***
Через две недели, когда солнце засияло апрельским теплом, согревая вечно пасмурный Эксмут, Мэттью, нервно выкурив несколько сигарет, подписал договор купли-продажи своего бывшего дома. Ему было неприятно находиться в его стенах, а еще неприятнее — находиться под взглядом супружеской пары в возрасте. Они старательно улыбались ему, но улыбки сквозили презрением к тому, что они заключают сделку с ребенком. Не спасала обстановку и стоящая рядом риэлтор, от которой разило каким-то отвратительным сладким парфюмом, отчего Мэттью пару раз чуть не сблевал. Прошло всего несколько месяцев после неприятных происшествий, но Мэттью с Домиником больше ни разу не обсуждали Лилиан. Правда, Доминик иногда вспоминал ее долгими ночами, когда мучился бессонницей и вопросами, как она могла так его предать, а он ничего и не заметил. А Мэттью довольно раздувал носопырки каждый раз, когда шел в школу по тому самому злополучному шоссе. Иногда он вглядывался в поверхность дороги, выискивая капельки крови, но к своей радости, не смог обнаружить ни одного пятнышка. Еще никогда Мэтту не было так хорошо, как в эти проведенные с Домиником месяцы. И доставучая Тереза больше не приходила к нему. Туда ей и дорога.***
— Мэттью! Меня берут на должность архитектора в «Бритиш Прогресс»! С мая я уже должен быть там! — восторженно заявил Доминик. — Уау! Как круто, Дом! Но у меня же школа, я не смогу поехать с тобой, — надулся Мэтт, при этом искренне радуясь за Доминика. — Детка, я буду ездить отсюда в Лондон, — уточнил мужчина, хватая парня в объятия. — А когда ты закончишь школу, мы окончательно переедем. — Ух, это же напряжно, — посочувствовал Мэттью, мысленно ликуя. — Да ну, всего пару месяцев, — отмахнулся мужчина. — Возможно, несколько раз мне придется переночевать в отеле. — С кем? — парень попытался состроить хмурое выражение лица, но Доминик заметил, что тот шутит. — Я бы с радостью разделил тамошнюю постель с тобой, — Доминик чмокнул его в губы. — А если серьезно, то нам нужно найти дом в Лондоне и заняться продажей этого. — Давай! — обрадовался Мэтт. — Я помогу! Я очень хочу переехать! Мэттью не терпелось свалить из этой дыры. Оставить позади воспоминания и старую жизнь. Стать новым человеком и больше никогда не вспоминать прошлое. Он улыбался как летнее солнце, и, как будто в отместку ему, на улице пошел мелкий дождь. Этой весной осадков на удивление было очень мало, и сейчас казалось, словно Эксмут расстроился, услышав мысли Мэтта. Ведь Эксмут не радовался ни за Доминика, ни за Мэтта. Он словно хотел, чтобы река подсохла, и все увидели ржавую крышу Мини Купера, которая когда-то была белой.29 июля 1996г.
Мэттью окинул взглядом гостиную дома на Виктория-роуд, который успел стать ему родным за последние полгода и вышел на крыльцо с большим чемоданом и Винсентом на поводке. Снаружи еще не до конца рассвело, пахло легкой сыростью и дымкой. Вокруг Ленд Ровера стелился утренний туман. Доминик все еще собирал свои вещи. — Привет, Мэттью! — девочка с аккуратными хвостиками появилась возле его крыльца. — Я пришла попрощаться с тобой. — Привет, Тереза! — улыбнулся парень. Он начал спускать по ступенькам чемодан, не дожидаясь, когда Доминик выйдет помочь ему. — Давненько тебя не было. — И надолго ты уезжаешь? — девочка сделала расстроенное лицо. — Я поступил в университет, поэтому ближайшие пять лет мы точно будем жить в Лондоне, — Мэттью уже предвкушал новую жизнь. — Понятно, — Терезе стало совсем тоскливо. — Но ты можешь ко мне приезжать, — предложил парень, радуясь в глубине души, что этому никогда не бывать. — Я не могу, Мэттью, ты же знаешь. Да и не хочу после того, что ты сделал, — ответила она, отводя взгляд в сторону. — Но в любом случае, я за тебя очень рада. Хоть и нахожу твой поступок отвратительным. — У меня не было выбора, — оправдался парень. — Выбор есть всегда. Прощай, Мэттью. — Прощай, Тереза. — Ты спустил чемодан? — удивился Доминик, выйдя на крыльцо. — Зачем? Я бы помог. — Он запер входную дверь и спустился к машине. — Мне было совсем не тяжело. Мэттью помог Доминику все засунуть в багажник, и вскоре машина вырулила на шоссе, поехала вдоль вереницы домов, медленно оставляя за собой Эксмут, а вместе с ним и все секреты Мэттью. Он сидел на заднем сиденье, рядом лежал Винсент. В руках парня была тетрадь с потрепанной черной обложкой, где он иногда делал наброски. — Туман, — констатировал Доминик. — Надеюсь, хоть дождь не пойдет. — Я могу сменить тебя через час, — предложил парень. — Если ты устанешь. — Спасибо, дорогой, думаю, я справлюсь. Хочется уже быть на месте, — Доминик мысленно представил, как распаковывает коробки в новом доме, где по его собственному проекту четыре дня назад закончился ремонт. — Главное, чтобы служба доставки не опередила нас в дороге. Мэттью раскрыл тетрадь, между страниц которой была вложена газетная вырезка. Он взял ее обеими руками, всматриваясь в черно-белый портрет той, что осталась махать в след уезжающей машины. Газета была датирована 17 мая 1992 года. «Сегодня 17 мая на берегу реки Эксмут было обнаружено тело 15-летней Терезы Ноксвилл, которая пропала два дня назад. Коронер утверждает, что причиной смерти послужил несчастный случай — Тереза поскользнулась и ударилась головой о камень. Рядом по всей очевидности никого не оказалось, и девочке не смогли оказать должную помощь.» Мэттью тяжело вздохнул и спрятал вырезку обратно.***
