***
К счастью, в кузнецах на Ватацуми недостатка не было, и леди Сангономия указала ему на одного, кто сделает для него клинок на заказ, оплаченный кланом Сангономия - еще один жест доброй воли в обмен. Эфир был рад этому: когда он поднялся на столичный помост для казни, в карманах у него было совсем немного моры. Все деньги, накопленные им за время работы в Комиссии Яширо, остались позади вместе с остальными вещами. Не желая терять времени, спутники направились прямо к кузницам; там их ждал ворчливый, на удивление, молодой человек, который встретил просьбу Эфира отрывистым кивком и сомнительным взглядом. — Ты не из Инадзумы. — пробормотал он. — Ты хоть знаешь, как пользоваться инадзумскими клинками? К твоему сведению, у нас нет материалов и оборудования, чтобы ковать иноземное оружие. — Я раньше не пользовался катаной. Но я тренировался со многими видами оружия. Обязательно потренируюсь и с этим, прежде чем использовать его в настоящем бою. — вздохнул Путешественник. Пока что у него не было выбора. Кузнец все еще выглядел неубежденным и хмуро наблюдал за приближением Куро. — У меня есть предложение. — сказал марионетка, доставая из кармана мешочек с морой и не обращая внимания на недоуменный взгляд Эфира. — Уверен, ты занят изготовлением оружия для армии и всем остальным. Позволь мне воспользоваться твоими инструментами. — Что? — Молодой кузнец наморщил нос. — Ты хоть знаешь, как обращаться с кузницей? Что бы там ни говорили, по мне, так ты похож на изнеженного дворянского мальчика. — Если бы я не знал, я бы не просил об этом. — нетерпеливо ответил Куро, закатив глаза. — Меня не волнует, как я выгляжу для тебя. Ответ - да или нет. Юноша открыл было рот, но его тут же прервал высокий седовласый мужчина, подошедший сзади и ударивший его по голове. — Когда-нибудь ты послушаешься меня и перестанешь грубить клиентам, особенно когда они гости Божественной жрицы, Томоя, маленький сопляк. — сурово воскликнул он, повернувшись к марионетке. — Ты уже работал в кузнице? Куро кивнул. — Тогда я не против. Положи мешочек с морой обратно в карман - леди Сангономия уже заплатила нам. Я буду присматривать за тобой, чтобы ты ничего не сломал. — компаньон Эфира снова закатил глаза, но промолчал, - но, честно говоря, ты прав, будет удобнее, если ты сделаешь работу сам, а мы займемся другими заказами. — с этими словами кузнец зашагал прочь, а его ученик за ним по пятам, провожая их неприветливым взглядом. — Ты... Выкуешь мне новый меч? — Путешественник уставился на своего спутника, который пренебрежительно пожал плечами, уже закатывая рукава и завязывая их. — Тебе лучше найти себе другое занятие - на это уйдет несколько часов в течение нескольких дней. Тем более что я буду ковать ее и для себя. Я вернусь в твою хижину вечером. — Куро повернулся к кузнице, но тут ему в голову пришла еще одна мысль, и он с небольшой ухмылкой оглянулся на Путешественника. — О, и еще: ты не член королевской семьи, так что не жди чего-то шикарного. Если хочешь украшений, нарисуй их сам. — Достаточно острого и надежного клинка. — хихикнул Эфир. — Спасибо, Куро. — искренне добавил он. Марионетка ничего не ответил, лишь отвел глаза и пошел прочь, бормоча что-то себе под нос.***
День прошел удивительно быстро (что, впрочем, неудивительно, ведь половину его Путешественник провел в изнеможении), и, отойдя от Куро, Эфир уже заметил первые намеки на оранжевые оттенки над скалами Ватацуми. Он пошел вдоль кузниц, наблюдая за работой кузнецов. В стороне от остальных юноша завязывал кожаные узлы вокруг рукояти шестопера; звук шагов заставил Эфира медленно поднять голову. По какой-то причине, которую он не сразу смог определить, пустой взгляд кузнеца вызвал у него тревожный холодок по позвоночнику - в голове возникло лицо Дайки. Но у молодого человека перед ним были короткие и аккуратные черные волосы и темные глаза, и он совсем не походил на того оборванного, неудачливого юного Искателя Приключений, который был оставлен в центре. Прежде чем он успел подумать, Эфир подошел ближе, и кузнец вопросительно наклонил голову, хотя вялое выражение его лица не изменилось. — Вам что-то нужно? — Нет, я- Ты просто напомнил мне одного человека, которого я... Ну, знаю. Вот и все. — неловко ответил Путешественник. — Прошу прощения за пристальный взгляд, это было довольно грубо с моей стороны. — Понимаю. — спокойно ответил молодой человек. — Возможно, вы видели меня в столице до того, как меня отправили сюда. Но я вас не помню. — Нет, нет, я не думаю, что мы когда-либо встречались. Вы... Давно