Уговор

Шурша подолом роскошного платья, Розамун подошла к столу и выжидательно взглянула на хозяйку квартиры. — Располагайся, — на выдохе сказала та, мысленно махнув рукой, — поговорим. Пока нежданная гостья усаживалась за стол, Лена метнулась к шкафчику с посудой. «Всем с детства известно, что с ума по одиночке сходят и только гриппом все вместе болеют. Может, у нас троих какая-то странная форма гриппа?» — размышляла Лена, доставая из шкафчика кружку. Потом покосилась на скромно сидевшую за столом Розамун, сцепившую руки на коленях, и достала еще одну кружку. — Госпожа, я… — Розамун осеклась, подбирая слова, и принялась нервно теребить золотое шитье на рукаве своего платья. Лена меж тем налила в кружки горячий чай, одуряюще пахнущий лесными травами. Поставив дымящийся напиток на стол, достала из холодильника шоколадку и села напротив Розамун. Та по-прежнему молчала и смотрела на Лену. И в этом теплом печальном взгляде, полном вековой мудрости, было больше смысла, чем во всех словах мира. — Зачем ты пришла? — мягко спросила Лена, понимая, что надо как-то начать разговор. — Каждая мать до последнего сражается за душу своих детей, — печально улыбнулась в ответ иномирная гостья. Видя, что Лена нахмурилась, мать черного чародея зачастила, боясь, что не успеет изложить суть. — Рейстлин так ошибается, госпожа! Он сам не ведает, что творит! Выкрасть дитя у своего создателя для достижения цели…не такого сына я растила. Но я все же люблю его! Огромные черные глаза Розамун наполнились слезами, и Лена почувствовала, как сердце пропустило удар. Чтобы дать себе небольшую передышку, Лена взяла в руки шоколадку, открыла обертку, разломала сладость на дольки и придвинула ближе к Розамун. Та перевела недоуменный взгляд с угощения на хозяйку. — Попробуй. Это вкусно, — ободряюще улыбнулась Ханпира. Мать Рейстлина несмело протянула руку, взяла дольку шоколада и с явной опаской отправила ее в рот. Терпкая сладость с легкой горчинкой, разлившаяся по языку, заставила иномирянку блаженно зажмуриться. — Очень вкусно и… так необычно! — улыбнулась она и потянулась за следующей долькой. — Запивай чаем, запивай, — Лена кивнула на кружку. Розамун взяла в руки фарфоровую емкость и сделала несколько небольших глотков. Немного помолчав, Розамун тяжело вздохнула. — Госпожа, когда-то я не смогла уберечь сына от роковой ошибки. Он все же стал магом и в его душе поселилась тьма. — Твой сын не злой, — мягко возразила Лена. — просто глубоко несчастный. — Он сам себя загоняет в ловушку, — рвущимся голосом сказала Розамун, схватив свою создательницу за руку. — Госпожа, не допустите, чтобы Рейстлин взял еще один грех на свою израненную, измученную магией душу, умоляю! Этот чуть слышный быстрый шепот, исполненный боли, был для Ханпиры громче любого крика. Слова матери, готовой на все, чтобы спасти заблудшую душу своего ребенка, проникали в самые потаенные уголки сердца. Словно испугавшись своего внезапного порыва, незваная гостья резко одернула руку и сцепила ладони в замок. — Его душа и так уже почти на самом дне. Я так не хочу, чтобы его гордыня и страхи взяли верх над ним, над его благородным сердцем. «Благородным?» — Лена едва сдержала непрошенный смешок, а мгновение спустя ощутила острый укол совести. В конце-концов, ребенок в глазах матери — всегда маленькое лучистое солнышко, которое нуждается в опеке и защите. И неважно, что это дитятко — седовласый темный маг, одно имя которого наводит суеверный ужас на всех и вся. Рассуждая над этим, Лена не сразу обратила внимание на тихие всхлипы Розамун. Та сидела, опустив голову, и почти беззвучно плакала, закрыв лицо руками. Ханпира вдруг отчетливо поняла, что это не умелая манипуляция и не игра на публику. Материнские слезы святы также, как свята материнская любовь. Безбрежная и всепрощающая. Лена встала из-за стола, подошла к Розамун и, обняв ее за содрогающиеся от рыданий плечи, прошептала: — Любовь на земле чудеса совершает…

