Объятия твоей воды

***

– …таким образом, катастрофу удалось предотвратить с минимальными последствиями и… незначительными жертвами. Привычный, как на рутинном заседании, монотонный голос, сухие канцелярские выражения, ничего не выражающее лицо… Возможно, прежний Ризли-человек даже принял бы всё за чистую монету – ненадолго. Тот же, кем Ризли был сейчас, ощутил горе, тоску, смятение, переполняющие Нёвиллета, в тот самый миг, когда его крыло встретилось с пальцами, подхватившими сшибленную со стола чашку, за которой он неосторожно потянулся. Что же касается новостей… Ризли был, пожалуй, даже немного рад тому, что больше ничто не в состоянии по-настоящему его ошеломить. Все странности Фонтейна, которые он давно оставил на поверхности и на которые больше не обращал внимания – и шёпот фонтана Люсин в ответ на молитвы, и не подчиняющиеся никаким прогнозам изменения погоды, и эксцентричный нрав большинства местных жителей, начиная с госпожи Гидро Архонта – все элементы мозаики наконец-то сложились, а потом обрушились ему на голову. Всё было спектаклем. Вся принятые им решения и совершённые им ошибки, вся дрянь, которая случилась с ним в жизни и все выцарапанные у неё победы – в конце концов, всё это было просто игрой океанидов, решивших поиграть в настоящих людей. Пожалуй, это могло бы расколоть лёд – но вода всё мирно приняла и растворила в себе. – Так значит, вы теперь Гидро Архонт? Или король? Как вас следует называть – «ваше величество»? – Ни в коем случае! – Нёвиллет отозвался чуточку слишком поспешно, чашка, которую он ставил на стол, звякнула чуточку слишком громко. – Я… мои должность и титул остаются прежними. Интересно, подумал Ризли, насколько же действительно изменился верховный судья. Яркое голубое свечение Гидро, тяжесть, приливом тянущая к себе – ощущал бы сейчас всё это прежний Ризли? Или эта сила всегда была с Нёвиллетом, незаметная для обычного человека? Кто из них двоих изменился сильнее?.. – Чем больше привычного останется в жизни жителей Фонтейна, тем лучше, – продолжал Нёвиллет. – В их жизни и так слишком быстро произошло слишком много перемен, большая часть из которых была мучительной и нежеланной. Говоря о переменах… Ризли наконец-то спохватился насчёт очевидного. – Погодите-ка – когда вы говорите о «жителях Фонтейна», вы имеете в виду… – Я имею в виду всех. – Нёвиллет перевёл взгляд с океанида на человека, и следом на мелюзину. – Те, кто вернулся в первозданное море, остаются под моей юрисдикцией. – И ничего… – Ризли тут же оборвал себя. Разумеется, если бы можно было хоть что-то сделать, Нёвиллету не пришлось бы об этом напоминать. – Им больше ничем нельзя помочь, Ризли. Их путь начнётся сначала: крошечные проблески самосознания пробудятся, потянутся друг к другу, сольются в эйдолоны – и однажды на свет появятся новые океаниды. Кажется, – рука Нёвиллета не дрожала, но по воде в чашке рядом с ней шли круги, – что-то подобное в Сумеру называют «колесом сансары». – Но есть счастливчики, которые, как ты, сразу, так сказать, добежали до финиша. – Чай Клоринде наливала Сиджвин, и Ризли мог только гадать, каково её творение на вкус (и цвет – на самом деле этот чай синий или дело исключительно в свечении Гидро?) – но Клоринда невозмутимо отхлебывала из чашки. – Мы видели несколько случаев, когда люди, обладавшие сильной волей и общими устремлениями, слились в океанидов и продолжили существовать в таком состоянии. Кажется, ему повезло куда больше, чем казалось вначале, подумал Ризли. Он невольно представил себе гигантского океанида – собрание душ всех обитателей крепости. Обозленные на весь мир преступники всех мастей, горстка беспомощных охранников и поселенцев… и посреди этой мешанины одна крошечная капля, оставшаяся от него самого. – Глаза Бога тоже сыграли свою роль. Облада… тель, – Клоринда внезапно так крепко сжала чашку, что на фарфоре наметилась трещина, – силы Гео, упав в эту проклятую воду, окаменел и сохранил форму и рассудок. – Чашка раскололась, синяя жидкость выплеснулась, к ней примешалось несколько чуть более ярких капель. – Дар Селестии защищает от её же проклятия… забавно, не находишь? Конечно же, Ризли слышал жуткие истории о том, как люди, у которых силой отобрали Глаз Бога, теряли волю к жизни, сходили с ума и обычно умирали жалкой