Другой Мэттью

      Что есть время? Оно утекает сквозь пальцы, рассыпается мелким бисером, и убегает в межпаркетные щели. Четыре года проходят как один — так быстро, так обыденно. Девяностые превращаются в двухтысячные — эру компьютеров, вторжения инопланетян и конца света. Исчезают громоздкие модели автомобилей, меняется мода на одежду и мебель, меняется менталитет людей, а с ним и их предпочтения.       Никто из двоих не заметил, как Мэттью возмужал, превратившись в двадцатидвухлетнего юношу, а Доминик — в тридцатидвухлетнего красавца. Размеренная жизнь в новом доме протекала почти идеально. Доминик иногда завидовал беспечности Мэтта, который ходил в университет, а после — на студенческие тусовки, в то время как Доминик вертелся на работе как белка в колесе. На деле же Мэттью частенько прогуливался вечерами вдоль Темзы, выкуривая одну за одной и думая о чем-то своем. Друзей он так и не завел, они были ему ни к чему, не хватало, чтобы к нему прицепился еще кто-то наподобие Терезы.       Доминик очень любил Мэттью и ни разу не пожалел, что решил посвятить ему свою жизнь. Он даже представить не мог никого другого рядом с собой. Мэттью не был идеальным, но если бы Доминик мечтал об идеальном человеке, то он должен был быть как Мэттью. С ним было уютно отдыхать, приятно целовать и весело обзывать тех, кто его раздражал. Родители Доминика поначалу негодовали, что он выбрал себе в партнеры молодого человека, а не девушку. Расстроились, что им не светят внуки. Простые проблемы простых обывателей, как заезженная пластинка: живи по их правилам или вообще не живи. Доминик пресекал эту тему и сразу клал трубку телефона. Он в любом случае не видел себя в роли отца, а Мэттью, услышав про детей, начинал злиться, вспоминая старые раны своего детства. Но, к счастью, мистер и миссис Ховард вскоре прекратили ворчать и даже пригласили парней к себе на Рождество.       Мэттью, довольный как школьник, сидел в кресле самолета, придерживая руками бигля, уютно устроившегося у него на коленях. Парнишка постоянно смотрел в иллюминатор, отчего тот запотевал, и ему приходилось протирать его рукой. Рядом сидел Доминик и немного нервничал. Он уже лет шесть не видел родителей, только созванивался, и не знал, примут ли они Мэттью. Тот одарил его улыбкой, словно почувствовал, что Доминик думает о нем, и мужчина решил, что такой милый парнишка, несомненно, должен прийтись по вкусу его предкам.

***

      Мэттью ходил по улицам Эдинбурга с открытым ртом от восторга. Он еще ни разу не был в Шотландии. Накупил кучу елочных украшений, новый свитер и теплый шарф. Иногда он хмурил брови, когда продавцы на рождественской ярмарке говорили с ним на шотландском, но потом снова сиял улыбкой, когда на глаза попадалась очередная яркая безделушка. И когда они гуляли рука об руку по украшенным заснеженным улицам, когда мысль о том, что родители приняли Мэттью со всей любовью и заботой грела душу, когда пушистые снежинки падали на пальто, а вечерние фонари зажглись, превращая реальность в сказку, а на главной площади возле елки затянули песню, Доминик взял руки Мэттью в свои, заглянул в его красивые глаза и сказал:       — Мэттью, выходи за меня.       — Что? Ты серьезно? — улыбка парня растянулась от уха до уха. Казалось, кривой передний зуб радовался больше всех вместе взятых.       — Ты выйдешь за меня, любимый? — повторил мужчина, крепче сжимая ладони парня. Еще несколько лет назад Доминик ни за чтобы не произнес эту фразу, никому не предложил бы свои руку и сердце, но Мэттью заставил его изменить свои взгляды на жизнь.       Мигающий свет гирлянды отражался тысячами мелких огоньков в глазах Мэттью. И сейчас они выглядели словно космос с мириадами звезд.       — Да! — запрыгал Мэттью от счастья, не вырывая ладони из рук Доминика. — Конечно, да!       Рядом в ногах радостно загавкал довольный Винс. Он вертелся вокруг себя, вздымая лапами брызги снега.       Доминик крепко обнял Мэтта и поцеловал. Его губы были горячие, вкусные, с нотками сигарет и недавно выпитого капучино.