здесь? — Несколько месяцев. Меня отправила сюда моя мать. Эфир переступил с ноги на ногу. Отсутствие эмоций в голосе незнакомца заставляло его чувствовать себя все более неуютно - было безразличие, а тут этот человек, который, похоже, был полностью лишен эмоций - подождите. Он...? — Твоя мать? — Да. Она не хотела, чтобы я участвовал в убийстве моего отца. Она сказала, что хочет защитить меня, и что ей жаль, что она так поздно отреагировала. Я не совсем понимаю, о чем она говорила. — продолжал юноша, озадаченно наклонив голову и не реагируя на испуганное выражение лица Эфира. — Помню, я просил ее защитить меня до того, как отец забрал мой Глаз Бога, но она не поверила мне, когда я сказал, что он придет за ним. Сейчас, думая об этом, я не знаю, почему я не хотел, чтобы оно досталось ему. Я забыл. Но я чувствую себя хорошо, так что это не важно. — он говорил все больше и больше, словно сам с собой, и в конце концов замолчал, вернувшись к оружию в руках и продолжив работу, как будто Путешественника здесь и не было. Эфир уставился на юношу, и в его ушах зазвучал отдаленный звук кузнечного молота. Он был уверен, что слышал эту историю от Куро, когда они только прибыли в центр. Это был сын чиновника Тэнрё - человек, у которого отняли Глаз Бога. Возможно, именно так сейчас звучал Дайки. Он снова попытался привлечь внимание юноши. — Но... Разве ты не беспокоишься о своей матери? Или злишься, или грустишь из-за отца? Незнакомец недоуменно уставился на Путешественника. — Нет? Моя мать в тюрьме, потому что она нарушила закон. Мой отец мертв. — Ты не ладил с ними? — Я хорошо ладил с матерью. Наверное. А мой отец... — Юноша сделал паузу, перебирая в памяти свои воспоминания. — Когда-то я очень хотел, чтобы он мной гордился - не помню, почему. Да это уже и не важно, верно? Ведь он умер. В любом случае, здешние люди научили меня кузнечному делу, так что теперь мне есть чем заняться. Мне нужно закончить это. — и с этими словами он продолжил работу. Эфир не мог отвести взгляд. Он знал, во что превращаются обладатели Глаза Бога, если у них крадут источник их силы. Ему рассказывал Куро. Он видел это мельком. Но увидеть это воочию было гораздо хуже того, что он мог себе представить. В голове проносились лица друзей, которых он приобрел в Инадзуме, а потом еще и тех, с кем он подружился в Ли Юэ. В Мондштате. Синь Ян, Кадзуха. Гань юй и Сяо. Их лица лишились жизни, из них вытеснили все, чем они когда-то были. Вполне вероятно, что Гань Юй и Сяо, как и странный Они, которого он встретил в центре, сохранят свои полные сущности благодаря своим просветленным звериным атрибутам, но все равно, стоило Эфиру представить их вместе с остальными друзьями, и его начинало тошнить. Он мог только согласиться с прошлым собой, когда Куро рассказал ему, что случается, когда Глаз Бога насильно отбирают у их владельца, - это действительно была участь хуже смерти.***
Возможно, именно эти мрачные мысли и заставили Эфира вновь погрузиться в кошмары той ночью, хотя он изо всех сил старался отвлечься от разговора с безэмоциональным юношей до конца вечера. Он гулял, ужинал с Ёимией, Томой и Аякой. Но ничто из этого, похоже, не помогло ему поднять настроение. Куро, как и обещал, вернулся только поздним вечером; на улице уже стемнело, и Эфир погрузился в сон. Слабые звуки скрипа двери и легкое постукивание босых ног по деревянным доскам разбудили его. Приоткрыв один глаз, Путешественник увидел, как его спутник развязывает рукава и садится на другой футон; Куро беззвучным жестом велел ему спать, а сам лег, повернувшись к Эфиру спиной. Он с легким умилением наблюдал за тем, как марионетка сворачивается в клубок - он действительно был похож на кота. Эфир уснул со слабой улыбкой на губах.***
Кошмары вскоре вернулись. Он снова был в измерении Архонта, сражаясь с ней, но с мучительной уверенностью, что это бессмысленные усилия. Он снова был под звездным небом, и его пересекало пугливое трепетание белого шарфа, который то и дело выскальзывал из его пальцев. Он снова был на полях сражений, на которых стоял в тот или иной момент, и они сливались, создавая чудовищный пейзаж, где его сапоги тонули в кровавой грязи. Он видел, как его собственные открытые беспросветные глаза смотрят на него, как его труп медленно поглощают вместе с еще живой версией его самого; повернув голову, он увидел Люмин и другие отдаленно знакомые лица, лежащие там. Старые друзья из других миров, которых он не видел несколько столетий. Он снова был в Татарасуне, и тени кричали в его ушах и погружали свои ледяные руки в его грудь. Он