смертью. Но он даже не задумывался о том, что эта связь в каких-то случаях может работать и в обратную сторону. – Если бы не твой корабль, жертв было бы гораздо больше – и растворившихся, и утонувших уже после того, как вода стала безопасна. – Ладонь Нёвиллета легла поверх дрожащих пальцев Клоринды, не давая никакой жидкости разлиться. – К счастью, его успели поднять вовремя – Клоринда взяла на себя командование. – Ну ты и молодец, Клоринда! – На этот раз за воспоминаниями о подходящей радости не пришлось нырять слишком глубоко. – Надеюсь, никто тут тебе не пытался вставлять палки в колёса? Клоринда неопределённо хмыкнула. Ризли перевёл взгляд с левой руки, к которой Нёвиллет аккуратно прикладывал полотенце, на правую, которая с самого начала была забинтована… – Что, серьёзно?! Во время всего этого тарарама у местных дурней нашлось время и желание на саботаж? – На самом деле, – пояснила Сиджвин, как раз подоспевшая с аптечкой, – госпожу Клоринду пытались обвинить в вашем убийстве. – Немало лишних глаз увидело, как мы с тобой при подозрительных обстоятельствах убегаем куда-то вместе, а потом возвращаюсь я одна… в ужасном состоянии, которое легко было принять за последствия поединка с тобой. Естественно, что от меня единогласно потребовали объяснений. Ризли присвистнул (больше это было похоже на бульканье). – Послушай, но если ты вроде как убила меня – то их всех ты бы просто на кусочки порвала! – Я примерно так им и ответила. – Не поднимая взгляда, Клоринда сжала и разжала пальцы, заклеенные пластырем. – Но они всё равно решились оказать сопротивление. – Теперь Клоринда официально назначена временно исполняющей обязанности главы крепости Меропид. Ты же, как и прочие жертвы, объявлен пропавшим без вести. Повисшую неловкую тишину разбавляло только журчание чая, который Сиджвин наливала в новую чашку. Когда и оно умолкло, тишина стала просто отвратительной. – Послушайте, – Ризли первым высказал очевидное, – ясно же, что никаких «вестей» не будет, чего ждать? Может, просто объявите меня погибшим – и дело с концом? – Объявить живого человека умершим с целью завладения его титулом и имуществом – тяжёлое преступление, – совершенно серьёзно ответил Нёвиллет. – Ты хочешь, чтобы мы с Клориндой предстали перед судом? – Совершенно серьёзно, совершенно спокойно, но вода в его чашке просто бурлила. – И я тоже, я тоже! – Сиджвин, горящая пугающим энтузиазмом, подпрыгнула на месте. – Я ведь соучастница, да? Под внимательным взглядом Нёвиллета вода успокоилась, и он аккуратно отпил глоток. Смешавшийся Ризли, так и не найдясь с ответом, наконец-то решил последовать его примеру. Конечно же, нормально держать скользкую, хрупкую чашку в водяных крыльях оказалось невозможно. После нескольких попыток Ризли кое-как подхватил её, сомкнув оба крыла, и чашка наполовину погрузилась в его воду. Та вода, что была в чашке, как и следовало ожидать, тут же вылилась наружу и… И этого оказалось вполне достаточно чтобы «напиться». Ощущение в крыльях отдалённо напоминало чувство, с которым вода стекает по горящему от жажды горлу. А затем, как и звук, и вибрацию, Ризли ощутил всем телом… нет, назвать это «вкусом» означало бы ничего не сказать! В воде было всё: и горьковатый сок водорослей, оборванных неосторожным движением проплывавшего мимо ската, и сладкая пыльца распустившегося неподалёку ромарина, и металлический привкус ржавчины мека, мирно рассыпающегося на дне; беззаботная радость плещущейся у поверхности выдры и безмятежная дрёма пухленя, развалившегося на солнышке у самого края воды… – У-у-х ты!.. – наконец-то смог выдавить из себя Ризли после того, как «выпитая» вода растворилась в его собственной, и калейдоскоп ощущений немного потускнел. – Знаете, я, пожалуй, начинаю понимать, что вы находите в этой вашей водичке… – Я очень рад, Ризли, но всё же предпочёл бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах. – И всё-таки Нёвиллет улыбнулся. Какой же вкусной, должно быть, стала в этот миг вода в его чашке… – …Ладно, в любом случае я ведь теперь на заслуженном отдыхе? Сиджвин ушла в лазарет, Клоринда – куда-то по делам, которые раньше были его делами. В кабинете, который тоже больше не был его кабинетом, они с Нёвиллетом остались одни. На столе тихо играл патефон, и Ризли наслаждался музыкой