Это был обычный ничем не примечательный день. Быть может солнце светило чуть ярче, погода была теплее, и подростковые порывы рвались наружу больше обычного. Той весной Мэттью только заканчивал среднюю школу, когда Тереза — его одноклассница, впервые обратила на него внимание. Четырнадцатилетний неуклюжий парнишка с первых минут разговора очаровал ее. Они стали вместе ходить домой со школы, гулять по всяким безлюдным местам — бегали по заброшкам, по стройкам. Но больше всего они любили берег Экса, тот, куда ленивые жители Эксмута и туристы практически не добирались. И вот в один из таких дней, когда подростки отправились гулять после школы, когда набегались, пытаясь унять расшалившиеся сердца, а с Экса дул теплый ветер, Тереза решилась на отчаянный шаг — догнав Мэттью у развесистого дерева, она внезапно коснулась губами его губ. Первая жаркая весна за долгое время, первая влюбленность — все кружило голову; но девочка и помыслить не могла насколько Мэттью было недопустимо прикосновение к себе. Он никогда не рассматривал Терезу как возможный объект обожания. Она не вызывала ни учащенное дыхание, ни жар между ног — ничего. Мэттью машинально оттолкнул ее с силой, испугавшись момента. И девочка, не удержавшись, упала и ударилась головой о камень. Мэттью такого не ожидал, он совершенно не знал, что делать. Несколько минут он молча наблюдал, как румяное лицо становилось белым, как свежая зеленая трава окрасилась красным, и как некогда наполненный жизнью взгляд светло-карих глаз потух навсегда. Случившееся вызвало смешанные чувства. Мэттью ушел и никому ни о чем не рассказал. Тереза держала Мэттью за руку, пока тот молча стоял возле могилы на центральном кладбище, пытаясь затеряться в толпе присутствующих. Ему казалось, что в гробу лежит кто-то другой очень похожий на его подругу, так как она стояла с ним рядом. На ней была школьная форма — сарафан и белая блузка, два смешных хвостика, стянутые белыми резинками на макушке, а на лице сияла легкая улыбка. Одноклассники и их родители, учителя, соседи и семья девочки собрались в этот день почтить память умершей. Они внимательно слушали речь священника, неотрывно глядя на гроб. — Не печалься, Мэттью, — говорила она. — Мы будем дружить как и прежде. Ничего не изменилось. — Но ведь ты умерла, — парень перевел взгляд с мертвого лица на лицо «живой» девочки. — Тебя это удручает? — удивленно спросила она, словно Мэттью заявил, что их дружбе пришел конец. — Вовсе нет, — уверенным голосом ответил парень. — Задаешься вопросом, почему я все еще здесь? Мэттью пожал плечами, не зная, что ответить. Он скорее был рад, что Тереза все еще рядом, и он не лишился единственной подруги. — Потому что ты сам этого хочешь, Мэттью, — ответила девочка за него. — И пока ты этого хочешь, я буду с тобой. Тереза крепче сжала ладонь Мэттью, как бы обозначая, что не оставит его никогда.***
Мэттью оглянулся на шоссе, но их с Домиником дом остался далеко позади, и Мэттью не мог увидеть силуэт Терезы. Только после ее смерти он осознал, что она испытывала к нему чувства. Если при жизни она не сильно доставала его, то после смерти стала раздражать. Она постоянно была рядом, постоянно говорила о Доминике. Хоть она и разлагалась в земле уже 4–й год, ревновать к Доминику так и не перестала. Мэттью не мог отделаться от Терезы, и поэтому просто смирился. И сейчас он был очень рад, что покидает Эксмут. Глядя на Доминика в зеркало заднего вида, он был доволен собой как никогда. Тереза не в состоянии покинуть Эксмут, а Лилиан навсегда останется на дне реки, и теперь никто не встанет между ними.***
— Не великоват? — Мэттью оглядел фасад их нового дома на Финчли-Роуд. — Это сарказм? — ухмыльнулся Доминик, заглушая мотор. — Я думал, у нас будет дом, — пожал плечами Мэтт, оглядывая дуплекс. — Ты же сказал, что купил именно дом, показывал мне чертежи, планировку, а тут квартирка. — Мэтти, внутри все выглядит как полноценный двухэтажный дом, — уточнил мужчина, покидая салон автомобиля. — Все так, как я тебе показывал. — Только про соседей не уточнил, — крикнул парень в открытое окошко. — Не хочу слушать как они ебутся по ночам. — У соседей свои отдельные парадные. Здесь очень толстые стены, ничего ты не услышишь. Это же не многоквартирная высотка и не клетушка в Муирхаусе, а очень пристижное здание, — Доминик смотрел на комплекс из красного кирпича. — Тут очень мало людей, и при этом не на окраине города. Не пойму, чему ты возмущаешься? — Доминик обогнул автомобиль, и принялся вытаскивать из багажника чемоданы. — Ты прав, я, наверное, зажрался. Мы в таком еще не жили, — Мэттью выбрался из машины, вслед за ним спрыгнул Винсент. — А ты что скажешь? — тихонько спросил он, глядя на пса. Винсент довольно гавкнул, соглашаясь со словами Доминика. Теперь можно официально вести отсчет новой жизни, поставив точку в старой. Мэттью широко заулыбался. — Ты что-то сказал? — выглянул Доминик из багажника. — Рад, говорю, что мы, наконец, на месте! — соврал Мэттью.