открыл глаза. Он был в трактире, в центре, и почему-то над ним нависала ужасная статуя Архонта, и вдруг он оказался на деревянном помосте, и безликая толпа перешептывалась, когда божественный меч пронзил его шею. Он открыл глаза. Он снова был в хижине на острове Ватацуми, но небо снаружи было красным, а луна - черной, и здание ужасно скрипело и стонало, когда серый песок неумолимыми волнами поглощал и раздавливал его, и вскоре песчинки оказались у него во рту и в носу, и он не мог дышать. Он открыл глаза. Он снова был в хижине, но небо за окном было фиолетовым, луна - черной, а воздух - безмолвным и мертвым. Его спутник - его друг лежал рядом с ним, но он был холоден и не двигался, как бы Эфир ни тряс его. Он открыл глаза, задыхаясь, и над ним появились фиалковые глаза и до боли знакомый хмурый взгляд. — Ты хочешь сделать это привычкой? — Куро попытался вернуться на свой футон, но рука Эфира схватила его за запястье, заставив подпрыгнуть и посмотреть на Путешественника, нахмурив брови. — Что? — Ты... Холодный. Куро моргнул и поднял бровь. — Я всегда холодный на ощупь. Ты же знаешь. Его пальцы все еще крепко сжимали запястье марионетки, и Эфир с дрожащим дыханием сел. На этот раз ему не удалось так быстро остановить слезы, как в прошлый раз, когда Куро разбудил его от одного из кошмаров, - тогда ему было неловко, да и сейчас неловко, но в этот раз сны были гораздо ужаснее. Марионетка неловко сдвинулся с места, наблюдая за тем, как Путешественник шмыгает носом, но не попытался отодвинуться, а позволил своей руке безвольно повиснуть в хватке Эфира. В конце концов Куро вздохнул. — Ты не найдешь свою сестру быстрее, если будешь видеть кошмары о ней. Эфир подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом. — Куро. — пробормотал он. — Что? — Как я могу определить, жив ты или нет? Когда- Когда ты спишь. Ты холодный и перестаешь дышать. — от одного только упоминания об этом на глаза Эфира снова навернулись слезы, и он вытер лицо, еще несколько раз шмыгнув. Марионетка долго молчал; Эфир не поднимал головы и не мог видеть выражения его лица, но через некоторое время он почувствовал холодное прикосновение Куро, когда тот осторожно убрал свою руку с его запястья и переплел их пальцы. — Идиот. — в конце концов сказал марионетка, его голос был странно сиплым. — За кого ты меня принимаешь? Я не умру случайно посреди ночи. Так обычно делают люди. Путешественник отрывисто рассмеялся - хотя звук, вырвавшийся из его горла, отдаленно напоминал всхлип. — Полагаю, ты прав. — Эфир. — Хм? — Я не могу просто взять и умереть. Но если... Слушай, если ты так беспокоишься об этом, просто потряси меня, когда тебе понадобится убедиться с в этом. Я постараюсь не убить тебя из-за этого. Эфир поднял голову и посмотрел на своего собеседника. — Правда? Я имею в виду, что это определенно побеспокоит тебя, и- — Ты и так будишь меня своими кошмарами, какая разница? — Куро грубо огрызнулся; затем на его лице мелькнуло странное выражение, отдаленно похожее на раскаяние, и он смягчил тон. — Я- Хаа... Послушай. Я не... Я не смогу... Утешить тебя, или что там нужно делать в таких обстоятельствах. Я не знаю, как. Но мне не нужен сон. Мне все равно, если ты меня разбудишь. Для нас обоих будет лучше, если ты сам убедишься, что я действительно жив. И я буду жив. На глаза Путешественника навернулись слезы, и марионетка скорчил гримасу, но Эфир захихикал и благодарно сжал его руку. — Спасибо. — сказал он. Куро отвел взгляд. — Сколько бы времени ни прошло, ты никогда не перестанешь быть отвратительным, когда так искренне благодаришь меня. — пробормотал он. Когда Эфир снова улегся спать, марионетка сел рядом с ним, не выпуская его руки.***
На следующее утро Куро ушел рано, засучив рукава, но не раньше, чем проснулся Эфир. К этому времени раны Путешественника достаточно затянулись, и он решил, что нужно последовать примеру марионетки и заняться чем-нибудь, а не позволять плохим воспоминаниям поглотить его. Пара спаррингов показалась ему идеальным вариантом, чтобы вернуть себя в нормальное русло, тем более что ему все еще нужно было попрактиковаться с инадзумскими клинками. В голове всплыло лицо Аяки. Девушка была известна своим изяществом и грацией, но он знал, что она также была опытным воином. Он видел, как она сражалась с солдатами Сёгуната в центре во время их побега; она была быстра и смертоносна, даже когда не использовала свои крио-способности. Надо будет спросить у нее. С тех пор как они прибыли в Ватацуми, Аяка и Тома поселились - если это можно было так назвать - в заброшенной хижине, очень похожей на хижину Эфира и Куро, недалеко от центра деревни; Ёимия, в свою очередь, спала в казармах вместе с отцом. Она сказала Путешественнику, что они собираются поселиться на Ватацуми навсегда - мастерская и все такое, - если только не случится чудо и остров Наруками снова станет безопасным. У Эфира не хватило духу заметить, что Ватацуми, вероятно, тоже недолго будет в безопасности. Он постучал в хижину Аяки и Томы, и через минуту светловолосый мужчина открыл дверь. Когда он спросил, где Аяка, Тома покачал головой. — Она... Хотела побыть одна. Она пошла прогуляться, чтобы проветрить голову. — вздохнул он. Что-то в его поведении говорило, что он немного подавлен, и Эфир сразу же почувствовал первые колючки беспокойства на задворках своего сознания. — Ты в порядке? Вы поссорились? — Нет, нет. — ответил связной, качая головой. — Просто нам всем было... Немного тяжело. — добавил он с грустной усмешкой. — Когда кошмары снятся не мне, а ей. Мы оба беспокоимся о молодом господине и обо всех тех, кого мы оставили позади. — Но у тебя не было выбора. — нахмурившись, возразил Эфир. — Ты либо покинул Наруками, либо был убит, либо у тебя отняли бы Глаз Бога, а это, насколько я знаю, почти одно и то же. — Я знаю. Тем не менее, не только мы помогали сопротивлению; используя средства клана, мы получили помощь от своих же людей. И теперь, когда мы все стали предателями, практически каждый человек, связанный с кланом Камисато или комиссией Яширо, должен был стать в лучшем случае подозреваемым, а скорее всего, сообщником и беглецом - и все это за одну ночь, без предупреждения. Решив выступить против сёгуната, мы предусмотрели худшие варианты развития событий, поэтому я надеюсь, что им удалось воспользоваться этими путями, чтобы сбежать или спрятаться, хотя на второе я не очень надеюсь. Спрятаться от Бога и ее армии - непростая задача для смертных. Эфир понимал, что имеет в виду Тома: для нескольких десятков человек просто исчезнуть, да еще на острове, было непростой задачей, особенно когда против них работали две другие комиссии, а также их Архонт. Честно говоря, он был настолько сосредоточен на собственном побеге, что не подумал о людях из Комиссии Яширо в целом. Если верить его предположениям, то либо в системе трехкомиссионного правительства очень скоро станет не хватать одной комиссии, либо руководство этой комиссии сменит клан, неизменно преданный сёгунату. В любом случае это не сулило ничего хорошего людям, которые верно служили клану Камисато. Тома улыбнулся ему. — Но хватит беспокоить тебя политикой Инадзумы, это наша проблема, а не твоя. Ты искал нашу юную госпожу? — Да. Мне делают новый меч, и я хотел попросить ее потренироваться со мной. Я не привык к тем видам мечей, что есть у вас в Инадзуме. Но если она хочет побыть одна- — Она отправилась на пляж прямо над деревней. — прервал его Тома, подмигнув. — Иди по тропинке за бывшим трактиром, через несколько минут дойдешь. Думаю, пара спаррингов пойдет ей на пользу. Путешественник горячо поблагодарил его и направился по тропинке. Несмотря на поздний утренний час, людей в деревне было немного, и как только он оставил позади небольшое скопление зданий, дорога стала тихой и пустынной. До пляжа он добрался довольно быстро. Сначала он подумал, что пляж пуст и Аяка решила уединиться в другом месте, но за выемкой в скале заметил ее длинные волосы, слегка развевающиеся на морском ветру. Она сидела, сгорбившись, на камне, положив меч на колени, уткнувшись лицом в руки, и, казалось, не слышала его приближения. Эфир окликнул ее по имени, и она тут же подскочила и напряглась, встав с гораздо меньшим изяществом, чем обычно, и пытаясь как можно быстрее утереть глаза. — Путешественник. — сказала она, повернувшись к нему. Ее голубые глаза покраснели по краям, а на щеках остались следы от слез. — Я- Я прошу прощения за свой вид. Ты что-то хотел? Эфир слегка хихикнул. — Не извиняйся. Видела бы ты меня вчера вечером - я выглядел гораздо менее достойно, плача, чем ты сейчас. — мягко сказал он. — Нам всем сейчас нелегко. Губы Аяки дрогнули, когда она благодарно кивнула, и она с беспокойством посмотрела на Путешественника. — Тебе уже лучше? Если я могу чем-нибудь помочь- — Не беспокойся. Мне уже лучше, спасибо. Можно подумать, что Куро, с его характером, не лучший специалист по поднятию настроения, но он оказался неожиданно неплох. — Куро-сан чувствует себя лучше? — спросила Аяка, и от искреннего беспокойства, прозвучавшего в ее тоне, по Эфиру разлилось теплое чувство. Ему хотелось, чтобы