Обращённые к солнцу

      Марк и Марго! Вместе! За ее спиной! Ассоль ощутила, как гнев и обида заполняют нутро. Злые слезы защипали глаза, и ей пришлось быстро проморгаться.       — Ассоль, кто этот парень? — спросил Зимовей, в его тоне проскользнуло раздражение.       — Наш… друг с Марго, — надломленно произнесла Ассоль, неотрывно смотря, как парочка подростков предается поцелуям за окном. — Я не могу поверить в это! Они не родственные души, я знаю наверняка уже год, с тех пор как Марк к нам перевелся! Ни одному из них не снился Вещий Сон! Что они делают? Как они могли?       Она неожиданно смолкла, сжала кулак, вцепившись ногтями в ладонь.       — Ассоль, — мягко произнес Зимовей. — Не причиняй себе вред. Выговорись. Они умолчали о своей связи. В чем причина?       Ассоль перестала сжимать руку, вспомнила:       — Мы втроем довольно быстро поладили, когда Марк к нам перевелся. Он был забавным и открытым.       Зимовей помрачнел, ожидая продолжение.       — Я помогала ему и Марго на биологии и химии. Мы все хотели пойти в мединститут после школы, вот и сдружились на общих интересах. Марк всегда был так обходителен с нами… со мной. Поддерживал, когда у меня что-то не получалось. Я… — она залилась румянцем, чувствуя себя неловко перед демоном. — Он мне нравился. Очень. Но я не решалась сказать: мы так хорошо дружили, и Марк не являлся мне в Вещем Сне. Я долго хранила чувства в себе, но несколько месяцев назад не сдержалась, завела с ним разговором об этом. Марк солгал мне, заявив, что хочет оставаться верным будущей суженой! Я постаралась отпустить его, принять отказ, ведь судьбу, к несчастью, не выбирают! Я верила им с Марго, когда они всеми руками поддерживали мою затворническую позицию!       — Но все оказалось иначе, — с ядовитой иронией подытожил Зимовей. Пламенная ревность расползалась в груди: его родственная душа желала себе другого суженого. Сторонилась его из-за жалкого смертного! — Наивность! Ты правда думала, что человек, как пес, будет годами ждать свою половинку? Кому-то Вещий Сон приснится в семнадцать, кому-то — в семьдесят. Твои друзья даром времени не теряли. Они лгали, чтобы ты и дальше услужливо подсказывала им на уроках. Но что ты сделаешь? Прикажешь им ждать в одиночестве Вещего Сна, чтобы ты не мучалась?       — Я…       Ассоль не знала, что ответить, испытывая одновременно целую гамму эмоций, среди которых — внезапно — отчетливо распознала чужие. Демон захлебывался в ярости и боли, которую она непроизвольно причиняла ему своими словами и действиями.       Она вновь посмотрела в окно: Марго и Марк наконец начали пить какао, попутно разговаривая о чем-то своем и улыбаясь.       — Зимовей, прошу, давай улетим обратно домой. Я не хотела обидеть тебя! Клянусь! Я просто глупая девчонка, жаждущая тепла и привязанности! Эта жажда ослепила меня. Но ее истоки — глубоко во мне! Летим, прошу! Я расскажу тебе!       Внутри него все клокотало от злости и разочарования. Он ощущал: его представление о собственной родственной душе, как о сокровище, доставшемся ему по праву, рушилось. У нее были чувства к человеку! Она позволила этому мальчишке обвести себя вокруг пальца! При этом она сторонилась демона, не позволяла ему приблизиться к себе! С другой стороны, кольнула его справедливая мысль, он сам сказал, что люди вольны выбирать возлюбленных до Вещего Сна.       Зимовей стиснул зубы до скрежета: демонам чрезвычайно тяжело было сдерживать свои негативные эмоции, не пытаясь направить их в дело.       Она не была вещью, чтобы принадлежать ему.       — Летим.