***

Видя, что Руслана после выпитого начало нещадно клонить в сон, Ярик сочувственно покачал головой. — Рус! Русла-а-ан! — мягко позвал он, потрепав друга за плечо. — М? — мужчина с трудом поднял голову и сфокусировал на друге затуманенный алкоголем взгляд. — Иди приляг, подремли немного. Руслан машинально кивнул, и попытался подняться из-за стола, но ноги разъехались, и мужчина рухнул на стул. — Инфернальные демоны! — выругался Ярик, на миг закрыв лицо ладонью и сокрушенно покачав головой. — надо было тебе все же рюмку налить, а не стакан под завязку! Собеседник в ответ дурашливо пожал плечами и состроил гримассу из серии «надо было, но что уж теперь-то локти кусать?» — Вставай, пошли, – пропыхтел Ярик, помогая другу подняться. Поджарый, юркий и пластичный, Баярунас тем не менее был достаточно сильным физически. По крайней мере Дашу Январину он без особого труда поднимал на руки. Однако за те минуты, пока он практически волок Герасименко на себе, парень успел двести раз проклясть всё на свете. — А я… я пр…прдупржжжал, шо не пью! — заплетающимся языком промямлил Рус. — Да помню я, помню! Аккуратно… так… еще немного… — пропыхтел Ярик, усаживая свою ценную ношу на кровать. «Чтоб я еще хоть раз ему что-то крепче воды налил! И ведь не должно же было так «развезти»!» — зло думал Баярунас, помогая другу улечься. Сняв с него очки и положив их на прикроватный столик, Ярик сделал шаг в сторону двери. Он отлично понимал, что здесь больше ничем не поможет. По крайней мере сейчас. Парень почти дошел ло двери, когда слуха коснулось тихое: — Побудь со мной… «Приглючится же такое, а я ведь не пил» — подумал Ярик, но на всякий случай все же обернулся. И тотчас почувствовал, как к горлу подкатил тугой горький ком. Взгляд Руслана, устремленный на него, был полон боли, усталости и безотчетной детской растерянности. Ярик понял, что не имеет права оставить друга в таком состоянии. Подойдя к кровати, парень притулился в изголовье и бережно сжал сухую горячую ладонь Руслана своими длинными тонкими пальцами. — Я здесь, брат, вот моя рука, — эта заученная фраза слетела с губ машинально, но сейчас она была сказана совершенно искренне. Глядя на то, как Руслан болезненно смежил веки, Ярик вспомнил, сколько раз Герасименко вот так же «баюкал» его на сцене в ходе спектакля, сжимая в своих объятиях. Крепких, теплых, и надежных — объятиях старшего брата. Тогда Ярик-Рейстлин отчаянно цеплялся в руку Руслана-Карамона, ища защиты, заботы, поддержки. А сейчас они вдруг поменялись местами. Вот только это, увы, уже не спектакль. Мог ли Ярик чем-то помочь своему названному брату? Ответа на этот вопрос у него не было. Оставалось лишь одно — быть рядом. Руслан, сжимавший руку Ярика так, словно от этого зависела его жизнь, вдруг поморщился, не открывая глаз: — Вечно у тебя кольца царапаются… Ярик хмыкнул. Он любил массивные перстни необычной формы и никак не ожидал, что это может доставлять кому-то дискомфорт. — Может, мне еще и ногти в черный красить не надо? — ехидно спросил он, высвобождая руку. Рус протестующе замычал. — Тихо-тихо-тихо… — прошептал Ярик, спешно стягивая с безымянного пальца левой руки перстень в виде черного скорпиона. — я здесь, я рядом. Положив украшение рядом с очками Руслана, Ярик снова взял его за руку. Сколько он сидел возле друга, то и дело успокаивающе гладя его по волосам и шепча какие-то бессвязные глупости на манер «все будет хорошо»? Ярик и сам не знал. В какой-то момент он и вовсе поймал себя на том, что намурлыкивает Руслану ту самую колыбельную про клен у забора и незаметно минувшее детство. «Щас бы по канону — встать и уйти со словами «спи спокойно, брат, я тебе больше не нужен» — с кривой усмешкой подумал Баярунас и перевел взгляд на их с Русланом руки. Герасименко, теперь мирно спавший, так и не выпустил его ладонь из цепкой хватки своих пальцев. Руслан что-то невнятно пробормотал и повернулся на бок. Увидев телефон, торчащий из заднего кармана брюк, Баярунас ловким движением выудил его и включил беззвучку. Он и сам не знал зачем, но чувствовал — так надо. Телефон парень, недолго думая, отправил к Русовским очкам и своему перстню. Посидев возле Руслана еще несколько минут, Ярик все же осторожно высвободил руку и на цыпочках вышел из комнаты. Он направился на кухню, чтобы что-нибудь пожевать, как вдруг в кармане рубашки ожил телефон, оповестив о своем существовании вибрацией. «Третий час ночи! Кому там, мать вашу, не спится?!» — раздраженно подумал парень. Но стоило ему взглянуть на дисплей, как злость мигом улетучилась. — Да, Лен? — приглушенным шепотом сказал он. — Ярик, я до Руса не смогла дозвониться, — в голосе женщины отчетливо слышались панические нотки. — Все нормально? — Его тоже Рейстлин унес, — решил пошутить Ярик. — Как?! — было видно, что Ханпира испугалась не на шутку. — А что делать-то теперь?! — Да беззвучка у него стоит, дрыхнет он! — спешно затараторил Баярунас, жалея о своей неудачной шутке. Следующие несколько минут Ярик морщился, отнеся телефон подальше от уха. Выслушивать все то, что коллега думает о нем самом и его чувстве юмора, совсем не хотелось. — Ярик, ты тут? — выдохлась наконец Лена. — Да-да, просто не перебиваю, — весело отозвался Баярунас. — Клоун! — Еще новости будут? — В общем, так: завтра утром вылетаю первым же рейсом!