марионетка был более открытым; Звезды знали, что ему нужно больше друзей. — У меня не было возможности поговорить с ним после того, как мы прибыли в Ватацуми. Надеюсь, он успел отдохнуть. Я хотела еще раз поблагодарить его за то, что он спас нас. — Тебе не интересно, кто он такой? — спросил Эфир, наклонив голову. — Тома тоже не спрашивал. — Я- Разумеется. Но если он сам не хочет раскрывать это, я не стану его заставлять. — тихо ответила Аяка. — Он помог нам - теперь я знаю, что, скорее всего, он помогал тебе, а не потому, что он был особенно согласен с нашим планом, но он противостоял нашему Сёгуну и все равно спас нас. С моей стороны было бы очень грубо и несправедливо лезть не в свое дело. Эфир улыбнулся ей, благодарный за ее доброе сердце. Если бы ему пришлось догадываться, то ее старший брат не стал бы копать дальше, чтобы узнать об истинной личности их спасителя - если бы Аято уже не знал. Он был из тех людей, которые, кажется, всегда знают больше, чем должны. Он снова обратил внимание на Аяку, которая терпеливо ждала, пока он заговорит. — Я передам ему твои добрые пожелания. — сказал он. — Ты что-то хотел от меня, Путешественник? — с любопытством повторила Аяка. — Ты ведь искал меня, не так ли? — Искал, но это может подождать, если ты хочешь побыть одна. Это не срочно. Аяка решительно покачала головой. — Нет, спасибо. Думаю, я уже достаточно долго погрязла в своей печали. Что же тебе нужно? — Я надеялся, что ты согласишься провести со мной спарринг. Эфир повторил то, что сказал Томе, и увидел, как загорелось ее лицо, когда она с энтузиазмом согласилась. Оказалось, что фехтование - одно из ее любимых занятий, и пока они спускались обратно в деревню в поисках тренировочного оружия, она с мимолетной грустью вспоминала, как часто спарринговалась с братом, когда они росли, хотя в последние несколько лет все реже, поскольку Аято все больше и больше занимался своими делами. Теперь она в основном тренировалась с Томой и охранниками поместья клана Камисато. Путешественник быстро понял, что она имела в виду, и немного пожалел стражников, едва увернувшись от удара, - его ноги подняли пыль с тренировочного поля, на котором они стояли. Девушка оказалась ловкой и удивительно сильной для своей стройной фигуры. Ее удары были тяжелее, чем ожидал Эфир, и эта ошибка стоила ему пары синяков, за что Аяка очень извинялась, и на ее щеках появился смущенный румянец. Путешественник со смехом отмахнулся от нее. Пока они кружились вокруг друг друга, он размышлял о том, усиливают ли Видения силу своего носителя, наделяя их элементальными способностями. Аяка была достаточно грозным противником, чтобы потребовать от него полной концентрации, тем более что последствия ранений делали его движения чуть более вялыми, чем обычно, да еще и необычная форма и вес бокуто в его руках. Через некоторое время Эфир заметил краем глаза, что Тома появился и с улыбкой смотрит на них; остальные новобранцы тоже с интересом наблюдали за их с Аякой поединком. Следующие несколько часов прошли быстро, пока оба не остановились в полном изнеможении. Руки Эфира слегка дрожали, и он с усталым смехом опустился на землю. — Придется отдать победу тебе, Аяка. Кажется, теперь я весь в синяках. Она озорно хихикнула, ее щеки порозовели. Она выглядела на удивление свежей и аккуратной для той, кто провел полдня, избивая Путешественника, хотя, когда она заговорила, ее голос выдавал, насколько она измотана. — Ты слишком скромный. Ты сказал, что не привык к такому оружию, но ты оказался более чем подходящим соперником для меня, которая всю жизнь тренировалась с катанами. Твоя репутация грозного воина вполне заслужена. — Когда-нибудь нам придется устроить настоящую дуэль. — усмехнулся Эфир. — Спасибо, что уделила нам время. Надеюсь, мы сможем повторить. Аяка выглядела так, словно едва сдерживалась, ее глаза блестели от волнения. — Правда? Можешь приходить каждый день, если хочешь. Я с удовольствием потренируюсь с тобой. Итак, соглашение было заключено, и Путешественник, прихрамывая, вернулся в свою хижину, усталый, но более бодрый, чем в последнее время. Воистину, хороший поединок был лучшим средством от всех бед. Хотя с такой жизненной философией он должен был следить за тем, чтобы не превратиться в Чайлда.***