***

      Когда они приземлились на аллею, расположенную возле семиэтажки, в которой жила Ассоль, Зимовей обратился в человека. На улице стояла глубокая ночь, ветер стих; вся округа была погружена в безмятежный сон. Они молча шли по дорожке; лишь скрип снега под подошвами нарушал тишину. Прошло пару минут, и перед ними предстала освещенная фонарем детская площадка, кое-где обшарпанная от времени.       Ассоль прошла к детским качелям, дотронулась до одной из ржавых цепочек, к которой они крепились. Затем обернулась и тихо произнесла, отводя взгляд в сторону:       — Сюда часто водил меня отец, когда я была маленькой. Как бы я ни хотела, не могу забыть об этом. Когда он был с нами, это приносило счастье и мне, и маме. Самые яркие воспоминания до этого дня были связаны с ним. Даже не с Марго и Марком. Не знаю почему, но у моего предателя-отца запоминающаяся аура или что-то в этом роде, — Ассоль горько усмехнулась. — Звучит по-дурацки, да?       Зимовей нахмурился, прислонившись плечом к близ стоящему дереву:       — Мне так не кажется. Почему ты назвала его предателем?       — Иначе не назвать человека, бросившего нас с мамой совсем одних! Он солгал, что уходит на работу, а сам сбежал, ничего не объяснив!       Ассоль сжала кулаки. Она давно не ребенок, ей почти восемнадцать. Она должна была смириться с его уходом, но не могла. Вероятно, ей удалось бы его отпустить и забыть, будь мама не так опустошена после его исчезновения.       — Я видела, как угасала мама. Потеря родственной души — незаживающая рана, но предательство — хуже потери! Она изменилась: он изменил ее. А я теперь пожинаю плоды его чудовищного поступка! Я сама едва ли не чудовище: внешне мы похожи. Маме этого хватило, чтобы огородиться от меня!       Ассоль прикрыла лицо рукой. Зимовей приблизился к ней и осторожно коснулся ее запястья, отводя его в сторону. Ладонь демона была удивительно теплой.       — Ты красавица, Ассоль.       Она замерла, не шевелясь, глядя во внимательные глаза напротив. Поневоле перехватило дыхание, и на щеках стремительно расцвел румянец. Оттого, как он смотрел на нее, подгибались колени. Никто не смотрел на нее так.       — Когда твой отец оставил вас, сколько тебе было? — он отпустил ее запястье.       Ассоль подавила желание вернуть его прикосновение.       — Пять лет. Я хорошо помню мамины эмоции… А еще помню, что ночью после его ухода разгорелся страшный пожар на поле на окраине города. По местным новостным каналам трубили об этом. Я видела, как мама тревожно смотрела телевизор. Может, она думала, что отец был там? Но с чего бы? Жертв в том огне не было, насколько я знаю.       Зимовей вдруг нахмурился, вглядываясь в лицо Ассоль с какой-то пытливой сосредоточенностью. В лунном свете он по-новому рассматривал ее, находя детали, которые ранее не замечал. Его прошиб пот.       — Как звали твоего отца? — спросил он тише, чем планировал.       Ассоль удивленно воззрилась на него, отметив взволнованное выражение его лица.       — Эраст… Эраст Рóзанов.       Зимовей шумно выдохнул, отвернулся, сжав кулак. На несколько секунд в воздухе повисла давящая тишина. Ассоль незамедлительно приблизилась к демону и мягко коснулась его плеча. Неприятно холодного. Кажется, температура его тела резко понизилась.       — Зимовей! Что с тобой? Ты так побледнел! Ты знал моего отца? Он… Он что-то тебе сделал?       — Как зовут твою маму?       Черные глаза, казалось, готовы были поглотить ее.       — Л-Лиза. Елизавета.       — Это не может быть совпадением, — пробормотал Зимовей и уже более четко произнес. — Ты не единственная, кто остался без отца, Ассоль. И, похоже, наши родители сыграли ключевую роль в собственном исчезновении.       — Что это значит? — Ассоль схватила его за руки. Демон замолчал, опустив взгляд, но говорить, похоже, не собирался. — Скажи мне, прошу! Что ты знаешь?       Он посмотрел на нее почти отчаянно.       — По человеческим меркам мне было восемь лет, когда происходили те события. Мой отец Азар — демон огня — обладал довольно высоким статусом среди Темных, но ему хотелось большего.       У нас, Высших, задача — нести Баланс в мир. Темные делают это, выявляя грязные душонки и низвергая их на самое дно нематериального мира. Но есть особая категория душ — души, отданные на откуп Темным в обмен на земные блага. В условленный день за ними приходят. Такие души — признак востребованности демона, способ продвижения по иерархической лестнице.       Некоторым людям не жалко продать даже родственника, чтобы получить желаемое. Отец горделиво рассказывал нам с матерью, как услышал зов стареющей вдовы.       Ее единственная дочь Лиза была полным разочарованием: взбалмошная шестнадцатилетняя девчонка, отбившаяся от рук. Но настолько очаровательная, что от мужчин не было отбоя. Она часто протестовала против матери, совершая дерзкие выходки: сбегала из дома, курила подаренные от очередного воздыхателя сигареты, не стесняясь. Мать затаила страшную обиду и зависть! Она сумела вызвать демона, и тот обещал исполнить ее желание — даровать молодость и красоту — в обмен на душу ее ребенка.       Ассоль задрожала от ужаса. Зимовей жалостливо взглянул на нее.       — Мой отец должен был явиться за ней со дня на день, но в дело вмешалась Судьба. Ей приснился Вещий Сон, и к ней пришел мужчина, к которому она потянулась. Ангел. Ее родственная душа. Крайне редкий, но какой удачный случай!       Вмешательство ангела разрушило сделку между моим отцом и матерью девушки. Азар был в бешенстве. Его заслуженный приз присвоил себе Эраст Розанов! Он часто повторял это имя, мечтая отомстить. В нем все больше пробуждалось безумие — то, чего не должно быть у тех, кто несет Баланс. Он преследовал твоих отца и мать долгие годы. Он что-то говорил о рождении похожей на ангела полукровки, но я был слишком юн, чтобы вникать в подробности. Я мечтал, чтобы мой отец вернулся! Мне опротивела эта погоня! В то время я по-новому начал смотреть на роль Высших существ в наших мирах.       В итоге мой отец заявил, что нашел способ покончить с твоей семьей раз и навсегда. В тот день он ушел. И больше не вернулся.       — Как и мой, — сдавленно прошептала Ассоль. — Помню, мы часто переезжали, и он всякий раз находил способ устроиться на новую работу, даже лучше прежней. Папа… Почему он не рассказал маме о том, кем являлся!       — Он защищал вас, Ассоль, не желая втягивать в противостояние Высших существ. Что касается места сражения наших отцов, они явно выбрали отдаленное от всех…       — Поле! Они погибли, оставив выжженное поле! Папа!       Ассоль горестно заплакала. Она чувствовала, как обида и ненависть исчезают из сердца, сменяясь прощением. Ноги подкосились, и она рухнула в объятия подоспевшего демона. Она потянулась к нему, обхватила руками его шею, не прекращая плакать. Он крепко прижал ее к себе.       — Прошу, Зимовей, обещай мне, что у нас получится возродить это место! В память о моем папе.       Все ее тело на этих словах засияло, отчего из груди вырвался изумленный вдох; благодатное тепло разнеслось по венам, и они оба почувствовали пробужденный в ней Свет.       — Обещаю, мой ангел.