной. ****       — Хорошо, кто мне это объяснит? — спрашивает подозрительно спокойно мужчина, прикладывая одну руку к подбородку, а другую складывая на груди.       Вальпурга замерла на картине, настолько близко к раме, что казалось она сейчас вывалится, так она хотела узнать, что за эмоции у Блэка на лице.       — Это нам нужно спросить тебя. Как так вышло, что ты обзавелся ребенком и не ввел его в род, как наследника. — отвечает она наконец, плюнув на тщетные попытки.       Сириус делает шаг к гобелену, сетуя на свое зрение. Он все скидывал на подводящий его орган, иначе как объяснить небольшой зелёный листочек, рядом с выжженным пятном. Ещё более невероятно соседний с листочком серый бутон с именем Снейпа.       — Сэмюэль Северус Снейп.       Прошептал Сириус. Затем он провел рукой по шероховатому пергаменту, закрыл, а затем снова отнял руку. Надписи никуда не делись.       — Я правильно понял, что по мнению гобелена, у меня и Снейпа общий сын? — Сириус спросил так, будто сам не понимал, что говорил, резко позабылся родной язык. — Да откуда это?! КРИТЧЕР?!       Рядом находящийся домовик вздрагивает от возгласа, с опаской сверкая желтоватым глазом на схватившегося за голову мага и не отводящего взгляда от стены.       — Критчеру — то откуда знать. Критчер понятия не имеет, где носился бесстыжий негодник и с кем, что делал. — недовольно проскрипел домовик, но тут же с благоговением посмотрел на небольшой листочек.       — Да не помню я ничего подобного! Уж я то запомнил, если со Снейпом. Снейпом! Провел ночь. — Сириус показательно скривился, но ожидаемого отвращения не почувствовал. — Стойте. День рождения шестого января тысяча девятьсот девяносто пятого года. Да я же в это время здесь был, это какие-то коварные планы Снейпа не иначе.       Женщина пораженно фыркнула.       — Сириус! Восемь — девять месяцев отними. И где ты был тогда?       — Ну, в Хогвартсе. — задумчиво ответил Блэк. А затем пожал плечами. — Все равно этого быть не может. Я не помню! И почему вы молчали?!       Он с возмущением оглядел домовика, что с двукратным гневом во взгляде и брезгливостью посмотрел в ответ, и мать, которая только тяжело вздохнула.       — Мы не можем напрямую воздействовать на жизнь живых. Я портрет, что не имеет своей воли. А Критчер без прямого приказа главы не ответил бы, он и так старался привлечь твое внимание.       — Но ты же приказала ему сыграть.       — Это получилось лишь потому, что об этом шла речь. Про наследников никто не заикался.       Сириус подозрительно смотрел на теплые глаза женщины и ничего не понимал. Он снова глянул на гобелен и едва не поперхнулся, когда заметил то, что ранее упустил.       — Гарри и Малфой?! А они — то как?!       — Аа, — слишком вульгарно, но ехидно, протянула Вальпурга. — Малфои свое не упустят, они за версту чуят выгоду. Младшенький спустя неделю отъезда мальчишки прибрал его к своим рукам.       — Что?! — истерично вскрикнул Сириус, кашлянул и продолжил. — Ему нужно помочь, как это произошло? Почему ты даже не намекнула? Да и какая выгода? Хотя, конечно, он же герой, они хотят иметь себе подушку безопасности. Вот мерзкие ползучие твари.       Блэк расхаживал по кабинету, не находя себе покоя. Слишком много новостей за один день после месячного раскисания в ленивой обстановки дома. Вести были воистину шокирующими и никак не желали укладываться в голове.       — Сириус сядь. Я могу объяснить, если ты попросишь.       — Да, я прошу! — злобно пыхтел Блэк, сжимая подлокотники кресла.       — Ты прав, Гарри для них подушка безопасности, а ещё не стоит забывать, что он мужчина омега с хорошим магическим потенциалом. Такой способен выносить несколько наследников, а у Малфоев с этим проблемы уже несколько поколений. Могу тебя слегка успокоить, они не самый худший вариант, судя по гобелену, Гарри только помолвлен, а не замужен, а это значит, что Драко очень осторожен и сдержан. Будь кто другой на его месте, мальчишка Поттеров уже вынашивал ребенка.       Сириус скривился на этих словах. Вальпурга говорила о крестнике, как о каком-то бездушном инкубаторе. Поневоле выползла душная злоба изнутри. А ещё мужчина почувствовал тревогу, почему ему Сохатик не говорил об этом? Может Малфой его заставил и стёр память? Не может, это точно так! Сириус едва не вскочил с места сломя голову, спасать крестника, но холодный тон матери окатил его, заставив успокоится на время.       — Как я и сказала! Как я и сказала, это не самый худший вариант, ты сможешь разорвать помолвку, хоть она и проведена с помощью древнего ритуала. Ну и Драко, хитрец. — довольно усмехнулась женщина, не обращая внимания на гневный взгляд сына. — Безродного омегу могли использовать, сейчас его скрывает и помогает род Малфоя. Но если ты станешь лордом Блэком, ты сможешь принять Гарри, в нем есть наша кровь, и не согласовать помолвку.       Сириус насторожился.       — Этот дом, одна большая проказа, вдруг вы все в сговоре и подменили гобелен? Уж слишком все нереально. Мой сын, помолвленый Гарри. Ну и конечно твое стремление сделать меня лордом.       Женщина взмахнула раздражённо веером, раскрывая его.       — Верь во что хочешь. Возможно, когда мальчишка приползет с пузом, ты, наконец, осознаешь все. Или когда Сэм подрастет и станет лордом Блэком, это будет сложнее, чем если бы ты его принял, но это произойдет. — сказав это, будто принесла приговор, Вальпурга скрылась за рамой.       — Подожди! — крикнул Сириус, вытянув руку, в безуспешном порыве остановить женщину.       — Обалдуй. — не сказал, а плюнул Критчер в сердцах и исчез с небольшим хлопком.       — Отлично. — прошептал Блэк, закатив глаза.       Сколько бы он не смотрел на гобелен, ничего не менялось. У него по-прежнему оставался сын. Это новость отзывалась странным теплом. Он и подумать не мог, что такое возможно. А ещё были страх и расстерянность. Все к лучшему, что он не знает об этом. Сириус неважнецкий отец, он с должностью крестного то не справляется. Блэк думал о Снейпе в роли отца и это также выглядело сюрреалистично. Но всё-таки ответственности в нем больше. И если тот как-то скрывал тайну на протяжении двух лет и не жаловался, значит это к лучшему. Сначало стоит разобраться с Гарри. Здесь уж Сириус слишком чувствовал себя виноватым. Он и не заметил, что с крестником что-то происходит.       Не долго думая, Блэк прикинув который час, поспешил к камину в надежде поймать крестника в гостиной. Удача была на его стороне.       — Привет, Гарри. Как дела? — задорно спросил Блэк, мастерски не выдавая своих истинных чувств.       — О, привет, крестный. — Поттер выглядел ошелемленным. Обычно, они связывались пару раз в неделю, чтобы не быть рассекреченными. Нарушивший расписание Блэк, настораживал.       — Ну как ты? Словно клещами пытаю тебя. Ты не рад видеть старика? — голова Сириус в притворной грусти стала отдаляться.       — Нет! Что ты, я рад! — поспешно ответил Гарри, подсаживая ближе к камину и оглядываясь по сторонам. — Все в порядке правда. Учусь. Вот зелья подтягиваю. С этим я стал прямо-таки гением в этой области.       Поттер как-то неуверенно хохотнул, продемонстрировав учебник.       — Похвально. — отозвался Блэк, разглядывая крестника. От него не укрылась то, что Гарри одет в водоласку под рубашку, а также отведенный бегающий взгляд. — А как на личном фронте, подцепил какую-нибудь девушку?       Сириус заговорчески подмигнул, а потом едва не хлопнул себя по лбу. Какие девушки, Бродяга, он же омега?       — А, нет. Нет, конечно. — покраснел Гарри, вскинув на мгновение взгляд и поджав губы. Красноречивый румянец выдавал парня с потрохами. Сириус сделал для себя неутешительный вывод, что крестнику не стирали память. Но оставались варианты, что либо Гарри неловко говорить на эту тему, либо ему подмешали амортенцию в еду.       — И никто не влечет и даже не симпатичен, моему невинному крестнику? — поиграл бровями Сириус.       — Фу, крестный, сейчас даже не весна, что на тебя нашло? — показательно скривился Гарри, снова прикусив губу.       — Да так, просто вот у меня сегодня открытие произошло, что скучаю по кое-кому. Но тебе не скажу. Такая информация только взамен подобной. — Сириус по-ребячески высунул язык.       Гарри закатил глаза, а потом улыбнулся.       — Ладно, я понял. Если мне кто-нибудь понравится, я точно сообщу тебе первым. А сейчас мне лучше продолжить учится. — Гарри приподнял учебник, держа словно прикрываясь щитом.       — До встречи, Сохатик. — кивнул Сириус и выполз из камина.       Он посмотрел на пустой портрет матери, прислушался к тишине, не находя ворчания домовика, и задумался. Гарри что-то скрывал, но пленником он не выглядел. Да и вообще страдающим. Он не пытался как-то попросить помощи и уклончиво отвечал. Оставалась вероятность того, что ему неловко от такого разговора, а воспоминания о помолвке Малфой стер. Но почему-то Блэк это рассматривал именно как слабую вероятность.       — Эй, матушка, Критчер! Я хочу выслушать ваши предложения!       Но на его крик никто не отозвался.