Эфир прекрасно понимал, что его компаньону не нужно есть - Куро не раз говорил ему об этом в разных надменных тонах. Но он также знал, что марионетке это нравится. И он не мог отделаться от ощущения, что должен что-то дать взамен за то, что Куро взялся за сложную задачу - выковать для него меч. Поэтому оставшиеся дни недели стали похожи один на другой: он просыпался довольно поздно утром и старался как можно больше спать, чтобы ускорить заживление ран и набраться сил - что-то подсказывало ему, что после того, как он отправится на остров Яшиори, чтобы разобраться с Фатуи, у него не будет возможности так хорошо отдохнуть. Кошмары, к счастью, утихли, хотя время от времени он все еще просыпался в холодном поту; дважды он следовал предложению Куро и тряс марионетку, стараясь не обращать внимания на то, как глупо он себя чувствует. Проснувшись, Эфир перекусывал, шел купаться или общаться с жителями деревни Ватацуми, выполняя для них мелкие поручения; после этого он возвращался в хижину и собирал достаточно ингредиентов, чтобы приготовить что-то, что можно было бы назвать обедом - повезло, что он хорошо готовил и что воды вокруг Ватацуми были богаты рыбой, особенно угрями, поскольку в остальном еда на острове была в дефиците. Затем Эфир приносил приготовленное марионетке в кузницу и донимал его, пока они не ели вместе, стараясь не смеяться над Куро, когда тот в тысячный раз говорил, что ему это не нужно, а затем съедал все с аурой, выдававшей его пренебрежение. После того как они заканчивали, Эфир шел искать Аяку и тренировался с ней; несколько раз к ним присоединялся Тома. Через несколько дней после начала этой рутины Путешественник и его спутник сидели вместе на краю утеса Ватацуми с обедом в руках, а под их ногами простиралась деревня. Эфир наслаждался этими моментами - морской воздух и волны расслабляли его. Многие трапезы с его компаньоном проходили в молчании, поскольку Куро, похоже, ненавидел светские беседы так же сильно, как и сладкую еду, что вполне устраивало Путешественника. Он никогда не был самым разговорчивым. В тот день Эфир сосредоточился на еде - неплохое блюдо для того, что он приготовил из минимума ингредиентов, если верить ему самому. Через некоторое время он краем глаза взглянул на Куро: марионетка, казалось, с пристальным вниманием наблюдала за чем-то внизу, и Путешественник не мог не проследить за его взглядом до самой деревни. Вокруг собирались войска, проверяя доспехи и оружие; судя по тому, что он знал о структуре армии Сопротивления, Эфир догадался, что каждая группа из дюжины солдат или около того соответствует роте, возглавляемой капитаном. Он заметил Горо, беседующего с какими-то офицерами. Сегодня должен был быть день ротации войск в Яшиори и обратно; он знал, что Божественная жрица и ее генералы очень серьезно относятся к боевому духу своей армии, особенно когда их численность сокращается, и регулярно заменяют уставших солдат свежими, позволяя бойцам восстанавливать силы и как можно чаще видеться с семьями на Ватацуми. Но Куро не смотрел на большое скопление солдат в центре деревни. Вместо этого он наблюдал за двумя силуэтами, стоящими в стороне от толпы, - мужчиной и женщиной, оба в военной форме. Женщина взяла лицо мужчины в свои руки и поцеловала его - Путешественник отвел глаза, чувствуя, что вторгается в частный момент, и заметил, что Куро все еще смотрит на них со странным выражением лица. Эфир с любопытством рассматривал своего спутника: несмотря на все, что они пережили вместе, он часто не мог понять, что происходит в его голове. Так, например, в последние несколько дней тот снова начал пристально смотреть на него. Каждый раз, когда они оказывались вместе, он чувствовал, как фиолетовые глаза прожигают его затылок. Еще на Наруками, когда это случилось, Эфир опасался, что марионетка замышляет его убийство; но теперь, когда он был уверен, что это не так, он задумался, не смотрит ли Куро просто потому, что хочет посмотреть на него. Мгновение спустя оба солдата разошлись, каждый в свою роту. Солдаты выстроились в аккуратные ряды и направились к гавани, скрытой среди скал Ватацуми. Во время утренней прогулки Эфир заметил скопление плоскодонных лодок, которые сопротивление использовало для переправки войск между островами. Вскоре его спутник вернулся к своему обеду.***
