Пересекающиеся пути

      В течение следующих нескольких дней Путешественник не видел никаких признаков своего спутника. Ни когда он добрался до дворца Ватацуми, ни когда лучше познакомился с людьми сопротивления, ни когда обсуждал с Томой, Аякой и Ёимией, что им делать дальше. Не тогда, когда Леди Сангономия сообщила ему, что он может пока пожить в маленькой заброшенной хижине, пока восстанавливается после ранений: столько прежних жителей острова уехали или погибли в боях, что пустых домов стало больше, чем живых людей.       Никаких следов марионетки.       Так продолжалось до одного рокового штормового вечера. Дождь хлестал по хлипкой крыше хижины, и Эфир был рад, что ему не пришлось разбивать лагерь под открытым небом, как это было много раз в другие ночи. Какая-то часть его мозга надеялась, что Куро тоже нашел убежище, хотя он и настаивал, что не нуждается ни в сне, ни в комфорте.       Он уже собирался укладываться на ночь, когда раздался громкий стук в дверь, заставивший его чуть ли не выпрыгнуть из кожи. Сердце бешено стучало в груди, и он, прихрамывая, направился к ней, в голове у него проносились катастрофические сценарии. На остров напала армия Сёгуна? Была ли здесь сама Сёгун? Не потому ли на острове бушует шторм?       Но когда он поспешно открыл дверь, то обнаружил там только полностью промокшую марионетку с едва затянувшейся раной на лбу, который смотрел на него с ошеломленным выражением лица, приподняв бровь и сардонически улыбаясь, его щеки слегка покраснели.       — Что...       — Дорогой Путешественник. Странно встретить тебя здесь в такой час.       — Чт- Слушай, просто заходи. Дождь хлещет вовсю, а ты выглядишь так, словно купался в море полностью одетым.       Куро согласился, и Эфир вернулся на колени за свой шаткий низкий столик, ожидая, что марионетка сядет с другой стороны, как он всегда делал - всегда на самом дальнем расстоянии. Но нет. Вместо этого его собеседник грузно уселся рядом с ним и наклонился прямо к нему, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Путешественника, а на губах заиграла странная улыбка. — Как хорошо, что у тебя есть своя маленькая хижина. Так мы с тобой сможем уединиться. — промурлыкал Куро, положив руку на бедро Эфира, когда тот почувствовал, что его лицо стало огненно-красным.       — Что на тебя нашло?! — прошипел он, откидываясь как можно дальше, пока не уловил запах, исходящий от другого. — Ты... Ты пьян. — Божественные марионетки могут напиться? Сколько же алкоголя он выпил, чтобы довести себя до такого состояния? Неужели он выпил весь запас сакэ Ватацуми?       Его собеседник тихонько рассмеялся, наклонившись вперед, чтобы проследить за движением Эфира. — Похоже на то. Но кого это волнует? Есть вещи поинтереснее, которыми мы могли бы заняться. — тихо сказал он, и его рука переместилась к промежности Путешественника, заставив того вздрогнуть.       Эфир крепко схватил его за запястье, стараясь контролировать свою силу, чтобы не причинить ему вреда. Если вообще сможет. — Ты- Послушай. — пробормотал он, его голос дрожал, а уши неприятно теплели. — Я не... Ты плохо соображаешь.       — Разумеется я хорошо соображаю. Мне давно было любопытно. Даже когда я не был пьян.       — Тогда почему ты не спросил меня, когда у тебя была ясная голова?       Марионетка пожал плечами. — Не хотел. Ты слишком раздражал.       — ... И я кажусь менее раздражающим, когда ты пьян?       — Немного? Да ладно. Давай. Хоть раз в жизни повеселись. — сказал Куро, снова пытаясь приблизиться к Эфиру; но когда он увидел, что Путешественник отстранился, крепко сжав его запястье, уголки его рта искривились. Он выглядел почти... Обиженным, и грудь Эфира странно сжалась при виде этого. — Что? Ты так сильно меня ненавидишь? Ты такой... Такой зануда.       — Дело не в том, что я тебя ненавижу. Просто я не сплю с пьяными людьми. И, к твоему сведению это не так. Я тебя не ненавижу. Больше нет.       