совершенно новым образом. Любимая мелодия была переслушана, наверное, тысячу раз – но сейчас, резонирующая с каждой капелькой его тела, она стала непередаваемо прекрасной. – Пускай я и «жив», но не может же океанид занимать официальный пост? – На самом деле может, – ответ Нёвиллета был абсолютно неожиданным. – Этот вопрос редко поднимался, но в законодательстве Фонтейна чётко указано, что океаниды считаются полноправными дееспособными личностями; в прошлом имели место прецеденты, когда они занимали руководящие должности. В твоём случае никаких проблем возникнуть не должно… – Но во всех других случаях проблем выше крыши, верно? – на этот раз Ризли не понадобилось даже прикасаться. Нёвиллет устало потёр виски. Ризли скользнул за кресло, в котором тот сидел, и осторожно накрыл его пальцы прохладными кончиками крыльев. Прикосновение этакого импровизированного мокрого полотенца должно быть довольно освежающим… ага, так и есть! – Это на удивление точная метафора, Ризли. По правде говоря, сейчас я столкнулся со сложнейшим юридическим казусом за всю свою деятельность. До сих пор я не имел дела с подобной… радикальной сменой статуса личности. – То есть, – Ризли вроде бы понял, что тот имел в виду, но всё-таки решил уточнить, – с бюрократической точки зрения непонятно, кто есть океанид: человек, его потомок, его законный наследник или вообще какой-то посторонний тип? – Ситуация тех, кто, как ты, сохранили индивидуальность, достаточно проста. Но как следует поступить в случае, когда в одного океанида слилась целая семья, причём один из её членов ранее обвинялся в преступлении относительно другого? Один и тот же субъект одновременно является и преступником, и жертвой, и посторонним с идеальным алиби! Смятение, неуверенность, раздражение самим собой захлестнули Ризли, но теперь он уже чётко осознавал: эти чувства – не его. Он принял их, разделил – а потом, пытаясь хоть как-то помочь, потянул к себе, чтобы вытащить полностью, словно кинжал из раны. Все отвратительные чувства резко утихли, словно растворившись. Нёвиллет вздрогнул всем телом; резонанс всколыхнул Ризли сильнее чем громкий аккорд музыки или удар об стену. – Я говорил, что прикосновение океанида не может осушить человека – но то, что ты сейчас делаешь, Ризли, наиболее близко к этому. Ну вот! Ризли попытался отдёрнуть крылья прежде чем каким-то образом по-настоящему навредил – но Нёвиллет легонько сжал их, заставляя оставаться на месте. Если бы это всё ещё были человеческие руки, то сейчас их пальцы переплелись бы. – Прости, я предпочёл бы таким образом делиться с тобой более приятными чувствами. Доверие, благодарность, удовольствие – должно быть, от близости целой лужи чистой воды, которую фактически представлял собой Ризли. Понравилась бы, интересно, Нёвиллету вода океанида на вкус – это была совершенно закономерная мысль, а потом Ризли напомнил себе: ни в коем случае не думать об «океанидах» и «еде» в одном предложении! Не думать, не думать… но как бы то ни было, если каждый из них может тем или иным образом поделиться с другим вкусной водой – возможно, то же можно сказать и о разумных идеях? – Как там говорила Клоринда об этих бедолагах: «люди, обладавшие сильной волей и общими устремлениями», так? Как бы раньше они ни враждовали и что бы ужасного друг другу ни сделали, в самом конце всё это для них оказалось неважно. Они отказались от всего лишнего, лишь бы выжить и помочь выжить друг другу. В этом мире было немало людей, с которыми Ризли предпочёл бы бесследно исчезнуть, лишь бы не слиться навеки воедино – начиная с давно похороненной в прошлом «семьи» и заканчивая очередным мелким маньяком, пару дней назад брошенным в крепость. Но возвращаясь мыслями к тому, каким мог бы быть океанид, слившийся из всех жителей крепости Меропид… – Да, верно: это ведь ровно то же самое, что с заключением в крепости! Всё, что есть у того, кто сюда приходит – воспоминания, которые в общем-то тоже уже не имеют значения. Всё начинается сначала. Когда-то какой-то океанид пожелал прожить жизнь человека в Фонтейне; житель Фонтейна решил преступить закон и спустился в крепость; житель крепости пожертвовал своей последней жизнью – и вот круг замкнулся. – Все заслуживают второй шанс и возможность как следует им воспользоваться. И мы с вами тоже.