За несколько дней до того, как прошла полная неделя, Эфир и Куро вернулись в кабинет Божественной жрицы; Путешественник был удивлен, увидев Аяку и Тому, выходящих из святилища, когда они вошли. Они одарили Эфира и его компаньона улыбкой, когда проходили мимо. Леди Сангономия приветствовала их, жестом пригласив присесть после того, как Эфир закрыл дверь; на этот раз Горо там не было, и жрица поймала вопросительный взгляд Путешественника. — Мой генерал расследует несколько слухов, пришедших из столицы. — сказала она. — Скоро я смогу рассказать вам об этом подробнее. — она пытливо наклонилась вперед. — Как твои раны, Путешественник? — Я бы сказал, что почти все в порядке. — Приятно слышать. Я слышала, что ваши спарринги с леди Камисато собирают немало зрителей. — улыбнулась она. — Как бы мне ни хотелось попросить вас обоих потренировать наших новичков, ваше время и энергия бесценны, и в другом месте вы будете еще более бесценны. Как вы считаете, вы готовы к отъезду? — Через два-три дня. — вмешался Куро. — Как только его меч будет готов. — Ах, да. Я также слышала, что ты много работал в кузнице. — ответила жрица. — Кстати, спасибо за информацию, которую ты предоставил. — добавила она, подмигнув. — Это было очень... Познавательно. — Конечно. Кстати, у меня есть предложение. — О? Рассказывай. — Никому не говори, что мы с Путешественником собираемся в Яшиори - особенно когда отправимся. Это касается и твоих людей, независимо от их ранга - ну, кроме твоего генерала, который, конечно, уже в курсе. Думаю, явиться без предупреждения было бы самым... Хм, приятным вариантом действий. А еще лучше: возможно, ты дашь понять, что, принимая нас обоих в качестве гостей, ты решила разойтись с нами - особенно со мной, поскольку ты не можешь доверять человеку, столь тесно связанному с Архонтом, а я, хотя и противостоял ей, не хотел вступать с тобой в дальнейший союз. Глаза леди Сангономии слегка прищурились, а губы изогнулись. Она выглядела очень позабавленной по какой-то причине, которую Эфир не мог понять. — Договорились. Оставшаяся часть разговора сводилась к общему планированию того, где и когда они переправятся в Яшиори - они возьмут одну лодку и отплывут от другого берега, дальше от обычной гавани Сопротивления, очень рано утром. Пока они разговаривали, взгляд Эфира блуждал по кипам документов на столе Божественной жрицы. Среди нескольких разбросанных записок и свитков его внимание привлекла одна бумага. На ней стояла печать клана Камисато.***
— Эфир. — неожиданно произнес Куро как-то вечером - за день до того, как они должны были отправиться в Яшиори. Не дожидаясь ответа Путешественника, он сел рядом с ним. — Да? — Ты сказал, что я могу спросить. Если мне будет любопытно. — сказал Куро. — Когда я не буду пьян. Ну, я и не пьян. Марионетка смотрел на него так пристально, что Эфиру сразу вспомнилась та бурная ночь, не так давно. Он уставился на своего собеседника. — Ты... Эм, хочешь сделать это сейчас? — Нет. Не это. Не сейчас. — нахмурился Куро. — Но если мне будет любопытно, я могу попросить о чем-то подобном, верно? — Я- Думаю да- То есть, это зависит от того, что именно ты хочешь попросить. — заикнулся Эфир. Несмотря на то что Путешественник имел опыт в таких делах, Куро обладал невероятным талантом заставлять его чувствовать себя не в своей тарелке. — Что привело к этому? Чего ты хочешь? — Те двое людей, на днях. Ты тоже их видел, да? Я хочу попробовать. — Те двое - солдаты в деревне? Ты... Ты имеешь в виду поцелуй? — Да. Возможно, это был самый странный способ, которым Эфира когда-либо просили о поцелуе, а это о многом говорит, учитывая, сколько веков длилась его жизнь. Однако, похоже, он промолчал слишком долго, так как Куро нахмурился и отвернулся. — Ты не хочешь. Ну и ладно. Мне просто любопытно. — Нет, нет. — поспешно сказал Эфир. У марионетки была дурная привычка дуться, когда Путешественник слишком долго не отвечал на его редкие просьбы. Он не знал, почему это кажется ему милым. — Я не возражаю. Просто я не ожидал, что ты попросишь меня об этом. Осторожно положив руку на щеку Куро, Эфир медленно наклонился вперед, но тут же остановился, хихикнув. — Не мог бы ты... Эм, не мог бы ты закрыть глаза? — марионетка наблюдал за ним как ястреб, с интересом изучая каждую его черточку. — Зачем? Зачем. — Ну... Когда ты так смотришь на меня, я немного стесняюсь. — С чего бы тебе стесняться? Я думал, у тебя есть опыт. — Куро ухмыльнулся. — Ты соврал? У меня есть опыт, но не с такими странными людьми, как ты, - с некоторым весельем подумал Эфир. — Я сказал тебе правду, просто люди обычно закрывают глаза, когда целуются. Это то, к чему я привык. — Не вижу смысла. — нахмурился Куро. — Почему бы тебе не захотеть увидеть лицо другого? — в конце концов он все же неохотно закрыл глаза, слегка нахмурившись. В чем-то Куро был прав: Эфир воспользовался этой возможностью, чтобы полюбоваться лицом своего собеседника - насколько красивы и неестественно безупречны его черты, как гладка и холодна его кожа под пальцами, как длинны его ресницы. Он задержался на мгновение. — Ну? — Куро