Марионетка удивленно моргнул. — Хм. Ну- Я тоже тебя не ненавижу. Может быть. Какая разница, что я пьян? Разве ты не находишь меня привлекательным? Люди, кажется, считают мое лицо красивым. Я не очень понимаю. Или это потому, что ты не человек? Думаешь, я уродлив? — Куро выглядел удрученным этой мыслью, и Эфир был бы склонен счесть его выражение лица немного забавным, если бы не ситуация, в которой они оказались.       — Нет, я не считаю тебя уродливым. Я... — Путешественник замешкался, и в памяти разом всплыли все те моменты, когда он восхищался внешностью своего собеседника - очаровательные светлые пряди волос на затылке, тонкие черты лица, большие фиалковые глаза. Он смущенно прочистил горло. — Я действительно считаю тебя привлекательным.       — Тогда-       — Но я не сплю с пьяными людьми, как я уже сказал. Я- Послушай. Я не против иногда проводить приятные минуты с людьми, любовниками или нет, но только когда мы оба в ясном уме.       Марионетка скривил лицо. — Угх. Какая разница? Мой разум достаточно ясен, и мне любопытно. Разве ты тоже не одинок?       — Это... Недостаточно веская причина. — пробормотал Эфир, и от этого ответа его собеседник сдавленно застонал.       Куро наконец откинулся назад и, закатив глаза, опустился на пол. — Ты такой зануда. Подумал, может, на этот раз я смогу узнать, действительно ли это приятно.       — Ты... Делал это раньше? — осторожно спросил Путешественник, выпрямляясь.       — Делал.       — ... И... Тебе не было приятно?       — Плохо. Холодно. Резко. Иногда... Пусто. — Куро поморщился. — Иногда больно. В груди. Люди говорят об этом, как о чем-то приятном. — его щеки покраснели, когда он рассмеялся. — Может, это только я такой сломанный. Или вообще не должен был этого делать. Глупая марионетка, пытающаяся снова стать человеком.       Эфир тяжело выдохнул. — Куро- — попытался он, но его тут же перебил его спутник.       — Какое глупое имя. — хихикнул марионетка, покачав головой.       — Но это имя ты выбрал для себя сам?       Тот фыркнул. — Я всегда плохо выбирал имена. Никогда не находил ничего подходящего. Например... — он снова рассмеялся. — Как попытка вписать квадрат в круг. Кабукимоно - хорошее имя до того, как меня предали, но это было для меня, который ничего не знал. Сказитель тоже неплохо подходило, пока все это длилось. Подходило для того, чем я занимался в то время, хотя, наверное, тогда я тоже ничего не знал. Но Сказитель больше не подходит. Теперь я - круг, а все мои имена - квадрат. Куро - глупое. Куникузуши - глупое. Надеюсь, когда я перестану быть собой, я наконец найду себе хорошее имя. Или, может быть, мои последователи, если они появятся до того, как я все исправлю. Мне всегда больше нравились имена, которые давали мне другие люди.       Теперь Путешественник совсем растерялся - он уже не понимал, о чем говорит его собеседник. Но он хотел продолжить свою мысль. — Могу я спросить тебя кое о чем? О том, что ты сказал.       — Вечно у тебя вопросы. Ты такой надоедливый. Спрашивай быстрее.       — Ты сказал... Это было плохо. Когда ты спал с людьми. Тебе... Нравились те, с кем ты спал?       Куро засмеялся, словно Эфир сказал самую смешную вещь, которую он слышал за последнее время. — Нравился? Он? Кому он нравится? Он никому не нравится. Даже его клоны ненавидят друг друга. Я тоже никому не нравлюсь, но у меня хотя бы нет клонов.       — Но... Не обязательно быть в хороших отношениях, чтобы спать с кем-то, конечно, если тебе этого хочется. Но... Человек должен тебе хоть немного нравиться. Или хотя бы привлекать? Если ты ненавидишь человека, то, конечно, тебе будет неприятно. Ты сделал это просто из любопытства...? Наверняка нашлись бы другие люди, которых ты недолюбливал бы меньше...?       Взгляд куклы стал отрешенным, он уставился в потолок, рассеянно теребя рукав. Его пьяная улыбка исчезла, хотя щеки остались слегка раскрасневшимися, а волосы прилипли ко лбу. Эфир поборол желание протянуть руку, чтобы поправить их. В конце концов Куро снова заговорил. — В первый раз мне было любопытно. Потом перестало. Все в порядке.       Путешественник почувствовал себя так, словно окунулся в ледяную воду, и глубоко вздохнул. — ... Ты... Ты хотел этого?       — Я всегда говорил "да". Я также согласился, чтобы в моих внутренностях копались и разбирали меня по частям. На протяжении десятилетий. Столетий. Очень долго. Но мне все равно, что будет с этим телом. Когда я вознесусь, все будет стоить того. Я стану кем-то другим. Я стану кем-то.       Вознесется...? — Но хотел ли ты этого? — тихо повторил Эфир.       — Я позволил ему. Как позволил ему с проводами. Скальпелями. Пиро, Электро, Крио, все, что ему приходило в голову. Отрывал мне конечности и голову, чтобы проверить, смогу ли я выжить. Потом, когда энергия Бездны проникла прямо в мой мозг. Он раскрыл мой потенциал, и я смог стать Предвестником. Он мог делать все, что хотел, пока я получал то, что хотел в итоге. Чуть больше или чуть меньше боли - без разницы. Конечно, теперь я знаю, что он сделал с Нивой. Да и со всеми остальными. Он просто убеждался, что я полезен, чтобы использовать меня по назначению. Вот что я получил за то, что был марионеткой. Нива сказал, что думал, будто я такой же человек, как и они. Он ошибался. Меня всегда используют.       С трудом выдохнув, Путешественник почувствовал, что глаза начинает щипать. Куро говорил о Дотторе - Эшере, человеке, который лгал, убивал и насылал проклятие на сотни невинных людей, чтобы подтолкнуть марионетку к Фатуи и провести над ним эксперименты. К кому-то Эшер испытывал жгучую ненависть, и жестокость этого человека удивляла его. Конечно, он всегда был сочувствующим и чувствовал себя защитником своих друзей и семьи, и та ужасная картина, которую рисовал марионетка, заставила бы любого порядочного человека почувствовать себя плохо. Но, возможно, в какой-то момент он начал рассматривать Куро как человека, которого хотел бы защитить, и даже не осознавал этого. От осознания этого у него сжалось горло и помутилось зрение. Когда же это началось?       Его собеседник перевернулся на бок, оказавшись лицом к Эфиру, и хмуро посмотрел на него. — Ты такой странный.       — Разве?       — Я действительно думал, что ты скажешь "да". Может, тебе тоже будет интересно. Я знаю, что тебе одиноко. Но нет. Думал, ты предашь меня здесь. Но нет. Думал, может, я позволю тебе убить меня. Но ты этого не сделал. Думал, что ненавидишь меня. Но ты сказал "нет". Может быть, ты лжешь. Ты точно предашь меня. Может, ты чудак.       Эфир слабо хихикнул. — Ты и сам не совсем нормальный.       — Ты сделал мне подарок. — пробормотал Куро, доставая из одежды маленького деревянного кота и сжимая его в руке. — Кто дарит подарки людям, которые раньше пытались их убить?       — Я, видимо.       — Чудак. Я оставил его.       — Я вижу. Он у тебя в руке.       — Не знаю, зачем я его храню. Он мне не нужен. — сказал марионетка, глядя на маленькую фигурку с нахмуренными бровями, как будто она его чем-то обидела.       — Если бы он тебе был не нужен, я бы его оставил себе. Мне кажется, он милый.       — Нет. Он мой. — Куро поднес кота к лицу. — Я не помню, когда в последний раз получал подарок. — его голос становился все тише, а веки опустились - для человека, который постоянно повторял, что ему не нужно спать, он выглядел очень близким к тому, чтобы задремать. — Но ты прав, — пробормотал он. — я тоже чудак. Не знаю, почему я тебя спас. Возможно, ты заразен.       — Тогда, может быть, мы не такие уж и плохие напарники. — сказал Эфир; но не успел он закончить фразу, как увидел, что маленький деревянный кот выпал из пальцев Куро, а его собеседник тихо дышит, закрыв глаза. Он то и дело засыпал. Возможно, усталость от последних событий наконец настигла его, как это случилось с Эфиром.       Осторожно подняв марионетку, Путешественник, не обращая внимания на кричащие мышцы, бережно положил его на футон в углу комнаты, а фигурку вернул в руку. На этот раз ему придется спать на полу и надеяться, что утром, когда его спутник проснется и осознает все, что он сказал и сделал, все будет не так уж и неловко.       Не задумываясь, он наклонился, не в силах побороть желание откинуть темные пряди волос с раскрасневшейся кожи и легонько прикоснулся губами к холодному лбу марионетки.       Прошло много времени с тех пор, как он делал это в последний раз.