нахмурился еще сильнее. — Сколько веков я должен держать глаза закрытыми, прежде чем ты что-то сделаешь? — Прошло несколько секунд. — рассмеялся Путешественник, удивленный внезапным приливом тепла в его груди. — Кто-нибудь говорил тебе, что ты немного властный? — он откинул несколько прядей темных волос с лица Куро и снова наклонился вперед. Его не должно было удивлять то, что губы марионетки были холодными - как и весь он. Куро был тверд и неподвижен, и у Эфира создалось впечатление, что он целует какую-то мраморную статую. Ощущение было явно нервирующим. Он слегка отстранился, заправив прядь волос за ухо марионетки, и тот медленно открыл глаза. — Знаешь, я думаю, нам обоим будет лучше, если ты ответишь взаимностью. — Взаимностью? — Куро выглядел немного ошарашенным. — Да. Ну... Знаешь. Двигаться. Повторять то, что делаю я? — Путешественник вдруг почувствовал себя учителем на очень странном и неожиданном уроке - он снова наклонился, как только марионетка слегка кивнул. Несмотря на недоуменное выражение лица Куро, он прислушался к словам Эфира, и на этот раз, к счастью, это было не так странно, даже приятно - но все же немного необычно. Путешественник подумал, что ему понадобится еще немного времени, чтобы полностью привыкнуть к такому холодному и не дышащему партнеру. — Еще раз. — решил марионетка. На этот раз он потянулся к Эфиру - последовал его просьбе закрыть глаза, но сделал это слишком быстро, и его губы коснулись уголка рта Путешественника, а лицо впечатляюще нахмурилось, когда Эфир захихикал. — Видишь? Как всегда, я был прав. Закрывать глаза - глупо. — пробормотал Куро, по его шее пополз розовый оттенок, когда он грубо сжал щеки Эфира, чтобы тот перестал смеяться. Они поэкспериментировали еще несколько раз - Куро быстро учился, за что Эфир был ему благодарен, ведь вскоре он начал получать истинное удовольствие от происходящего. Или, может быть, он быстро привыкал к странным вещам. Как бы то ни было, он хорошо проводил время; и его спутник тоже, если судить по его слегка раскрасневшимся щекам и ошеломленному взгляду. Через некоторое время Куро откинулся назад и отвернулся - Значит, его любопытство удовлетворено, - подумал Путешественник с оттенком разочарования. — Вердикт? Мысли? Впечатления? — Это что, интервью? Ты хочешь, чтобы я оценил впечатления на пять звезд, как эти глупые журналисты из Фонтейна? — пробормотал Куро. — Все было... Хорошо. — Просто хорошо? — Эфир изобразил разочарованное щенячье лицо. Он еще не потерял надежду, что это в конце концов подействует на его ворчливого компаньона. — Достаточно, чтобы повторить это еще раз? — Полагаю, да. — фыркнул Куро; Путешественник воспринял его молчаливый ответ как громкую победу и улыбнулся, вызвав ехидную усмешку и очаровательный розовый оттенок на щеках. Эфир с улыбкой откинулся. — У меня тоже есть просьба. — сказал он через мгновение, стараясь, чтобы его слова не звучали слишком настойчиво. — Какая? — Можно тебя обнять? Куро уставился на него. — ... Зачем? — Это приятно. Мне нравится. Как ты можешь предположить, у меня было не так много возможностей для этого с тех пор, как я приехал в Тейват. Пожалуйста? Его собеседник снова повернулся к нему лицом и некоторое время раздумывал; Эфир почти видел, как в его голове поворачиваются шестеренки, и надеялся, что он не слишком сильно заигрывает со своим явно замкнутым и вспыльчивым компаньоном. — Только ненадолго, - вздохнул Куро. — В обмен на удовлетворение моей просьбы. — сурово добавил он, нахмурившись на широкую благодарную улыбку Эфира, словно напоминание Путешественнику о его транзакционном менталитете могло как-то защитить его уязвленную гордость. Эфир раскрыл руки и опустил их обоих на свой футон, как только Куро неловко заерзал в его объятиях. Он изо всех сил старался не рассмеяться: как и в случае с поцелуем, марионетка оказался невероятно скованным и не сделал ни малейшего усилия, чтобы обхватить Эфира руками, а просто полулежал на его груди, не двигаясь. Но Путешественника это не смутило - он воспользовался случаем, выпавшим раз в жизни, и провел пальцами по волосам марионетки, как давно хотел сделать, будучи уверенным, что его за это не зарежут. Он был прав, торжествующе подумал он: волосы действительно были такими же мягкими, как он и предполагал. Куро слегка вздрогнул, но не стал протестовать; его голова покоилась на груди Эфира, и он, казалось, к чему-то прислушивался. Вскоре, когда Эфиру стало легче, его веки опустились, и он погрузился в сон, положив руку на голову марионетки. Кошмары не приходили.